Алексей Некрасов-Вебер "Загранпаспорт" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер родился 9 июля 1959 года в Москве. Окончил Московский горный институт. Инженер-физик. В "Нашей улице" печатается с № 3-2004, (рассказ "Пощечина"), где опубликованы рассказы "Земное и небесное" (№ 9-2004), "Кипарис во дворе" и "Река детства" (№ 11-2004), "Танцующая девушка в красном платье" (№ 89 (4) апрель 2007) и другие. Автор эссе о художнике Александре Трифонове ""Царь я или не царь?", или размышления у картины" и о писателе Юрии Кувалдине "На изломе тысячелетий" (№ 9-2005).

вернуться
на главную страницу

Алексей Некрасов-Вебер

ЗАГРАНПАСПОРТ

рассказ

От очередей Николай за последние годы успел отвыкнуть, а здесь все было как в «добрые» старые времена. Явка за час до открытия. Энергичная женщина со списком. Нервозная атмосфера ожидания.
Как же быстро слетает с человека налет самоуверенности! И как мало нужно времени, чтобы снова превратиться в «существо из очереди»! Вроде бы и хочется сохранять достоинство. Но как его сохранить, если твоя фамилия в списке сорок вторая, а принимают за день меньше сорока человек. А не успеешь - начинай все снова. Ни свет ни заря к опостылевшим дверям, а там уже временное сообщество товарищей по несчастью. Твою фамилию снова вносят список, и с того момента ты уже не Николай Петрович Самохин, а Н. П. Самохин под номером тридцать (это, конечно, если повезет, и не окажешься опять сороковым или сорок пятым ). И хорошо, если список один! А то бывало, что к моменту открытия их обнаруживалось два, или даже три. Не сложно представить, что тогда начиналось. Пускай вся жизнь борьба, но эта извечная битва за выживание растянута во времени и пространстве. Схватки чередуются с перемириями и союзами. А на узком пяточке очереди все сконцентрировано и накалено до предела, и естественный отбор принимает наиболее примитивные формы. Поэтому любой заслон от хаоса и анархии начинает обретать сакральное значение. И бумажки с номерами и фамилиями, словно священные скрижали, бережно передаются из рук в руки.
На этот раз, уже ближе к вечеру, список оказался у Николая. От заветной двери с табличкой «Прием документов» его отделяло расстояние в шесть человек, однако физически их было только трое. Перечитывая фамилии неявившихся, Николай мысленно просил этих незнакомых людей не приходить сегодня совсем.
- Ну, на кой черт сдалась вам эта бумажка! Жили без нее и еще сто лет проживете. А мне загранпаспорт, как воздух…
И ведь это почти было правдой! Во всяком случае, думал он так совершенно искренне. Для кого-то загранпаспорт - лишь потенциальная возможность иногда покидать пределы отечества. Для Николя же он стал единственной ниточкой ведущей к двум самым близким на свете людям. Уже почти два года жена и дочь проживали в Америке и, похоже, обратно не собирались. А он все еще надеялся, что убедит их вернуться, но для этого самому нужно было оказаться там, за океаном. Денег на поездку он накопил. Визу и приглашение обещали сделать. Оставалось только прорваться в эту проклятую дверь с табличкой!
Между тем обстановка начинала накаляться. Полная самодовольная дама просидела в кабинете вдвое дольше обычного. Люди все чаще смотрели на часы. Пожилая разговорчивая тетушка начала сетовать, что похоже и на этот раз не все успеют. А нервный высокий господин из конца очереди взял список и стал проверять, не вклинился ли кто-нибудь посторонний. Наконец дама вышла, возмущенно хлопнув на прощание дверью. Очередь облегченно вздохнула, но тут же следом за ней появилась и хозяйка кабинета. В ответ на негодующие взгляды розовощекая полногрудая особа понимающе улыбнулась и заявила, что придет через несколько минут. Плавно и неспешно она понесла свое дородное тело в другой конец коридора. Николай смотрел вслед и чувствовал, как начинает ее ненавидеть. Из-под оболочки цивилизованного человека уже готово было вырваться на свет крикливое, истеричное существо. Усилием воли он попытался загнать обратно в себя эту малосимпатичную тварь. Мысленно повторял, что в любой ситуации держаться надо достойно. Но слишком уж многое было поставлено сейчас на карту…
С того момента как у жены появилась возможность получить работу за океаном, семейная жизнь вступила в полосу распада. На все увещевания о том, что им и дома неплохо живется, ему с железной стойкостью возражали:
- Современный мир подвижен и динамичен. Он не может замыкаться в узких патриархально-географических рамках. А человек должен и даже обязан искать место, где его труд лучше оценят. Главное, проявить инициативу, а не пребывать в спячке, подобно некоторым особям мужского пола, которые даже загранпаспорт оформить не могут.
Доводы морального плана отвергались еще решительней:
- В конце концов, не на всю же жизнь мы уезжаем!
Однако, как и подозревал Николай, к концу второго года начались намеки на возможность продления контракта. Времени чтобы навестить оставленного отца и мужа, конечно, не было, да и денег на эту статью расходов почему-то тоже не хватало. Так что оставалось только одно:
-самому пересечь океан. А там уж, если Бог даст, попробовать убедить их вернуться…
Сотрудница, как и обещала, появилась через несколько минут. Очередь, уже готовая обрушить на ее голову проклятия, встретила появление радостными улыбками. Словоохотливая женщина тут же сообщила всем, что эта полная девушка не вредная и к каждой закорючке не придирается. Зато в другие дни принимает ее сменщица - тощая крашенная блондинка. Так вот та - настоящий Аракчеев в юбке. Каждого второго отправляет обратно, а некоторых уже гоняет по третьему разу. Слушая, Николай живо представил себе, как белокурая бестия с садисткой улыбкой швыряет ему назад документы. И в голове с навязчивостью зубной боли закрутилось:
- Сегодня надо пройти! Чего бы это ни стоило!
Его очередь подошла за сорок минут до закрытия. Однако, по списку впереди было еще три человека. Бытовой вопрос «- Придут или не придут?» вдруг начал обретать трагическую шекспировскую глубину, а ниточки случайных событий сплелись сейчас в единую цепь его судьбы. Николай почему-то хорошо запомнил лицо женщины, которая записалась прямо перед ним. Представлял, как она сейчас в толпе выходит из метро. Как, посматривая на часы, идет, а может быть и бежит к одноэтажному невзрачному зданию паспортного отдела. И от того, сколько человек попадется на ее пути, подвернется или нет каблук незнакомки, зависело, увидит ли он в ближайшее время свою жену и дочь!
Наконец дверь отворилась. Выходивший мужчина переступил порог, но потом повернулся и начал что-то долго и занудно уточнять. И тут у Николая не выдержали нервы. Сунув кому-то в руки список, он ворвался в кабинет, в то самое время, когда в конце коридора появилась раскрасневшаяся от быстрой ходьбы женщина…
Через десять минут, выходя из кабинета, он сочувственно оглядел оставшихся. Кто-то из них еще успеет пройти. А кому-то уж точно сегодня не повезет! Ему почему-то стало стыдно и захотелось побыстрее выйти на свежий воздух. А еще очень захотелось посидеть где-нибудь в тихом безлюдном месте и обязательно чего-нибудь выпить.
Как раз для такого случая в портфеле давно хранилась фляга с коньяком. А на роль тихого безлюдного места, как нельзя лучше, подходил Главный ботанический сад. От паспортного отдела можно было пешком, минут за десять, добраться до его центрального входа. Семнадцать лет назад Николай чуть ли ни каждый вечер проделывал этот маршрут, толкая впереди детскую коляску. А потом они часто приходили сюда втроем с женой и дочерью. Верхом на Николае, испуганно озираясь по сторонам, ехала кошка Муська. Травы и деревьев она смертельно боялась и во время прогулок предпочитала не покидать надежного плеча хозяина. А встречные прохожие смотрели на них с улыбкой и говорили, что кошка, наверное, дрессированная…
-Господи, какое же счастливое было время! Почему же тогда он не понимал и не ценил этого счастья? Почему мелкие домашние заботы, проблемы на работе, амбиции заслоняли то главное, что было у него в жизни?...
Выйдя к шоссе, Николай повернул налево. За спиной у него начинался мост над железнодорожными путями. С левой стороны из-за моста выглядывали купола церкви. С правой торчали башни гостиниц. Дальше лежал микрорайон «Отрадное», где двадцать лет назад их маленькая молодая семья начинала строить жизнь на двадцати восьми метрах однокомнатной квартиры. Сам мост тоже был частью воспоминаний. Когда-то Николай ходил здесь на работу. Поток машин в те времена был еще не таким плотным, но все равно казалось, что их слишком много. Правда походка у него тогда была пружинистая быстрая, и загазованный участок дороги он преодолевал в считанные минуты. Зато на другой стороне, у ботанического сада подолгу приходилось ждать старенький автобус. Ныряя под мост, он окольными путями вез его к Дмитровскому шоссе. В целом, дорога занимала около полу часа, однако, Николай все равно умудрялся опаздывать. Благо, что тогда, в начале девяностых, на дисциплину уже никто не обращал внимания...
Жестким, как терка, языком время слизнуло организацию, где он когда-то работал. Превратились в белые пятна лица начальников и сослуживцев. Квартира уже давно сдавалась жильцам. Только образы двух счастливых молодых людей, завитки косичек на голове ребенка и сидящая на плече кошка по-прежнему живут в ярких лучах давно ушедшего лета…
У входа в ботанический сад было безлюдно. Холодный апрельский вечер - не лучшее время для прогулок. Но когда он еще сможет сюда выбраться! Когда судьба еще раз позволит неспешно пройтись по дорожкам прошлого. Окунуться в странное ощущение, что время не вытянулось в жесткую прямую линию, а движется по спирали, на каждом новом витке приоткрывая вдруг картины ушедшего.
Пройдя мимо пустующей будки охранника, он обогнул маленький пруд, вышел на главную аллею и свернул на боковую дорожку. Здесь начинался «большой круг». Дорожка, плавно загибаясь, снова выходила на главную аллею, пресекала ее, заворачивала обратно и возвращалась на площадь перед главным входом. Если идти не спеша, весь маршрут можно было проделать минут за сорок и за это время увидеть несколько десятков пород кустов и деревьев. Выходцы из разных климатических зон и континентов органично вплетались здесь в привычные картины российского леса. Сохраняя облик нетронутой природы, ландшафт этого уголка Земли был тщательно спланирован и продуман.
А как же красиво было здесь в разгар лета! Держась за руки, они уходили вглубь сада по залитой солнцем дорожке. Жаркий воздух, поднимаясь от асфальта, укутывал оголенные плечи супруги, а дрожащие тени листьев забирались под бретельки ее сарафана. Она же строго смотрела на мир сквозь круглые темные очки, а из сумочки торчал самоучитель по английскому. Рядом на траве гонялась за бабочками девчонка в коротенькой майке и шортах. Николай же пил теплое пиво, засматривался на проходящих девиц, и думал, что семейная жизнь - сплошная скука…
- Господи! Сейчас бы хоть на несколько минут, хоть краешком своего существа в то далекое счастье…
Ранние серые сумерки неожиданно разразились снегом. Плотной колючей сеткой он бил в лицо, падал на куртку, ложился на пока еще сухой асфальт. За предыдущую теплую неделю Москва успела избавиться от последних атрибутов зимы, и этот запоздалый снег был сейчас чем-то враждебным и инородным. Словно, в недавно освобожденный город прорвался отряд отступающего неприятеля. По притихшим улицам, лязгая металлом, двигаются его мрачные колонны. Генерал из открытой машины обводит взглядом стены и подсчитывает, во что обошлась эта временная победа. А следом маршируют хмурые солдаты. Они знают, что пришли суда ненадолго, что возможно уже завтра снова придется отступать. Но пока что город в их власти, и стук кованых сапог далеко разносится в пустоте улиц…
Спасаясь от холодных щупалец снегопада, Николай плотнее застегнул куртку. Достав из портфеля флягу, сделал большой жадный глоток. Жидкость обожгла горло. Но он сделал еще несколько глотков вдогонку, и ждал пока по телу пробежит теплая волна. Но опьянения почему-то не наступало. Большой радости, что завершилась, наконец, эпопея с документами, он тоже почему-то не испытывал.
- Паспорт обещали выдать через месяц. Возможно, еще через пару месяцев он увидит жену и дочь. Но что дальше? Что он им будет говорить? Расскажет, как тикают ночью часы в опустевшей квартире. Как по ночам во сне приходит умершая три года назад Муська. Как она, мурлыкая, трется о ногу, а он гладит ее пушистую шерсть и просыпается с мокрыми от слез глазами…Все это сентиментальные эмоции, его сугубо личные проблемы. Это он не может жить вдалеке от близких. А вот они, похоже, вполне могут обойтись и без него…
Проводив семью за океан, Николай почти сразу столкнулся с незнакомой раньше проблемой. Мир обернулся какой-то новой своей гранью, и он вдруг физически ощутил гнет равнодушия. Люди проходили мимо, проходили сквозь него и каждый был бесконечно далек от другого. Регулярные звонки друзьям оставляли стыдливое ощущение собственной навязчивости. Вскоре он перестал звонить кому-либо и просиживал вечера перед телевизором рядом с молчащей телефонной трубкой. Тем временем, изнутри сжигала нереализованная энергия, жажда живого человеческого общения. Перекипая, этот коктейль оставлял в душе темный ядовитый осадок. Иногда даже хотелось встряхнуть холодный равнодушный мир какой-нибудь скандальной выходкой. Воспитание и страх потерять человеческий облик, к счастью, удерживали в рамках приличия. Но духовный протест зрел, укреплялся, обрастал цитатами классиков и собственными убеждениями:
- Человек всегда ищет, где ему лучше. Но с каких пор понятие «лучше» сводится к получаемой сумме в американской валюте?! Когда молодая семья, накопив денег, покупает себе новый стул на кухню - это событие вполне может оказаться более важным, чем для кого-то очередная смена марки автомобиля. Жить в согласии, вместе встречать превратности судьбы – это ли не настоящее счастье?! И не купишь его ни за какие доллары, не утвердишь ни в какой демократической конституции.
Ведя заочные споры с женой и дочерью, Николай постепенно обнаруживал, что это не только его сугубо личные проблемы. Некие глобальные процессы порождали вокруг целые вихри подобных проблем и даже трагедий. Человечество вступало в новую эру, и лик ее, до конца еще не проявившийся, уже был страшен. Некоторые мыслители предупреждали о грядущих бедах, но их одинокие голоса тонули в вакханалии пошлости, в громком и разноголосом хоре массовки…
Снегопад прекратился почти одновременно с последним глотком из фляжки. Опьянение наконец-то дало о себе знать, и Николай погрузился в какое-то расслабленное и благостное состояние духа.
- Дорогие мои! Хорошие мои! Может быть, вы меня сейчас и не вспоминаете, но я вас очень люблю.
В какой-то момент показалось, что его искренний порыв, прорвавшись в иные миры, преодолел все барьеры и расстояния. Что где-то на другом конце Земли встрепенулось сейчас ответное чувство, и холодный равнодушный век не в силах этому помешать. Однако эйфория прошла довольно быстро. Таинственный метафизический канал связи закрылся, и он снова чувствовал, что разговаривает с пустотой. А под ногами превращался холодную сырую кашу только что выпавший снег. Озябшие ветки делали сад похожим на унылую конструкцию из металлических прутьев, и совершенно непонятно было, весна сейчас или осень.
Запрокинув голову, Николай влил в себя последнюю каплю из фляги. Достал сигарету. После нескольких неудачных попыток извлек из зажигалки струйку огня и, жадно затягиваясь, закурил. Алкогольный кредит на счастье кончился, но его можно было немного продлить с помощью табачной инъекции.
После нескольких затяжек Николай попытался привести в порядок мысли:
- Чего тебя сейчас не устраивает? Через месяц получишь паспорт, жена вышлет приглашение, оформишь визу. А там уж видно будет. Может они тебя уговорят остаться…
Однако представить себя обитателем маленького американского городка почему-то не удавалось. Воображение даже не могло нарисовать их встречу в аэропорту. Картинки получались какие-то искусственные, вымученные. А потом он вдруг с беспощадной ясностью осознал:
- Не будет этого! Ни приглашения, ни поездки, ни встречи в аэропорту. Они там великолепно обходятся без тебя. А сюда вернуться только после твоих похорон , квартиру продать…
После такого прозрения Николай почувствовал неприятный озноб и застегнул молнию куртки до самого подбородка. Даже мысль о том, что он может серьезно простудиться, вызвала отвращение. Поболеть можно, когда о тебе кто-то заботится. Валяться же одному с температурой в пустой комнате - хуже не придумаешь. Однако возвращаться домой все равно не хотелось. Докурив сигарету, он тут же потянулся за пачкой. Опять долго щелкал зажигалкой, а когда наконец–то прикурил, почти над ухом услышал женский голос.
Она подошла совершенно незаметно и теперь стояла меньше чем в двух шагах от Николая. В руках женщина держала длинную дамскую сигарету и, извиняясь, просила одолжить ей зажигалку. С первого же взгляда Николай отметил, что лицо у незнакомки милое и какое-то очень открытое. Улыбка ее совершенно не походила на лакированное рекламное выражение счастья. Чувствовалось, что она действительно искренне рада встретить на этой пустынной дорожке человека, который поможет ей решить эту маленькую проблему. А когда Николай суетливо и безуспешно попытался извлечь огонь, она снова улыбнулась и попросила:
- Можно я попробую?
Прикурив с первой же попытки, женщина вернула зажигалку, поблагодарила. После этого они должны были разойтись, чтобы никогда уже не встретиться больше. Но Николай вдруг вспомнил, где он видел это розовощекое миловидное лицо. Это она пол часа назад, раскрасневшись от быстрой ходьбы, ворвалась в коридор паспортного отдела. Тут же он вспомнил и о своем не очень достойном поведении. О том, как с подленькой поспешностью прошмыгнул тогда в кабинет, и захлопнул перед ней дверь.
Ощущение вины, а, может быть, какой-то иной подсознательный импульс, толкнули его поинтересоваться, успела ли она подать документы. Услышав вопрос, незнакомка сначала удивленно вскинула брови. Но, узнав недавнего соседа по очереди, заулыбалась и начала радостно рассказывать, что на этот раз у нее все получилось. Потом она поведала историю о своих прежних мытарствах и рассказала, куда в первую очередь собирается поехать, когда получит паспорт. К выходу из парка они уже шли вместе и, казалось, давно были знакомы.
То, что Елена была болтушкой, Николая совершенно не смущало. Разговорчивость ее казалась всего лишь продолжением открытости души и незаурядного темперамента. А когда она делилась своими планами загранпоездок, он сразу отметил, что круг интересов этой женщины отличается от общих стандартов. Знаменитые соборы, картинные галереи, города с многовековой историей превалировали над пляжным отдыхом и комфортом многозвездочных отелей. По профессии Елена была учителем истории, но помимо этого состояла в каком-то краеведческом клубе, часто ездила на экскурсии и даже участвовала в раскопках. Обычно Николай подозрительно относился к людям с столь широким кругом интересов. Ему почему-то представлялось, что подобная активность всего лишь попытка найти замену нормальным семейным отношениям и дружбе. Сейчас же, когда сам оказался в шкуре одинокого человека, отношения к товарищам по несчастью несколько изменилось. К тому же его новой знакомой явно двигало не только желание механически умножить багаж знаний и впечатлений, а какой-то почти детский интерес к окружающему миру.
Обменявшись телефонами, они расстались у входа в метро «Владыкино». Всю обратную дорогу Николай дремал. Хотелось одного - быстрей добраться до дома. А там еще предстояло приготовить ужин, и как-то продержаться и не уснуть до десяти вечера. Иначе гарантированное пробуждение посреди ночи. А потом долгие часы бессонницы с созерцанием трещины на потолке и длинной чередой безотрадных ночных мыслей. Про Елену он старался не думать. Она была лишь эпизодом, выпавшим из запрограммированного потока событий.
Уже перед сном Николай вспомнил, что надо написать дочери о том, что через месяц получит загранпаспорт. У жены времени на переписку не хватало, и потому общение в основном происходило через электронную почту дочери. Девчонка писала ему по-русски, но латинским шрифтом. По ее словам, достать русскоязычную клавиатуру в процветающей Америке было невозможно. Николай как-то не очень этому верил, но все равно с нетерпением ждал очередного послания, и постепенно научился разбирать латинизированную тарабарщину. О том, что напишет, когда прояснится ситуация с паспортом он думал уже несколько дней. В первом варианте послание звучало приблизительно так:
- Ура! Еще месяц, и я выездной! В мыслях уже рядом с вами. Жду приглашения. Целую.
Но сейчас это показалось слишком игривым, и он ограничился сообщением:
- Паспорт обещали через месяц. Можно высылать приглашение.
Но, подумав, он оставил только первую фразу про паспорт. А, отправляя письмо, поймал себя на мысли, что тщательно подбирает слова, будто общается с чужими людьми.
На следующий день, придя с работы, Николай первым делом заглянул в почту. Пришло три новых письма, но все они оказались спамом. В очередной раз, удаляя «выгодные предложения», он с ненавистью думал, что весь мир превращается в продавцов и покупателей. С какой остервенелой навязчивостью со всех сторон звучат призывы купить, воспользоваться, попробовать! А ему то всего лишь нужно коротенькое письмецо от дочери…
На завтра все повторилось. Уже без раздражения, с усталой обреченностью он удалил спам и попытался представить того, кто посылал ему весь этот электронный мусор.
- Интересно, молодой он или моего возраста? Мужчина или женщина?
Однако воображение рисовало только белое пятно вместо лица. Скорее всего, где-то на другом конце виртуального пространства работала запушенная в автоматический режим программа. Человек был нужен ей только для первого нажатия кнопки. А может быть, и вообще не требовался…
В пятницу вечером он чуть было не устроил скандал в Макдональдсе. Народу в заведении было не очень много, но свободных столиков как всегда не хватало. Поднявшись по лесенке на второй этаж, Николай оглядел зал. Прямо перед ним, занимая весь стол, сидела девица с ноутбуком. Справа от нее на стуле лежала сумочка, слева висел плащ. На его вопрос девица, поджав губки, ответила, что все занято. Видно было, что эта особа врет, но он не стал спорить и прошел дальше. У стены ворковала парочка молодых людей. Судя по пустым оберткам и стаканами на подносе, они уже закончили трапезу, но уходить не спешили. Встав рядом, Николай, время от времени, бросал в их сторону вопросительные взгляды, однако на молодых людей это ни как не подействовало. В глазах даже появились ехидные огоньки:
- Извини, сегодня не твой день, дядя!
Наконец, не выдержав, он поставил поднос на их столик. «Не занято?» прозвучало уже не как вопрос, и они, испуганно переглянувшись, начали собираться. А он решительно сдвинул в сторону объедки и принялся поглощать свой фаст-фудовский ужин. Девица за соседним столиком, по-прежнему в одиночестве, продолжала стучать пальчиками по клавиатуре. Время от времени на кукольном личике появлялась блуждающая улыбка. Она явно пребывала в каком-то ином пространстве и готова была защищать свою суверенную территорию барьерами из плаща и сумочки, а может и другими более серьезными средствами. Николая так и подмывало нарушить комфортное время провождение этой особы, но голос внутри говорил:
- Чтобы не творилось вокруг, ты обязан хотя бы в собственной душе обуздать злобу и хаос. И не ради пресловутой политкорректности! Пускай в нее играются американцы. Ты делаешь это ради себя, ради образа заложенного в тебя Создателем…
Вернувшись, он разыскал номер и позвонил Елене. До самого последнего мига сомневался, стоил ли это делать, но, услышав в трубке ее голос, сразу почувствовал себя уверенней. Елена звонку явно обрадовалась. Сообщила, что как раз в данный момент смотрит в Интернете погоду. Что день завтра ожидается очень хороший и не плохо бы сходить в ботанический сад. После чего они условились встретиться в двенадцать у главного входа и пожелали друг другу спокойной ночи.
На следующее утро, выходя из дома, Николай мучился дилеммой:
«-Покупать или не покупать цветы?»
Казалось, что букет сразу предаст их встрече статус свидания, а этого ему совершенно не хотелось. В итоге цветы он так и не купил. Зато, зайдя в магазин у метро, приобрел двухсот граммовую бутылку коньяка, шоколадку и маленькую упаковку одноразовых стаканов.
- Встреча будет чисто товарищеской. А за начало дружбы можно и выпить!
К главному входу они подошли почти одновременно. На этот раз Елена была одета в коротенькую спортивную куртку и облегающие джинсы. Николай сразу отметил, что у нее хорошая ладная фигура. Прическу она тоже изменила. Мелкие кудряшки, хорошо гармонировали с азиатским скуластым овалом лица и придавали облику «училки» сексуальность. И он поймал себя на том, что уже смотрит на Елену не только как на партнера по прогулкам.
Разговор сначала не клеился, но постепенно к его спутнице вернулась обычная разговорчивость. Когда они отклонились в сторону от главной аллеи, Николай извлек из сумки коньяк. Елена была немного шокирована. Сказала, что в общественных местах распивает впервые, но подержать компанию не отказалась. Расправившись с содержимым бутылки, они курили, устроившись на лавочке, потом еще долго гуляли по саду. Николай чувствовал себя рядом с ней как-то очень спокойно и уютно. Правда иногда вдруг появлялось неприятное ощущение, что он искусственно пытается вернуть образы счастливого прошлого. Что происходящее сейчас это лишь ремейк старого фильма с постаревшим на двадцать лет главным актером.
Расстались они, как и в прошлый раз, у метро. На прощание Елена сама подставила щеку. Поцеловав ее, Николай предложил еще раз встретиться как-нибудь вечером на неделе. Елена улыбнулась, сказала «давай попробуем» и быстро ушла. Провожая ее взглядом, Николай видел, что эта женщина сейчас счастлива, и ему вдруг очень захотелось продлить это ее состояние.
Они встретились посреди рабочей недели. Он пригласил Елену в кафе и на этот раз уже пришел с цветами. В тот вечер на ней было красивое длинное платье, и Николай заметил, что многие мужчины обращают внимание на его спутницу. Поужинав, они, держась за руки, словно подростки, долго гуляли по Тверскому бульвару, курили у памятника Есенину, смотрели, как после спектакля расходится толпа от театра Пушкина. Потом Николай вызвался проводить Елену до дома. Когда шли по хорошо знакомому микрорайону, вдруг поменялись ролями. Она молчала, а Николай всю дорогу болтал о том, как все выглядело здесь двадцать лет назад. Каких домов еще не было, где находился универмаг, продуктовый магазин в котором с боями добывали еду, где на углу длинной двенадцатиэтажной коробки располагалась детская кухня. Елена, слушая его, улыбалась, а он почему-то ни на секунду не сомневался, что сегодня останется у нее…
На следующее утро мир вокруг будто подменили. Вместо проходящих мимо теней он снова видел человеческие лица. В вагоне метро каким-то открывшимся вдруг чутьем угадывал мужчин и женщин, которые провели ночь вместе. А по дороге в офис то и дело запрокидывал голову, окуная взгляд в голубое апрельское небо. Сотрудницы в этот день смотрели него с какой-то странной понимающей улыбкой. И Николай, несмотря на бессонную ночь, чувствовал необыкновенный прилив сил.
В электронную почту, он заглянул только на следующие выходные, и на этот раз среди спама удалось обнаружить письмо от дочери. Первым порывом было быстрее открыть и прочитать. Но он вдруг почувствовал страх. Прежние проблемы опять брали в плотное кольцо.
Чего ты боишься? – снова пытался анализировать Николай – Тебе под благовидным предлогом откажут в приглашении? А может, наоборот, боишься, что позовут быстрее приехать!?
Неожиданно он понял, что боится и того и другого. Возникло даже желание прочитать письмо уже после очередного свидания с Еленой. Но и такая страусиная политика несла в себе большую опасность. Непрочитанное письмо будет висеть над ним, приковывать мысли. То, что только выстраивалось в его жизни, было пока очень эфемерным и хрупким. Призраки прошлого еще слишком сильны, и лучше встретиться с ними прямо сейчас лицом к лицу…
Он заставил себя сделать щелчок мышью. Собравшись духом, прочитал коротенькое письмецо. Не поверив, прочитал еще раз, потом достал пачку сигарет, вышел на балкон и закурил.
Девчонка наконец-то раздобыла русскоязычную клавиатуру и теперь на родном языке писала:
- Папочка, я приняла решение вернуться. Мама со мной прилететь не может. У нее контракт, работа и все такое. Но эту проблему мы обсудим при встрече. Когда возьму билеты сообщу. Целую.
Неторопливо затягиваясь, Николай стряхивал в открытое окно пепел. Прямо в деревянную обшивку застекленного балкона упирались ветки груши, на которых уже проклевывались первые листья. Весна пришла в Москву необычайно рано. И, казалось, именно из-за ее раннего вторжения путаются нити судьбы, нарушается привычный ход событий. Вдыхая табачный дым, он думал, что, пожалуй, в данной ситуации все складывается как нельзя лучше, но все равно было немного грустно…
Через неделю дочь сообщила дату прилета. А буквально накануне утром Николай обнаружил в почтовом ящике открытку с уведомлением. Можно было идти получать загранпаспорт.

“Наша улица” №127 (6) июнь 2010