Никита Янев "1+1=1" пьеса
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

вернуться
на главную страницу

Никита Янев

1+1=1

пьеса

Разговор внутри человека.
Мама.

Этот свет – тот свет, а этого света нет.
Папа.

Действующие лица.
Гена Янев, ухарь расколовшийся, индеец, у которых Бог главный, 11 лет.
Веня Атикин, смертник воскресший, инопланетянин, у которых они главные, 22 лет.
Финлепсиныч, несчастный счастливый, мутант, у которых нет главного, 33 лет.
Никита, после всего, послеконцасветец, у которых всё главное, 44 лет.

Г.Я.

Формулу 1+1=1 заимствовали греческие жрецы у египетских, значит она примерно то, что одна вода плюс одна вода получается одна вода и является богословской альтернативой человеческой отдельности в цивилизации. В фильме Тарковского "Ностальгия", 1982, эта формула написана на стенах жилища сумасшедшего Думенико. Он её объясняет другому герою так, соединяет две капли на ладони. Эта формула не просто классика или архаика. Это как Бог есть и Бога нет, отчаяние и просветление. Бога нет, человек ниоткуда не приходит и никуда не уходит, его нет. Бог есть, человек приходит из Бога и уходит в Бога. Зачем он тогда приходил? Про это литература с самого начала. Роман не выходил отдельной книгой, а по частям в разных журналах, это принимается правилами конкурса. Я сейчас не могу вспомить сходу, когда я напечатал первый раз эту формулу, но в №1, 2007 журнала "Воздух" она точно есть, в повести "Как у меня всё было".

В.А.

Мне 44 года. Я был в армии, в школе, в институте, в семье, на работе, в литературе. У меня есть опыт жизни, я немного знаю людей. Я уверен, каким бы шампанским дело не закончилось, у вас всё равно останется ощущенье, что вас обокрали.

Ф.

Я года 3 ничего не перечитывал. По-моему, в «Войне и мире» во время посвящения Пьера Безухова в масоны что-то в этом роде. У Сэллиджера в «Тедди» главный герой так объясняет свою гибель через несколько минут, переливает молоко из кувшина в стакан и говорит, просто один Бог превращается в другого Бога.

Н.

Кстати, фигура Сэллинджера уместна, именно от интеллектуальной голливудской тусни про права на авторство, когда одна букашка кричит другой букашке, что это она придумала солнце, он убрался на 50 лет в абсолютное одиночество и не опубликовал ни строчки.

Г.Я.
Это примета времени. Когда спасатели спасали заложников с помощью газа, то родственники потом подали иск на возмещение морального ущерба. А население 70 % проголосовало за твёрдую руку. Что это? Фарс, трагедия, драма? Про это мои формулы, людей, ? - 40 = ?, ангелов, 1+1=1, Бога, яяяяяяя, любви, Бог Бога Богом о Бога чистит в рассказе «1+1=1», взятом эпиграфом к роману. Мне бы и в голову не пришло претендовать на авторство. Ясно, что каждый открывает для себя такие вещи заново.

В.А.

История такая. Последние 2-3 года я собираюсь заниматься пьесами. Последние несколько месяцев я пытаюсь рыпаться и всё время нарываюсь. Я хотел опубликовать в рейтинговом фотожурнале в Интернете фотографии кукол Родиновой Марии, потому что это такие скульптуры про то, что люди мёртвые, а воздух живой.

Ф.

Они изблевались, потому что фотографии не качественные и куклы не тусованные. Я хотел послать на конкурс роман, не написанный, а составленный из частей, опубликованных в журналах, элегий, трактатов, романов, драм под общим названием «1+1=1». Когда у меня не стало возможности писать, я стал придумывать всякие формулы, людей, ? - 40 = ?, ангелов, 1+1=1, Бога, яяяяяяя, любви, Бог Бога Богом о Бога чистит. И тут же нарвался.

Н.

Просматривал в каталоге новые публикации. И наткнулся на сообщество, в котором меня подозревают в плагиате, потому что у дамы из сообщества есть такой рассказ «1+1=1». Я подумал, вот готовая пьеса в соавторстве. Дальше должно быть обсужденье в сообществе со всеми фавнами и ненюфарами. Дальше мои 2 письма. Пьеса должна называться, разумеется «1+1=1».

Г.Я.

Уехать из Москвы хочется. Забрать всех. Деньги. Вот и получается то, что сейчас. А вообще, не как я хочу. А как было бы хорошо, Господи. Соловки. Орфеева Эвридика, Майка Пупкова, Мария Родинова, Лёлик и Болек, мастерская. Вот и получается Вера Верная, вот почему она всё время с её мэрством, Ренессансной мадонной, Постсуицидальной реанимацией, Саамом, Ирокезом, их жёнами, их мужьями, их детьми, Соловьёвым, общиной.

В.А.

Мастерская – рассказы про то, что Вера Верная рифмуется всё время. По Вере Верной можно смотреть, что дальше будет. Мария говорит, я твой лотерейный билет, Соловьёв для Веры Верной всегда был лотерейным билетом. Что случилось потом? Да ничего не случилось. Просто старичками стали. А страна всегда медаль и плаха. Подумаешь, откровенья.

Ф.

Я опубликовал в Интернете кукол Родиновой Марии, мне сказали, что они изблевались. Я напечатал в Интернете роман «1+1=1». Мне сказали, что я украл рассказ у дамы, который тоже так называется. Я хотел поделиться, что куклы Родиновой Марии это чудо, как из женской истерики, сколько можно на себе юродивых таскать всю жизнь, получаются скульптуры про то, что люди куклы, а воздух Бог. Что формула древних египтян и древних греков по-прежнему работает железно, смерти нет.

Н.

Как жить дальше с тем, что всё чудо и смерти нет, что все изблевались и у всех всё украли, что левая рука и левая грудь болит? Жить дальше? Вынимать из Интернета кукол и роман и жить дальше? Потому что юродивые по-прежнему висят, тусня по-прежнему тусня, чудо по-прежнему чудо, смерти по-прежнему нет, люди по-прежнему куклы, воздух по-прежнему Бог?

Г.Я.

Я напечатал в полусвете рассказ «Папа, забери меня отсюда, здесь очень страшно». Они сказали, что я графоманство. Я опубликовал в рейтинговом журнале фотографии кукол Родиновой Марии, они изблевались. Я послал на конкурс роман «1+1=1», одна дама уличила меня в плагиате, что я украл у неё формулу древнего человека, что всё одно.

В.А.

Недаром поломанные часы упали и пошли ночью, одни, другие и третьи. Там сложно. Я выходил покурить. Возвращался, отряхивал снег с папиных сандалий. Упали механические часы на веранде, которые стояли уже 100 лет. Электронные часы без батарейки. И пошли. Я их поднял, поставил на место. Восхитился, что они тикают так весёленько. И пошёл спать.

Ф.

Утром механические часы стояли без завода и я их стал заводить на веранды. Электронные продолжали идти, дальше внимание. Вновь пошедшие механические, пошедшие ночью электронные и рабочие на электрической плитке на кухне показывали одно и то же время, 07.07. Я сразу вспомнил Пастернака. Пробил мой смертный час.

Н.

Мне страшно. Идёшь как на экране. Как Садко, заморский гость, под водой. Думаешь, что это чудо, а это мудозвонство. Я уже боюсь не то, что писать что-то или думать. Потому что потом так и будет, как написал или подумал, и тебя обвинят в плагиате.

Г.Я.

Я написал редакторам, делавшим мои сайты, пришлите рецензии на конкурс. Ну, типа. Дышалось через раз, а потом вообще жопа. А потом прочли это. И сразу как инопланетяне, реинкарнация, тот свет. Дышится легко, свежо, непринуждённо. Как после дождя, грибами, грозой, прелью, французскими духами. И они опубликовали это. Я сказал, вы что издеваетесь? Они сказали вот что.

В.А.

«Вообще-то я написал своих пару-тройку предложений ещё позавчера, но твой абзац мне понравился больше, поэтому я написал то, что ты прислал. Когда я посмотрел ту страничку конкурса первый раз, то честно сказать меня затошнило от той ерунды, которую люди там вытворяют. Есть такая музыка, блюз называется, она является основой всей современной музыки. Из блюза вышли и буги и рок-н-ролл и джаз и современный рок, Битлы и Роллинги это тоже блюз видоизменённый.

Ф.

Когда негров привезли в Америку горбячить на плантациях, они работали и пели, жили и пели, сидели на толчке и пели, и никто никогда и не думал никуда номинироваться и записывать пластинки. Для них это было как воздух. Точно так же и с другими видами настоящего искусства происходило. Я тебе уже говорил, что твоё дело писать книжки в свободное от бытовухи время, а остальное тебя не должно волновать. Тебя в интернете как собак нерезаных, в Гугле сделаешь запрос "Никита Янев" и посыпалось ссылок кучами. Кто прочитал тот спасён, кто не прочитал, сам виноват.

Н.

Именно так в забытьи и делается всё лучшее, что есть в этом мире и что не даёт ему до сих пор развалиться. Это как те негры на плантациях, певшие блюз, кто их помнит, а музыка живёт. Так что делай своё дело тихо и не вступай во всякое "говно"».

Г.Я.

Я сказал, смалодушничал, и удалил роман с конкурса. А потом, я же не могу ходить всё время и повторять одно и то же: ? - 40 = ?, 1+1=1, яяяяяяя, Бог Бога Богом о Бога чистит. Мне же тоже надо чем-то питаться. У меня тоже семья, дети. Которые после женской истерики в 40 лет, сколько можно на себе юродивых таскать всю жизнь в глинобитном поле от Франции до Канады.

В.А.

Поле всё равно скажет, «люблю глаза моего народа, они не сморгнут». И они станут делать гениальные скульптуры, потому что к ним вернётся дар плодоношенья, преувеличенный стократ, на которые все изблюются. И я скажу, опять плагиат? Но меня уже никто не станет слушать. Отойди в сторону, мешаешь. Вообще-то это всё будет у меня в груди находиться. И мне всё это будет неожиданно неприятно. Как это, я одновременно герой и автор? Мне бы лучше домик в деревне и немножко денежек.

Ф.

Мария сказала на кухне, интересный сюжет, ты написал, что ты автор и ты герой, так стало, и тебя обвинили в плагиате и распяли. И ты воскрес, и тебя обвинили в плагиате и распяли уже воскресшего.

Н.

Никита сказал на кухне, у дочки Майки Пупковой есть психологические картинки на тренинг альтернативного мышленья, видит ли она оба изображения сразу, фотографию Энштейна и фотографию Мерилин Монро.

Г.Я.

Мария сказала на кухне, есть такой анекдот, Кай складывает из осколков льда слово счастье. Снежная королева говорит, что так долго, мнучек? Кай отвечает, слишком сложные буквы, ж, о, п, а.

В.А.

Я хотел назвать рассказы «Плагиат-1», «Плагиат-2», «Плагиат-3», «Плагиат-4», но потом испугался, что обвинят в плагиате, потому что, кажется, есть такой роман. И назвал «Жопа». Мария сказала, Никит, ты знаешь, ни за что нельзя ручаться, назови рассказ хоть «Звиздец», где гарантия, что где-нибудь на Альфа Центавров уже не написан такой роман? Никита сказал, под запись. Мария сказала, меня не трогают гонения начальства, меня не трогают плевки и блевотина черни, меня не трогает холодность ближних, но если современник узнает что мой альтер эго матерится, я в жопе.

Ф.

Больше всего на свете я боюсь травли, что я чмо, а они Бог, так было в школе, армии, институте, семье, на работе, в литературе. Они сделали меня писателем, эпилептиком, неудачником, юродивым, гражданином, страной.

Н.

Всё время думать, что будет лучше, а становится хуже. В школе думал, что есть такая страна, где живут старик и море, и скоро в неё поедешь. В армии думал, что если всё наоборот, значит, ты прав. В институте кутался в чужие одежды и делался ещё больше голым.

Г.Я.

В семье бросил институт, учился, сидел с дочкой и писал книгу, что чмо Бог. На работе работал и заболел эпилепсией, потому что 6 лет не писал. В литературе работал постмодернизмом, что счастье всё время.

В.А.

Потом наступило счастье, все идут на тебя и говорят, сейчас. Ты стоишь и вспоминаешь, что так всегда было, перед тем как ударят.

Ф.

Я за этих несколько дней и ночей плагиатского смертного часа съел пачек 10 Жокея, выкурил пачек 10 Элема, похудел килограмм на 10, стал прекрасный как дикий вереск, потому что человек не публичный. Головы стало две, потому что одна раскололась. И чем я могу вас утешить, головы? Потому что главное утешенье, учат Пушкин, Толстой, Христос, русский народ.

Н.

Надо верить, что начальник верующий и работает за зарплату, хоть он только от себя балдеет, зато мы терпели всё время и прошло время.

Г.Я.

Дочка ходит за мной всё время и гладит меня по плечу. Вообще-то они нежные, как поколение индиго, и думают о других всё время, как северное сиянье, наши дети. А тут ей меня стало жалко. Наверное, это единственное утешенье.

В.А.

Проходит время и всё становится по-другому, всё выстраивается в эпическую перспективу. 90-е – ожили трупаки, Платонов и Шаламов. 2000-е – ожили вурдалаки, Ленин и Сталин. Ванга говорит, через 2000 лет последние клоны покинут разламывающуюся землю, и будущие 2000 лет становятся романом.

Ф.

Когда убивали Мандельштама и Шаламова, Платонов, всё-таки, не моё имя, поэтому мне легче оживить Мандельштама, полностью моего автора, от которого я начал писать стихи. Только они знали что происходит. Теперь они будут смотреть всё время как все люди хотят быть только зрителями и не хотят быть трупаками.

Н.

Найдётся 3 адвоката и огромная махина на скрипучих костях на приводных ремнях из 100000007 закланных в жертву кожи на деревянной оси разворачивается к ним лицом, а не к зрителям. Зрители шепчут обиженными губами, это наши дети. А им отвечают из пустого тумана голосом Левитана, вы своих детей съели, вам же выплатили компенсацию морального ущерба.

Г.Я.

Итак, что такое искушение нищетой мы уже знаем, это когда умирают трупаки, Мандельштам и Шаламов. И что такое искушение корыстью мы тоже уже знаем, это когда оживают вурдалаки, Ленин и Сталин. Что же такое искушение искусством? Этого мы ещё не знаем. Это 10-е годы, мы их ещё не прожили. Искушение искусством это, не надо близко, жанр.

В.А.

Это когда зрители, которые хотели смотреть кино всё время, смотрят как ожили Платон Каратаев, соль земли русской, и Анна Павловна Шерер, хозяйка салона, на ток-шоу «Трупы» плачут и смеются, что никакого внутри не оказалось, что нет никакой наружи.

Ф.

Искушение искусством это когда оживают персонажи. Когда ожили герои Достоевского и стали писателями, Чеховым, Маяковским, политиками, Лениным, Сталиным. Я не знаю, почему он назвал своих персонажей Раскольников, Свидригайлов, Верховенский, Ставрогин. Что он хотел сказать этим? Я не Ванга?!

Н.

Ванга отдыхает. Ванга видит картинку, а как её интерпретировать, она не знает. Достоевский на 100 лет вперёд увидел Чехова, который как его чахоточные ни во что не может поверить, воздух видят, а Бога не видят, и их корячит каждую минуту, то что ничего ничего не значит, то что всё значит всё.

Г.Я.

Искушение искусством сладкая штука. Это когда Мандельштам и Шаламов становятся Цоем и Башлачёвым. Искушение искусством страшная штука. Это когда баба Поля и баба Лена становятся Гена Янев. Болгарская бабушка с одним глазом, колдунья. Русская бабушка, которая дождалась, пока я возмужаю, и говорит, ну, готов?

В.А.

Я говорю, да вроде. Ну, слушай. Делай вид, что ничего ничего не значит и улыбайся, чтобы никто ничего не заметил, и слушай. Это ты во всём виноват, что мир такой получился. И в воздухе растворилась. И захлопнула дверку люка. Я кричу, стой, на хера мне это надо? Февраль, солнце долбит, ходи, наслаждайся предчувствием воскресения жизни.

Ф.

Ну, потом литературой 20 лет занимался, исписал кучу всего, в стихах, в прозе, в эссе, в пьесах. Что в искушении искусством есть два прежних искушенья, искушение нищетой и искушение корыстью. На ток-шоу психушки и зоны не меньше, чем в психушке и на зоне, а может быть, больше.

Н.

Болезнь поколения дедов, на зоне все должны ударить ножом труп, чтобы выжить, даже ласточка в небе. Кончается, когда Шаламов возвращается с зоны с зашитым в вене секретным донесеньем, что только милость спасает от удушья, и на том свете и на этом. Вот вам и всё православье, при чём здесь форма одежды тогда?

Г.Я.

Болезнь, поколения отцов, психушка, какой смысл жить после смерти Бога. Кончается, когда Веня Ерофеев 30 лет в электричке «Москва-Петушки» ездит туда-обратно и разговаривает с Богом с похмелюги, только ты не обижайся.

В.А.

Всё это есть на ток-шоу. Зона, мы ничего не знаем про то, что мы своих детей съели за компенсацию морального ущерба. Психушка, мы всё знаем как миленькие, просто прикидываемся стукачами, пока не заголосят 3 адвоката над своими трупами. Тут уже начинается чистое ток-шоу.

Ф.

Как Ванга с неба хлынет с водой и глобальным потепленьем. Все кричат как дети во дворе в детстве, чур не я, чур не я. Дедушка Рокнролов 30 лет пел роман «Как у меня всё было», а потом ему показали медаль и плаху и он поломался. Я вышел на площадь, меня обвинили в графоманстве, я зашёл обратно, они изблевались, я потерял сознанье, меня обвинили в плагиате.

Н.

Ну, короче, всё ясно, бабушка Ванга. Последние клоны уже покидают разламывающуюся землю. А 2000 лет это искушение искусством. До сих пор видишь и после сих пор тоже видишь при помощи трёх адвокатов, которые над своими трупами рыдают.

Г.Я.

Соловки потонут через поколенье. Вера Верная и Соловьёв станут старички и патриархи. Ренессансная мадонна будет рисовать космические пейзажи. Постсуицидальная реанимация лечить инопланетян от инфлуэнцы. Ирокез строить последним клонам бараки на Альфа Центавров. Саам слагать новые молитвы из одних формул. Как слова, в сущности, формулы про чудо.

В.А.

Можно было, конечно, нарисовать их портрет, чтобы хоть так они остались, Вера Верная и Соловьёв. Можно было их вылечить. Можно было посадить их в вещмешки и таскать за собой с планеты на планету. Но слова это и есть они. С той стороны оболочки и с этой стороны оболочки это важно сделать. Тогда вам не надо будет взрывать небоскрёбы, оспаривать авторство, расстреливать. Тогда вы как Толстой в 83 уйдёте из дома, как Сэллинджер на 50 лет замолчите, как Мартышка будете двигать предметы взглядом, потому что они и есть вы.

Ф.

Может быть я только должен следить за интригой?

Н.

Такой минимализм объясняет. Актёр выходит, падает и умирает. Потом встаёт, все ему дарят букеты, как будто он победил смерть, потому что так будет.

Г.Я.

Я открыл закон, в каждом вопросе ответ – половина вопроса. Что делать? Делать. Куда уезжать? Уезжать.

В.А.

Такой минимализм объясняет. Всё равно что делать и куда уезжать. Важно делать и уезжать, потому что когда все перестанут делать и ездить, и наткнутся на Веру Верную с её рифмой жизни и Гену Янева, который был свидетелем Иеговы.

Ф.

Сначала они скажут, что они так больше не могут. Потом они скажут, что они слепоглухонемые для благополучья. Потом они скажут, не надо близко.

Н.

И как они увидят как Бог превращается в чмо, а несчастье в счастье?

Г.Я.

Вера Верная всё время рифмуется с Геной Яневым, думал Гена Янев.

В.А.

Уезжает, приезжает, делается начальник, не бросает.

Ф.

Сначала мы приезжали к общине на спине рыбы, которая скоро потонет от глобального потепленья, но тем дороже. Потом мы приезжали к нескольким выжившим. Потом наши дети приезжали к их детям. Потом всё погибло.

Н.

Летели 3 человека на обломке космического аппарата и читали: формула людей, ? - 40 = ?, формула ангелов, 1+1=1, формула Бога, яяяяяяя, формула любви, Бог Бога Богом о Бога чистит. И ничего не понимали.

Г.Я.

Прилетали на что-то такое похожее с атмосферой и биосферой. Дальше по сюжету.

В.А.

Змей, Адам и Ева. Адам напишет стихотворенье. Примерно такое.

Ф.

Глазное яблоко, глубокое как комнат
За стёкла уходящий томный мир,
Из наблюдения на улице, а так же,
Воспоминания зелёных водоёмов
Собачьих глаз в гостях на кухне друга,
Перелилось в меня и продолжалось
Короткими и яркими словами.
Так для письма по полостям предметов
Мне видимых мой взор предназначался
И был расправлен на клочке бумаги
Животною привычкой забирать
Вглубь омута зелёного, в глубины
Сетчатки и придатков сытых нервов
Как некую добычу всё, что свеже
Той новизной, нетронутой словами.
Благополучием пыхтящий 21-й
«газ», женщина с покупками, трико,
Примёрзшее к балконному канату,
Стекло подъезда, пропускающее в чрево
Той какофонии, что есть домашний быт,
Помноженный на цифру 45.
И все кивали, были тонки взмахи,
И в солнечных свободах словом дружбы
Я радовал затворницу судьбу.

Н.

Змея законтузит, почему одним всё, другим ничего?

Г.Я.

Ева скажет, какого хера, мужики? Или мы в сюжете, или мы не в сюжете.

В.А.

Должен быть выход, придумай его.

Ф.

А потом так сделай.

Н.

Вчера пришло письмо от почитателя, что надо бы меня вывести в чистое поле, поставить лицом к стенке и пустить пулю в лоб.

Г.Я.

Тогда в затылок.

В.А.

Это после графоманства, блевотины и плагиата.

Ф.

Вера Верная стала мэром и позвала охранять остров от белофиннов.

Н.

На год в леса от всех этих человеколюбцев по эпилепсию.

Г.Я.

Потом все очнутся и скажут, разве мы живём не в третьем веке русского ренессанса, самая словесность, самая социальность, самая слава, русские слоны самые слоны в мире.

В.А.

Разве мы живём не в третьей реакции на войну 45 года, актёрская, геройная, житейская, 60-е, 90-е, 20-е. Болезнь поколения дедов, на зоне все должны ударить ножом труп, чтобы выжить, даже ласточка в небе. Болезнь поколения отцов, психушка, какой смысл жить после смерти Бога. Болезнь поколения детей, ток-шоу. На ток-шоу «Трупы». Где все трупы.

Ф.

Разве мы живём не в третьем её периоде, искушение нищетой, что мы так больше не можем, искушение корыстью, что мы слепоглухонемые для благополучья, искушение искусством, не надо близко, 90-е, 2000-е, 10-е.

Н.

Просто, кто знал, что ты окажешься сильным, все думали, что ты слабый.

Г.Я.

Актёр выходит на сцену, падает и умирает, потом встаёт, все ему дарят букеты, что так и будет, как в евангелиях.

В.А.

Вера Верная скажет, чё тебе там делать среди этих человеколюбцев, которые себя боятся хуже смерти. Давай, зови своих, займём круговую оборону от белофиннов, всё равно через 50 лет остров Большой Советский в Северном Ледовитом океане потонет от глобального потепленья.

Ф.

Чувствуешь, как всё здесь от этой вести превращается в законченный сюжет, как у Ванги. Через 2000 лет последние клоны покинут разламывающуюся землю. За это время мы должны успеть написать роман.

Н.

Как мы в него превратились. Тогда те, кто в него поверил, они его съели, он перешёл через стенки желудка в их кровь и стал бессмертьем, которое они то видят, то не видят.

Г.Я.

Если подставятся, то видят. Если подставят, то не видят.

В.А.

И вот они летают с одной звезды на другую и то видят, то не видят остров Большой Советский в Северном Ледовитом океане со всеми нашими.

Ф.

Верой Верной, Соловьёвым, Ренессансной мадонной, Постсуицидальной реанимацией, Саамом, Ирокезом, Марией Родиновой, Майкой Пупковой, Орфеевой Эвридикой, Лёликом и Болеком, Никитой, 100000007 закланных в жертву, и многими-многими другими.

Н.

Вот ты и придумал выход.

Г.Я.

2000 лет мало, 20 лет мало, мгновенье много.

В.А.

На новый 2009 год очень несло падалью в ванной, а потом в спальне. Мы живём в одноэтажном доме. Все крысы под полом разложились эмблемою смерти, что мы не сможет стать собою.

Ф.

Потом все поломанные часы упали и пошли вместе, показывая правильное время, 04.04, 07.07, 13.13, 22.22, 00.00, эмблемою того, что, нет, всё-таки сможем.

Н.

Летом на Соловках и во Мценске 2 сюжета. Что сынки, которые вырвались от мамок и решили тусоваться, через 6 часов все в крови ходили, как Христос, что от них не затащились.

Г.Я.

Что дедушка Афанасий Иванович Фарафонов погиб в окруженье в 43 и в то же время стал монахом в маленьком католическом монастыре в Аргентиских Андах. 103 года, глаза закрывает и всё видит, как Ванга, что поломанная камера всё время снимает.

В.А.

Что, кто добрался до мгновенья, добрался до себя, как адвокат, которого все убили, за то что он за всех заступился.

Ф.

В армии, надо же, прошло 25 лет, я ни разу не вспоминал. После предельного для себя униженья, вспомнил только сейчас, когда настала похожая жизнь.

Н.

Я стоял перед строем и не выполнял команды, и не знал, что за мной стояли 3 поколенья пришедших к себе, мгновенью.

Г.Я.

В 97 приехали лес охранять на землю, которая утонет. В 2009 и лес это поле, и Мария это Никита. Есть какие-то круги в воздухе, чем ты ближе к смерти, тем лучше ты их замечаешь, если ты не косишь под придурка.

В.А.

В 11 умер папа и Гена Янев обиделся на Бога, как это, всё будет, а его не будет, а потом стал весть разбирать, содержащуюся в цинковом гробу и контейнере книг, что жизнь на самую драгоценную жемчужину в здешней природе человека разменять велено.

Ф.

В 22 Веня Атикин прочёл Мандельштама и Рильке и как Соловей на ветке околдовал Соловьиху, что этот знает как надо и от него рожать надо, своими длинными периодами в 100 строчек.

Н.

В 33 года Финлепсиныч подставился, подставил, очнулся в тайге и тундре, вокруг 100000007 закланных в жертву на коленях, отпой, отпой, нас в рай не пускают. Кто, я? Да. И расхохотался, потому что не поверил, а потом отпевать стал, и прошли припадки.

Г.Я.

В 44 Никиту обозвали чернухой, блевотиной, графоманством, плагиатом, тупиком, стенкой, денег по-прежнему не заплатили. Жена, дочка, тёща на ладони прощально отплывали и махали руками как мама, не бзди, Генка, всё будешь делать, а потом умрёшь, и станешь Богом.

В.А.

Будешь валяться как поломанная камера на полу и снимать всё время. Как красиво, то, что было рационально до цинизма. И будешь проходить мимо и пинать свой труп ногой, как чернуху, блевотину, графоманство, плагиат, тупик, стенку. И будешь рыдать над своим трупом, как адвокат, которого все застрелили, за то что он за всех заступился.

Ф.

И какой-то один в тайге и тундре заболеет, что кажется, он нашёл кто виноват во всём в этом, как баба Поля, и станет писать романы, в которых все отпоются.

Н.

У него есть какой-то смысл, и он достаточно простой, но сам он живёт в другом смысле, и он его не улавливает, как щепка на воде.

Г.Я.

Акакий Акакиевич Башмачкин решил, что он будет всем всё делать, а потом умрёт, не потому что в клинической смерти в 70 лет что-то увидел, а потому что ухаживал за дочкой-эпилептиком 20 лет. И он подумал, когда она умерла, буду всё делать, а потом умру.

В.А.

Автор наворотил на это, что он увидел в клинической смерти компенсацию всех наших сбережений. Но возможно, что это ещё дороже, без компенсации 50 лет всем всё делать со своей маленькой правдой, скорей бы прошло время, и, жалко, что оно проходит.

Ф.

Автор сам так, двигался вперёд всё время на углах и закругленьях воды и единственное, что нажил, понимание того, что, если ты хочешь различать сюжеты в сплошной компенсации без времени после смерти.

Н.

Например, что Акакий Акакиевич Башмачкин 70 лет назад родился, 50 лет назад родил дочку-эпилептика, через 20 лет она умерла, и он ещё 30 лет всем всё делал со своей маленькой правдой, что пройдёт время, потому что в клинической смерти увидел, что никакого времени нет.

Г.Я.

Если ты действительно этого хочешь, на, возьми его, если ты сможешь. А ведь ты должен смочь, если ты увидел. Если ты не сможешь, то тебя тоже жалко тем, кто смог или сможет, потому что ты калека, жалкий, прекрасный калека, как дочка-эпилептик.
В.А.

Все ухаживают за всеми и сами того не замечают, потому что они ждут, когда пройдёт время.

2009

“Наша улица” №121 (12) декабрь 2009