Григорий Сухман "Идеальная бомба шахида" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Григорий Александрович Сухман родился в 1950 году в Астрахани в семье интеллигентов, там окончил с отличием школу и мединститут. Работал в Белгороде, Харькове, последние 20 лет - в Иерусалиме, специалист-анестезиолог, 3 детей и 4 внуков. Опубликованы 2 книги из трилогии "Охламон" (закончены ещё в 20 веке), стихи с прозой "Зоопарк", путевые заметки в израильских русских СМИ, критика - в ИЖ ("Иерусалимский журнал" №30) и др.

вернуться
на главную страницу

Григорий Сухман

ИДЕАЛЬНАЯ БОМБА ШАХИДА

рассказ

Эта история мне приснилась во время путешествия по Франции, "в землях альбигойцев"- просто увидел как к\фильм, содержание которого наутро рассказал у костра близким... Оно так и снилось, "телеграфным стилем", мало похожим на художественную литературу, и я не вполне был уверен, что этот приём "горячечного" жанра достоин быть помещённым в "печатном виде", а развозить всё действо на повесть или сценарий у меня не хватило бы времени\здоровья. Взяло кучу времени навести справки по физике и состыковать куски, сверяясь со сном. Конец-то жутковатый, как приснился, уж извиняюсь, ведь я не мастер этого жанра... Да и название изменилось - "Разрешающая доза" было самым первым ощущением, а "Идеальная бомба для шахида" - всего лишь следствие изложения. Под любым названием - дерзните!..
Григорий Сухман

Недалеко от квартала Сорбонны компактный Ситроен С-3 остановился на красный, и его водитель видела, как один из группы подростков с палестинскими флагами, стоящих на тротуаре противоположной стороны, вытащил из рюкзака кошку, а другой поднес к хвосту горящую зажигалку и бросил животное на дорогу... Кошка под улюлюканье ее мучителей рванула от них, грохоча банкой с горевшей внутри тряпкой, в тот самый момент, как загорелся зеленый... Лавируя между колесами, она исчезла меж автомобилей. Элиза подумала – пронесет, и в тот же момент обнаружила бедное животное с раздавленной головой справа от своего С-3, вплотную к бордюру... Беглый взгляд на убитую кошку вызвал мгновенный прилив крови к ее голове. Нет, она не возмущалась выходкой палестинцев, ибо сочувствовала им – прилив крови вызвало совпадение мыслей о человеке, на встречу с которым она ехала уже несколько часов из Ниццы, с тем, что бросилось ей в глаза на боку кошки
– намалеванную синей краской шестиконечную звезду...
...Такую же звездочку она заметила на шее Мориса во время митинга студентов Сорбонны лет десять назад. Этот ладный юноша с горящим взглядом и смелыми речами в защиту свободы, братства и равенства, этой трёхцветной плетки, полосующей цивилизацию уже два века и требующей, не хуже Молоха, многочисленных человеческих жертв, понравился ей сразу. Здесь же они и познакомились. Внук русских эмигрантов и потомок французских аристократов, были, видимо, парой странной, но им так не казалось, да и выяснили это они совсем не сразу.
Он только начал изучать биологию, она – французскую литературу. Меж ними вспыхнуло чувство взаимной приязни, быстро перешедшее в более близкие отношения. Чувства проверить вскоре и случай представился: во время прогулки по булонскому лесу Мориса ужалила пчела... Сколько дней и ночей он провел в реанимации! Она была все время рядом, как и
его мать, рассказавшая и про его деда, защищавшего Зимний дворец от большевиков в 1917, и прадеда, шившего в каком-то в Березниговатом башмаки, и про черту оседлости для евреев России...
Тут-то впервые она от лечащего врача узнала про разрешающую дозу, минимальную дозу яда, которая при попадании в сенсибилизированный организм может вызвать смерть. НА сей раз ему повезло. То есть им всем.
В реанимации он поведал Элизе, как слышал голос: «Решив задачу, завоюешь мир!» Зачем воевать, какую решать задачу, голос сверху не сообщил, мол, сам должен знать... Они продолжали жить вместе, но в их отношения закрался третий – тайна. Морис темпераментно рассказывал ей о каких-то тучных клетках, иммуноглобулине, гистамине и прочих ей ненужных вещах, выбрасываемых клетками в ответ на вторжение аллергена в сенсибилизированный организм – именно это произошло с ним в детстве, когда его впервые ужалила пчела – Элизу это не трогало, зато чувствовала она, что своей тайне он посвящает больше времени, чем ей бы хотелось. Впрочем, скучно ей не было: постоянная борьба за права студентов, цветных и бедных, поглощала весь остаток времени между семинарами, экзаменами и чтением книг. Да и с прочими развлечениями в Париже было неплохо. Вот куда Элиза совсем не заходила, так это в соборы – служителей культа и роялистов она на дух не переносила вслед за любимыми Монтескье, Руссо и Вольтером, архитектура же её совсем не интересовала. Через год они решили узаконить свои отношения и сделали это в мэрии, совершенно не придавая значение своему поступку, поддавшись давлению его матери. Её мать умерла в родах, а отца больше интересовали машины, как и князя Монако Ренье, родичем коему он и приходился. Правда, когда они заполняли формальности, служка в мэрии криво усмехнулся – возможно, ему не понравился возраст пары, а может что-то ещё – сам-то он был добрым католиком.
Заводить ребёнка они не спешили, да и к чему это студентам? Затем этот вопрос перестал подниматься, откладываясь на неопределённое потом, и Элиза смутно осознавала его значение как НИКОГДА по мере того, как накал их отношений сходил на нет. Однако они оставались добрыми друзьями, продолжая снимать, разумеется, общую квартирку.
С тех пор прошло лет пять. Морис успел куда больше ее: перешел на химический факультет и делал, по слухам, большие успехи, решая свою сверхзадачу, в детали которой свою дорогую Элизу он не посвящал, всегда обворожительно улыбаясь ей, повторяя любимую поговорку его матери: ”Дураку полработы не показывают”. Получив диплом, Элиза попыталась работать в обычной школе парижских окраин, сообразно своим понятиям неся детям светлое, разумное, вечное и прекрасное, но года работы ей хватило, чтобы понять: теоретизировать с бандой подростков о прелестях прошлой французской литературы - не для нее...
И она вернулась домой, на благословенный юг Франции, наполненный запахами детства, знакомой обстановкой и отношениями, где она была хозяйкой положения, не высовывая нос из комнаты и, не менее важно, не меняя своих убеждений. Отец ее давно проживал в Квебеке, где к титулованным особам относились с не обязывающим, но подчеркнутым уважением. А ренты, что он оставил, вполне хватало на жизнь. Обладая деятельной натурой, долго сидеть без дела она не могла. Всего один звонок Патрисии, дочке князя Ренье, решил проблему с ее безработицей: ведь в Монако говорили на достойном французском... Работа её в Ницце заключалась в присмотре за прислугой в одном очень богатом доме, ведущим постоянную, вне сезонов, светскую жизнь: приемы, рауты по поводу и без, литературный салон в добрых традициях конца 19 века – и всё это со слугами, приборами, фужерами соответствующей эпохи и этикета. А кто мог это знать лучше Элизы, выросшей в атмосфере той самой потрясающей теперь воображение провинциальной строгости?
По правде говоря, давно стало мудрено сыскать коренных французов для такой работы – борьба трудящихся в послевоенной Европе совершила таки революцию, но, с другой стороны, появилось достаточно доступной рабсилы из бывших колоний, нуждающейся в присмотре и обучении, чем Элиза и занялась без пренебрежения, с удовольствием – ведь она тоже была продуктом всепобеждающего, демократического воспитания.
Огромный дом с хорошим куском земли находился недалеко от моря – именно на лужайке, в тени ухоженных пиний и акаций, густо обвитых плющем с глицинией, и проходило большинство раутов. А у самого моря стояло несколько вычурных скамеек, которыми не прочь была воспользоваться и прислуга в свободное от работы время, весело грызя солёные фисташки и миндаль, соря шуточками и новостями. Элиза тоже обожала это место, где она перечитывала любимые книги, мечтала или, не думая ни о чём, просто наслаждалась смесью моря и воздуха.
Там же время от времени она встречала сотрудника эмиграционной службы, по долгу службы справлявшегося у неё о всяких пустяках, вроде проступках работников дома, но уходил он всегда ни с чем. Морис тоже навещал этот дом, примерно раз в месяц, традиционно ссылаясь на свою занятость, зато по телефону они говорили чуть ли не ежедневно о всяких пустяках. А в воскресенье, когда большая часть слуг отправлялась на мессу, она выходила к прибою, вызванивала мужа и, вынув из сумочки вибратор во время беседы, употребляла его по назначению... Именно поэтому Элиза обычно была на прогулках в саду без нижнего белья.
Весной неожиданно для неё появился Морис, привезя “коньячок» в литровой бутылке «Камю» - жёлтой жидкости, пахнущей копчёностями. И объяснил, что не может хранить возле себя результаты многолетнего труда, не закончив его полностью, к чему он близок, ибо его назойливо опекают люди из DST**, и он их боится, ведь рюмочка этой штуковины с таблеточкой на закуску перевернут мир, он этого не хочет, но начальство настаивает, а у него пропал интерес... Элиза моментально выполнила его просьбу, подавив женское любопытство: секреты мужа не увлекали её, а на спесивую тайну Франции ей было наплевать. Через неделю после отъезда Морис перестал отвечать на звонки, и ещё через пару дней она, взволнованная, чувствуя, что произошло нечто из ряда вон выходящее, заявила об этом в полицию. Там будто ждали её звонка – тут же заверили Элизу в безопасности Мориса и пригласили побеседовать в управление.
С удивлением она узнала в улыбающемся навстречу ей офицере DST хорошо ей знакомого сотрудника эмиграционной службы, того самого, что раз в месяц уходил ни с чем из ЕЁ сада – и тут стало понятно, что и за ней следили, и говорил он не только с ней. Разумеется, Элиза ничего не сказала об этой самой жидкости, и, после короткой беседы, уехала домой, заверенная, что с Морисом всё в порядке – он просто работает.
А вскоре произошло то, что резко изменило её жизнь. Как обычно, в пятницу она вышла к любимым скамейкам на берегу и собиралась уже присесть, как неожиданно порыв ветра задрал её платье, обнажив то, что оно скрывало... В следующий момент кто-то властной рукой обхватил её за талию сзади, а другой резко наклонил её шею, так, что она упала на колени, упираясь лбом в траву, ещё мгновение – и что-то тёплое и твёрдое вошло в неё сзади... Почему она не кричала, не звала на
помощь? Или она ждала ЭТО подсознательно? Как этот едва принятый подлец позволил себе такое,? (краем глаза она моментально узнала напавшего). Он что – за нею, мажордомом, следил?.. Эти интересные вопросы крутились в её голове, притом она себя чувствовала превосходно, даже, видимо, улыбалась, входя в залу, когда поймала на себе странный взгляд хозяйки дома. Взглянув в зеркало, Элиза всё поняла: в кожу лба врезались две скорлупки фисташек – как она это не чувствовала? Однако Элиза прочувствовала нечто другое, от чего редкая женщина готова отказаться – сильнейший оргазм, по окраске не сравнимый с тем, что приносил ей вибратор – именно это обстоятельство волновало её больше всего, ибо тем самым она предала Мориса- ведь то, что случилось на берегу, произошло с чужим мужчиной... По правде говоря, она, видимо, ждала нечто подобное – этот молодой араб, Райед, поступил в штат слуг пару недель назад, сразу обратив на себя внимание гордой статью, отличным французским и таким взглядом, будто мысли читал тайные...
На следующее утро Элиза, умело скрывая смущение, передала через слугу пакет с тем, чтобы Райед сейчас же отнёс его по адресу. На звонок в дверь посыльному открыла сама Элиза – её «Ситроен» был у её же квартиры раньше «почтальона», однако сказать, что он был в шоке, увидев открывшего дверь, нельзя. Но так быстро? Не ждал. И Элиза вчера утром не знала, что взглянув на него, может шепнуть: «Делай, как вчера”.
...И вот уже почти два месяца они занимались сексом. Элиза забыла, где бросила сумочку с привычным, как ей казалось, вечным, вибратором. Она не могла сказать, что разлюбила Мориса, зато в душе ей было ясно: этот араб отвечает её тайным желаниям, семья – направо, секс – налево. Ещё неделю назад она бы ужаснулась от такой мысли, а теперь... Короче, она была совершенно счастлива без всяких угрызений совести, чему в душе удивлялась. Однажды к ней, соблюдая этикет, на работу, зашёл человек, представившийся как израильтянин и предупредивший, что её обхаживают террористические организации с ближнего востока. На что он намекал, ей было непонятно, на все её вопросы он, улыбаясь, лишь ссылался на желание помочь в случае чего ей и Морису, из чего она заключила, что этот визит связан как-то с работой её мужа, о которой нелюбимому ею Израилю известно куда больше, чем ей. Стало не по себе.
Всё это пронеслось в голове Элизы в те четверть часа, что отделяли перекрёсток с убитой кошкой и стоянку у дворца правосудия, куда её пригласили накануне специальной повесткой в суд – к неописуемому её удивлению. Полицейский указал ей нужную комнату, где проходило слушание весьма странного дела по обвинению ...Мориса чуть ли не в государственной измене! Кроме неё, в скромном зале находилась ещё мать её мужа, с которой она сухо поздоровалась, прокурор, защитник с клиентом и судья, который объявил о заседании военной коллегии, закрытом для прессы, что и объясняло отсутствие посторонних ушей. Защитник тут же заявил, что его клиент не обвинён в каких-либо противозаконных деяниях, и его арест незаконен, но судья парировал, отметив чрезвычайность ситуации, при которой от его подзащитного зависит, возможно, безопасность Франции, и дело идёт о превентивном задержании. Настала очередь вступить государственному обвинителю.
- Буду краток. Месье обвиняется в уничтожении результатов важных исследований в сфере безопасности на стыке биологии, химии и физики.
- Помилуйте! Да что же сверхсекретного мог придумать один человек в наше время суперкомпьютеров!- воскликнул судья.
- Это и есть интерес нашего министерства обороны, ваша светлость.
- Обвиняемый, помогите мне решить этот ребус. Что вы можете сказать в свою пользу?- обратился к Морису судья.
- Ваша светлость! Я, как человек, лично заинтересованный в лечении тяжёлой аллергии, наткнулся в результате своих экспериментов на вещества, во много раз ускоряющие процесс анафилактического шока.
При этом все атомы организма возбуждаются настолько, что готовы превратить в электромагнитное поле всё тело...
- Вы собираетесь рассказать мне теорию водородной бомбы?- судья с улыбкой перебил говорившего, покосившись на вставшего прокурора.
Или оседлали аннигиляцию - там выделяется в 100 больше энергии?
- Это невозможно! У меня есть заключения экспертов заинтересованных ведомств, но этот человек всех - обманул!.. - воскликнул обвинитель.
- Продолжайте! - обратился судья к Морису, дав знак прокурору сесть.
- На полученные под это дело гранты я продолжил исследования и через несколько лет перешёл к опытам на добровольцах: все они отметили необычное возбуждение от приёма моего вещества, проходившее вскоре.
Привлечённые со стороны физики отметили странные характеристики, неустойчивость всех атомов организма в этот момент, и, если ввести суперкатализатор, вся масса могла превратиться в электромагнитное поле такой мощности, что и на ускорителях пока недостижимое...
- Вы хотите сказать, человек превратится в элементарные частицы? - судья вскинул брови, одновременно потирая ладони и улыбаясь.
- Вы точно выразились, ваша светлость, затруднения – с опытами: то, что получаешь в компьютере, не всегда хочется видеть на практике.
Я не хочу быть автором идеального оружия диверсантов...
- Этот человек плюёт на интересы безопасности нашей страны! – Снова вскочил прокурор, размахивая папкой и косясь в угол, где стоял французский флаг, призывая его в немые, но весомые свидетели.
- Имеются, ваша светлость, данные служб обо всех связях господина, включая последнюю поездку в Чили. Он встретился там с геологом, известным своими контактами с инопланетянами. Мы уверены, что это связано с пресловутым катализатором для продолжения опытов
- Мы возражаем! - подал реплику защитник,- Это был частный визит.
- Нет частных визитов у человека на службе государства, платящего к тому же за его работу жалованье – пробурчал прокурор внятно.
- Именно после этого визита, как Вы утверждаете, из компьютера исчезла вся информация о работе нашего подсудимого?-
Судья пальцем указал в сторону Мориса, задавая вопрос обвинителю.
- Именно так, ваша Светлость! А также все материалы, которые он синтезировал или апробировал. Бесследно! Он вынул жёсткий диск.
- Защита выражает протест против необоснованных обвинений. Мой подзащитный отказывается давать показания против себя самого!
Элизе тотчас стало понятно: сегодня её мужа обвинят в государственной измене и накажут... В груди ёкнуло и похолодело: все попытки Мориса оправдаться тщётны, ибо дело идёт о государственной тайне... В её голове быстро пронеслась череда слов и поступков Мориса, она понимала, что как её приглашение в суд связано лишь с возможностью повлиять на супруга, так и то, что Морис не изменит своего решения. Что с ним будет? И что сделают с ней? Ведь визиты DST добра не сулили...
Перерыв заседания длился с час. Оглашение приговора – меньше минуты: теперь он будет содержаться в полном уединении, но в случае изменения позиции ему гарантировали пересмотр дела. Перед выводом из зала ей разрешили попрощаться с ним. Морис, не спускавший с жены глаз во время всего заседания, просто впился в чувственные губы Элизы, обследуя все уголки полости рта её, как в золотые годы их студенчества.
Оба плакали, ибо всё ещё любили друг друга... Тут Элиза почувствовала, что язык Мориса, гуляя у неё за щекой, что-то оставил там... Не только полное доверие, но что-то вещественное. Элиза оторвалась от его лица – широко улыбнувшись, муж кивнул, прикрыв глаза: она поняла - Морис передал ей ТО САМОЕ... Обнял и мать, молча, и вышел – охраняемый.
Только выехав из Парижа, Элиза вынула из-за щеки капсулку, в ней было два кусочка серебристого металла не более трёх каратов каждый.
Она рассудила, что, раз Морис хотел от этого избавиться, у него не было другой возможности, а в том, что постоянно обыскивали, она даже не сомневалась. Прикинув, она решила спрятать ЭТО в шкатулку из карельской берёзы, где хранила свои украшения. Дома её ждал вполне планируемый сюрприз: у входа сотрудник DST вручил повестку, из которой следовало, что ей, по прибытии, следует явиться в управление ля опознания своих вещей, изъятых при обыске – понятно, что сделали это во время парижского путешествия... Что она и не замедлила сделать.
Было изъято всё, содержащее какую-либо жидкость – до шампуня и масла. Она пожелала всё вернуть – тотчас это было исполнено, кроме одной склянки – той самой бутылки, что привёз недавно Морис.
- Именно это останется у нас, уж больно не похоже на коньячок! - При этом офицер открыл пробку и понюхал содержимое, демонстрируя знания о запахе, не свойственном «Камю». Элизе показалось, что бутылка была не полная...
На работе, когда она появилась, никто и виду не подал, что знает о причине её отлучки. Возможно, так оно и было. Но вечером, когда Райед затащил её без обиняков под простыню, выяснилось, что, кроме секса он спец и в других, физических, например, науках, ошеломив своей осведомлённостью деталями процесса, о которых, разумеется, она ему не говорила. Кроме того, как бы обиняком, обнимая Элизу, он сказал ей о визите своего родича по дороге в Лондон – тот хотел лично прибыть в Вестминстер: по случаю дня рождения Елизаветы второй в её дворец пускали всех. И уж совсем ненароком Райед осведомился, не может ли его «любимая Элиза» - так и сказал! - одолжить ему для анализа ТОТ металл. Откуда он о его существовании знает? И почему уверен, что ЭТО у неё – есть? Кошмар какой-то!.. А если отнекиваться – что выгадает-то?
Мужа, Мориса наверняка уже не увидит, а тут, если Такому любовнику в пустяке отказать – и его лишится... А в её планы это не входило! В конце концов, что он с этим сделает? Она-то в бредни Мориса не верила, а доказательств применения не было никаких – и судья это отметил...
Остаток ночи они провели веселее обычного и заснули лишь под утро - Райед был потрясающ и неутомим...
Все изменения в её личной жизни не смогли поколебать желания Элизы представлять интересы слабых, защищать их на всяких форумах и демонстрациях, восполняя сознание своей нужности и полнокровность жизни, или, как пишут в прессе, незаменимостью для обездоленных, так она привыкла это понимать. Всю последующую неделю неутомимая посвятила
подготовке к демонстрации слуг за свои права, ею же и внушённые, при поддержке феминисткой организации французской
Ривьеры, притом никто не освобождал её от прямых обязанностей Управляющей. Хозяева дома относились к её слабостям снисходительно.
Райед редко попадался ей на глаза, и все делали вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит. Нельзя сказать, что непересечение с ним не волновало Элизу, просто она знала, что у него обязательства и перед остановившемся в отеле родственником, о котором он ей говорил.
Нет-нет, он выполнял свою прямую работу на кухне, но, специально на глаза ей не попадался, и, как только это случилось, Элиза поняла, что дополнительная нагрузка с него снята... Он даже показал ей купленный заранее билет за 5 евро на туристическое посещение Букингемского дворца 13 августа 2006 для родича, английский парламент в отпуске, и тамошняя администрация подрабатывает на туристах. Почему бы и нет?
Они встретились опять, снова бурная ночь после почти недельного перерыва, но ей показалось, что её возлюбленный был не вполне внимателен, говорил надменнее обычного и почти не улыбался, а на недоумённые вопросы Элизы уклончиво отвечал, что как раз это больше зависит от Мориса – и увлекал её в постель... Во всяком случае, Элизе было обещано участвовать с ней утром в демонстрации Её солидарности.
И вот это воскресенье наступило. Автобусы с участниками выехали на площадь Гарибальди в центр Ниццы, где их ждал фургон с плакатами, оттуда участники планировали после митинга тихо двинуться в сторону мэрии. В первой шеренге должны были шествовать, разумеется, Элиза, держа Райеда за руку. Он выполнил своё обещание, приехал с прочими, но выглядел отрешённо и гордо, что не могло ускользнуть от внимания его покровительницы, но она это списала на важность момента – обычно он сторонился общественных мероприятий, ограничиваясь посещением мечети по пятницам, встречая лишь солидарность администрации дома.
Обычная погода стояла и в Лондоне. Туристы быстро проходили ворота с металлоискателями перед входом в Букингемский дворец и направлялись на экскурсию – палата лордов, коридоры, увешанные картинами, тронный зал и так далее. Цена билета в 5 евро никого не смущала – за посещение ватиканских музеев брали 12, но уменьшения наплыва посетителей не наблюдалось. Сумки, во избежание скандалов и недоразумений, оставляли в камере хранения – так было принято везде.
Никто не обращал внимание на прихорашивающуюся перед зеркалом даму или глотающего какую-то таблетку невзрачного мужчину.
Начальника DST звонок застал на службе. То, что ему сообщили, не просто повергло в депрессию, а вмиг разрушило запланированное им продвижение по службе, которую он намеривался завершить в Париже.
На мониторе, стоящем на рабочем столе, видны были его подопечные с транспарантами, но он уставился с горькой усмешкой именно на ту женщину, которую это сообщение касалось, совсем не понимая, за что на него взвалили эту миссию: сообщить Элизе о внезапной смерти Мориса.
Почему от укуса какой-то паршивой пчелы должна рушится его карьера? Он открыл сейф, достал две бутылки «Камю» - с коньяком и Мориса – и, криво усмехнувшись, осушил бокал. Дог, мирно лежавший в его ногах, вылез из-под стола, и, прыжком достав голову хозяина, преданно лизнул: он так делал всегда, когда, хозяин пробовал коньяк. Но в своём движении собака задела вторую бутылку, которая не преминула грохнуться на пол.
Запах копчёностей приказал собачьим инстинктам полизать разлитое...
А её босс в это время приказал детективу, опекавшему демонстрантов, срочно пригласить Организаторшу к себе... Два приказа, рушащие мир.
Дог нёсся по улицам солнечной Ниццы, повинуясь единственному рефлексу – бежать. Сумасшедшая собака со стороны напоминала львицу на охоте, цель выживания которой – догнать. Уборочная машина ехала своим маршрутом, и не успела затормозить, когда в метре от неё дог, вылетев из-за куста, галопом пересекал дорогу – его голова оказалась точно под передним колесом, но продолжавший движение грузовик ещё и задним колесом успел наехать на живот, отчего тот просто лопнул...
Вышедший из кабины шофёр отметил про себя, что сосуды выпавших внутренностей ещё пульсировали, хотя собака была не жилец, и, вместе с помощником, бросив почти труп во чрево грузовика, продолжил путь на городскую свалку.
Агент DST подошёл к Элизе и, представившись, передал приказ босса тотчас быть у него для получения о Морисе конфиденциальной информации, машина уже ждёт за углом – он махнул рукой в её сторону Элиза поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее, лихорадочно думая, что предпринять – не могла же она бросить всё в самом начале мероприятия! Да и другая причина удерживала её – в сумочке была вторая пилюлька Мориса – боясь обысков, она брала её с собой, когда покидала квартиру. А теперь этот агент торчал перед ней пеньком, не спуская с неё глаз. Надо на что-то решиться. Повернувшись к Райеду, Элиза на его красивом, непроницаемом лице попыталась прочесть ответ, но тот был целиком погружён в себя, шевеля губами – видимо, молился.
В этот момент космические спутники засекли над центром Лондона Вспышку – огненный шар, напоминавший атомный взрыв. Эта новость Тут же попала в СМИ... От мыслей о загубленной карьере начальника DST Ниццы отвлёк звонок из Парижа. Сняв трубку, он услышал вопль:
- Ну что, доигрались!? Вестминстер, Лондон сожжён атомным взрывом!
Всё выше поднимался гриб, всё больше депрессия овладевала кабинетом начальника, ожидавшего прибытия Элизы. Что не предусмотрел, какой из приказов не выполнил – его голова просто лопалась от жутких вопросов.
Сказав, что скоро вернётся, Элиза передала свой транспарант Райеду, и, следуя направлению руки агента, двинулась в сторону машины, на ходу достав из сумочки помаду и, одновременно в кулак, таблетку мужа.
В этот момент вплотную к демонстрантам проезжал мусоросборщик, и Элиза ловко бросила в открытый зад машины пилюльку, сжимая помаду пальцами. Не спускавший с неё глаз детектив ничего не заметил, а то, что пилюля попала прямо на кровоточащую печень дога, было случайно.
Грузовик скрылся в проёме улицы, уходящей с площади Гарибальди в Сторону гор, а мажордом, свободно вздохнув и отправив помаду на место, продолжила с детективом маршрут к служебной машине...
Спутники увидели ещё один взрыв, идентичный первому, в Ницце. Свидетелей не осталось, хотя и это событие тут же попало в СМИ. Лаборатории физики высоких энергий в России, США засекли два потока
нейтрино некосмического происхождения** с разрывом в пять минут.

* - Французская секретная служба
** - элементарные частицы, возникающие при аннигиляции в-ва и антив-ва

август 2002, Авиньон – 3 апреля 2007, Иерусалим

Иерусалим

“Наша улица” №138 (5) май 2011