Николай Толстиков ""Дембельский" год" короткие рассказы
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

вернуться
на главную страницу

Николай Толстиков

"ДЕМБЕЛЬСКИЙ" ГОД

короткие рассказы

ВОТ ТАК КАБАН!

Жаловался моему соседу Сан Санычу дедок из дальней деревни:
- Совсем одолели, окаянные кабаны! И ружье есть, да стрелять боюсь: вдруг - мимо, а мне тогда куда?! Растерзают! Всю картошку, окаянные, в огороде вырыли. Не знаю, что и поделать. Ты уж помоги, мил человек, выручи из беды, за мной не пропадет. Ты ведь, бают, охотник наилучший!
- Так уж и наилучший... Что у вас в деревне охотников нет?
- Нету, милый, нету! Один я ведь я там живу.
Пришли мы в деревню под вечер. Одно название, что деревня. Три дома, и то два с заколоченными досками окнами, лишь крайний пятистенок с голубыми наличниками стоит бодро, ни с одного угла не покосился. Старик нас встретил на крыльце, держа в руке ведро с исходящим парком пойлом.
- Сейчас скотинку обряжу, и покажу вам, что гады натворили!
У самой изгороди, ближе к подступающему к деревне лесу, картофельные рядки на гряде действительно были разрыхлены, и ботва смята - хорошо, видно, попировали лесные свиньи.
Сан Саныч не слушал болтовни деда, высматривал, где бы посподручнее примоститься.
- Вы с Юркой полезайте вон туда! - показал он нам на крышу старой баньки. - А я тут недалеко от крылечка затаюсь.
- Мне-то можно с тобой? - напрашивался дед. - Хочу посмотреть, как злодеев этих бить будешь.
- Ну уж нет! Чуть что - куда ты побежишь?! Проткнут клыками, и глазом моргнуть не успеешь!
- И правда. Я лучше на крыльце полежу.
- Но только не шуми. Кабан - зверь осторожный.
Дед оказался дисциплинированным, лежал на животе и хоть бы раз кашлянул.
Где-то за полночь послышался в огороде неясный шум, будто топтался кто-то. Раздалось тихое-тихое хрюканье.
- Слышишь? - ущипнул меня за руку Юрка.
В мертвенно-бледном свете луны я рассмотрел его вытаращенные блестящие глаза, прилипшую ко лбу от холодного пота челку. Пальцем он мне показывал на пролом в изгороди. Там двигалось что-то большое, время от времени останавливалось и начинало, опустив голову со стоячими ушами, рыться в земле.
- Где у него клыки, которыми Сан Сан деда пугал? - думал я.
Блеснуло, и у меня по спине поползли мурашки. Скрылась луна. Вовсе стало не по себе, да вдобавок - холодно, ветер осенний изрядно поддувал. Юрка рядом не шевелился, притих. Только кабан похрюкивал да шелестел картофельной ботвой.
Наконец, в просвет в тучах пробилась луна, ярко высветила все вокруг. И тут Сан Саныч выстрелил. Громоздкая черная туша, взвизгнув, зарылась мордой и рухнула. Охотник, не убирая приклада от плеча, стоял еще оцепенело на месте, а дед с торжествующим криком рванулся с несвойственной его годам прытью к убитому кабану, совершил около него что-то вроде современного танца и - вдруг встал, как вкопанный. До меня донесся его истерический, срывающийся на рыдание, вопль:
- Что же вы, изверги окаянные, наделали?! Скотинку мою порешили! Дашка! Милая! Кума!
Дед и тормошил свинью за ногу, и садился, мякаясь, на нее, и заглядывал в пасть, но "кума" упорно не подавала признаков жизни.
Выбрался из бани, весь в царапинах, Юрка, провалившийся с крыши внутрь во время выстрела, подскочил со странным и обычным в таких случаях вопросом:
- Убили? Нет?
Но увидев дедов кулак и заслышав страшную ругань в наш адрес, разочарованно протянул:
- А я-то думал - кабан!..

"ДЕМБЕЛЬСКИЙ" ГОД

Сам-то я из Вологды родом... И чтобы ни случилось в нашей доблестной части - то ли в "самоволку" солдаты гуртом уйдут, то ли девок гулящих в казарму приволокут и в оружейной комнате спрячут - вздохнет комбат, вытирая влажный лоб: "Опять вологодские..."
Новый год командир решил встретить без приключений - всех вологодских парней в клубе собрал, вечер устроил, девок-телефонисток привез, чин чинарем. А мне не повезло: на контрольно-пропускном пункте отправили стоять в наряде, видимо, запамятовали из каких я мест. Ну ладно, чего там!
Будочка в припорошенной снежком степи на краю аэродрома, дорога, ворота, которые надо открывать, когда машина в "караулку" со сменой поедет. Тоска зеленая, сижу, дремлю, хорошо, что печка горячая рядом... И вдруг, будто над самой головой, машина засигналила, в ушах звон. Мне б подскочить надо, да ногу отсидел. На раскаленную плиту ладошкой и оперся. Вай-вай-вай! Ребята, вывалив из кузова, меня по степи, как зайца, ловили, недоумевая - что с малым-то стряслось?!
Эх, он, "дембельский" новый год, как хреново тебя встречать доводится - в санчасти, в степи и то хотя бы на звезды полюбоваться можно. Ребята в клубе, небось, с девушками танцуют. А тут фельдшер-ефрейтор, интеллигентный очкарик, руку перевязал и напугал вдобавок: "Шок у тебя, в таком состоянии все можешь вытворить!" Пока я переживал дурацкий его приговор, из палат повыползали на костылях товарищи по несчастью, и сердечко мое маленько отмякло: почти весь десяток - вологодские! Словечко противное "шок" их само не заинтересовало, заинтриговало то, что можно в этом состоянии сделать. А требовалось вроде бы немногое: спиртяжки достать, чтобы Новый год отметить. Подлюга-фельдшер "зажал", хоть бы грамм пожертвовал.
Где собрались хотя бы двое-трое, а то и больше, моих земляков... План созрел мгновенно. Я на скрученных простынях был спущен из окна на землю со второго этажа - двери в коридор фельдшер запер, запросто не выйдешь - и, как единственный "ходячий", мирно помчался по степи к ближайшему селу, где жил знакомый шофер-самогонщик. Как засветятся на дороге фары машины, я - нырк в яму или в канаву и затаюсь, найди попробуй! Туда налегке, а обратно в "сидоре" за спиной - две трехлитровые банки, и в них соблазнительно самогоночка булькает. Ноги сами несут, земли не чуешь!
Поспел вовремя. Едва ребята меня обратно на простынях втащили, по радио куранты ударили! Как мы друг друга поздравляли - слов не подберешь, самогонка - рекой, даже сквалыгу-фельдшера "под завязку" напоили: мы на радостях не жадные!..
Утром в санчасть принесло комбата вместе с доктором: не иначе, головушки поправить спиртиком собрались. Споткнувшись о распростертого возле порога бесчувственного фельдшера, командир сердито запыхтел, багровея.
- Товарищ майор, тут у нас лежат несколько неходячих вологодских... - залепетал, обмирая сердцем, бледный доктор, безнадежно озирая коридор, где валялись костыли вперемежку с телами пациентов. - Уж никак не пдумаешь...
Командир вытер ладонью крупные капли пота со лба:
- Опять они...
А мы в это время в пьяных радужных снах видели дом родной...
Так наступил он, наш "дембельский" год.

“Наша улица” №124 (3) март 2010