Дан Маркович

ЗАПИСКИ ХУДОЖНИКА

***

Двадцать лет тому назад я еще верил, что отношения между человеком и природой могут быть налажены. И написал повесть "ЛЧК" - в разрушенном, оставленном городе кучка стариков и их звери живут в дружбе и любви.

Десять лет тому назад я уже мало во что верил, - и написал повесть "Ант", об отверженном инвалиде, который погибает, заступаясь за бродячего пса.

 Примерно в это же время написана повесть "Перебежчик", в ней старик-художник еще надеется сохранить своих зверей, с огромными трудами переживает вместе с ними суровую зиму, все-таки победа.

Но старик уже не хочет быть человеком - стыдно.

Прошли эти десять лет, и что я могу сказать – то, что сказал в повести «Последний дом».

Стоит человек на своей разрушенной земле…

***

Был у меня знакомый, умирающий от лейкемии философ.

Глубокие теории всю жизнь. А в конце увлекся - философией музыки...

Через два года умер, книга про музыку незаконченная осталась.

Но сделать поворот иногда важней результата.

Мое представление о жизни он чуть-чуть изменил.

И этим, через много лет, помог сделать мой поворот.

***

Когда-то хороший писатель, и честный, написал, что пьянство - навязчивая идея нашего народа…

Какое возмущение разыгралось, вот подлец!

Проходя мимо компаний современных ребят и девушек, много лет слышу главный разговор - кто, где и сколько вчера «принял на грудь»… Бессознательность восхваляется наравне с необычайной устойчивостью к раствору этанола.

Ничто за десятилетия не изменилось…

Правда, последнее время, проходя мимо компаний девушек и парней, слышу новый разговор, тема обсуждается с особым жаром. Вчера одна девушка говорила с гордостью, что дала всем, кто был. Потом еще пришли, но она все равно дала! И если б еще… и этим бы досталось...

Лет семнадцать ей…

Вот я и думаю, может новая идея вытеснит старую...

Клин клином, говорят…

***

Многие годы пишу на стенах, и рисую, такая привычка. В старой квартире писал по штукатурке, когда выезжал, пришлось замазывать, иначе квартиру не принимали. Теперь стал умней, пишу на обоях, в случае чего легче содрать. Здесь же записывал имена котов, которые через квартиру проходили. Ни один из них не умер своей смертью, в старости.

И меня еще спрашивают - "отчего вы не любите людей?"

***

Когда-то мне довелось побывать на очной ставке в тюрьме (Бутырка, 1970г), и там, на окне в коридоре... а стены полутораметровые... я увидел чахлый желто-зеленый росток, и удивился - как здесь оказался!..

Очень просто, там работало много женщин, они хотели, чтобы на окнах, хотя бы в коридоре, что-то росло. Меня поразили эти женщины-офицерши: за столами в коридорах, как в больницах сестры, они сидели... Все были красавицы - высокие, "фигуристые", и, наверное, заботились о цветке, хотя света ему было маловато.

Трудно понять попавшему туда временно, что для кого-то здесь просто место работы. Что можно понять, когда основное чувство - страх, что больше не выйдешь, - оставят, запрут - забудут... завязнешь на годы... Хотя непонятно, за что... Но это тогда не обсуждалось - найдут за что, если появится желание - найдут!.. Современной молодежи, наверное, эту уверенность трудно представить себе, но, поверьте, не так далеки те времена, и они вполне вернуться могут.

Через много лет я написал такой цветочек, тюрьма запоминается.

***

Что приходит в голову, когда заглядываешь в некоторые прекрасные и умные сайты в Живом Журнале? С чувством уважения и восхищения я бы сравнил их с жизнью красивейшего насекомого - пчелы, пчелки, которая перелетает с цветка на цветок, выбирая неслучайную цель, и употребляя нектар и пыльцу не ради удовольствия только, но и на пользу, одновременно наслаждаясь и развиваясь.

К сожалению, и это в моем возрасте необратимый факт, я устроен по-иному: мой способ жизни куда печальней, никакой красивости в нем нет. Дождевой червяк, вот самое точное сравнение! Роя свою нору, он пропускает через себя всю дрянь, которая ему попадается на пути. Говорят, он полезен, и даже его надо охранять, но труд и жизнь его протекает в темноте, среди случайного хлама земли. Вот так и я, каждый день, поглощая бездарные сериалы, проходя по одной и той же дорожке, глядя в землю и замечая только то, что живет и растет у ног моих, попадая в лужи, в каких-то грязных углах ставя перед собой ничтожные небольшие предметы, которые отброшены с успешного пути, забыты на обочине... порой испытывая неловкость за то, что не собираю созревшие плоды и красивейшие вещи... - все же свой образ жизни всем другим предпочитаю.

Рядом с моим балконом вытянулась молодая вишня, вторую, постарше, срубили, она мешала своей тенью верхним этажам, а эта только-только доросла до второго - моего. В этом году вишен много, и передо мной, на расстоянии протянутой руки - красивые созревшие ягоды. Но вместо того, чтобы радоваться сначала буйному цветению, а сейчас плодородной поре - я страдаю, и говорю дереву - не расти выше, в этом мире невозможно радостно жить и плодоносить!..

***

На чем мы разошлись с учителем моим, советы которого по живописи я почти десять лет выслушивал, хотя не всегда соглашался?

Он предлагал мне усложнять задачу - то есть, к примеру, в натюрморте взять сложных вещей побольше и утрясти их отношения, включить в фон пейзаж… Кстати, к этому я пришел через много лет, включая в натюрморты свою живопись как полноправный объект. Но тогда я хотел, опираясь на простые вещи, и немногие, биться за бОльшую выразительность, то есть, внешне не усложнять, а упрощать...

Сейчас я понимаю, в чем причина расхождений: он, тонкий, изысканный художник, а я по натуре оказался не такой, не стремился к изощренности и тонкости, - мне хотелось сильней писать, а он был более сдержан. Мы оба не любили всех этих сикейросов за постоянный крик, но он не любил сильней, а я, все-таки, стремился стать чуть громче... И это оказалось решающим, ведь я уже был взрослый мальчик, давно за сорок, и мог настоять на своем. В результате я много потерял, но пустился в собственное плавание. И до сих пор не знаю, был ли тот момент своевременным, или надо было раньше, или позже...

Тонкие различия порой оказываются решающими в сложных отношениях, и невозможно сказать, кто прав.

Вообще, отношения учителя и ученика - достойная тема для романа, но я не мастер "романной плоти", крупные вещи составляю из перетекающих новелл.

***

В прозе я противник острых сюжетов, но я за драму, то есть, нахождение переломных моментов в ЖИЗНИ, (не в Реальности, а в ее отражении в голове героя, это отражение и есть ЖИЗНЬ, а остальное - реальность, быт...) И как решаются и не решаются эти драмы внутренним голосом человека, разговором с самим собой. Разумеется, не только, но это главное в прозе, такое мое скромное разумение.

И еще - как в переломные моменты жизни и даже перед смертью… два человека протягивают друг другу руки. Чаще - негромко, незаметно происходит. Как умирающий художник Паоло помог начинающему Рему.

Так вырастает преемственность и связь людей через культуру, искусство, и это главное, что позволяет сохранить и пронести человеческое лицо через любые времена.

***

Я не поэт.

К рифме отношусь с настороженностью, а к ритмам с большим вниманием, но не одобряю их использование с пугающе одинаковой частотой, как это делается в стихах. Ритмы слишком мощное оружие, чтобы в каждой строчке светились… и обесценивались.

***

Даже большие поэты, которых безмерно уважаю, иногда коробят. Например, с восторгом произношу почти все строчки в "белеет парус одинокий" и сложно отношусь к "уж не жду от жизни ничево я..." Начало меня восхищает - тихо воющее "у-уж не жду-у.." и удивительное "уж-не ж..." "Ж" много может, это вам не "щи" и "вши"!.. Хотя иногда и они яркое чувство вносят...

Да, а вот конец - для меня слишком грубый, лобовой: "ниче-ВОЯ"

Того, что в начале (жду-у...) - настоящего воя - достаточно!..

Ну, глупость, не обращайте внимания.

А бывает ва-а-ще... Большой поэт пишет про любовь… и вдруг любимая падает в объятия - "в халате с кистями..." Ну, зачем кисти, кто их видит, если всерьез падает…

***

Доска сохранилась, Христос и Магдалина. Верующие возмущались, оттого спрятана дома у меня. Грешница получилась крупней и сочней святоши, а он забоялся, боком проходит, и ма-а-ленький весь...

Есть такая досочка. Но не покажу, чтобы не смущать верующих, ведь теперь их куда больше, чем раньше: почти столько же, сколько коммунистов было, да-а...

***

Иногда забавные разговоры получаются - с фотографами. Я искренне радовался, что бутылка «живописная», а мне пишут – «замысел хороший (?), а ШУМА много».

Вся моя живописность - для них, оказывается, шум...

Сказать правду? - мне все равно, что они думают.

Но это как-то нехорошо...

И я им говорю – «не фотограф, любитель я!.. Ну, люблю грязненькие фотки, что со стариком поделаешь…»

***

Особый интерес в рассеянии света на мелкой пыли, обитающей в воздухе, этот пыльный свет многое может выразить. Рассеяние света крупными пятнами на поверхностях и вещах - совсем другое. Бывает и то, и другое, например, одна картинка... где-то лежит, надо поискать... С развалинами, дикими зарослями, полузаросшими дорожками... теплая пыль на них... А сквозь провалы окон – тот самый теплый пыльный воздух…

И никого… Это и есть рай.

Об этом немного есть в повести "ЛЧК", но там вмешивался ледяной "ветер с Мурмана". Я усмирял его пламенем очага в подвале, и питием пустырника. Что могли пить мои подвальные герои, не водку же! Пустырник на чистом спирте.

И город проваливается в конце, но... в озеро чистейшей прозрачной воды.

Мирная утопия. И герой обязательно найдет своего кота, такой зверь пропасть не может.

***

Мне всю жизнь везло, знаете, почему? Я невменяем, в силу устройства своей психики - если чем-то был увлечен, то ничего вокруг не видел. И так проехался по жизни до старости. Платили всегда по минимуму, но это меня не волновало.

***

Те изменения, которые в последние годы произошли, еще губительней для свободного творчества, чем «ШАРАЖКИ», которые устраивала та власть для творческих людей - внутри тех шаражек оставался дух свободного творчества, и отношения людей близки к идеальным, хотя кругом было сплошное свинство и дикость. В лагерях между "политическими" отношения были куда лучше, чем "на воле" сейчас.

А теперь я добровольно двадцать лет сижу в собственной резервации, потерял все связи со столицей, которая рядом. Благодарю возраст, ссылаюсь на немощность, и никого видеть не хочу. Пенсию платят, и если вдвоем, и крыша есть, то выжить можно.

Та жизнь, при коммунистах, была опасной и жестокой, эта чуть менее опасна, не менее жестока, к тому же идиотизм существования возрос неимоверно. Раньше казалось, можно уехать, скрыться и забыть. Теперь ясно, что идиотизм мировой, никуда не скроешься, и надо как-то доживать, не подчиняясь, вот и все дела.

Мне говорят - "жизнь такова, и разумно подчиниться ей, не мудро бунтовать против того, что изменить не можешь..." Живу как хочу, отвечаю им, а от вашей мудрости меня воротит. А что получится...

Как говаривал герой повести "Последний дом" - "что случилось, то и получилось..."

***

Так бывает, когда какая-то сторона направления или дела исчерпана, и нужно "повернуть за угол"…

Я говорил со многими в течение жизни, кто делает самостоятельные вещи. Есть две тактики - одни молчат, сосредоточенно ждут, не делают лишних движений руками. Другие продолжают "сбивать масло" в обезжиренном молоке. Способ поведения "упирается" в глубокие качества личностей, и никто не сумел мне доказать, что лучше -первое или второе...

Известно досконально одно - если теряется сосредоточенность ожидания или попыток, то ничто не приходит само.

***

Откуда все наши беды, за что постоянно плату требуем - за труд! Ненавистен он. Огромное большинство людей ненавидит труд, мирится с ним только за плату. Поэтому деньги возникли. Если б труд был творческим и любимым, то за что платить? - сам бы приплачивал, только бы трудиться. Примеры есть, знаю людей, которые так работали всю жизнь - утра дождаться не могли, только бы продолжить. В принципе ничего невозможного, если примеры имеются! Чуть равновесие нарушится в сторону любви и интереса… и вся современная система рухнет, представляете, если каждый или хотя бы многие захотят работать не за деньги?.. За скромную плату на пропитание, не связанную с результатами труда.

В молодости я об этом мечтал - чтоб комбинезон и ежедневную миску бесплатного супа... И никто бы не мешал любимым делом заниматься... Ан нет, это вам никогда не простят!..

В то же время основные достижения человечества связаны именно с таким – свободным трудом. Остальным неплохо бы сделать две прививки - чтоб полюбили творческий труд - раз, и чтобы потеряли интерес к собственности - два. И тогда мы оторвемся от обезьян, и начнем, наконец, самостоятельную человеческую жизнь. Все - творческие, все живут, а не выживают. И на каждого - по банану, всегда, - с уважением к творческим неудачам, которые чаще, чем удачи…

Для этого всё есть. Почти... Только огромный источник энергии нужен, скажем, термоядерный синтез. И прививку новорожденному, как от оспы, чтобы генетику исправить.

И никакой борьбы за существование, «выживания приспособленных»…

Нет, не получится, о причинах даже скучно говорить.

Черт, так и умрешь, видя, как прозябает творчество, как торжествует пошлость и жадность простой обезьяны...

Да что обезьяны, я любил вас, обезьяны...

Будьте бдительней в следующий раз!

***

Сейчас понемногу начинаю выходить на старую дорожку, к своим исконным привязанностям, нахожу точку приложения для внимания. Сначала легкость получения фотоизображения несколько сбила меня с толку. Но сложности постановки, тонкости взаимодействий вещей постепенно все ставят на места. Как, из чего получен начальный эскизик, то ли трещинки на потолке натолкнули, то ли рисунок на обоях, то ли поднятая из грязи забытая вещица или клочок бумаги - какая разница!.. Фотография - начальный мимолетный взгляд, а дальше - может быть, а может и не случиться... Обычное дело.

В отличие от ищущих новое, мне интересно придти к старому, то есть, к тому, что когда-то было заложено во мне. Выявление собственных пристрастий и привязанностей, которые сложились давным-давно, но не на поверхности лежат.

И это позволяет все реже смотреть в окошко.

***

С легким шорохом кровь в голове омывает склеротические бляшки - музыка потери памяти, способности к различению, которую на востоке называют умом.

В этом процессе, на пути распада, наверняка есть точка или небольшая область, площадка, где сухое умствование уже ограничено, а распад чувственных ассоциаций еще не зашел слишком далеко…

Вот тут бы остановиться...

Но не получится.

***

Во взгляде на собственную жизнь важны ТЕМЫ, их развитие и затухание. Чем ближе к концу, тем ясней, что все важное на одинаковом расстоянии - вычерчен круг тем. Жизнь - блуждание по собственным темам, насыщенное страстями, предрассудками, заблуждениями, намерениями… Время тут почти что не при чем.

***

Среди всех штучек-дрючек и полупорнухи, которых столько накрутили за последние годы… затерялись важные проблемы.

Есть такая штука - "самоидентификация". Крошечный сигнальчик бегает по кругу ассоциаций, касается "столбиков полосатых", сигнальных значков, их у нас сотни две за жизнь: ощущения, переживания, сцены, лица… и больше половины образуется до 5-7 лет. Мы все время, день и ночь, благодаря этим касаниям, напоминаем себе: "это - я". Если ЧУЖОЕ оказывается в «круге самоидентификации", то есть, принадлежащее другому становится частью нашей личности - это ВРАСТАНИЕ.

Из него вырастает все лучшее - любовь, сочувствие, самоотверженность с самопожертвованием и многое другое.

***

Некоторые люди любят не природу, а ландшафты, это примитивный потребительский подход ко всему живому.

Вообще, "любить природу" - не те слова, это как "любить свою руку". Странно было бы слышать про такую любовь, - моя рука, и всё сказано. Мы часть природы.

В природе есть жестокость, но она прямолинейна, имеет понятные цели.

Жестокость человека ни в какое сравнение не идет с отношениями во всем живом мире.

В последние годы вижу, с какой целеустремленностью и... веселым восторгом уничтожается все живое в моем городе - растения, звери... изгажена сама земля.

Надеюсь, это пройдет, растворится во времени, а останется, как было - холм над Окой, звери, птицы, река, и лес за ней… а город…

Не было здесь никакого города, скажут через тысячу лет.

Потом покопаются в земле – и в самом деле, что-то было…

***

Утром ко мне приходит кот Хокусай.

- Хокусай, всех врагов покусай!..

Он первый год «котируется», издерган, брюхо в грязи, шерсть на шее помята. Ему важно осмотреться и о себе заявить, на большее и не рассчитывает. Но все равно подавлен, жизнь требует огромных сил. Опасна, опасна!..

Я успокаиваю его, - «привыкнешь... и все впереди», - говорю.

А он своим видом успокаивает меня - сколько всего, к счастью, уже позади...

***

В 1964 г Ленинграде в академической столовой на Стрелке В.О. не раз видел академика Трофима Лысенко. Он был еще директором Института генетики. Ученые брезгливо обходили его столик. Его роль в разгроме генетики в России и уничтожении виднейших генетиков очевидна. А сейчас читаю в Википедии – светоч науки!

Чуковский говорил, в России нужно жить долго. Для чего? Чтобы видеть эти «извивы истории»?

***

Когда не пишу, то рисую, когда не рисую, то пишу. Когда ни то ни другое, валяю дурака - фотографирую бумажки, траву, фигурки крохотные, сухие цветы... главное, чтобы с чувством композиция была, с настроением... А иногда ничто не трогает, и ползаю по Интернету, раз в месяц бывает. Как-то набрел на дискуссию в журнале "Знамя" - о жанрах, о рассказе... Что-то говорил Кабаков о "глянце", о правильных рассказах и неправильных, круто закрученном сюжете и не очень... Голова заболела, еле просмотрел. Какое счастье, что они меня не знают, а я их не хочу знать, и пишу от себя, не считаясь со временем и средой.

И там фотки: мужики в пиджаках и галстуках, а так одетый мужчина - непонятное мне существо, полудохлое. А про женщин и упоминать не хочется... Рассуждают, что такое рассказ, сюжет, и очень умно говорят. Странно, ведь Кабаков плохой писатель, я несколько страниц прочитал, убейте - плохой, а как рассуждает!.. Болтают, а сами, ну, ничего… - ни писать, ни рисовать не могут. И всей этой компашке не стыдно, они как великие люди сидят и рассуждают... Что-то странное творится. Может всегда так было, а я, занятый своими интересами, не замечал?.. Ясно, что мне с этой публикой не по пути, наверное, социально-классовое чутье... Значит, я писатель - никакой, раз этого не терплю. И не художник. Я зверей кормлю, вот моя профессия.

Если б я встретился с Кабаковым... Что ему сказать – «пишешь плохо»?.. Неудобно...

Он скажет, - "а ты кто такой?.."

А я скажу - "никто, я кормлю зверей".

***

Особое чувство, когда смотришь старые фотографии - про жизни, которые только начинались… и в то же время знаешь весь последующий путь, и конец. Особая горечь восприятия, отрезвляющая. Но как сильное лекарство, в больших дозах - отравляет.

Чтобы жить, необходим восторг, иллюзии…

***

Я много имел дел с пауками, искренне любя их в течение всей жизни. Никогда не боролся с паутиной, и всегда помогал другу выбраться из ванны, делая вид, что у него само собой получилось. Он, не оглядываясь, удалялся, а я был счастлив, что остался безымянным…

 Поэтому особо ценю людей, которые мне помогли, и молча удалились. Это многого стоит.

Так вот, эти пауки выбирали удобные для них углы, и начинали плести сеть. Уверен, при этом они не думали о мухах, не знали, для чего их любимое дело делается, и что от этого может быть еда.

***

Еще вспоминается гениальная сказка про суп из топора: голодный солдат приходит к жадной старухе и уговаривает ее сварить щи из топора, добавив по ходу дела всякой малозначительной мелочи… Этот процесс мне о многом говорит.

***

Кошачий тазик и стенка, исцарапанная когтями, на мой взгляд, живописный вид.

Ненавижу гламур с его вымытыми бокалами и фруктами, чистенькими скатерками, псевдоголландской роскошью, усладой обывателя... а за всем этим обычно (бывают мастерские исключения) - вялая композиция и многословие, так и смотришь, вот это убрать бы, а это переставить...

Между прочим, вспомнилось: тяга к художественным изображениям, к цвету, к пятнам каким-то образом связана со слюнотечением. Возможно, частный случай более общей закономерности - связи между усилением деятельности всех секреторных систем и творчеством. Напрашивается образ паука, с его жидким секретом, моментально отвердевающим на воздухе….

***

Когда-то сказали, я не поверил, потому что был полностью вовлечен. А думать стал потом, и увидел, что тень правды есть: что-то хищное порой проглядывает в том, как художник, писатель вглядывается в свое окружение, да и в себя тоже!.. - не живет, а использует все, что "добывает", для чего-то другого, чем жизнь. Я бы не назвал это «потребительством», поскольку никакой выгоды, только будишь сложность, возбуждаешь противоречия… Но..

Оттого в творчестве, наряду с сильными сторонами - способностью потрясти, уязвить глубоко другого человека, сдвинуть с привычного места... есть ущербность, незнакомая тем, кто в полную силу - просто живет, переживает свою жизнь, глотает ее, как в России умеют стакан водки выпить.

Но каждый живет, как умеет, и делает, что может. Жизнь и так слишком сложна и несчастлива для чувствующего и мыслящего...

***

Как-то я приехал со своими работами к учителю, а он был дома один, писал акварель, пейзаж. Обычно он работал в мастерской.

Когда я приезжал к нему с десятками работ, он смотрел и обсуждал только мои картинки и рисунки, и никогда не показывал свои. Он не на своем примере меня учил, а из общих представлений о живописи. Это позволило мне находиться рядом, слушать его точную немногословность много лет. Я был уже не молодой, и, хотя начинающий, но упрям. А он – мастер, тонкий, камерный, не выносил громкости, напора… Но был удивительно терпелив со мной.

А тут я увидел – он только начал, и сразу попал. Точно взятый цвет, от него тянущее, тоскливое в груди чувство, будто зацепило нерв…

А потом как обычно. Моё обсуждали.

***

На физиологии: к пальцу привязывали грузик, и мы поднимали тяжесть, сгибая палец, пока могли. Исследование утомления мышц.

Одни медленно затухали, другие сразу, среди полной активности, третьи со вспышками, яростно сопротивляясь, все усиливая сокращения, до самого конца, а потом, мгновенно замирая…

Вроде бы мелочь, но в том, как ведет себя даже наш палец, и в том, как заканчивается вся жизнь… есть сходство. Знаю примеры. Доказать не могу.

***

Все-таки, хорошо, что есть дома телек, вот на днях узнал:

«Танич - это Пушкин, не больше, не меньше». А «Пригов - Данте нашего времени».

Хорошее время, наверное, по заслугам нашим.

***

Есть такие кошки, их спокойному достоинству можно позавидовать.

Как-то, разговаривая с одной из них бессонной ночью, я понял, что терпеть не могу литературу… если она не голос человека или любого другого живого существа - в одиночестве, холоде, темноте...

Остальное - искусственные бредни.

***

Терпеть не могу мобильники, вариант тех же «матюгальников». И разговаривать по этим штукам не хочу. Вообще не люблю, когда мои разговоры происходят на людях, в толпе, когда кто-то за спиной, слушает… или смотрит, что я рисую, пишу… Не хватает еще, чтобы тебя из собственного кармана вызывали!

Не люблю, когда люди на улице, в толпе - целуются, спорят, едят. На все свое время и место.

Здесь могу поставить многоточие, чтобы проскочить переход к более сложным вещам, и в конце:

Не люблю, когда искусство - ОРЁТ, раздевается, демонстрирует себя, уговаривает, эпатирует... продается или готово продаться. Ор кругом необыкновенный стоит, и самое лучшее - не приближаться: потеряешь и слух, и свой взгляд на вещи.

Меня учили мои учителя живописи - говорить надо ТИХО, и только СВОЁ.

И я стараюсь этого придерживаться, но не потому что "следую заветам" - находит поддержку в моей сущности.

***

Все наши противоречия - расовые, национальные, социальные, культурные, экономические... да что перечислять! - только верхушка айсберга. Огромное несчастье в глубине, в самом принципе выживания и совершенствования всего живого. Принцип выживания приспособленных, возможно, способствует скорости и эффективности продвижения и развития (хотя какого развития?), но, бывает, буксует уже на стадии "дочеловеческой". Такие явления как монополизм и олигархия широко известны во всем живом мире. Возьмите засуху. Или звери вытаптывают траву, или мы скашиваем ее, когда не надо, слишком часто… Глядишь, несколько лет, и нет травяного разнообразия, а что вы хотите - сильные и приспособленные выжили, одуванчики да лопухи, да простая травка, ничего плохого в них не вижу, но только они везде! Не говоря уж о разнообразии, красивости, пейзажу с точки зрения устойчивости урон нанесен.

И в нашем обществе, олигарх да монополист - "калифы на час", колоссы на одной да еще глиняной ноге, а разнообразие (демократия)… в общем, свинская система… но оказывается устойчивей к воздействиям, гнется, да не рухнет в момент, как происходит с монопольной властью...

Выдравшись частично из строгих генетических запретов животного мира, мы уволокли с собой, пусть слегка подчищенный, но все тот же принцип - выживание приспособленного. Если уже в дочеловеческой стадии бывают сбои, когда один вид сначала завоюет всё и всех, а потом рухнет, стоит условиям ударить в слабое место (а оно всегда найдется) - то наши «сбои» сплошь и рядом, и пора бы понять, что принцип выживания приспособленного губителен для развития, особенно при нашей настырности, жадности, злобности и жлобстве… он неминуемо приведет к гибели. Почему?..

Мы умеем определять приспособленность как соответствие правилам и условиям только на сегодняшний день, и это уже плохо. Но на деле еще хуже: побеждает тот, кто правила нарушает, и не по мелочам, а кардинально и нагло, при этом может силой защитить свое право не подчиняться общим правилам, которые сам устанавливает для слабых.

Когда новый лев, победив старого, разрывает его львят, а львица спокойно наблюдает это, хотя только вчера, рискуя жизнью, защищала... в этом хоть какой-то смысл виден - от молодого львица наплодит детишек посильней, чем от старого... А в человеческих победах часто погибель уже гнездится. В животном обществе приспособленность к выживанию часто (не всегда!) совпадает с лучшей особью, с улучшением качеств, самых важных и нужных для вида. У нас по-другому стало, понятие лучшего изменилось - из-за культуры, цивилизации, научного и технического развития. И этой... морали, есть такая штука, наряду со звездным небом над нами, загадка внутри нас...

А выживание происходит все по тем же примитивным признакам, вот и выживают совсем не самые нужные и лучшие... Смотрите, кто у власти, разве те, кто обеспечивает достижения и удачи? Нет - идиоты, мздоимцы, воры и паразиты, в лучшем случае, ловкие властолюбцы и интриганы. Но зато как приспособлены! Куда до них Ньютонам, Фарадеям и Эйнштейнам, на которых, собственно, и зиждется вся лучшая сторона наших дел!

По мере старения начинаешь понимать, куда попал. Погрязшие в тех же принципах, что и звери, мы несколько модифицировали старые простые правила, и это всё. А с другой стороны - высокопарный треп о милости и справедливости, о морали и заповедях, и что в игольное ушко не пролезешь... и тут же скопом лезут, обдирая шкуру, оттого, наверное, и волос лишились...

Ну, не все, но те, кто ради высокого, сидят тихонечко по углам, незаметны...

И хорошо, хорошо, когда не замечают их, а то примутся истреблять, как не раз было. Привычка рубить ветви, нужные для сидения, тоже из животного мира, только там генетика вовремя останавливает. Даже альтруизм выдумали не мы, о нем знает любая птичка, уводящая хищника от своего гнезда. Это принцип выживания популяции, ранее генетически закрепленный. Теперь мы его выдаем за небесные рекомендации...

Так что гордиться нам особо нечем, господа.

И все это уже видно на животной жизни. У нас в доме самая слабая кошка умеет открывать все двери и шкафы. И этим пользуются остальные звери! - сидят и ждут, пока она откроет, а потом, ринувшись на разбой, оттесняют слабую, но умную от добычи. Это известно было - давно до нас.

Нужен иной принцип устройства - вытеснение идиотов и сволочей.

Но такая популяция, при существующих правилах общежития, неспособна противостоять наглости старых принципов.

Значит, снова с нуля начинать.

И лучше бы не с человека, а с вирусов и микробов, чтобы жили дружно и друг другу помогали. А потом, с помощью миролюбивых и дружных обезьян, возможно, и у нас что-то получится, хотя гораздо медленней. Зато без гвалта, давки и спешки, как сейчас.

А сейчас… поживешь, и становится скучно донельзя...

***

Почти не читаю, лет десять, и теперь уже не боюсь признаться - не интересно стало. Причин много, но не роман же об этом писать. Но к некоторым именам есть интерес. В частности, все думал прочитать Веллера. Потому что с людьми одними и теми же пересекались в Таллинне, например, Боря Тух по кличке "тух-протух", товарищ детства моего брата Саши, покойного... Дед Туха лечил мне гланды, как же, он травил их серебром азотнокислым... И квартиру их, на остановке трамвайной в Кадриорге помню...

В общем, взял вчера повесть или роман Веллера о Довлатове, про ножик якобы, и почитал. Не всё осилил, но с интересом, то, что сумел одолеть. Умен, много знает, легко и напористо, живо пишет, все на месте. Но поразительно болтлив, это всегда вызывает во мне оторопь. Рассказчики - оторопь и легкий шок. По-другому представляю себе писателя. Сочинитель. Каждое слово - новое, по крайней мере, в меру сил к этому стремится. Не получается - молчит...

***

Художник, писатель - не барыга, не коммивояжер - не должен приплясывать перед читателем, предлагать себя, совать свою рожу во все дырки, рисовать планы спасения родины и все такое, жалко это выглядит. Если сделанные вещи хороши, то и через десять лет хороши, а если на сегодня сделано - дорога им на помойку.

Молодым людям с жаждой простой жизни я бы не советовал соваться в эти туманные дела - продавайте лес, водку, нефть, играйте на бирже, делайте деньги из воздуха… все, что угодно.

***

Никто не убедит меня, что купить подешевле, а продать подороже - великое умение, знание или доблесть. Из моих одноклассников лучше всего это делают самые тупые. Чем больше человек умеет и может, тем меньше он, оказывается, нужен, а для многих даже опасен. Прикованные к телеге жизни таких только ненавидеть могут!

Получает удовольствие от своей работы, да еще платить ему за это!?.

***

Многие картинки прочно забыты, а если случайно увидишь у кого-то на стене (два раза так было), то удивлен - что-то знакомое... Думаю, дело в цветовых предпочтениях, они неистребимы, и в отношении к свету. И есть особо глубокие пристрастия, я бы назвал их – «тепловые». Мне одна женщина-художница, в самом начале, что-то говорила, помню, про «теплохолодность»… Я не понял тогда, а потом сообразил - холодное терпеть не мог, особенно синие, и эти заборные зеленые тоже. Потом мне внушали неоднократно, что плохих цветов нет, есть плохие сочетания, но я не верил. Наверное, долго мерз в Прибалтике, хотелось погорячей...

***

Может, в сумерках все кошки и серы, но смотреть картинки в сумерках полезно - очень.

***

Были две больших бутылки, маслом по картону, одна синяя, другая красная. Красную у меня купил знакомый Саша Снопков, а синяя осталась.

Но вижу, скучно ей одной у меня - они парные, хотя и разного цвета.

Большие, около метра…

Подумал, и вторую отдал ему же, так что опять бутылки вместе.

Я их давно не видел, наверное, не увижу.

Но им там лучше, вместе, в хорошем месте…

***

Когда-то я написал про художника, в повести "Жасмин".

Он рисовал цветки.

Написать о нем несложно оказалось, а как с рисунками к повести быть?..

Доверить никому не мог, сам пробовал, но отказался - ведь тот художник был очень хорош.

И повесть осталась без картинок.

Но обложку все-таки нарисовал - цветок летит над городом…

Одна картинка, один цветок.

Но больше пробовать не стал.

За другого можно слово сказать… но не картинку нарисовать.

***

Когда-то видел под микроскопом…

Внутри кристалла рос другой кристалл! Совершенно иной формы.

Также должно произойти преобразование общества.

Будут развиваться содружества гуманных образованных людей, сейчас они загнаны дельцами и политиками в дальние углы.

Объединения людей с близкими мыслями и чувствами, взаимным пониманием. Зачатки видим в Интернете.

Эти люди готовы помогать друг другу бескорыстно.

Они придерживаются принципа - "НЕ ВРЕДИ ПРИРОДЕ И ЛЮДЯМ, а ПОМОГАЙ - учи, лечи, строй…

И государства провалятся, распадутся, потеряв силу и возможность управлять. Они не способны будут развиваться - самые творческие люди уйдут в свои структуры.

Кристалл рос в кристалле, и со временем разрушался старый кристалл.

Мне говорят - фантастика...

Смотрите выше голов, дальше по времени...

***

Давным-давно мой приятель уехал из страны, и оставил мне тумбочку для кухонной утвари, выкрашенную в яркий голубой цвет. Я хранил в ней принадлежности художника. С годами дверца сломалась, тумбочку освоили коты да кошки - понравилось, что места много, две полочки, настоящее дерево, можно когти точить, и спать в тепле…

Потом начали привозить в город заграничные вещи в красивых коробках, картон этот для картинок очень хорош. И котам понравились коробки, тумбочка опустела. Здесь снова художнические принадлежности, на нижней полке, а на верхней удобно ставить натюрморты…

Вот только приятель не вернулся.

***

Про Мистраль…

Мистраль сидит около миски, смотрит на меня. Только что наелась цыплячьих головок, вареных с кашей, и устала. Мистраль небольшая рыжевато-серая кошка, но особенная, я ее уважаю, она знает. У меня про нее много ненаписанных историй, например, как она, сама трехмесячная, спасала своего братишку, Максимку, а матери у них не было. Откуда они появились в нашем доме, не знаю. Максимка был чуть побольше ростом, веселый дурачок, а она умненькая всю жизнь, и заботилась о нем, спасала. Они жили в подвале, а там зимой еда замерзала за полчаса, уже не съешь, камень. Взять их я не мог, у меня в мастерской была толпа голодных, и Алискины котята. Алиса гениальная кошка, она приходила поесть, а потом тихо-незаметно поселялась среди моей рухляди, там рожала котят, и запрещала им пищать, вот именно, запрещала, а как она это делала, не знаю. Потом я не раз убеждался, что кошки умеют заставлять котят молчать и не вылезать, если опасность или хотят скрыться. Живем, а через недели три вижу – выползают один за другим, глаза давно открыты, ясные, чистые, это важно, чтобы глаза вовремя открылись, никакого гноя, Алиса умела позаботиться…

Так вот, я не брал, не брал Мистраль и Максимку, а потом наступили настоящие холода, и в один день не выдержал. Она водила своего братца по теплым местам, есть кошки, которые умеют искать и находить такие места, где можно выжить, и Мистраль с рождения умела. Сам бы он замерз… Но вижу, она устала, и все чаще сидят, где попало, на морозе, на голом месте, замерзают... Взял я их и держал до весны, а как стало тепло, они вместе убежали от меня на улицу. Я ходил, кормил их там. Они росли, играли вместе. А потом, мне рассказал сосед, он видел, Максимку машина раздавила, в лепешку. Они выбегали на дорогу, грелись на асфальте по вечерам, асфальт долго тепло отдает. Не стало Максимки, и Мистраль ко мне больше не вернулась, лет пять жила на воле, выросла, меня узнавала, но не приходила. Я думаю, считала, что я виноват перед ней за братика, наверное, так оно и было, не надо было отпускать. Но закрыть их я не мог, второй этаж, и уйти через форточку да по дереву… ничего не стоит…

А два года тому назад пришла осенью и осталась на зиму, и в этом году также, вот пришла, зимовать собирается. Зимой тихо живет в своем углу, греется на батарее. Иногда подойдет поближе, но на руках не сидела никогда в жизни…

Она поела, сидит и смотрит на меня.

Я говорю – «Мистраль, иди ко мне, посидим вместе…»

Она понимает, что зову, смотрит, думает… чешется, а сама поглядывает на меня.

Если б она сильно захотела подойти, то не думала бы, а сразу пришла в движение. Она и сейчас не думает – прислушивается к себе, оценивает желание. И это мне знакомо, когда сильно хочешь чего-то, например, нарисовать или написать, то думать не надо – само сразу начинается, делается. А когда не очень знаешь, хочешь или нет, желание нерешительное... тогда тоже нечего думать, и делать не стоит: если слабо хочется, то на окончание рисунка или текста энергии может не хватить. Эта энергия особая, вера в собственное желание, что нужно тут же начать, не рассуждать, не колебаться. Что-то вроде «энергии заблуждения», о которой говорил Лев Толстой, что обязательно нужна, пусть иллюзия, но полная уверенность, что хочешь, нужно, и никаких вопросов. Когда само приходит, разговора нет, а когда не знаешь… Лучше подождать, но не сложа руки, а особым образом напрягаясь. Описать трудно, отдаленно похоже на то напряжение, внутреннюю готовность и незаметные движения, которые совершаем, когда сочувствуем прыгуну в высоту – он прыгает, а мы устаем, помогаем его усилиям. Это утомительно, но нужно, когда помогаешь не кому-то, а самому себе, который мысленно разбегается и прыгает…

Мистраль посидела, почесалась, встала и медленно пошла мимо меня к окну. Я вижу по хвосту и всей фигуре, что решила - нечего разговаривать, поела, и до завтра. Она еще ходит на улицу, и будет ходить весь сентябрь, а когда начнут топить, ее место на батарее станет привлекательным. Она его каждый день проверяет, пока недовольна. А потом засядет там, и значит – зима.

***

Уйти от реальности легко, зря стонут и жалуются на жизнь многочисленные нытики. Сами себя к телеге привязали, так что их жалобы одно вранье или жеманство. Был такой студент Арво Хауг, я учился с ним на первом курсе тартуского медфака. Я тогда увлекался философией Беркли, а он смеялся – «трамвай тоже твое воображение? А если он раздавит тебя?..»

Потом, лет через... 17... я увидел красные трамваи Михаила Рогинского...

Жизнь иногда бывает милосердной, нас обоих трамвай не раздавил, но судьбы разные. Мы оба получили, что хотели, о результатах говорить не нам. Интернет великая вещь, и вот мой Хауг:

«Пакеты акций стоимостью сотни тысяч крон принадлежат членам парламента, зарабатывающим до 20 000 крон в месяц - это Арво Хауг, Тоомас Варек, Юло Нугис...

Нормально, что Арво Хауг руководит комиссией по охране окружающей среды, в прошлом он — известный психиатр, к тому же опытный парламентарий...

Арво Хауг, работник Министерства окружающей среды, увлекается коллекционированием старых мотоциклов и автомобилей...»

Привет, Арво, привет...

***

Не нужен?..

Когда умер один профессор, нужный в науке человек, его вдова часто ругала старика, который в их дворе жил. Тот старик тоже был ученый, но неудачник, его еще до войны арестовали, выпустили через двадцать лет, и, конечно, он всю науку забыл-перезабыл. Работал лаборантом, потом вышел на пенсию, и долго еще жил, потому что был долгожителем, и даже старшая сестра еще жива была, ей под сто лет, хотя трижды сажали, морили голодом… Что поделаешь, гены…

Так вот, жена того нужного профессора показывала на ненужного никому лаборанта, уже пенсионера, и говорила – «мой-то был гений, жить бы и жить… А этот ходит, дышит, рад счастью своему… А кому он нужен...»

"НАША УЛИЦА" №115 (6) июнь 2009