Сергей Каратов

РЫК

рассказ

По прибытии в свой город, Виктор остановился у старшей сестры. Несмотря на тесноту в доме от народившихся племянников, ему отвели отдельную комнату с видом на долину и горные цепи, опоясывающие ее со всех сторон. Долина эта в северной оконечности города начинала застраиваться еще в те далекие годы, когда Виктор поступил на первый курс геологического техникума. По этим местам он проезжал на маленьком рейсовом автобусе, пылившем по грунтовой дороге в северном направлении в сторону села Покровское. В ту пору на этом месте еще только начали закладывать первые дома. За двадцать лет здесь вырос красивый город со своей планировкой, которую всегда легче выдержать, если ничего не надо сносить, кроме лесного массива, да какого-нибудь выступа горы, чтобы поглубже врезать в нее закрытое предприятие. В последующие двенадцать лет темп строительства заметно пошел на убыль, а в последнее время и вовсе выдохся: закрытое предприятие было на грани банкротства. Из разговора с сестрой Виктор узнал, что некоторых его земляков из Покровского вполне можно отыскать по телефонной книге. Небольшой замызганный телефонный справочник, отпечатанный на газетной бумаге, помог Виктору отыскать Владьку Сысоева. Звонок, и трубку взяла его жена Лариса, которую Виктор хорошо знал в молодости: они часто встречались в Покровском, когда Владислав приезжал с юной женой к родителям. Он порадовался выбору Владислава: Лариса была красавицей, хотя и с веснушками на лице. В первое время после геологического техникума Виктор по распределению работал на местном прииске в качестве маркшейдера. Он носился с измерительной аппаратурой, закладывая все новые разрезы для добычи золота гидравлическим способом. Все его одноклассники поразъехались из Покровского кто куда, а Владик уехал в город и после ремесленного училища стал работать токарем на новом закрытом предприятии. В городе Виктору работы по специальности не нашлось, и вскоре он вынужден был уехать в Сибирь, где в ту пору открыли богатые запасы нефти. Там он и осел, изредка наведываясь в родные уральские края. Вот и теперь, убеленный сединой, он прибыл на празднование юбилея своего техникума. Но поскольку Виктор приехал заранее, то у него было время повидаться и со школьным товарищем. Правда, сестра его предупредила, чтобы на встречу Виктор пошел без традиционных горячительных напитков. Оказалось, что Владька Сысоев в последние годы по словам сестры стал "срываться с катушек". А началось это с того, что у них в семье произошло большое горе: лет семь назад их единственный сын, уехавший в республику Коми, потерялся в тайге. Говорили, что он там занялся бизнесом по торговле лесом, но что-то не сложилось. Он собирался вернуться к родителям, и даже сообщил в письме возможную дату возвращения. А потом - тишина. Возможно, были большие долги, и его убили. Только месяц спустя нашли его тело. Владислав сам привез его в цинковом гробу и с тех пор стал прикладываться к рюмке. А потом завод захирел и Владислав стал доходить до запоев.

Виктор отправился к нему, заранее условившись о встрече по телефону. Город, который прежде сиял огнями, нельзя было узнать. Он в потемках подошел к его дому на горе и стал ждать, пока Владислав спустится к нему. Он ходил около подъезда и вспоминал, сколько же лет они не виделись. Наконец, появился его школьный товарищ, все такой же высокий, статный, только улыбался он как-то сдержанно и виновато, а изъяснялся скупо и глухо, словно бы не говорил, а чревовещал.

Лариса оказалась более эмоциональной. Она хорошо сохранилась, была словоохотлива, радушно приняла гостя и проводила в просторную комнату с яркой хрустальной люстрой, посреди которой был накрыт красиво сервированный стол. Виктор не ожидал, что ему будет оказан такой прием: он пришел с тортом, предполагая, что все воспоминания лучше всего будут сопровождаться в непринужденной обстановке с чаепитием.

Виктору было любопытно увидеть фотографии, и пока Лариса продолжала хлопотать на кухне, Владислав принес огромный фотоальбом, в котором оказалось много снимков из школьных лет. В ту пору родители Виктора не могли выкупать все фотоснимки, и многое из увиденного явилось для гостя сюрпризом. Виктор смотрел на себя, на своих одноклассников, и думал о том, как изменчиво время, как быстро оно перемололо эти юные души. Вспомнили всех поименно, уточнили для верности все сведения о тех или иных, безвременно ушедших в мир иной. И все-таки, сколько радости излучали эти детские лица, сколько надежды в них, сколько ожиданий!

Но что было удивительно для Виктора, так это фотографии Владислава с высокими правительственными орденами на груди. Оказалось, что он достиг в своей профессии настоящего мастерства, и, будучи простым токарем, вошел в элиту этого огромного трудового коллектива. Вот тебе и токарь-пекарь! На нескольких снимках Сысоев запечатлелся вместе с главным конструктором завода, который прославился в мире, как один из основателей лучших образцов грозной военной техники. Только у себя на заводе все эти люди имели возможность надевать ордена по случаю праздника. А в миру они должны были выглядеть как обычные горожане, ничем не выдавая своих заслуг перед Отечеством. Странной казалась для Виктора такая форма признания. Какая-нибудь пигалица расчирикается на сцене и тут же все софиты на нее наведут. А тут даже однокласснику не было известно, каких высот мастерства достиг его школьный товарищ.

- А помнишь, как мы пришли к тебе с Вовкой Сухаревым и Мишкой Ивлевым, когда ты жил на квартире у одной бабули на Ремесленной улице?

- Конечно помню. Вы тогда приканали ко мне из своей геологической общаги и притащили три пузыря "бормотухи". Тогда за встречу такой стол я не мог накрыть, потому что бабуля моя по наказу отца держала меня в ежовых рукавицах.

- Да, брат, я помню, как мы пили вино, предварительно выливая его из бутылки в фарфоровый заварной чайник.

- Это Мишка Ивлев придумал для маскировки. И потом уже из чайника ты разливал вермут по чашкам. Заглянет хозяйка, а мы чаи гоняем... Слушай, Влад, а ты не мог бы показать свои ордена. Все-таки приятно сознавать, что хоть кого-то из нашего класса страна удостоила своим вниманием.

Обрадованная интересом гостя к ее супругу, Лариса тотчас же принесла деревянную резную шкатулку и подала Виктору. На мягкой красной плюшевой подушечке покоились ордена и медали теперь уже не существующего государства, которое по достоинству оценило труд Владислава Сысоева. Виктор потрогал узорное литье из дорогого металла и сказал:

- Старик, мне теперь надо обращаться к тебе только по имени и отчеству.

- Да брось ты, все это теперь не имеет никакого значения. Давай лучше выпьем за встречу.

- Но тебе же нельзя.

- Сегодня у меня событие, поэтому никто не вправе запретить мне пропустить пару стопарей. Не так часто мы видимся, Витек.

Лариса взглянула на мужа с нескрываемым опасением. От этого на ее округлом веснушчатом лице прорезались морщинки. А вскоре Виктор увидел, что волнение жены было не напрасным: Владик замкнулся, а после третьей рюмки и вовсе перестал воспринимать вопросы своего одноклассника. Лариса рассказала о судьбе сына, которого они похоронили и остались совсем одни. Поведала о том, как в последние годы ей пришлось все хозяйство вести самой, потому что Владик потерял работу. Немного погодя, Владислав сделался совершенно угрюмым и начал взглядывать на гостя как на врага. То ли он внезапно приревновал Ларису, то ли просто потерял контроль над собой. Когда он стал громоподобно рычать и мотать головой наподобие быка, готового броситься на противника, жена стала с мольбой в голосе уговаривать его и твердить, что у них в доме гость, и что вести себя надо прилично. Тогда Владислав, шатаясь, встал из-за стола, уронил альбом на пол и, не оборачиваясь, ушел в другую комнату. Оттуда еще некоторое время доносился его рык, но вскоре он умолк, по-видимому, заснул.

Разговор продолжился с Ларисой, которая рассказала, как ей трудно, как одиноко без их сына. Оставаться долго уже не имело смысла. Попрощавшись с умной и интересной женой Владислава, которая на прощанье даже поцеловала оторопевшего гостя, Виктор вышел на улицу. Он не ожидал такого финала от встречи с Сысоевым. Среди множества одноклассников Виктора Владька был самым сдержанным и воспитанным мальчиком. Он рос в благополучной семье. У него был отец, и он занимал хорошую должность на прииске Покровском, слыл уважаемым человеком и пользовался репутацией очень строгого и морально выдержанного семьянина. Сысоев старший возглавлял пожарное депо и по совместительству осуществлял охрану и сопровождение вывозимого в город золота, которое намывал прииск. По всей видимости, Сысоев старший еще представлял в этом большом промышленном поселке службу безопасности. Люди побаивались, если этот человек в полувоенной форме цепким взором окидывал кого-нибудь из них. И уж тем более вздрагивали, если ему приходилось повышать голос. Виктор и на себе испытал гнев этого человека, когда он, учась в семилетней поселковой школе, на праздновании 7 ноября, изрядно выпил с друзьями и покуролесил в клубе и на улице. Об этом инциденте узнали в школе и устроили родительское собрание. Всех четверых "пьяниц" вызвали на ковер.

Первой допрос учинила классная руководительница, но в силу того, что ей была характерна мягкость и благодушие, вытянуть из мальчишек, где и как они напились допьяна, узнать не удавалось. В этой компании Владика Сысоева, разумеется, и быть не могло. В нее вошли более разухабистые и не закрепощенные делами мальчики. Владик не курил, никогда не ходил на рыбалки с ночевкой, ни с кем не дрался, не волочился за девчонками, не нарушал дисциплину в классе. Он не стрелял из самопала, не жег костры, целыми днями шатаясь по горам или разрезам вблизи прииска; не убегал из дома и не уезжал на каком-нибудь попутном самосвале в соседнее село, чтобы заставить всех всполошиться и броситься на поиски потерявшегося сорванца. Это был удивительный парень, всегда опрятно одетый, с выглаженным пионерским галстуком, а на его красивых руках с музыкальными пальцами никогда не было чернильных клякс. Все это не нравилось обычным, хулиганистым мальчишкам, и с ним никто не заводил тесных взаимоотношений, доходящих до дружбы. Странно было бы предложить Владьке Сысоеву пойти зимним вечером к женской бане и подсматривать, или, как говорили сорванцы "зырить" на голых баб и девчонок через соскобленные незаметные кружки на покрытом краской банном окне. Он бы и не понял даже, как такое возможно!

Собрание затягивалось, а виновные не признавались ни в чем. Но когда не выдержал отец Сысоева и взорвался на виду всего родительского форума, то мальчишки струсили. От его грозного рыка двое даже заплакали. Тогда изобретательный Виктор выдал свою версию произошедшего. Он рассказал, что выпить им предложили шаферы с проходящей по селу свадьбы. Мужчина и женщина с красными лентами прямо из эмалированных чайников налили всем по стакану браги, вот и получилось, что все четверо опьянели, потому что никогда до этого в рот не брали этой гадости.

Поскольку все знали о подобного рода угощениях прямо посреди улицы, то поверить Витьке было не сложно. Тем самым он спас Серегу Савельева, который, собственно, и напоил их, вытащив из своего пирующего дома целый трехлитровый бидон браги. Заедали ее отменными пирожками с требухой и луком. А потом высыпали на улицу, отправились в клуб, где и попали на глаза двум учительницам, которые по случаю большого праздника тоже выкроили время, чтобы принарядиться и выйти на люди.

Потом Серега Савельев восторгался Витькиной "отмазкой", хотя и не без прикола: "Сказал тоже, будто бы я со стакана браги так закосел..." На что еще один участник гулянки Мишка Седых возразил: "А по-твоему Витька должен был выдать, что мы по целому ковшу засадили"?

И вот он этот грозный рык Сысоева старшего, который на другом конце жизни вдруг прорезался у его сына, и напомнил Виктору о тех злоключениях школьных лет.

Он шел в потемках от своего одноклассника и думал о превратностях судьбы, из-за которых никто не может подлежать осуждению, дабы неизвестно, что может случиться с каждым из нас уже буквально в следующую минуту, не то, что через год или десять.

Виктору еще предстояло увидеться со своими однокурсниками по геологическому техникуму, но после этой встречи подспудно что-то мешало ему настроиться на восторженный лад.

Год спустя Виктор получил письмо от сестры, в котором она поведала, что Сысоева приняли на его завод, который после нескольких лет простоя снова начал оживать. Страна стала вздыбливаться, жизнь наполняться смыслом. Потребовались специалисты. Старшая сестра так оптимистично и закончила рассказ про школьного друга: "Как Владька за станок встал, так и пить бросил".

"НАША УЛИЦА" № 100 (3) март 2008