Юрий Кувалдин "88 клавиш у рояля" О творчестве пианиста Филиппа Копачевского эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Филипп Игоревич Копачевский родился 22 февраля 1990 года в Москве. После окончания в 2008 г. Центральной Музыкальной Школы при Московской Государственной консерватории им. П.И. Чайковского поступил в Московскую государственную консерваторию им. П.И. Чайковского в класс профессора С.Л. Доренского.
Несмотря на юный возраст, он является победителем многих престижных международных конкурсов: Le Muse (Италия), ЦМШ (Москва), Международного конкурса пианистов в Энсхеде (Нидерланды), Международного конкурса памяти Веры Лотар-Шевченко (Новосибирск).
«...Игра молодого пианиста несет в себе ощутимый личностный посыл. Органичный сплав мастерства и духовной зрелости вкупе с непосредственной эмоциональностью, свобода, с которой пианист высказывается, его романтическая искренность и благородство подкупают с первых же нот...»
«...С первых звуков, сыгранных им, ощущаешь мощную лирическую индивидуальность пианиста. Его рояль поёт, это очень редкое сегодня качество, характерное для романтического мироощущения, он сохраняет в игре ясность, его фраза красива и пластична...» - так пишут о Филиппе Копачевском музыкальные критики.
Он с успехом гастролирует в Великобритании, Германии, США, Японии, Голландии, Франции, Греции, Польше, а также во многих городах России.
Выступал с симфоническими оркестрами: с Английским камерным оркестром, дир. Пол Уоткинс и М. Венгеров, Государственным симфоническим оркестром, дир. А. Гершфельд (США), симфоническим оркестром театра «Новая опера», дир. Е. Колобов, Российским национальным оркестром, дир. М. Плетнёв, с Национальным филармоническим оркестром России, дир. В. Спиваков, Московским государственным академическим симфоническим оркестром п/у Павла Коганa, дир. А.Сиднев, с Государственным симфоническим оркестром «Новая Россия» п/у Ю. Башмета, дир. Е. Бушков, с оркестром Нижегородской филармонии под управлением Мстислава Ростроповича.
Концерты пианиста прошли с большим успехом на международных фестивалях им. А.Д. Сахарова (Нижний Новгород), памяти Веры Лотар-Шевченко (Новосибирск), Steinway Piano Festival (США), памяти М. Ростроповича (Баку), Балтийские сезоны «Crescendo» (Калининград) и многих других.
Для японской телекомпании NHK Филипп Копачевский записал CD из произведений Ф. Шопена.
Является солистом Московской государственной академической филармонии.
Неоднократно выступал на вечерах писателя Юрий Кувалдина.

вернуться
на главную страницу

Юрий Кувалдин

88 КЛАВИШ У РОЯЛЯ

О творчестве пианиста Филиппа Копачевского

эссе

Рояль имеет 88 клавиш. Рояль – это фортепиано. Фортепиано – это рояль. И везде, повторяю, 88 клавиш. Научись по ним стучать, и будет получаться текст, как из-под пишущей машинки.
Люблю веселье я!
Цифра 88 заключает в себе две бесконечности: биологическую и метафизическую. На цифре 7 счет и там и там заканчивается. На это указывает следующая за цифрой 7 цифра 8. Это не цифра, а - 8 - знак бесконечности, говорящий, что дальше считать не нужно, будут сплошные повторы, комбинации из первых 7 цифр, всевозможные сочетания. Голым пришел в этот мир, голым и уйдешь. 88 - это бесконечность трансцендентной музыки.
По холодку, пожалуй, впервые случившемуся за всю зиму, перешел Москву-реку через мост, поглядывая на зимующие теплоходы, холодный ветер бил в лицо, выколачивая, как из подследственного, слезы, писатель Юрий Кувалдин доехал до "Маяковской" и зала Чайковского. Молоточки бьют по струнам. Ударный инструмент рояль вливается в транзиты космических нот великой поэзии.

Осип Мандельштам

...Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
Белогвардейцы, вы его видали?
Рояль Москвы слыхали? Гули-гули!

Мне кажется, как всякое другое,
То время незаконно... Как мальчишка,
За взрослыми в морщинистую воду,
Я, кажется, в грядущее вхожу
И, кажется, его я не увижу...

Николай Петров: До-ре-ми-фа...
Александр Гиндин: И соль-фа-ми-ре-до...

Слушаю, и вспоминаю блестящую игру юного пианиста Филиппа Копачевского на моем юбилее в Театре на Таганке 19 ноября 2006 года. А потом вдруг вспоминаю широкую асфальтовую площадь на центральной аллее Новодевичьего кладбища с деревянным крестом на могиле Мстислава Ростроповича, трансформированного художником Александром Трифоновым на картине 1997 года с одноименным названием "Ростропович", экспонировавшейся в 1997 году в Нью-Йорке, когда Ростропович был жив. Впрочем, он и сейчас живет. Помню, на 65-летии Фазиля Искандера Николай Арнольдович играл в Домжуре что-то из Грига. Дни летят, как годы с белыми снежинками. И вот Николай Петров играет в два рояля с Александром Гиндиным. Я сижу в пятом ряду партера и млею, как кот Бегемот перед камином с рюмкой водки в одной лапе и с вилкой, на которой наколот белый маринованный гриб, в другой.
Оговорка по Фрейду ярко высветляет суть воплощения себя в Слове, где и время, и пространство отсутствуют. Время наблюдают в социуме. В Боге есть только художественная форма, которая и есть содержание. Гремит рояль, висят картины, говорят писатели. Блестящий молодой пианист, лауреат многих конкурсов восемнадцатилетний Филипп Копачевский задал высокую ноту пьесой Александра Скрябина всему вечеру. Высокая литература, которой посвящает писатель Юрий Кувалдин страницы журнала "Наша улица", созвучна великой классической музыке. И над всем этим парил "Ангел" художника Александра Трифонова.
Я слушаю музыку этого текста, когда пишу рояль Филиппа Копачевского. Именно так. Расщепление сознания, что по-иностранному называется "шизофрения". К чему все это я веду? А все к тому. Филипп Копачевский подарил мне этот диск, записанный в Японии, на мое 60-летие в Театре на Таганке, где проходило торжество мое. До этого Филипп играл в Фонде Александра Солженицына, в котором проходило обсуждение моего романа "Родина". Текст создан для индивидуального погружения сочувствующей души. Искусство занимается недозволенным. Примерно эту же мысль недавно высказал сын Анатолия Эфроса и Натальи Крымовой театральный художник Дмитрий Крымов, который, кстати говоря, занялся еще и режиссурой. Коротко говоря, я сам занимаюсь тем, о чем не говорят вслух. Моя "Родина", мои "Юбки" - это то, что есть Бог, чем он занимается и где его искать. Бог, который, как гвоздь, вколочен в каждую букву, в каждое слово, не говоря уж о фразах и языках. Языки - это видимость, это всего лишь несогласованные ветви одного имени Бога, которое страшно и величаво, как колокольня Ивана Великого, которая всегда стоит и будет стоять. Я вспомнил в связи с этим тот момент, что в обрисовке людей "петербургских углов", в портретировании целой галереи мелких типов Федор Достоевский опирался на пушкинского "Станционного смотрителя", как художник Александр Трифонов опирается на творчество Казимира Малевича, а писатель Юрий Кувалдин опирается на творчество первых жрецов фараона, знаками отделивших животный мир от божественного, метафизического. Тема "маленького человека" и его трагедии нашла у Достоевского новые повороты. Войдя в кружок Белинского, где познакомился с Иваном Тургеневым, Достоевский "страстно принял все учение" критика, включая его социалистические идеи. Как-то на вечере за чаем с ромом у Белинского он читал главы повести "Двойник" (1846), в которой впервые пошел по стезе шизофрении, которая у меня в "Родине" доминантная, дал страшный анализ расколотого сознания, предвещающий его великие романы. Повесть, сначала заинтересовавшая Белинского, потом его разочаровала, и вскоре наступило охлаждение в отношениях Достоевского с критиком, как и со всем его окружением, включая Некрасова и Тургенева, высмеивавших болезненную мнительность Достоевского. Они не доросли до того, до чего дорос Федор Достоевский и перерос писатель Юрий Кувалдин. Я представляю себе вечер моего чтения вслух собравшимся моего романа "Родина". Буду читать без отдыха 24 часа! Я написал "представляю", но я этого представить не могу. Толстого отрекли, а меня бы четвертовали. Священник Александр Мень говорил мне, что даже высокие чины церкви не знают Бога, не знают его имени, не знаю происхождения языка.
Пианист Филипп Копачевский вскидывает тонкие руки, пальцы ударяют по клавишам, бегут по ним, разбегаются, звуки взлетают, пересекаются, соединяются в фейерверке созвучий. Филиппа Копачевского слушают писатели и поэты, художники и скульпторы. Над залом в золотом озарении парит огненный ангел художника Александра Трифонова. Рояль то плачет, то смеется. Моменты, когда Филипп Копачевский собой недоволен или - что бывает гораздо реже - склонен себя похвалить, не ускользают от внимательной публики. Филипп Копачевский вовлекает слушателя в процесс поиска своего звукового идеала, тянет за собой, переманивает на свою сторону. Это очень трудная задача - овладеть безукоризненной точностью и виртуозной техникой игры с артистизмом. Осип Мандельштам тут был бы в восторге:

Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро...

Филипп Копачевский, в свои 18 лет - лауреат и победитель многих международных конкурсов. Юному дарованию рукоплескали на сценических площадках России, Италии, Японии, Нидерландов и других стран. 21 марта 2008 года в Государственном литературном музее, Трубниковский пер., 17, с большим успехом при стечении огромного числа зрителей прошел торжественный вечер по случаю выхода в свет 100-го номера Ежемесячного литературного журнала "Наша улица", основанного писателем Юрием Кувалдиным в 1999 году. Яркой звездой вечера сиял пианист Филипп Копачевский. Виртуозность игры Филиппа Копачевского властно увлекает еще и тем, что он нисколько не скрывает того, как интенсивно контролирует свое исполнение. Он оттачивает свое мастерство у профессора Консерватории Эммануила Александравича Монасзона. А именно, высочайший уровень техники и виртуозность игры на фортепиано дополняется у Филиппа Копачевского проникновением в душу и замысел исполняемых произведений, открытием личных глубоких переживаний.
Юный Филипп Копачевский садится к роялю и с ходу, не раздумывая, играет лучше, чем Святослав Рихтер, чем Николай Арнольдович Петров, лучше, чем Глен Гульд. А о Филиппе мало говорят. В чем дело? В брэнде. Важнее самой игры - публикация об игре, о пианисте. Те - раскручены, а этот - только в начале пути. Если по телевизору показали, в газете написали, по радио рассказали, то можно и концерт не проводить - известность и так гарантирована. А можно всю жизнь играть "для публики" и умереть неизвестным, потому что даже малой заметки в газете не было. Никто не слышал, как играет Паганини. Но все соглашаются с тем, что он гений. Бесподобный Филипп Копачевский оттачивал свое мастерство у профессора Консерватории Эммануила Александравича Монасзона. А именно, высочайший уровень техники и виртуозность игры на фортепиано дополняется у Филиппа Копачевского проникновением в душу и замысел исполняемых произведений, открытием личных глубоких переживаний. Это очень трудная задача - овладеть безукоризненной точностью и виртуозной техникой игры с артистизмом. Еще раз повторяю, Святослав Рихтер рядом с Филиппом Копачевским кажется бледной тенью. Пианист Филипп Копачевский представляет собой сплав романтической манеры исполнения с аналитическим пониманием музыки.
Филипп Копачевский выступил идейным вдохновителем и организатором вечера памяти профессора Эммануила Александровича Монасзона, скончавшегося на 83 году жизни 15 апреля 2010 года. 4 мая 2010 года в концертном зале Центральной музыкальной школы при Московской Государственной Консерватории имени Петра Ильича Чайковского пианист Филипп Копачевский дал концерт в память своего учителя. В концерте принимали участие студенты консерватории Елена Корженевич (скрипка), Екатерина Назарова (скрипка), Ирина Сопова (альт), Наталья Кислицына (виолончель), Илья Алпеев (контрабас). Филипп Копачевский в настоящее время, в свои 20 лет, является студентом консерватории по классу профессора С.Л. Доренского. Вечер памяти был составлен Филиппом Копачевским из произведений Фредерика Шопена и состоял из двух отделений. В первом отделении прозвучал концерт № 1 ми минор ор. 11 (переложение для фортепиано и струнного квинтета). Во втором отделении Филипп Копачевский блестяще исполнил «Колыбельную», три мазурки и Концерт № 2 фа минор ор. 22 (переложение для фортепиано и струнного квинтета). Одарённый необычайным музыкальным слухом и памятью, Филипп Копачевский исполнял все произведения без нотных тетрадей на пюпитре по памяти. В тонком исполнении Филиппа Копачевского произведения Шопена приобретали утонченную грусть, подчас переходящую в скорбь, очищаемую поэзией неугасаемой жизни.
В 15 лет Филипп Копачевский неподражаемо, по-юношески азартно и восторженно играл на моем вечере в Фонде Александра Солженицына, причем играл на новом рояле, купленном специально для этого вечера Натальей Дмитриевной Солженицыной. Пианист Филипп Игоревич Копачевский родился 22 февраля 1990 года в Москве. Уже сейчас под впечатлением от его гениальной игры я восклицаю: Филипп Копачевский - наше золото! И уже сейчас он занимает в моём понимании высшую ступень в пианистической табели о рангах. Как напишем, так и будет, люблю повторять я. Филипп Копачевский стал знаменит сразу, как только мне о нем рассказал профессор Эммануил Монасзон, с которым я подружился на ниве беззаветной любви к книге, к художественной литературе. Кто слышал Филиппа Копачевского, тот сразу признаёт его первым пианистом России. Уже сейчас Филипп Копачевский, выступая в Нью-Йорке или в Токио, является визитной карточкой страны. Он так играл, как будто пел и плакал. Концерты Филиппа Копачевского обретают континентальные масштабы. Где он ни играет - повсюду триумфы становятся едва ли не привычным шлейфом. Филипп Копачевский выступает с самыми прославленными оркестрами и дирижерами, о нём в восторженных тонах говорит выдающийся Владимир Спиваков. Трактовки Филиппа Копачевского всегда являются образцовыми в смысле вкуса и мастерства. Пресса постоянно подчеркивает аристократичность Филиппа Копачевского, его артистичность, красоту, духовную поэтичность.
Пианист Филипп Копачевский является участником XIV-го Международного конкурса им. П. И.Чайковского (торжественное открытие 14 июня 2011 года).
Первый тур XIV конкурса Петра Чайковского. Стартовый пистолет, секундомер, и бегуны с пустыми глазами. Как барабанщики на плацу, или как машинистки из машбюро барабанили на скорость почти все участники конкурса пианистов, вырубая деревянные механические звуки из деревянных роялей. Куда они мчатся, куда они летят?! Они что, полощут бельё?! Или словно чтецы, отрабатывающие речевую технику скороговоркой, произносят: «Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет». Медленно и пьяно играть не умеют. Им всё темпо и форте подавай! Потому что все очень трезвые и в наручниках правил. Папа Карло так бы научил долбить по черным и белым клавишам Буратино! Или я своего попугая Гришу так бы научил долбить по нотам. И только авангардный, как Казимир Малевич в живописи, неподражаемый Филипп Копачевский прямо на 1-м туре пошел поперек течения, у него рояль из деревянного превратился в воздушный, а струны - в музыку сфер, подобно акварельным вариациям Микалоюса Чюрлёниса. 17 июня 2011 года в 15-15 (по расписанию значилось ровно 15-00, но ждали жюри, которое, вероятно не успело вовремя отобедать) Филипп Копачевский начал таким медленным темпом исполнять «Осеннюю песнь (Октябрь)» Петра Чайковского, что я сразу и еще и еще раз воскликнул - гений. Ортогонально общим вкусам, подальше от учителей и от оценщиков. Музыка создается на свободе без учета мнений официальных музыковедов и традиционных музыкантов. Так мог себе позволить издеваться над привычным исполнением один Глен Гульд. И вот теперь у нас есть Филипп Копачевский, который и «Вальс» (хореографическую поэму) Мориса Равеля исполнил так свободно импрессионистически, как никто до него не исполнял, и после него исполнять не будет. О «Полонезе ля-бемоль мажор» Фридерика Шопена вообще умолкаю, поскольку лучше Филиппа Копачевского сейчас Шопена в мире никто не играет.
Конечно, я видел, как играет Филипп Копачевский в 15 лет, видел его в 16, в 17, в 18 лет, но так, как он играл 20 июня 2011 года в Большом зале консерватории на втором туре XIV конкурса пианистов, даже представить себе не мог. Это величие и полет, это высокая поэзия и холсты авангардистов, это исключительная свобода и полное погружение в трансцендентную музыку. Высокий, стройный, с тонкими руками и длинными пальцами небожителя, Филипп Копачевский явил собою новый тип русского пианиста, превосходящего и Святослава Рихтера и Глена Гульда. В обязательной программе первого этапа Филипп Копачевский неподражаемо исполнил великолепную Концертную пьесу «Чайковский-этюд» Родиона Щедрина. Пьеса была написана композитором специально для XIV Международного конкурса имени П. И. Чайковского и 20 июня 2011 года исполнялась впервые. На премьере присутствовали автор - Родион Щедрин с супругой Майей Плисецкой.
Артист - это, прежде всего, внешность, обаяние, а потом уже - высокая культура и мастерство. Филипп Копачевский только еще выходит на сцену, но уже завораживает зал и высоким ростом, и худощавостью, и «музыкальными» распущенными волосами, и задумчивым с небольшой улыбкой взглядом карих глаз, и изящной походкой, и правильным почти «римским» носом, и узкими с очень длинными пальцами кистями рук прирожденного, классического пианиста. А уж когда начинает играть, то тут всё сливается в торжестве великого искусства. Филипп Копачевский поэтично и трагично исполнил 23 июня 2011 года 24-й концерт Моцарта для фортепиано с оркестром до минор. И пауза, и дыхание, и волна к волне, и тишина и возвышение звука, и угасание, и медленная, почти в остановке, грусть. Как тут не вспомнить Осипа Эмильевича Мандельштама:

Уже светает. Шумят сады зеленым телеграфом,
К Рембрандту входит в гости Рафаэль.
Он с Моцартом в Москве души не чает -
За карий глаз, за воробьиный хмель.
И словно пневматическую почту
Иль студенец медузы черноморской
Передают с квартиры на квартиру
Конвейером воздушным сквозняки,
Как майские студенты-шелапуты.

Ну ладно, хорошо, идет XIV международный конкурс им. П.И. Чайковского, событие, несомненно, признанное многими художниками (писателями, поэтами, композиторами) как большое, мировое. Но, если вдуматься, то само по себе событие не имеет ровно никакого значения, потому что за этим не видно художника. Чтобы событие получило весомость, должна быть художественная высота тех, кто участвуют в нём, должна быть личность. Я это подвожу к выдающейся фигуре молодого пианиста Филиппа Копачевского, в облике которого для меня слились все великие исполнители. Филипп Копачевский достоин кисти Рафаэля Санти, стоит только вспомнить знаменитый автопортрет художника.

"Наша улица” №140 (7) июль 2011