Анастасия Бабичева "Сетература" статья
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

вернуться
на главную страницу

СЕТЕРАТУРА

статья

Сегодня исследователь актуального литературного процесса едва ли может позволить себе не принимать во внимание такой культурный феномен как сетевая литература. Этот термин, а также производное от него сращение «сетература», стали понятиями, широко применяемыми для обозначения совокупности литературных произведений, основной средой существования которых является Интернет.
Термин «сетература» или «сетевая литература» был введен в русский обиход средствами массовой информации, а также некоторыми авторами, критиками и публицистами на рубеже ХХ – XXI веков. С тех пор сетература приковывает значительное внимание исследователей, подвергается теоретизации и критической рефлексии. На сегодняшний день в российском литературном и окололитературном пространстве существуют теория, история, антологии и т.д. сетевой литературы. Впрочем, термин до сих пор имеет множественное толкование.
С одной стороны, сетевую литературу осознают через понятие «гипертекст» и в этом смысле понимают как закономерное проявление особенностей культуры постмодернизма. В этом смысле сетература рассматривается как явление продуктивное, нелинейное, обладающее уникальными особенностями и возможностями.
С другой стороны, на сегодняшний день сформировался довольно устойчивый способ понимания сетевой литературы как литературы, противопоставленной (зачастую по признаку более низкого качества) «бумажной». Это, пожалуй, наиболее актуальное понимание сетературы, основанное, прежде всего, не на культурологической теории, но на повседневной практике. И в этом смысле сетевая литература, в большинстве своем, воспринимается как явление непродуктивное, некачественное, «второсортное».
Я не ставлю своей задачей дальнейшую теоретизацию или типологизацию феномена сетевой литературы. Однако я полагаю необходимым выделение этого феномена как уникального пласта литературы, учет особенностей которого обязателен для современной литературоведческой и, шире, культурологической рефлексии. Это вызвано, прежде всего, тем, что в силу некоторых особенностей, сетевая литература демонстрирует максимально оперативный отклик на актуальный культурные тенденции, т.е. первой реагирует на изменения в общем культурном контексте. Эта реакция может получать неоднозначные оценки и иметь спорное качество, однако, на мой взгляд, именно сетевая литература в полной мере является отражением сегодняшнего дня от литературы. Проиллюстрировать свою точку зрения я постараюсь примером жанра миниатюры.
Говоря о сетевой литературе, уместным будет обратиться, например, к сетевому источнику ее теоретизации. Он-лайн энциклопедия «Википедия» указывает, что «Интернет способствует изменению иерархии жанров и форм: типы текста, наилучшим образом приспособленные к сетевому существованию, выходят на первый план и постепенно вытесняют другие. На роль преимущественно сетевых жанров и форм предлагались прозаическая миниатюра (текст размером «в один экран», не требующий вертикальной прокрутки для прочтения от начала до конца), эссе, литература дневникового типа». На мой взгляд, эта особенность сетевой литературы относится не только к жанровым предпочтениям. Сетевая литература, в целом, отличается, с одной стороны, лаконизмом и склонностью к афористичности (например, прозаическая миниатюра, эссе), а с другой стороны, фрагментарностью, незавершенностью и, следовательно, неоднозначностью (например, литература дневникового типа). Несомненно, этому способствует и формат существования сетевых произведений. Однако резонно предположить, что существуют и более глубокие причины.
Нелинейность, фрагментарность, эклектичность как новые формы работы с текстом появились задолго до распространения Интернет-литературы. Здесь можно вспомнить «Игру в классики» Х. Коратсара, «Хазарский словарь» М. Павича и т.д. Эти особенности стали художественной реакцией на общую атмосферу отчужденности и неоднозначности эпохи. Так и теперь лаконизм и афористичность сетевой литературы суть художественная попытка осмыслить некие феномены более широкого плана.
Показательны в этом отношении произведения современного писателя Дана Марковича. В своих ранних работах (которые, кстати, еще не имеют строгой привязки к электронному формату, т.е. существуют как в сети, так и в традиционной книжной форме), например, в повести «Перебежчик», афористичен и предельно лаконичен, прежде всего, язык автора. Иногда такой лаконизм доходит до языковой скупости, тем более странной и неожиданной в художественном тексте. В более поздних работах, (существующих уже преимущественно в сети) например, в сборниках «Кукисы» или «Листки из альбома», афористичность авторской манеры повествования получает максимальное выражение. Здесь перед читателем предстает набор высказываний, заметок, записей, отдельных мыслей. Более того, эти работы и максимально эклектичны: так в «Кукисы» вошли записи из сетевого дневника автора, а в «Листках из альбома» каждый афоризм иллюстрирует и/или иллюстрируется авторскими фотоработами или репродукциями картин.
Эти особенности письма Марковича являются, однако, вполне закономерными и обусловленными общим культурным контекстом. Что касается афористичности, то она оставляет максимум интерпретационной свободы читателю: последний не ограничен рамками авторского способа мышления; читателю лишь предлагают направление, а дальнейший выбор остается полностью за ним. В этом проявляется и интерпретационная сущность современного искусства, и включение реципиента в процесс создания работы. Что до эклектичности художественного текста, то в ней в полной мере отражена эклектичность более широкого порядка: глобализм в широком социо-культурном контексте как отсутствие границ между формами искусства, культурами, странами – между целыми реальностями.
Вот почему я полагаю, что лаконизмом и фрагментарностью сетевая литература обязана не только и не столько своему формату и техническим характеристикам, сколько широкому культурному контексту, в котором она существует. Подобные наблюдения подтверждают, что сетевая литература обладает уникальным потенциалом максимально оперативного отклика: эта литература не нуждается в проверке временем, с авторского стола (точнее, из авторского компьютера) она может стать доступной читателю почти мгновенно. И в вопросе точности фиксирования актуальных реалий, в деле свидетельствования (которое зачастую считают основной, если не единственной, функцией современного искусства, в целом) такая оперативность является несомненным преимуществом.
Если отойти от исключительно жанровых характеристик и обратиться к содержательному аспекту сетевой литературы, то, полагаю, оперативный отклик на современные тенденции общего социо-культурного контекста сохраняется и здесь. Более того, в связи с особенностями своего существования (прежде всего, в связи с более подвижными критериями оценки качества текста), сетевая литература зачастую находит новые направления рефлексии и способы художественного выражения. Например, мотив вновь обретенной женской сакральности сегодня не только является общекультурным феноменом современности, но и претендует на статус доминанты. Об этом свидетельствуют изменения в социальном устройстве общества, в духовной, этической парадигме, а также, несомненно, в направленности художественной рефлексии. Сетевая литература не является исключением и регулярно обращается к этой проблеме.
Например, роман «Скульд» Олеси Брютовой написан в рамках жанровой традиции, однако он демонстрирует углубленную рефлексию проблемы женского как причастного к истине. Роман выстроен из двух параллельных историй, разделенных временем и пространством, но соединенных в сознании современного героя. В обеих историях присутствуют женские образы, принципиальные для понимания идеи работы. Например, образ старой Унн, провидицы северных воинов, является своего рода квинтэссенцией традиционных представлений европейской цивилизации о женском. С одной стороны, это способность к трансгрессии, но с другой стороны, преступность, некая темная, демоническая сущность. Дряхлая старуха здесь превосходит молодого сильного воина, прежде всего, в своей причастности к высшему знанию, разделить которое главный герой-мужчина принципиально не может. И, несмотря на то, что Унн представляется в романе и как сумасшедшая, и как «старая ведьма», именно и только с ее помощью герой-мужчина обретает духовной спасение, избавляется от греха, длинною в бесконечную череду его перевоплощений.
Но тема феминной сакральности разработана здесь тем глубже, что спасением и избавлением для героя становится именно женщина. Ранее преданная и отвергнутая мужчиной, она дарует прощение. И именно эта способность (способность простить тогда, когда мужчина мыслит только о проклятии) становится для героя истиной, на самостоятельное постижение которой у него впустую ушли века. Благодаря приему практически абсолютной деперсонализации одного из двух главных женских образов, автору удается показать, что эта идея не относится к конкретной женщине, но имеет универсальный характер. В результате, женские образы романа, объединенные логикой вне времени и пространства, генерализуются в единый концепт женского как сакрального и трансгрессивного.
Другой текст сетевой литературы, рассказ Джона Маверика «Запах горького ветра» иллюстрирует новые способы художественной рефлексии темы. По жанровым характеристикам эту работу можно назвать антиутопией, рисующей ближайшее будущее человечества, сделавшего выбор в пользу гомосексуальных отношений. Главный герой романа – юноша, наделенный всеми типичными культурными атрибутами женственности. Идея трансгрессии реализуется здесь в метафоре однополого Города, обнесенного, казалось бы, непроходимой стеной. Единственная брешь и единственная возможность выйти за эти стены связана непосредственно с женщиной. Именно женщина (преступница, нарушающая установленный порядок) рассказывает герою о другом, настоящем мире, где он и она могут жить вместе. Именно женщина предлагает герою бежать из Города. Таким образом, в работе вновь затрагивается проблема причастности женщины к истине, но благодаря открытому и исключительно неоднозначному финалу, проблема не получает решения. Словно фиксируя то, что кажется несомненно актуальным и насущным, автор не может, однако, однозначно определить собственную позицию. Кроме того, в рассказе «Запах горького ветра», намеренно гиперболизированные, оживают в виде символов хорошо узнаваемые феномены современности.
Таким образом, пристальный взгляд на все более развивающуюся практику сетевой литературы дает основания предположить ее исключительный потенциал в художественной интерпретации современной реальности. Тем более важной становится проблема достойной реализации этого потенциала.

Самара

“Наша улица” №123 (2) февраль 2010