Георгий Малиев "Дело было в Лондоне" повесть
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Георгий Малиев о себе: "За моими плечами только одна работа - повесть"Нелегал", которая была опубликована в журнале "Дружба народов" (Москва) и в некоторых странах, и несколько коротких рассказов и очерков. Малиев Георгий Васильевич – 3 июля 1971 года рождения, родился во Владикавказе. Образование - закончил вузы по специальности история и философия. Детство провел в Москве - пока родители учились там. Отец - Малиев Василий Георгиевич - в недалеком прошлом - председатель Союза писателей республики Северная Осетия - опубликовано несколько его романов. Его отец, мой дед - Малиев Георгий - был репрессирован в 1937 году, умер в Гулаге. При жизни опубликованы два его поэтических сборника, которые были изданы в РСФСР и Германии. Последние 6 лет я находился в западных странах, большей частью в Англии, что и стало причиной написания повести "Нелегал". В республике готовится к изданию моя книга. Моя родная сестра Зарина Малиева - оперная певица. В 14лет она выиграла в России конкурс юных дарований и объездила многие страны мира. Окончила питерскую вокально-оперную консерваторию на отлично. Снялась в двух питерских художественных фильмах. Стажировалась в оперных домах Италии, США и др. Много гастролирует, записывает новые песни. Недавно приехала в Россию с концертами".

вернуться
на главную страницу

Георгий Малиев

ДЕЛО БЫЛО В ЛОНДОНЕ

повесть

Посвящается Алёне Гайнетдиновой

Глава 1

Моя жизнь на западе не складывалась. Я не имел ничего, кроме нескончаемых проблем с работой и деньгами. Британское правительство принимало всё новые законы, направленные на борьбу с нелегалами, выделяло миллиарды на эти цели, только бы очистить территорию от незваных гостей. Прошло два с половиной года с тех пор, когда моя нога сделала первый шаг по английской земле. Годы эмоциональных потрясений, душевной пустоты, отчаянной борьбы за выживание. Я не видел просвета - неудачи тенью следовали за мной по пятам, не давая возможности перевести дух и привести мысли в порядок. Это было время, когда я просто выживал, в прямом значении этого слова. Больше я не помышлял о покупке новой квартиры у себя на родине - это желание превратилось в абсурд и несбыточную мечту. Приоритеты поменялись: работать надо было для того, чтобы не остаться без еды и крыши над головой. Я отринул от себя своё будущее в этой стране. Любила меня полька и хотела связать со мной свою судьбу. Она была младше на двенадцать лет - привлекательная, стройная блондинка, желанная для многих парней. За фиктивный брак с гражданами Евросоюза платят не одну тысячу фунтов. Это сложный процесс, связанный с риском, в первую очередь финансовым. Мне же, согласись быть я с ней, это не стоило бы и пенса. Всё могло измениться: получил бы хорошо оплачиваемую и постоянную работу, открыл счет в банке, брал в кредит всё, что только пожелаю. Я отказался от отношений и радужных перспектив по одной простой причине – моё сердце противилось нашему союзу. Куда меня вела судьба? Я запутался окончательно, перестал понимать, что делать дальше и зачем я нахожусь на чужбине.
Последний раз я лишился работы за две недели до Нового года.
В тот промежуток времени я подрабатывал на стройке разнорабочим. Приняли меня временно и платили в день 37 фунтов наличными. Мои старания и ударный труд не помогли задержаться в строительной организации больше, чем на два месяца. Предвидя, что мне снова придётся искать работу, я обратился за помощью к своему приятелю из Италии. Посетовал на невезение, но о том, что являюсь нелегалом, умолчал. Так совпало, что итальянец Россо на днях планировал зарегистрировать частную охранную фирму. Он, не задумываясь, предложил мне ночную работу охранника, с оплатой в 50 фунтов за смену. Неужели повезло? Пришёл тот день, когда я заступил на своё первое дежурство. Россо сказал, что ночью я могу спать, потому, что здание, которое я буду сторожить, пустует и воровать в нем нечего. Но я не спал и действовал согласно предписанным правилам - каждый час совершал обход территории с фонарём в руках. И так до самого утра, пока не придёт смена. Я уж было стал подумывать, что чёрная полоса заканчивается, а вместе с ней мои неприятности и тут… снова удар ниже пояса. Россо неожиданно заявил, что работы нет, надо ждать, и выплатил мне половину обещанной суммы. Бесполезное ожидание затянулось на месяц. Время шло, я не мог ни заработать, ни возвратиться.
На последние деньги я решил сыграть в казино - испытать судьбу, первый раз в своей жизни. А может, повезёт как новичку? - наивно думал я. Случается ведь в жизни такое; человеку всё время не везёт, но в один прекрасный день он выигрывает крупную сумму в лото, или в казино, или просыпается миллионером, потому что вложил свои сбережения в банк и не прогадал. Чему быть, того не миновать - или пан или пропал. Здесь тоже меня постигло жестокое разочарование. Проиграл всё, до последнего пенса. Тотальное невезение. Вышел из казино как пьяный; в глазах потемнело, ноги подкашиваются, вот - вот упаду на землю без сил. Все вокруг рушилось и превращалось в прах. Вся моя жизнь. Я шел окольными путями, не знаю, как, но к ночи лежал на матрасе, уткнувшись в подушку. Несколько дней я не выходил из дома, в котором жил. Тело было тяжелым, как свинцом налитое, в голове путаница. Двигаться не хотелось вообще, никогда. Я пытался проанализировать свое состояние, как психолог. Когда-то психология и философия были частью моих исследований, и я изучал эти науки самостоятельно, долго и упорно. Философия Индии, Китая, Тибета…логичное буддистское мировоззрение. Но не хотелось описывать состояние научными терминами, ни один не казался мне точным. Раз за разом я задавался вопросами: кто я, зачем живу, почему это происходит со мной? И не находил на них ответы. С одной стороны, вдруг пришло ясное, четкое понимание законов жизни, а с другой - оказался в мрачном тоннеле, тупике, без единого выхода.
Я мыслю, следовательно, я существую. А если еще существую, но понимаю, что уже не мыслю?
В голове хаос. За гранью ума начинается настоящее безумие. Где эта грань, отделяющая здорового от больного, и смогу ли я заметить переходное состояние? Первые симптомы. Может быть это муки совести, я давно терзаюсь тем, что оставил семью. Мысли не отпускали меня с этого дня, я вспоминал день за днем каждого, кто имел малейшее отношение к самым незначительным эпизодам моей жизни. Воспоминания из мыслеформ и голосов шли лавиной и разрывали меня на части. Я не мог поставить им заслон, потерял счёт дням. Краешком разума понимал, что состояние переходит в навязчивое. Больше я не ощущал себя единой личностью и боялся, что зеркало покажет мне еще одно лицо. Мой разум стал полем брани для двоих, злого и доброго, сущностей, не уживающихся по своей глубинной природе, противоречивых. Одна была со мной от рождения, слабая и тянущаяся к свету, к Богу. Я дал ей название «духовное тело», «тело интеллекта» А вторая, бурно растущая, отбирает у нее последние силы и тянет вниз. Представьте, что вы заходите в темный чулан и зажигаете яркий свет. Вы видите хлам, паутину, старые забытые вещи. При ярком свете я увидел себя. С самого детства я подавлял в себе желание разобраться с тем, что начинает мешать, накапливал проблемы, увиливал от объяснений самому себе. Теперь всё, накопленное годами, прорвалось и обрушилось. Поток, сравнимый с нечистотами, захлестнул мой разум. Сметая всё на своём пути, он отворил дверь в подсознание. Я стоял на пороге, смотрел и слушал их диалог. Внутри меня происходило нечто невообразимое и неподдающееся логическому объяснению. Мои знания о природе человеческой психики спасали, держали на плаву, в пограничном состоянии, и не давали окончательно пропасть в лабиринтах непознаваемого. Засыпая, я видел необычные сны, но они казались большей реальностью, чем моя нынешняя жизнь наяву. Так не могло больше продолжаться.
Я должен был найти срочную, пусть и разовую работу. Объявление о поиске поместил в русскую газету. Люди стали звонить, спрашивать, что я умею делать. Большинству требовались определенные строительные специальности, и они быстренько прощались, узнав, что я не плотник, не столяр, не каменщик. В конце концов, позвонивший мужской голос сказал, что может предложить работу разнорабочего, 30 фунтов в день. Я согласился, рад был зацепиться за любую работу, даже самую низкооплачиваемую.
На следующий день я копал траншеи для прокладки труб, орудуя лопатой и киркой, уже привычными орудиями труда. Обретенной работе не радовался, знал, что она ненадолго и со мной распрощаются, как и на всех предыдущих строительных объектах, где я подрабатывал. Я поднимал строительный материал на верхние этажи, перетаскивал с места на место бетонные блоки, мешки с цементом и нисколько не утешался, когда менеджер говорил: « Молодец! У тебя здорово получается! Спасибо за работу!»
Раз я спросил одного из прорабов: «Почему мне так мало платят?». Он ответил, что такую работу может выполнять любой и если мне она не нравится, я могу уходить. Я пожалел, что задал ему этот вопрос. Вылетело из головы, что неквалифицированный труд не прошеных гостей нигде не ценится. Он подошёл ко мне несколькими днями позже, и безо всяких объяснений объявил, что я уволен.
Я смотрел на таких же, как и я рабочих, но имеющих контракт и поражался. Многие из них работали гораздо медленнее меня и хуже. Там, где межкомнатные дубовые двери таскали по два человека, я носил один. Хотел, чтобы на меня обратили внимание как на старательного и добросовестного работника. Это вызывало раздражение в рабочей среде, меня упрекали в том, что я чересчур усердствую, выкладываюсь. Одни устраивали бесконечные перекуры, другие танцевали в отсутствии начальства, и никто с них за это не спрашивал. Один чернокожий танцор напоминал Майкла Джексона грациозной, завораживающей пластикой движений, он танцевал он без музыкального сопровождения. Африканцы и латиноамериканцы не задерживаются, и не хотят работать на английских стройках. Можно посчитать на пальцах тех, кого я встречал на строительных объектах; одного парня с Ямайки, двух из Нигерии, и ещё несколько человек из Мозамбика и Конго. На второй день, в моём присутствии менеджер – англичанин выгнал трёх из этих парней за то, что они частенько сачковали и вели разговоры между собой. Видимо они забрели на стройку случайно, ещё не освоились в Англии и не знали, что их братья-соотечественники не работают с лопатами в руках. Кто же тогда будет получать пособие по безработице от государства, если не они? Не видел я ни разу арабов и азиатов. У них свой бизнес в Англии, налаженный довольно успешно в сфере бытового обслуживания и торговли. Китайцы, например, владеют широкой сетью ресторанов, кафе, сувенирных магазинчиков и подпольных стриптиз - клубов, в которых наркоторговцы продают травку, а проститутки себя, в качестве товара. Они работают на себя, не брезгуют жить по несколько человек в комнате, чтобы экономить на жилье. Что ещё надо? Есть, где переночевать, что покушать. Умеют они зарабатывать и ценить каждый заработанный пенс. Терпение и трудолюбие у них в крови. Приезжие из развитых арабских стран, как правило, при деньгах. Они не нищенствуют, и не ищут подешевле место в комнате, не ходят в магазины, которые считаются дешевыми. В любом из районов Лондона встречаются арабские магазины или рестораны. Их заведения узнаются издалека. Витрины магазинов пестрят разноцветными одеждами, дорогими сувенирами и золотыми украшениями. Если это ресторан, то можно увидеть людей сидящих на улице, за столиками и потягивающих сладкий дым из метрового кальяна. У каждой народности в Англии собственная ниша, и двери в их бизнес распахнуты только для своих.

Глава 2

Некоторые из рабочих интуитивно не принимали меня и были настроены агрессивно. Начались конфликты. Я реагировал на каждое сказанное в мой адрес слово и набрасывался, как пантера. Однажды четверо парней из Латвии решили поиздеваться надо мной. Я не мог больше молчать и сносить их издёвки, как прежде, и заорал так, что меня услышали по всей стройке:
- Да, я не латыш, и не из Латвии. Я из России. И если вы не угомонитесь, то на кого–нибудь из вас опустится вот эта лопата. Вам понятно? Или же, сдайте меня полиции, мне плевать, что будет со мной!
Через два дня трое из них уволились, один, самый дерзкий, остался. Он всячески показывал, что меня не боится, задирался. Тогда я предложил ему выяснить отношения на кулаках, как мужчина с мужчиной, он отказался и после тоже уволился. Потом задиры из Литвы, двое крупных парней высказались грубо. Я старался объяснить, что их ведро я взял по ошибке, и пока не знаю, кому, что, принадлежит на стройке, потому, что работаю первый день. Мои объяснения не принимались. Они разговаривали по–прежнему грубо, так, будто они офицеры, а я рядовой солдат в их подчинении. Оставшись наедине сначала с одним, а потом и с другим, я остудил их желание обращать на меня внимание. Меня начали сторониться. Один поляк за спиной назвал меня курва. Я услышал и подошел. Мы договорились о встрече в условленном месте. Я пришел раньше на 15 минут и стал поджидать обидчика.
Шел дождь. Поначалу моросящий, он превратился в проливной, промочил одежду. Моя злоба крепчала с каждой минутой ожидания. Но никто не пришел, и наверное, это было к лучшему. Тот поляк был выше меня, и гораздо мощнее. Но я не задумывался о том, что будет со мной, и как я буду выглядеть после драки. В то роковое время меня посещало одно странное состояние. Я знал о нём из книг о самураях; внутренняя готовность - или победить или пасть в бою. Конфликтовал я и с албанцами, и с курдами, но никогда не начинал первым.
Британцы спокойно и снисходительно относились к тому, что большинство приезжих не понимают их родного языка. Но бывали исключения.
Я начал работать помощником у одного ирландца. Мы меняли прогнившие трубы на пешеходных участках дороги. Он становился прямо бешеным, если видел, что я его не понимаю. Орал на всю улицу и не стеснялся матерных выражений. Бывало, что я ошибался и подавал ему не те инструменты, которые он называл. Он начинал швырять их в разные стороны и пинать ногами, что подвернется. Разъяренный бык. Как работать в этих условиях, я не соображал, и выносить такое отношение дальше не было сил.
Я сдерживался три недели, учитывая, что он ирландец и босс. Потом ушел.
Сорок два фунта пятьдесят центов – максимум, что удавалось зарабатывать в день. Порой я уходил, не доработав до конца рабочего дня. Просто, забирал свои вещи и уходил, обескураженный наглостью работодателя. Один такой день я хорошо запомнил. Предложили работу на один день в центре Лондона. Это был английский сайт; требовались люди для разгрузки фанеры и поднятия их на пятый этаж. Строительные работы в центре столицы стоят миллионы фунтов, и ни одна стройка не обойдётся без разнорабочих. Только вот платить нормально за каторжный труд никто не помышлял.
Я оказался в бригаде с тремя румынами, они прилетели в Англию на днях. Подъехали грузовики с материалом, и мы, организовавшись в группы по два человека, принялись выгружать широкие и высокие листы из дерева, весом около тридцати пяти килограмм и поднимать их на верхние этажи. По крутым лестницам и узким проходам между этажами. Кое - как донесли листов двадцать. Мокрые от пота, уставшие, но надо снова спускаться вниз - работа не ждёт. И тут подходит прораб и заявляет; «Будете таскать по одному, листов очень много, а вас мало». От услышанного я чуть язык не проглотил. С меня хватит,- говорю румынам,- пусть мои двадцать фунтиков за пол рабочего дня оставит себе, я ухожу. Парни удивились моему поступку, на что я ответил; «Поживите здесь столько, сколько я, повидайте всё, что я видел, тогда вы поймёте меня». Глядя на них, я вспоминал себя в первые месяцы в Англии; внутри кураж, рвение, целеустремленность. Со временем эти чувства притупляются, а потом и вовсе улетучиваются, когда начинаешь ощущать себя потерянным в этой стране и постепенно осознавать абсурд идеи – заработать реальные деньги.

Глава 3

Ко всем бедам и внутренним переживаниям прибавились телесные; боли в позвоночнике. Я глотал таблетки и работал, хотя порой не мог разогнуться, не то чтобы поднять мешок с цементом. Спина становилась накаленной как железный прут от постоянных наклонов, я мысленно считал минуты оставшиеся до конца рабочего дня.
Я пробовал найти другую, более лёгкую работу. Покупал все газеты с предложениями по работе и звонил по всем объявлениям, стараясь не пропустить ни одного. В одном агентстве меня стали заверять, что работа есть. Надо только прийти в их офис, зарегистрироваться и заплатить….всего лишь десять фунтов. Я не поверил в эту символическую цифру, способную осчастливить меня и разъединился. И правильно сделал. После разговора с ними, я продолжил звонить по другим номерам, и ещё раз семь, или восемь попадал в их офис. Пошёл туда мой знакомый, по своей инициативе, очень нуждался в работе. Вернулся назад опечаленным. Оказалось, что плата в десять фунтов только начало в длиннющей веренице платежей за услугу. Всего выходило около двухсот фунтов. Услуга другой «помощницы» из Литвы стоила двадцать фунтов. При встрече, она взяла у меня деньги, вручила бумажку с адресами английских агентств, выписанных из телефонного справочника, и испарилась. Я не успел задать ни одного вопроса, не то, чтобы поговорить.
Наконец, предложение по работе поступило от мужчины, говорившем по телефону на русском языке, но с украинским акцентом. Он сказал подъехать к семи утра на станцию «Green Park». Когда я прибыл на место, то увидел четверых парней, по виду украинцев. Показался парень лет тридцати, который собрал нас вместе. Его звали Василий, предприимчивый хлопец с западной Украины. По дороге к объекту он сказал, что будет лично платить нам по тридцать пять фунтов, деньги мы будем получать каждую пятницу. Никто из нас не роптал и не возражал - не в таком мы положении находились, чтобы выдвигать какие то требования. Мы подошли к многоэтажному остекленному зданию, напоминающее госучреждение. Менеджер-ирландец ввел нас в курс дела: новый хозяин, решил по своему переделать планировку помещений, и нам предстоит разрушить и разобрать всё, что находится на первых трёх этажах, начиная от полов и заканчивая потолками. Опасная намечалась работа, однако никто не позаботился о том, чтобы выдать нам защитные каски, очки, респираторы, рабочие перчатки. Вероятно, менеджер в душе надеялся, что никто не придет с проверкой по технике безопасности и хотел сэкономить пару-другую сотен фунтов. Я понял, что вся наша компания тоже рискнула работать без этих необходимых вещей - никто не хотел тратиться на то, что было положено нам по закону. Кто бы стал работать за эти деньги, рискуя своим здоровьем, имей он другую работу? Но такова была наша доля – людей без прав и документов! Мы быстренько переоделись - работа закипела. Крушили кирпичные перегородки, тянули грабом навесные потолки, ломали огромные металлические шкафы. Изворачивались, чтобы защитить лицо и голову от отскакивающих кирпичных осколков, падающих навесных потолков, металлических балок, живых электрических проводов, по которым струился ток, вдыхали пыль, которая застилала глаза и мешала работать. Эта работа объединила нас. Мы помогали друг другу и присматривали за тем, чтобы партнер по команде не попал в беду. В таких условиях мы работали три недели. Василий приходил в конце недели, забирал зарплату у менеджера и расплачивался с нами. За каждого работника ирландец давал ему по 90 фунтов, а Василий отдавал нам по тридцать пять, за каждый рабочий день.

Глава 4

Сердце мое было разбито, душа не знала покоя, сильные боли в спине не отпускали. Подворачивались заработки на несколько дней, иногда работа затягивалась на неделю. Это был такой же поиск без конца, как и попытка, отыскать смысл в жизни. Бог безмолвствовал. Надежда найти того, кто мог бы действительно помочь, таяла с каждым днём, как лёд на солнце. Я больше не сопротивлялся злому року и смирился со всем, что уготовила мне судьба. Мои надежды на удачу разбивались вдребезги снова и снова, как волны разбиваются о скалы и разлетаются тысячами брызг. Где найти такую сверхъестественную силу, способную переломить ход вещей и указать путь к счастью? Я задыхался от беспомощности, бессилия что-либо изменить. Моя целостность, энергетическая структура личности разрушалась. Я ощущал почти физически, как жизненная сила вытекает в никуда, опустошая и обессиливая. Что-то внутри угасало. Так догорает фитиль свечи в остатках воска. Все время клонило ко сну. Я спал, но не мог выспаться, поднимался еще более ослабшим. Окружающая жизнь не интересовала. Я не испытывал ни радости, ни печали, и даже страха перед завтрашним днем. Не осталось ни сил, ни желания бороться с чувством никчемности и безнадежности.
Мой давний приятель Борис предложил пойти вместе с ним в Православную церковь. Я согласился. Раньше я и представить не мог себя прихожанином, посещающим какую-либо церковь. Даже само слово «церковь» вызывало скептическую ухмылку на моём лице. Я никогда не понимал, зачем и ради чего люди приходят в церковь и молятся, если выйдя наружу, они продолжают делать то же, что и раньше и ничего в них не меняется. Я никого не осуждал, но не видел смысла в их действиях. А если не осуждал, то все равно, скептически относился к ним.
Была среда. В церковь мы приехали под вечер, когда никого из прихожан внутри не осталось. Трое священников занимались последними приготовлениями перед закрытием. Мы подошли к одному из них.
- Я хочу принять христианство, причаститься, - сказал я.
Отец Иосиф, так звали священника, предложил нам присесть.
- Это серьезный шаг, - начал он, выговаривая русские слова с некоторым затруднением. - Церковь – это не просто выстроенное здание особенной архитектуры, это живой организм. Чтобы сродниться с ним, войти, ты должен знать Библию, молитвослов, подготовиться к обряду Крещения, выучить наизусть Символ Веры – важнейшую молитву…
Он говорил тихо и монотонно, эмоции не отражались ни в голосе, ни на лице.
- Но я читал Новый завет, и ни один раз. Я верую в Иисуса Христа, а остальное я прочитаю потом, обещаю! - Меня почему-то раздражало его нерушимое спокойствие и предельная воздержанность в словах.
Он выслушал меня с закрытыми глазами, соединив ладони рук и опустив голову.
- Это все хорошо, - продолжил он. - Приходите, молодой человек через месяц. За это время вы сможете ознакомиться с духовной литературой, какую я вам порекомендую, и выучить молитвы.
Внутри меня все вскипело. Моя жизнь сравнима с ночным кошмаром, а он ведет себя как школьный учитель, дающий задание перед экзаменом и укоряющий недостаточным знанием предмета! Главное ведь, Вера! Я слушал и не верил ушам, не понимая, почему такой важный и осознанный шаг в жизни человека должен откладываться только из-за незнания определенной духовной литературы? Где же тот святой дух, исторгающийся из груди истинно верующего, который можно осязать и даже трогать? Золотое пламя просветленного сердца, которое согревает души, и чувствуется на расстоянии? Нежели в этом мире мне не найти спасителя? Тогда где искать спасение, если не в Божьем храме?
Когда отец Иосиф закончил наставления и встал, чтобы попрощаться, я не выдержал и, встав вместе с ним, воскликнул в отчаянии:
- Я пришел сюда не просто так! Не ради любопытства! И не потому, что мне хочется испытать новые ощущения. Мне нужны были помощь и защита Господа! Я ухожу отсюда, святой отец! Прощайте.
Я произносил эти слова, резкие и грубые в спокойное лицо пожилого священника и видел, что оно меняется. К концу моей отчаянной речи передо мной стоял совершенно другой человек; вовсе не тот, скучно бормотавший себе под нос служитель церкви - преображенный. Глаза его сияли, каждая черточка лица приобрела одухотворенность, и даже седая борода старца заискрилась серебристым светом. Я смотрел на подлинного духовного наставника, священника.
- Ты готов, сын мой,- негромко произнес отец Иосиф.- В субботу приходи к 10 часам, утром. За день до этого ты должен поститься и читать Библию. Мы не будем откладывать твое причащение. В следующее воскресенье ты придешь на литургию, приходи с другом. Принеси крестик с цепочкой и будь одет в белую рубашку.
- Отец Иосиф, я верю в Господа, и в вас! - сказал я и виновато опустил глаза.
- Сын мой, многие люди ходят во тьме, но со временем приходят к Господу. Главное, Вера и Покаяние, все остальное приложится.
Произнеся последние слова, старец поцеловал меня трижды, по- христианскому обычаю и удалился.
В субботу утром я стоял перед входом в храм, прежде чем войти – перекрестился. Внутри меня уже ждали трое священнослужителей в белых праздничных одеяниях. Накануне я сделал все, что велел отец Иосиф и примерно знал, как будет происходить обряд крещения.
Белая рубашка одевается в знак душевной чистоты, а возложение креста означает, что верующий отныне должен терпеливо нести свой крест (житейские тяготы) и помнить за нас распятого на кресте Христа.
В зале, где моя душа должна была заново родиться для святой духовной жизни, пахло ладаном - по центру его находилась купель с тремя зажженными свечами по краям. По левую сторону от купели поставили аналой, с лежащими на нем Крестом, Евангелием и ящичком для крестильных принадлежностей. Меня попросили встать босыми ногами на разостланную на полу, позади купели, власяницу и освободиться от ремня. Борис присутствовал тут же, как крестный. Отец Иосиф размеренным, ясным начал читать молитвы.
После омовения водой из купели он поднес к моему лицу кисточку, смоченную в душистом масле мирры и крестообразно коснулся ей лба, ушей, груди, при каждом знамении произнося слова: «Печать дара Духа Святаго, Аминь».
Потом мы с зажженными свечами в руках три раза по кругу обошли купель в честь Пресвятой Троицы. Шествие по кругу, обозначающему Вечность, навстречу солнцу, было заключительным обрядом Крещения и Миропомазания, символически возвращающее в «мир сей», в начало христианской жизни, как миссии и свидетельства Христа.
Взяв крестильную губку, напоенную водой, отец Иосиф отер ею все части моего тела, помазанные святым маслом, произнося: «Крестился еси. Просветился еси. Миропомазался еси. Освятился еси. Омылся еси: во имя Отца, и Сына, И Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь».
В самом конце отец Иосиф произнёс слова, наверное, самые важные для меня. Слова, услышать которые я хотел всю свою сознательную жизнь.
- Грехи твои прощаются тебе. Иди, сын мой и не греши боле.

Глава 5

Никаких знаменательных событий или чудес после обряда крещения в моей повседневной жизни не происходило. Всё оставалось по – прежнему: те же проблемы и тяжелые мысли, сопровождавшие меня повсюду.
Я снимал комнату в районе «Kilburn», заселенном преимущественно азиатами и африканцами. Поблизости не было метрополитена, зато останавливался автобус напротив дома, на нем можно было добираться до центра города за 40 минут. Это считалось быстро по мерилам Лондона. Район был многолюдным, шумным и напоминал восточный базар в своем многообразии ассортимента. Владельцы продуктовых лавок и вещевых павильончиков нараспев зазывали прохожих, словно соперничали в том, кто кого перекричит. Одна пожилая и худющая англичанка прохаживалась по рядам со связкой бананов и громче всех голосила старческим дребезжащим голосом «банана, банана». Её визг доносился до нашего дома, он до сих пор стоит в моих ушах.
Однажды, ко мне пришел домовладелец и попросил приютить на неделю другого квартиросъемщика, пожилого мужчину из Бангладеш. В его комнате протекала крыша. Взамен он пообещал не брать с меня плату за полмесяца. Новый сосед по комнате Рихан приволок с верхнего этажа раскладушку и скромно разложил её у входа, давая понять, что стеснять меня не собирается. В целом, он показался неплохим человеком, но один недостаток в его натуре не устраивал меня – нечистоплотность. Его носки дурно пахнули, и этот запах мешал спать. Моего терпения хватило на три дня. Я деликатно (тактично) намекнул ему о пользе гигиены, и он без обид прислушался к моему совету. Вонь соседских носков в комнате – не самое страшное. Во время моего нахождения в городе Хэстингс, я два дня кряду, просыпался покусанный клопами. Лицо распухло так, что я с трудом мог открывать веки. После того, как появился хозяин дома, и чем - то побрызгал мою кровать, этот ужас закончился.
Была суббота. Рихан исчез рано утром, предупредив меня о том, что ремонт в его комнате завершен и вечером он переедет. После его ухода я стал собираться в город по делам. Запер комнату и пошел к выходу. Не успела моя рука коснуться ручки входной двери, как она сама распахнулась. Я нос к носу столкнулся с молоденькой, очаровательной брюнеткой лет 20. Я застыл на месте, хлопая глазами, но она оказалась проворнее и сообразительнее меня. Её красиво очерченные губы произнесли слова на английском; «Вы не поможете мне занести сумки?». Запыхавшаяся, с порозовевшими щеками – она, улыбаясь, глазами указала на два больших чемодана на колесиках. Стряхнув с себя нерешительность, оцепенение, и внезапно накатившее волнение я машинально потянулся к багажу. Взял в каждую руку по чемодану и занес их в коридор.
- Вы будете жить в этом доме? - невольно вырвалось из моих уст. Не знаю, что меня побудило, но спросил я её на русском. Мы удивленно посмотрели друг на друга, и она почему-то засмеялась. Каково же было моё удивление, когда она заговорила на том же языке.
- Да, нашла объявление на витрине магазина. Меня должны были встретить агенты по трудоустройству, но они отказались, мотивируя это тем, что очень заняты. Дождусь хозяина этого дома, он сказал, что подойдет к двенадцати. А вы тоже из России?
- Нет, я из Латвии, - сказал я и отвел глаза в сторону. Будь она повнимательнее в тот момент, то заметила бы краску смущения на моём лице и бегающие глазки. Сказать первому встречному, что я из России и нарушил сроки пребывания в стране - подписать себе приговор. Если бы в полицию попала эта информация, меня немедля запихнули бы в миграционный центр, куда обычно отправляли беженцев без документов и нелегалов. Полицейские облавы на дома, в которых проживали нелегалы, и регулярные проверки документов на улицах вынуждали вести скрытный, уединенный образ жизни и периодически менять местожительство. Остановить могли каждого прохожего на улице, в любом месте, в любое время суток. Особое подозрение вызывали парни в рабочей форме, с рюкзаком на плечах.
Из моих соседей, никто, кроме Сергея не сомневался в том, что я из Латвии. Я не доверял обитателям дома, и о своем происхождении помалкивал. Для азиатов и европейцев мы русскоговорящие были все на одно лицо, и по большому счету их не интересовало, кто, откуда приехал. У них самих, проблем было непочатый край. Делиться с русскоговорящими правдой было опасно, я знал немало случаев, когда россиян – нелегалов сдавали полиции. Потрудится славно наш парнишка на прибалта, а тот не хочет расплачиваться, и стучит на него в полицию.
Я догадывался, что девушку заселят в комнату, которая находилась слева от моей. Именно эту комнату занимал Сергей, беглец из Эстонии - бывший полковник КГБ. Он жил один, хотя в Англии находилась вся его семья; жена и взрослые дети. Они приехали пять лет назад, и обратились к властям страны с прошением предоставить им политическое убежище, в связи с преследованием на родине. Решение этого вопроса затянулось на годы. Сергей не имел никакого статуса, и не имел права работать. Фонд помощи беженцам и вынужденным переселенцам выделял ему ежемесячное пособие, такое, чтобы у него была крыша над головой и еда. Каждый месяц он ездил отмечаться в полицейский участок. Так продолжалось из года в год. Прогулка на улице и проживание в комнате – это всё, что он мог себе позволять до решения своей участи. Его жизнь чем - то смахивала на жизнь арестанта, с одной лишь разницей; в комнате, где он жил, не было решёток на окнах.
С согласия Алены занес чемоданы в свою комнату и приготовил две чашечки кофе. Алена прилетела по студенческой визе. Ей недавно исполнилось двадцать, я был старше её на шестнадцать лет. Она понравилась мне с первого взгляда. У неё были роскошные темно – каштановые волосы, белоснежные зубы, ямочки на щеках, миндалевидный, продолговатый разрез глаз, лёгкие морщинки по краям красиво очерченных губ, тонкий аристократический нос. Полная изящества, грации, идеально сложенная, высокая – попадись она на глаза профессионалу из модельного агентства, то наверняка ей предложили бы выгодный контракт. Это была чистая правда, девушки такого типа украшали глянцевые обложки журналов мод. Когда она улыбалась, её лицо освещалось теплом и лаской. Моё жгучее мужское любопытство пыталось постичь тайну этой девушки, а сердце отчего – то возликовало, подпрыгивало от радости и пело, как начинают петь птицы с первыми лучами солнца. С приходом хозяина, она вселилась в соседнюю комнату.
Вечером мы отправились на прогулку. Я показывал ей магазины в нашем районе, объяснял, как надо держать себя с местными обитателями, какие английские слова можно произносить, если клеятся парни, а какие нет. Мои жестикуляции и чистосердечные наставления сопровождались её звонким, заразительным смехом. Я замечал завистливые и жадные взгляды парней, проходивших мимо. Алена относилась к той категории девушек, которые заставляют мужчин невольно оглядываться им вслед и заглядываться на восхитительные женские формы. Кто притягивает их взоры, вынуждает останавливаться и под любым предлогом выискивать повод для знакомства. От этого она нравилась мне еще больше, я неосознанно ревновал её. Но меня грызли сомнения. Я отдавал себе отчет в том, что мои шансы завоевать её сердце невелики. Мне казалось, что именно разница в возрасте - самое главное препятствие к взаимной симпатии. Я не учел одного - более серьезная проблема крылась в другом. В том, что я горемыка, который не заработал ни пенса. Ведь любят и уважают не за красивые глаза, девушка смотрит в первую очередь на внутренние качества мужчины, на его жизненные достижения. Времена романтиков и трубадуров в далеком прошлом, нынешние реалии жизни гораздо суровее тех лет. Девушки поумнели и уже не слушают басни и серенады под окном.
Когда мы возвратились, я помог Алене расставить мебель в её комнате так, как она пожелала, и поделился посудой. Мы встречались каждый день, случайно или целенаправленно. У неё не было никого из знакомых в Лондоне и видимо это обстоятельство невольно подталкивало её ко мне и сближало нас.
В её глазах я выглядел удачливым и состоявшимся в жизни человеком. Если бы она только представила, в каком бедственном положении я находился. Я скрыл от неё многое. Ей казалось, что мой английский совершенный, что я бизнесмен, а моё латвийское гражданство раскрывает передо мной неограниченные возможности в Великобритании. Что я тот человек, на которого можно положиться и который может помочь ей в трудную минуту.
Она приходила из колледжа или шопинга, а я возвращался с работы, грязный и уставший, стараясь незамеченным юркнуть в свою комнату и быстрее скинуть с себя рабочую одежду. Наша дружба набирала обороты, но каждый день я готовил себя к тому, что она радостно объявит о том, что у неё появился «boyfriend» - какой-нибудь испанец или француз. Нравятся нашим девушкам европейцы и смуглые латиноамериканцы, что и говорить. Мы не общалась на эту тему, а мне мерещилось, что он у неё уже есть, но из за уважения ко мне она скрывает этот факт.

Глава 6

Через четыре недели, после её приезда хозяин дома уроженец Шри-Ланки
объявил, что намеревается делать в нем ремонт, и жильцам необходимо съезжать. Моё сердце взбунтовалось. Как же я не хотел, и не допускал и мысли, что нам придется расстаться. Неужели я потеряю и её? Закончилась мучительная и бессонная ночь, и я, набравшись смелости открыто спросил её; хочет ли она, чтобы мы стали жить вместе или же она предпочитает жить одна? С минуту она колебалась, и мой слух приготовился услышать страшное «нет». Она ответила согласием. Может это всего лишь случайное стечение обстоятельств, а может, кто- то там, свыше распорядился так, что
ставка на меня была сделана.
Близкого человека очень трудно найти в богатых европейских странах, особенно приезжему. Одиночество - распространенное явление здесь. Если познакомился с красивой девушкой, то никогда не будешь уверенным в том, что завтра она не уйдет с красавцем-мулатом, их столько вокруг – выбирай - не хочу. К сердцу не привяжешь, можно привязать только количеством «мани». Жизнь подтверждала это не раз. Признаться, я не ожидал, что Алена, среди многих своих поклонников выберет меня и станет моей «girlfriend». Мы ещё не знали друг друга как следует, нам только предстояло пойти по жизни бок о бок. Я опасался, что Алена окажется стервой. А это значило бы, что наше решение было непростительной ошибкой. Я был глубоко убежден в том, что все красивые девушки, за редким исключением – стервы и зациклены только на своём внешнем, напускном облике. Живые куклы - двигаются, говорят как обычные люди, а внутри леденящая пустота Они и наряжаются как куклы, чтобы привлекать внимание состоятельных мужчин, падких до всего того, что блестит. Расстилаются перед ними, чтобы жить в роскоши и безделии. С легкостью отворачиваются от тех, кто не сумел построить им такую жизнь. Их легко поманить и переманить, слова «преданность», «верность» не знакомы им. Они почти мертвы в душе и чувства, такие как сострадание или беззаветная, бескорыстная любовь чужды им. Им нравится, когда из-за них парни, как олени дерутся, бьют друг – другу морды, и даже стреляются. Они могут остановить это, сказав одному из них твердое «да», другому «нет». Они не хотят положить этому конец. Это заводит их, льстит самолюбию. Я называл таких девиц самками, сравнивая с некоторыми представителями животного мира: кто из самцов окажется сильнее, тому и доставалась самка. Девушка, которая не могла определиться в своём выборе, отдавала себя тому, кто оказывался сильнее, настойчивее, кто побеждал в драке. В них развиты животные инстинкты. Но настойчивость – не показатель высокой любви и чистых помыслов, под видом напористости и целеустремленности часто прячет своё лицо чистейшей воды эгоизм. А его девиз всегда таков: чем более это недоступно, тем больше этого хочется. Многие из красавиц, кто летал высоко, больно приземлялись на землю. В конечном итоге, они остаются у разбитого корыта. Когда увядает молодость - на показ их черствая, бесноватая натура, пустота души. Может не они в этом были виноваты, а их родители, которые им внушали мысль, что нужно выходить замуж только за богатого. Я не хотел разрушать тот светлый образ, который создал в своем воображении. Алена казалась воплощением всех моих грёз и пусть даже временно. От её звонкого смеха таял лёд в моей душе, а сердце радостно отзывалось в тон её беззаботному и добродушному смеху. Два года я не знал душевного покоя, мне не хватало чистых возвышенных мыслей внутри себя как воздуха, как пищи. С её приходом пришла весна в мою душу. Мне хотелось радоваться и наслаждаться жизнью вместе с ней, она заражала меня своим позитивным настроем и необычной энергией, бьющей из неё фонтаном. Я не знал, сколь долго мы продержимся вместе, но был уверен в том, что когда-нибудь она станет известной, и тогда уйдет от меня. А может и раньше, когда всплывет на поверхность мой обман. Приезжие девушки искали состоятельных иностранцев и строили отношения только с такой категорией. Кому нужен простой работяга, без собственного дома, денег, гражданства, и за которым охотиться полиция. Они уехали от своих неудачников не для того, чтобы связываться с другими в этой богатой стране.

Глава 7

Мы подыскивали новое жильё. Один вариант вызвал интерес. Дом находился в районе станции «Upton Park». От нас недалеко, правда, зона уже пятая - далековато до центра. Созвонились с хозяевами и поехали смотреть. Нас встретила женщина лет 38,латышка. Первым делом она спросила меня «Вы из Латвии тоже», на что Алена радостно ответила - «Да, мой парень из Латвии, а я из России». Отличный с виду дом, с садом, внутри ремонт, в комнате новая деревянная мебель. Алена не скрывала своего восторга, на обратном пути она только и говорила о нем. Мечтала поскорее вселиться и не упустить эту возможность. Заметив мой огорченный вид, она пыталась понять, почему я не разделяю её радость. «Такая комната, за такую цену. Еще поискать надо». Я хранил молчание, безнадежно пряча своё беспокойство.
- Ну-у... Ты что не рад? - насупилась она, и с ребяческим азартом стала подталкивать меня плечом.
- Дом хороший, и комната мне очень понравилась! – вяло ответил я.
- Я хочу поскорее переехать. Мы же насмотрелись. Нигде ничего подходящего. Или цена нас не устраивала, или район, или сам дом без ремонта.
Я попал в тупиковую ситуацию и пребывал в полном смятении ума и сердца. В том доме меня видела вся семья и они, скорее всего уже сообразили, что я не из Латвии. А если попросят документы? Почти все хозяева спрашивают документы. Что я скажу им? Сказать Алене правду, думал я, - обвинит во лжи. Отказаться от заселения - причинить ей боль, она моего поступка не поймёт, и наши пути могут разойтись. С минуту я анализировал создавшееся положение. В любом случае я склонялся к такому финалу - я отказываюсь от заселения и мы расстаемся, потому что она не захочет жить с парнем, который не понимает её и не хочет считаться с её чувствами и желаниями. Алена поникла и смотрела на меня глазами, полными недоумения и обиды.
- Алена, мы торопимся. Давай походим и посмотрим другие дома. Люди все стараются жить близко к центру, а мы наоборот – отдаляемся.
В её глазах мелькнули искорки разочарования и непонимания. Она убеждала меня в том, чтобы мы переехали жить в этот дом, приводя различные доводы. Я в свою очередь пытался разубедить её в этом. Это было наше первое расхождение во мнениях. Она не смогла сдержать свои эмоции и заплакала.
- Ну, объясни, объясни же, наконец, почему ты не хочешь жить там?
Стыдясь собственного поведения, я решил не мучить больше ни её, ни себя.
- Не могу Алена.
- Ты не любишь меня, ты используешь меня, если не хочешь поступить так, как я прошу тебя. Почему, ну почему ты так со мной? - прикрыв руками лицо, спрашивала она.
- Я обманул тебя. Я не из Латвии, и у меня нет никаких документов. Я нелегал из России. Они сдадут меня при первом удобном случае, можешь не сомневаться. Меня поместят не в тюрьму, а в изоляционный лагерь, где содержат беженцев и нелегалов со всех уголков земли. Условия содержания там гораздо хуже, чем в тюрьме. Это место называют «отстойник». Неизвестно, когда меня отправят на родину, если вообще отправят, а не потеряют мои настоящие документы. Некоторые находятся там годами, и мечтают о том, чтобы поскорее дошла очередь до них на суде, и подтвердили их гражданство в той или другой стране. Так они поступали со многими, чтоб другим неповадно было. Ты можешь снять «single room» и пока пожить одна. Прости за ложь.
Эта короткая исповедь застало врасплох бедную девушку. Наступила тишина. Я прислушивался к её прерывистому дыханию, в надежде предугадать её реакцию на мои слова. То, что произошло дальше, ошеломило меня и пробрало до костей. Она повернула в мою сторону покрасневшее, немного припухшее от слёз лицо и выговорила придавленным голосом.
- Почему ты мне раньше не говорил об этом? Теперь я тебя еще больше люблю. Ты же мне не чужой и я люблю тебя!- слезы вновь побежали струйками по её лицу. Она прижалась ко мне и нежно взяла руку в свои ладони. С каждой секундой моё сердце всё больше проникалось любовью к этой девушке. Когда я касался её, отзывались все струны моей души, я ощущал, как сливаются наши энергии, перетекают из ладони в ладонь, а мы становимся одним неразрывным целым. В эти мгновения существовали только мы двое.
Чтобы доказать ей и самому себе мою правоту, я предложил ей позвонить латышам и спросить, - можно ли заселиться россиянам, у которых виза просрочена. Женщина коротко ответила, что им проблемы с полицией не нужны и отключила телефон.
Теперь все наши усилия были сосредоточены на поиске такого жилья, где не было бы русскоговорящей публики.
Благодаря хлопотам её знакомого мексиканца Артуро, мы вселились в дом в пяти минутах ходьбы от метрополитена «WEST HAM». В бразильское агентство Алена пошла одна и заключила договор об аренде жилья. За комнату надо было платить 120 фунтов в неделю. Она нам приглянулась с беглого взгляда: обставленная новой мебелью, после ремонта, с телевизором, холодильником, имелась даже кладовая. Иметь кладовку в комнате - считалось роскошью: чемоданы и сумки можно было класть не на шкафы, как это бывало в других местах, а в эту кладовку. Только наша комната в доме была рассчитана на проживание двух человек. На нашем этаже находились две ванные комнаты, это вселяло надежду, что очереди в туалет не будет. В доме проживали восемь парней и одна пожилая женщина – все из Латинской Америки.

Глава 8

Мы зажили обычной семейной жизнью. Первую неделю мы подолгу общались друг с другом, или как говорят в народе – притирались. Мои рассказы о Лондоне увлекали её, но она хотела увидеть лондонскую жизнь воочию и окунуться в неё с головой. На пятый день нашего жития-бытия Алена сказала.
- Я бы хотела поехать в центр, в какой-нибудь клуб, развлечься.
Тогда я подумал про себя, «началось». Честно говоря, мне было не до веселья. Я переживал из-за того, что уже две недели не мог найти работу. Да и в клуб её пригласить не мог - фунтов 150 обойдется - не меньше. А свободных денег у меня на тот момент не было. Она прочитала мои мысли и весло сказала.
- Ты не заставляй себя. Если не хочешь, я поеду одна. Хочу найти друзей в Лондоне.
Тогда мы оба почувствовали, что жизнь в Лондоне видится нам по-разному - её как магнитом тянуло в самую гущу ночной лондонской жизни, а меня уже нет.
- Алена, сильно не задерживайся, метрополитен работает до часа ночи. Будь осторожна и много не пей, если будут угощать.
- Не переживай за меня! Если я и выпиваю в компании, то еще больше начинаю контролировать себя.
Вечером она привела себя в соответствующий вид, а в десять часов, поцеловав на прощание, ушла. Я не спал, когда услышал возню в коридоре. Часы показывали три ночи. Она вошла и, не включая свет, стала бесшумно переодеваться. Затем тихонько прилегла рядом.
- А ты где была, уже три часа ночи? - укротив недовольство, спросил я.
- Ты не спишь до сих пор? - удивилась она, и я уловил запах спиртного.
- Переживал за тебя, ты город не знаешь. Может, заблудилась, думаю, или попала в какую-нибудь историю неприятную. - Я в таком крутом клубе была, не представляешь! Там даже кто-то из звезд английского футбола был.
- Зачем ты столько много выпила? И с кем?
- Познакомилась с итальянцем Марио и с его другом из Бразилии. С ними были русские девушки, они и пригласили меня в свою компанию. А выпила я совсем не много – две рюмки мексиканского коктейля.
- Будь бдительна и звони, сообщай мне, где находишься и с кем. Это же не трудно,- мои советы напоминали мне самому отцовские нравоучения. Я не знал, как вести себя в этой ситуации и что сказать еще, помимо этих слов. Она не моя жена, и не дочь, а свободный человек, чтобы находилась под моим контролем, а я отчитывал её как маленькую, непослушную девочку.
- Хорошо, любимый, обещаю.
После этой ночи у нас началась другая жизнь. Ей звонили многие и приглашали в рестораны, клубы и другие развлекательные заведения. Каждый вечер, она наряжалась в свой танцевальный костюм, исчезала в десять, а приходила под утро. Словом – ночная бабочка. Я уже знал заочно многих её поклонников, и как человек, умудренный жизненным опытом, давал ей советы, как держать себя с незнакомыми парнями. Мои волнения были не беспочвенными. Незадолго до её приезда Лондон потрясла череда загадочных убийств. Город накрыла волна страха, люди перешептывались между собой о том, что объявился Джек – Потрошитель, печально известный в прошлом лондонский маньяк. Воскресший Джек – Потрошитель одну за другой, успел убить пять проституток в разных районах города, пока его не арестовала полиция. Странная была наша совместная жизнь, не похожая на другие. Я не ограничивал её свободу, не пытался изменить её, хотя не мог определить своё отношение к происходящему. Я не был отцом и даже братом, и появляющаяся мысль перевоспитывать эту девушку или влиять на её образ жизни представлялась мне в высшей степени глупой и наивной. Если запрещу ей ходить в ночные клубы, размышлял я, она непременно уйдет от меня. Если буду смотреть на её похождения сквозь пальцы, то рано или поздно она обязательно с кем-нибудь из лондонских «мачо» ляжет в постель. Алена клялась всем, чем только могла, что у неё с поклонниками только дружеские отношения и умоляла доверять ей. Ни в чем её не ограничивая и не ущемляя, я никак не мог избавиться от навязчивой мысли о том, что у неё появиться тайный любовник или новый «boyfriend», деловой, помоложе и при деньгах. Я пребывал в полной растерянности и замешательстве. Если бы не моя любовь к ней, то я закрыл бы глаза на все её похождения, и мне было бы без разницы, с кем она бывает ночью и чем занимается. Её сотовый трезвонил без остановки, и она не умолкала, тренируясь в английском произношении. Спустя две недели она стала звездой дансинга солидных лондонских клубов, у себя в заведении её жаждали видеть менеджеры и ди-джеи. Везде её ждал вип-столик. Столь привлекательная для многих, она, своей неземной, неукротимой энергией и танцевальным мастерством заражала окружающих, действовала гипнотически. Когда танцевала – молодежь расступалась, освобождая место для её феерического, захватывающего выступления. Она могла исполнять разные танцы, этому она училась с самого детства. В эти минуты танец захватывал её целиком, и она была в его власти. Люди ощущали, что какая то неведомая сила управляет ею, тянулись к ней, ловили азарт. Счастливчиком становился тот из парней, кто танцевал вместе с ней. Ему завидовали другие обожатели её таланта, а после выступления поздравляли и пожимали ему руку в знак уважения. Не знаю, какая причина подтолкнула меня к этому, но однажды вечером, перед её очередным исчезновением, я решился откровенно поговорить с ней о том, что беспокоило меня. Собравшись с мыслями, я заговорил, хотя не был уверен, что наш разговор не закончиться ссорой.
- Алена, мы уже три недели живем вместе, и я чувствую, что мы отдаляемся друг от друга. Тебе так не кажется?
- Почему ты так решил? Мы пока не ссорились, разбегаться тоже не собираемся. Что случилось, ты не доверяешь мне? – кокетливо улыбнулась она.
- Я знаю, сколько у тебя ухажеров. Ты встречаешься с ними, и хочешь сказать, что у тебя ни с кем ничего не было? Неужели тебе из них никто не нравиться?
- Мы просто общаемся, они нравятся мне как хорошие друзья. Как на мужчину я смотрю только на тебя. Я говорила об этом не раз. Ты ведь не ходишь вместе со мной, тебе это не интересно, а дома мне скучно находиться.
- Хм... Я ведь хорошо знаю, что у парней в мыслях. Ты хочешь сказать, что они на тебя смотрят как на невоодушевленный предмет, и не хотят тебя как женщину? Никогда не поверю в это!
- Они хотят меня как на женщину, но я никого не подпускаю к себе настолько близко, как тебе кажется.
- Все это время вы просто общались, - я не смог скрыть недоверчивую ухмылку на губах,- они тратились на тебя, а потом желали тебе спокойной ночи вместе с твоим парнем, то есть мной?
- Да, так и есть. Что в этом странного? Они доброжелательные, общительные люди. Здесь все знакомятся и общаются, ничего в этом плохого нет.
- Может быть, ты скрываешь, что живешь с парнем?
- Они все знают, что я с тобой живу, и всегда интересуются, как у тебя дела, передают привет каждый раз. Это же не Россия - если пригласили в ресторан, в этот же вечер надо отдаться.
- Спасибо им огромное. Бред всё это. Ты мне что-то не договариваешь. У тебя было что-то? Расскажи честно. Сердцем чувствую, что - то утаиваешь. Ты же так мило воркуешь с ними по телефону. А этот русский бармен Алексей… часами с ним лялякаешь. Я не такой идиот, чтобы по вашему разговору не понял, что он переманивает тебя к себе. Хочет, чтобы ты его девушкой стала. Разве не правда?
- Да, они все этого хотят. Что из этого? Я не могу изолировать себя от общества и общения. Ладно, я тебе скажу всё, как есть. Только верь мне и не злись. Некоторые парни пытались приставать к ко мне. Но я пугаю их тобой, говорю, что если они будут приставать, ты их побьешь. Марио водил по моей ноге, но я стукнула его по рукам. Алексей пытался силой целовать меня, я вырвалась и сказала, что если он ещё раз позволит себе такое, наша с ним дружба прекратиться. Когда я прощаюсь с ними, они целуют меня в щечку, в губы я не позволяю. Вот и все. В Европе нет ничего предосудительного в том, что тебя поцеловали в щечку, даже если ты жена.
- Ты пойми, дружба им не нужна, они хотят переспать с тобой и всё. То, что у тебя есть парень, можно преподносить по-разному. Можно сказать это твердо и доходчиво. А можно это произносить, мило улыбаясь, и кокетничая, когда лезут - ой ребятки, вы извините, конечно, но мой бойфрендик меня дома заждался. Отпустите меня, пожалуйста, мои хорошие.
- Значит, ты думаешь, что я могу вызывать интерес только как сексуальный объект и ко мне никаких других чувств испытывать нельзя?
Последнюю фразу она произнесла с обидой и возмущением в голосе.
Я попытался объяснить, что она неправильно растолковала суть моих слов, но в тот вечер она больше не желала слушать меня. Вот тогда я подумал, что потерял её, но на попятную идти не собирался. Я отправил см-сообщение - в нем говорилось, что я не преднамеренно хотел обидеть её и попросил прощение. Она не ответила, и то время, пока её не было дома, превратилось для меня в вечность. Рассерженный на самого себя, я гадал, придет она или нет, моё сердце не хотело расставания с ней.
Она пришла на рассвете, так долго её никогда ещё не было. Сухо извинилась, сказала, что очень устала и сразу легла спать. Я ведь тоже не спал этой ночью. Всё потому, что думал о ней и ждал её возвращения. Дозвониться до неё не получилось, и я молил Бога, чтобы он оберегал её.
Проснулась она в полдень, села на кровать и обхватила сложенные в коленях ноги. У меня уже была заготовлена речь, но я ждал, что она начнет первой. Я находился в противоположном конце комнаты, смотрел телевизор.
- Почему ты молчишь? – извиняющимся тоном спросила она, и мы посмотрели друг другу в глаза. В тот момент я подумал о том, что теперь она кажется мне совершенно чужим человеком. Что-то в ней изменилось, или быть может, Лондон на неё так повлиял: я больше не ощущал рядом с собой родного человека, той родственной души, какую видел в раньше ней. Нам предстоял серьёзный разговор и может даже последний и нелицеприятный. Мы оба чувствовали, что надвигалась то ли маленькая, то ли большая семейная разборка.
- Тебя не было всю ночь, - с показным спокойствием начал я. - Ты не соизволила даже позвонить. Ты одна живешь или с кем-то?
- Прости, не получилось, кредит на телефоне закончился.
- Если бы ты хотела, то нашла бы возможность сообщить мне. Алена, ты должна принять решение. Так жить дальше нельзя нам, мы отдаляемся. Если ты считаешь, что я давлю на тебя, напрягаю, или не хочешь жить со мной – скажи прямо. Ты вроде бы со мной живешь, и в то же время тебя как бы нет.
- Я с тобой живу, а с кем же еще? Ты пойми – я танцовщица, а хорошие клубы открываются в одиннадцать вечера. Я хочу, чтобы меня заметил какой-нибудь продюсер и предложил работу. Танцы – это вся моя жизнь, её смысл.
- Я всё понимаю, кроме одного – зачем я тебе нужен…Ты можешь жить одна, и тогда тебя никто не будет спрашивать, почему ты так поздно, или где ты была?.. Если хочешь, мы расстанемся. Но так, как сейчас – мы жить больше не будем.
- Я хочу быть с тобой, но что же мне делать… Всё время находиться в этой коробке и на потолок смотреть. Это же Лондон, сюда приезжает молодежь со всех концов света, чтобы просто повеселиться, здесь жизнь начинается ночью, а ночи здесь волшебные – ты же сам хорошо знаешь это.
- Я тоже хочу, чтобы мы были вместе. Я живу с тобой не ради секса, не ради какой-то выгоды! Ты бы и слова упрека не услышала от меня, если бы я не испытывал к тебе чувства, гораздо большие, чем физиологическое влечение. Должен же быть какой-то компромисс в нашей ситуации, и если мы действительно любим друг друга, то мы должны найти его!
Алена не ответила, она подошла ко мне, нежно притянула мою голову и прижала к груди.- Пока ты в Лондоне я буду до конца с тобой, обещаю и никогда не изменю тебе с другим мужчиной.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как поверить её словам.

Глава 9

Чтобы не просить деньги у родителей на проживание и за учебу в колледже, Алена решила найти работу. У неё было оплачено полугодичное обучение в колледже, надо было продлевать платные курсы, или же возвращаться в Россию. Она стала заходить в рестораны, пабы, кафе в нашем районе и интересоваться вакансиями. Обычно я ждал её неподалеку от заведения, дабы своим присутствием не смущать владельцев. Первая же встреча с ней вызывала в них бурю восторженных эмоций, комплименты в её адрес сыпались как из рога изобилия. Особо рьяные ценители женской красоты предлагали ей сразу руку и сердце. В Британии это в порядке вещей. Алена отвечала, что у неё есть любимый человек. После этих слов на их лицах появлялась недовольная и разочарованная мина, и они вежливо отказывались от её услуг. Скоро мы поняли, что если так будет продолжаться и дальше, то скорее всего Алене не удастся получить какую бы то ни было работу. Один делец прямо сказал ей: «Твой парень здесь – помеха для тебя. С ним ты ничего не добьешься в жизни. В этой стране надо связываться с нужными людьми, которые при деньгах, у которых есть свой бизнес. Только так, ты сможешь хорошо зарабатывать, получить британское гражданство и быть финансово независимой»
Алену огорчили эти слова, она и сама понимала, что он прав. Нужно либо отказаться от меня, либо возвращаться на родину. Три недели ни она, ни я не могли найти работу. Безысходность ситуации становилась пугающей, у нас уже не было денег, чтобы оплатить следующий месяц проживания. Я был поражен её стойкостью и самопожертвованием, но мне было больно осознавать то, что я тяну её вниз, что из-за меня ей никак не удается наладить свою жизнь и найти себя в мире бизнеса. Но что я должен был сделать? Оставить её, разорвать с ней отношения, сказать, что я больше не люблю её? Это было выше моих сил. Но всё же я мысленно готовил себя к тому, чтобы освободить её от данных мне обещаний и от самого себя. У неё было много друзей – состоятельных коммерсантов, которые предлагали ей безоблачную и безбедную жизнь. Взамен они хотели видеть её своей девушкой или женой. Она отвергала их притязания, её преданность вызывала их восхищение и еще больше подхлестывала к тому, чтобы добиваться её.
Несколько дней Алена не выходила из дома. Я видел, что она не в себе и как мог, пытался поддержать её, хотя у самого в душе царила полная беспросветность. Как-то вечером, она неожиданно обратилась ко мне. Странным показался её голос, мое сердце сжалось, когда я посмотрел в её глаза.
- Скоро мы расстанемся, любимый мой,- грустно произнесла она и едва заметная улыбка печали скользнула по её лицу.- Я буду всю жизнь помнить, как ты заботился обо мне, помогал во всём, любил. У тебя доброе сердце.
- Я не осуждаю тебя, это должно было произойти рано или поздно, - выдержав лёгкую паузу, заговорил я. - Тебе будет лучше, если с тобой рядом будет не такой неудачник как я, а достойный парень, который сделает тебя по-настоящему счастливой. Я благодарен судьбе, за то, что встретил тебя. Ты была для меня единственным лучиком солнца в этом темном царстве!
- Мой хороший… Я ухожу не к другому парню! Я возвращаюсь в Россию. Попрошу у родителей деньги и пойду за билетом. В нашем распоряжении еще три дня. Я ведь обещала тебе, что буду с тобой здесь до конца, до моего или твоего отъезда.
Один Бог ведал, что творилось в моей душе в эти минуты. От этих слов моё сердце стало обливаться кровью, ком подступил к голу. Любовь к ней заполнила всё пространство моей души. Я прижал к груди её так, как прижимают к себе самого любимого, близкого, умирающего человека. Господи! Как же я люблю эту девушку! Неужели из-за того, что у нас нет денег, ты допустишь, чтобы два любящих сердца расстались?
- Я не хочу, чтобы ты уезжала! Мы выстоим, преодолеем все трудности, потому что любим друг друга! Наши проблемы рано или поздно закончатся. Прошу тебя, оставайся!
Алена опустила голову мне на плечо и тихо произнесла.- Ты любовь моя.
После этого вечера я с удвоенной энергией принялся искать работу. Видимо Бог на самом деле видел наши сердца и не хотел, чтобы мы разлучались. Чудесным образом работа для меня отыскалась спустя несколько дней. Позвонил русский парень петербуржец и сказал, что ему нужен помощник в гараже. Я был безумно счастлив начать работать вместе с россиянином, который не поинтересовался, есть ли у меня документы, имею ли я право работать в этой стране. Это была своего рода победа над обстоятельствами. Владелец гаража Артем на первый взгляд показался мне человеком воспитанным, интеллектуально развитым, рассудительным и производил благоприятное впечатление. Уже через три дня я завоевал его доверие. Приходил всегда раньше его и открывал гараж, где стояли четыре японские, гоночные машины. Он жил идеей самому создавать аксессуары из карбона, сверхлегкого материала для спортивных автомобилей. В гараже было много ценных вещей, и я подумал, что окажись на моем месте человек с нечистой совестью, то он непременно бы воспользовался возможностью обокрасть Артема и раствориться в огромном Лондоне. Я относился к его затее с таким же рвением и старался в работе не допускать ошибок. Мы бились над созданием таких деталей полтора месяца, пока Артем не понял, что ничего не выходит. Он был вне себя от злости и уже не знал, что делать дальше. Тогда он предложил мне заняться более прибыльным делом – продавать наркотики и вербовать проституток. Я отказался и вероятно, в отместку Артем не заплатил мне за две недели. На гараже висели новые замки, он сам не появлялся на работе, а его сотовый был отключен.
В любом случае деньги, хоть и не большие у меня на руках появились, и это событие обнадеживало и придавало силы для борьбы с трудностями.

Глава 10

Когда Алёна освоила лондонскую жизнь, то уже с легкостью находила для себя работу. Обычно ей удавалось продержаться не больше двух, трёх недель, до тех пор, пока директор, или менеджер заведения не ставил ей ультиматум: или она станет его девушкой, и он повысит ей зарплату, или ей придется уволиться. Алена привыкла к такому отношению со стороны работодателей, но мириться с заведенными здешними порядками не собиралась. Она была уверена в том, что рано или поздно ей улыбнется удача, и она найдет работу танцора в престижном заведении. Так мы и жили, то я находил работу и оплачивал наше жильё, то она. Может во многом ограничивали себя, зато жили в большой любви и были счастливы. Исчезли все мои сомнения по поводу её неверности, я и сам чувствовал, что в её сердце живу только я. Она приковывала к себе внимание не только своими внешними данными, но вызывала интерес как личность. Конечно же, огромное внимание мужчин льстило ей, но, по большому счету, она относилась к этому весьма сдержанно. Было в её натуре нечто особенное, что отличало и выделяло среди других. И это нечто было не что иное, как поразительная доброта, исходящая из её большого, благородного сердца. За ней ухаживали и оказывали внимание всё мужское население дома, в котором мы жили. Два одиноких португальца буквально подкарауливали её на площадке этажа, на котором мы жили. В развитых европейских странах не считается оскорблением мужчины, если его девушке или жене оказывают знаки внимания, дарят цветы, или делают комплименты. Это не выходит за рамки приличия. Можно девушку пригласить на танец, и даже предложить угощение. Никто не будет бросаться в драку, и выяснять отношения на кулаках. Ведь любовь как воздух, если её сжать – она незаметно выскользнет. Она тоже нуждается в свободе. Мужьям даже нравятся такие жесты, это заводит, возбуждает, инициирует к большему уважению своей пассии, вызывает чувство гордости. Они не находят в этом ничего унизительного и страшного для своей репутации. И всё же, в силу своего российского менталитета и воспитания, я смотрел на этих учтивых и обходительных соседей иначе. Мне не нравилось, что они заигрывали с моей девушкой, кокетничали, строили глазки и пытались соблазнить. Я остро чувствовал, где просто флирт, а где коварные замыслы. Когда она выходила в ванную комнату, я сопровождал её до двери и угрюмо посматривал на то, как они пускают ей вслед воздушные поцелуи, жадные и томные взгляды и обсуждают нас на своём испанском языке. Нелепое сравнение, но то, что происходило в доме, напоминало мне дворовые ухаживания собак – когда стая кабелей бегает за одной самкой и каждый старается обнюхать и даже вскочить на неё. Несколько раз мы застали врасплох португальца Риккардо – он подглядывал в нашу замочную скважину. А один раз, когда Алена находилась дома одна, она открыла дверь и увидела бразильца Филиппа – он растянулся на полу и смотрел в щель между полом и дверью. Особенно вечером всё внимание было нацелено в сторону нашей комнаты. Наши соседи были добродушными и коммуникабельными парнями, просто их проблема заключалась в том, что они не могли устоять перед очарованием Алены и надлежащим образом контролировать свое поведение. Со временем я привык к их ребячеству и перестал реагировать на подобные выходки. Для меня важно было другое – Алена никогда не давала мне повода для ревности и хотя бы на секунду усомниться в её преданности. Больше всех удивлял итальянец Сержио. Он обладал чутьем собаки и выходил из своей комнаты всегда в тот момент, когда выходила Алена. Он пожирал, сверлил её своим взглядом, в котором угадывалась бушующая, неуёмная страсть и непреодолимое желание обладать ею. Хищник, готовый наброситься на неё в любую секунду и совершить своё черное дело. Моментами он выводил меня из себя, но ударить я его не мог до тех пор, пока он не коснется моей девушки или не скажет что-либо непристойное. Среди нашего многонационального коллектива нашелся парень из Польши Мачик, который влюбился в Алену и возненавидел меня. В нем я чувствовал скрытую угрозу нашей тихой, мирной жизни. Только вот каких действий от него следовало ожидать, чего остерегаться, пока не предугадывал. У меня появилась взаимная ненависть к его персоне. Он вел себя вызывающе и провоцировал меня на открытый конфликт. Алена уверяла меня в том, что он питает к ней чисто дружескую симпатию, но интуиция меня никогда не подводила. Прошло не так много времени, прежде чем Алена и сама поняла, что мои предположения не больная фантазия ревнивца. Он приглашал Алену в клубы и рестораны, догадываясь, что этого не могу сделать я. При этом просил её, чтобы она не рассказывала об этом мне. Этот настырный парень преследовал её днём и ночью, только бы встретиться с ней лицом к лицу и сделать очередной комплимент. Я жутко злился в душе и когда наши взгляды встречались, то я готов был накинуться на этого человека, который не уважал наши отношения. Он неплохо изъяснялся на русском и неоднократно бывал в Латвии. Когда мы пересекались с ним на кухне, он с иронией в голосе расспрашивал меня о том, как мне жилось в Риге, чем я занимался и где жил. Его натянутая улыбка свидетельствовала о недоверии. Когда разговор прекращался, он еще некоторое время ухмылялся и бурчал себе под нос, - ок, ок.
Была суббота, стояло раннее пасмурное утро. Нас разбудил шум и голоса незнакомых людей доносившихся из коридора. Через какое-то время в нашу дверь постучались. На пороге стоял Риккардо. Он вошел и взволнованным голосом стал рассказывать об инциденте, произошедшем в доме этой ночью. У мексиканца Артуро украли ночью ноутбук, полиция уже здесь – они опрашивают всех жильцов, а у некоторых берут отпечатки пальцев. Когда он вышел, я осторожно выглянул из окна и увидел две полицейские машины. Мы растерянно посмотрели друг на друга.
- Мне кажется, это конец, - устало и с сожалением в голосе произнес я.
- Не говори так! Ничего страшного не произойдет, вот увидишь. Когда они будут спрашивать тебя, прикинься, что ты не умеешь разговаривать на английском и не понимаешь их. Они отстанут, поверь мне.
- Я тебе всегда верил! Тебе надо уже собираться на работу, а то ты опоздаешь.
- Хорошо любимый! Я приду вечером, и ты мне расскажешь всё, что здесь было. Не переживай только! Всё закончится благополучно.
Полицейские, двое мужчин и две женщины находились внизу, на кухне. Они беседовали с Артуро. Алена вышла незамеченной, после её ухода я закрыл дверь на ключ и стал лихорадочно размышлять о том, открывать им дверь, или нет. Я понимал, что не сегодня, так завтра они всё равно найдут меня и наша встреча состоится. Я бесшумно присел на кровать и покорно ожидал свою участь, склонный все же открыть дверь на стук. Моё тело оцепенело, я не мог и пальцем пошевелить. Сердце заколотилось в разы быстрее, и я почувствовал, как бушующая кровь устремилась к моей голове. Виски пульсировали так, что в голове появился странный шум, похожий на звон, слух притупился. Я желал одного – чтобы всё это закончилось как можно скорее. Невольно я вспомнил случай, когда я вынужден был вызвать для Алены машину скорой помощи. Она болела уже три дня, и температура её тела не опускалась ниже сорока. Наученная горьким опытом, Алена не хотела связываться с врачами, но я настоял. Но тогда мне пришлось оставить её на время, пока они не уедут. Британские врачи обычно всегда проверяли, в порядке ли документы. Если у них были подозрения в том, что имеют дело с нелегалом, они тут же вызывали полицию. В тот дождливый день я выскочил из дома, даже толком не одевшись, и бродил на улице до тех пор, пока не позвонила Алена и не сообщила, что их уже нет.
Стук в дверь отдался в моем теле электрическим разрядом. Я не сдвинулся с места.
- Открывай же. Это я, - послышался знакомый и любимый голос.
Завидев её, я снова стал счастливым - прошел почти год с момента нашей, а мы по-прежнему любили и не могли представить и дня друг без друга.
Ну вот и дождались. Грозный стук в дверь разрушил нашу идиллию. Алена бойко сорвалась с места и пошла открывать дверь. Вошел полицейский, мой неуверенный, бегающий взгляд встретился с его глазами. Мне хотелось скрыться долой с его очей или провалиться сквозь землю. Алена вела себя по-другому. Она взяла инициативу в свои руки и разговаривала с полицейским совершенно раскованно, даже по-свойски, а он все не уходил. Когда допрос закончился, моложавый блюститель порядка вдруг посмотрел на меня и произнес.
- Покажите ваши документы.
Эти слова подкосили меня. В комнате воцарилось напряженное молчание. Но оно продлилась недолго. Алена, видя бледное, обреченное выражение моего лица, подошла к полицейскому и, кокетливо улыбаясь, чуть ли не выхватила блокнот из его рук.
- Он не понимает английский. Давайте я напишу вам его имя и фамилию.
Произошло чудо. Полицейский, покорно повинуясь её просьбе, вручил ей блокнот и ручку, Алена вписала имя и фамилию, которые пришли ей в голову в ту секунду. Проворачивая эту аферу и подставляя себя под удар, она спасла меня в тот злополучный день.

Глава 11

Подходила к концу осень. Сезон строительных работ в Лондоне заканчивался. Для меня это означало одно - шансы найти работу уменьшаются. Мои отчаянные попытки выйти на какой-либо заработок привели меня в кафе, где я начал работать посудомойщиком. Кафе принадлежало алжирской семье. Находясь в их подчинении, я на собственной шкуре почувствовал, что значит быть рабом, и осознал, что такое современное рабство. Я вставал в половине шестого утра и приезжал на работу к семи. Надевал на себя резиновый фартук и принимался за дело. Меня поразило отношение к себе со стороны алжирцев. Меня заставляли работать больше часов, чем было обговорено, никогда не предлагали поесть или сделать перекур, потому что даже небольшая остановка мытья посуды приводила к её нагромождению и беспорядку на кухне. Часто я задумывался и не мог понять одну вещь. «Если в этом кафе работает вся семья, то почему тогда они приняли меня, постороннего человека на эту вакансию?» Неужели у них не нашлось родственника, который бы заполнил и эту нишу? Тогда уж точно можно было сказать, что вся семейка в сборе». Я похудел на три килограмма, боли в спине стали адскими. Через неделю каторжного труда мои нервы сдали, и я устроил в этом чертовом логове грандиозный скандал. Я высказывал им всё, что думал о них.
- Кто вы такие, чтобы относиться к приезжим как к скоту, и не уважать нас? - кричал я. – Почему вместо девяти часов, я работаю по одиннадцать? Кого вы из себя возомнили, и где вы вообще родились? Я – из России, великой страны, а не из Зимбабве, Конго, или какого то Алжира.
Я был уверен, что меня не выгонят. Вряд ли кто-нибудь бы согласился выполнять эту работу за такие деньги – 30 фунтов в день. Однако через три недели им всё же удалось найти украинку на эту вакансию и меня уволили.
У Алены дела складывались не лучше. Супруги из Македонии - хозяева кафе, где она работала, сказали ей, что в связи с закрытием строек ей урежут количество рабочих часов, соответственно зарплата станет меньше. Они без доли стеснения упрекали её в том, что она живет со мной, человеком без документов. «Посмотри внимательно,- говорила женщина,- вокруг тебя столько завидных женихов, кавалеров, которые добиваются тебя. А ты связала свою жизнь с человеком, у которого нет будущего в этой стране. Зачем он тебе нужен, почему ты так безответственно транжиришь свою молодость и отдаешь ему лучшие свои года?» Они познакомили её со своим сыном, он был старше Алены на четыре года. Не иначе, как сватовством это назвать было нельзя. Это был толковый парень – он имел свой бизнес в Англии, дом и две машины. Иногда он встречал её возле метрополитена, а после работы подвозил до самого дома. Его ухаживания прекратились, когда он понял, что Алены ему не добиться. В тот же день, когда их отношения были разорваны, Алена лишилась работы. К счастью ненадолго. Её приятель Ризви, частый гость заведения, порекомендовал её своему другу, который содержал аналогичное заведение в этом же районе. Алену приняли на работу в качестве официантки.
После такой нагрузки состояние моего здоровья ухудшилось. Любые резкие движения тела сопровождались нестерпимой болью в позвоночных суставах. Безвыходность ситуации стала очевидной, но сдаваться мы не хотели. Наша любовь была сильнее всех преград и трудностей на нашем пути. Алена поддерживала дух во мне, заботилась так, как заботиться мать о своем ребенке. Она ходила в аптеки и на последние деньги покупала дорогостоящие лекарства, мази, способные облегчить мои страдания, делала растирание. После работы торопилась домой, чтобы приготовить мне еду, по дороге покупала фрукты и овощи, лишь бы я поправился и встал на ноги. Она перестала ходить на танцы, и все свободное время проводила рядом со мной. Алёна отказывала себе во многих вещах, столь необходимых для девушек - её небольшая зарплата тратилась на все наши нужды. Но её силы таяли, глаза потеряли былой блеск, а сильный и звучный голос ослаб. Прежняя Алена увядала на моих глазах, как увядает цветок, лишенный солнечных лучей. Жизнерадостная, забавная, веселая – это оставалось в прошлом. Иногда она не справлялась с чувствами и на её щеках появлялись слезы отчаяния. Тогда она садилась на краешек кровати и подолгу смотрела в окно, на случайных прохожих. Мне было больно смотреть на неё и стыдно за себя. Так не могло больше продолжаться, и в очередной раз я сказал ей.
- Пришло время, когда мы должны расстаться. Ради меня ты отказалась от всего, и даже от самой себя. Ты не ходишь уже на танцы, не позволяешь покупать себе то, что хочешь, не встречаешься со своими друзьями. Зачем ты жертвуешь собой, ради чего? Зачем я тебе нужен такой? Без денег, без работы. К тому же я разведен. Отпусти меня.
И в который раз она прильнула ко мне и искренне, сквозь слезы убеждала меня не расставаться.
- Я не хочу, чтобы ты уезжал. Мы же любим друг друга. Мне без тебя будет гораздо труднее здесь, я знаю. Мне никто кроме тебя не нужен! Ты поправишься, начнешь снова работать, и всё образуется, только надо верить. Мы вместе выдержим все испытания и будем счастливы. Я хочу, чтобы мы всю жизнь прожили вместе!
- Постоянной работы у меня здесь никогда не будет. Ты же понимаешь. А на одной твоей зарплате в 170 фунтов мы долго не продержимся. А если и ты работу потеряешь, что тогда?
Это была пытка - мы не могли представить наше расставание и эта ужасающая ситуация медленно убивала нас.

Глава 12

Месяц за месяцем я тщетно пытался найти работу и мою голову всё чаще
стала посещать мысль пойти в полицию и сдаться. Я не знал, что будет со мной, да и было уже не важно, по большому счету. Одни говорили, что после проверки нелегала на непричастность к преступлениям, его незамедлительно депортируют, так как им невыгодно содержать его. Другие высказывали противоположное мнение. Первый день новой недели должен был положить конец всем нашим мучениям. Я замкнулся в себе и почти не разговаривал с Аленой. Я мысленно прощался с ней, готовя себя к худшему. А что могло быть хуже, чем расставание с любимым человеком? И всё же я принял решение освободить её от себя, и от своей любви. Было воскресенье, и ничто, как мне казалось, не выдавало мои мысли и приготовления. Когда я лег, Алена еще не спала.
- О чём ты думаешь? – тихо спросила она.
- Посмотри на небо, на луну. Её свет заполнил нашу комнату, а ночь выглядит сегодня волшебной. Не правда ли? – так же тихо ответил я.
- Не делай этого, я прошу тебя. Неужели в лагере для беженцев и нелегалов тебе будет лучше, чем со мной? – она бросила на меня умоляющий взгляд.
- Значит, такая у меня судьба. Так как тебя, я никого не любил.
- Я знаю, поэтому не отпущу тебя. Если ты решил, что тебе нужно возвращаться, то я помогу тебе. Я дам тебе деньги на билет.
- Не понимаю, откуда у тебя такие деньги, но даже если они у тебя есть – я не возьму их. Я уже всё решил.
- Если ты не возьмешь их, а пойдешь в полицию, я пойду за тобой и тоже сдамся полиции. Обещаю! Скажу, что жила с нелегалом. Пусть меня тоже посадят.
- Мы боролись, как могли с трудностями, но мы, к сожалению не Боги. Мы - простые смертные и наши мечты иногда не сбываются.
- Мне тяжело смотреть на то, как ты страдаешь. Послушай меня, пожалуйста, последний раз в жизни и сделай так, как я говорю.
- Хорошо родная, - сдался я.
В эту ночь мы не смогли уснуть и с первыми лучами солнца встали с постели.
Пока Алена была на работе, я позвонил в кассы и забронировал билет до Москвы на вечерний рейс следующего дня. Я уже собирался выходить, когда в дверях столкнулся с Аленой, как тогда, в первый день нашего знакомства.
Лицо её светилось как прежде, глаза горели, окутанная, словно облаком счастья, она триумфально объявила.
- Любимый. Я нашла выход из положения. У меня есть деньги, но ты никуда не полетишь. Мы заплатим деньги агентству по трудоустройству, и у тебя появится постоянная работа. Ты рад? А еще у меня есть один секрет, но пока я не открою его тебе.
В ту же секунду я сделал для себя одно очень важное открытие. В этом мире существует любовь и есть женщины, способные ради любимого человека пожертвовать всем, и даже собственной жизнью. Я уверовал в это именно сейчас, глядя в чистейшие, синие и глубокие как море глаза возлюбленной. И, конечно же, я с воодушевлением принял её предложение.
- Я сегодня же пойду в агентство, - сказал я. – Но где ты нашла деньги?
- Только ты не злись. Я взяла в долг у Мачика и сказала, что через две недели мы возвратим деньги. Никто из соседей не мог или не хотел дать взаймы, кроме него.
Эта новость ледяным душем пробежала по моему телу. Мне не понравилось то, что деньги дал именно Мачик и что именно он оказался благодетелем, тем добрым дядей, который помог Алёне в трудную минуту. Но самое ужасное ждало нас впереди. Я заплатил деньги агентству и даже подписал договор. Это был развод, ловушка для дураков, и я в неё угодил. Документ был на английском языке и когда мы с Аленой перевели его, то выяснилось, что агентство не трудоустраивает человека, а только предлагает варианты и направляет его в разные организации на собеседование. Две недели пролетели как мгновение ока. Пришло время платить по счетам. Мачик стал заходить в нашу комнату и требовать долг. Когда он оказывался с Аленой один на один, то предлагал списать его, если Алена согласится пойти на ночь с ним в клуб. Он наседал на неё все больше и увереннее, как будто меня и в помине не было. Втайне от Алены, я стал присматривать за ней. И однажды я увидел, как он пытается прижать Алену к стене и поцеловать её. Я подошел к нему сзади, левой рукой развернул его в свою сторону, а правой, со всего размаха нанес удар по лицу, в переносицу.
В этот удар я вложил весь свой гнев, этот удар был местью за оскорбление, которое он нанес моей девушке. Мачик отлетел от меня словно тюфяк, его тело обмякло, и он стал сползать по стене вниз. Из его носа хлынула кровь.
- Любимый! Что ты наделал? – в ужасе воскликнула Алена. Она стояла дрожащая и потерянная, переводя затуманенный, бессмысленный взгляд то на меня, то на Мачика. – Мне предложили контракт в модельном агентстве «Шторм». Последние слова она произнесла почти шепотом.
На крик сбежались соседи и мы, не спеша стали подниматься на второй этаж, чтобы последние, отведенные нам вместе минуты провести наедине, в нашей уютной и светлой комнате.
Вой сирен затих под окнами нашего дома. Слышны были торопливые шаги людей, идущих по лестнице. Когда вошли полицейские, мы не шелохнулись.
Мы прощались с Алёной. Не потому, что хотели – жизнь так постановила. Она плакала, держала мои руки, не отпуская.
- Я не смогу без тебя, скажи, что мы будем вместе. Обещай мне!
Переборов волнение, я посмотрел на неё и сказал.
- Ты всегда будешь жить в моем сердце.
Мы обнялись в последний раз, я мягко отстранил её руки и направился вниз, в сопровождении полицейских. Алёна попыталась пойти вслед за мной, но её остановили. Её пальцы нервно вдавливали знакомые цифры на сотовом, но я уже находился «вне зоны действия сети».
Минуло несколько недель с момента нашей последней встречи. Уже нет её рядом. Наверное, я никогда не увижу её снова, эту девушку из крохотного российского городка Когалыма, зато с таким большим сердцем. Жизнь идёт своим ходом, но для меня она остановилась, как останавливаются часы, чей механизм вышел из строя. Я чувствую себя сломанными часами, но отчего-то не желаю, чтобы меня отремонтировали. Перелистывая в памяти страницы жизни, я наслаждаюсь воспоминаниями о ней. Они – самые драгоценные из всего того, что есть у меня. Погружаясь в них, я вдохновляюсь и оживаю. Я верю, что моя Алена когда-нибудь снова вернется в мою жизнь.

“Наша улица” №126 (5) май 2010