Василий Шарлаимов "Степан и абсолютный слух" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Василий Шарлаимов родился 13 января 1956 года в Цюрупинске Херсонской области. Окончил Одесский технологический институт им. М.В. Ломоносова (Херсонский филиал). Публиковался в русскоязычной газете «Слово» (Португалия), в журнале «Листья» (США), в журнале «Литературный Башкортостан», в альманахе «Новый Енисейский литератор», в литературно-художественном ежегоднике «Побережье» (США) и др. Живет в Португалии.

вернуться
на главную страницу

Василий Шарлаимов

СТЕПАН И АБСОЛЮТНЫЙ СЛУХ

рассказ

Я и мой товарищ по несчастью Степан Тягнибеда безмолвно стояли у маленького овощного магазинчика и угрюмо пялились на дары садов и огородов за чисто вымытым стеклом неброской витрины. Где-то вдали послышался приглушенный бой башенных курантов.
- Восемь ударов, - нарушил Степан затянувшееся молчание. – Последний автобус на Гимараеш «отчалил» ровно двадцать минут назад.
- Похоже, это били часы на Torre Dos Clerigos, - рискнул я высказать мои назревшие соображения. - И судя по звуку, мы находимся на значительном удалении от церкви клериков. А, насколько я знаю, эта достопримечательность Порто расположена практически в нескольких сотнях метров и от железнодорожного, и от автобусного вокзала.
- Во всяком случае, теперь мы точно знаем, в каком направлении нам необходимо двигаться, - воспрянул духом мой неунывающий попутчик. – Дойдём до конца квартала и свернём направо! И постараемся больше никуда не сворачивать!
- А вот лично мне показалось, что бой курантов донёсся откуда-то слева, - не согласился я с товарищем. – Соответственно у перекрёстка нам лучше свернуть налево.
- Василий! Тебя ввело в заблуждение эхо, многократно отразившееся от стен здешних зданий, - раскритиковал мои выводы доморощенный акустик. – Доверься моему богатому опыту! Так как я с рождения обладаю абсолютным слухом, то теперь без особого труда выведу тебя к твоей башне клерков.
После моего сегодняшнего общения со Степаном в кафе спортивно-концертного комплекса «Кристалл» и в пиццерии «Селеште», это заявление великана прозвучало, как несуразная и нелепая шутка.
- Тогда уж лучше выведи нас к ближайшему оперному театру, - решил я подыграть злостному насмешнику. – Там я с удовольствием выступлю в роли импресарио молодого и подающего надежды дарования. Кстати, у тебя какой певческий голос: бас-кантанто или бас-профундо? Мне кажется, я смогу безо всяких усилий заключить с администрацией оперы выгоднейший контракт на пару ближайших театральных сезонов. Да не один директор трупы не устоит перед талантами гениального наследника великого Шаляпина!
- Да сам ты наследник великой Шляпы! – огрызнулся Степан и, чуть-чуть поостыв, принялся терпеливо вводить меня в курс дела: - Я ведь тебе явственно разъяснил, что у меня абсолютный слух, а не абсолютный голос! От уроков пения в школе я был освобожден, так как не нашлось в СССР достойного педагога, который смог бы вынести силу моего гласа. А феноменальным слухом я славился с самого детства.
Мы неспешно дошли до перекрестка, и гигант мягко увлек меня вправо, продолжая на ходу заговаривать мне зубы:
- Помню, как-то летом отправили меня родители отдыхать в детский лагерь «Орленок» на знаменитую Арабатскую стрелку. Однажды, аккурат после отбоя, вызывает меня в свою опочивальню старшая вожатая нашего отряда Вероника Андроновна. У неё была общая спальня с воспитательницами Алиной Сергеевной, Жанной Архиповной и Викторией Павловной. Все эти избалованные и перезревшие девушки числились старшекурсницами какого-то престижного педагогического университета. А в лагере они практиковались в академической воспитательной работе над ни в чем не повинными маленькими детками.
- Степа! – вкрадчиво обратилась ко мне старшая фифочка. – Мне доложили, что после отбоя ты в своей комнате на слух выявляешь всех комаров и москитов, а затем нейтрализуешь их, что благотворно влияет на спокойный и здоровый сон твоих товарищей. А не мог бы ты определить, если в нашей комнате кровососущие насекомые или какие-то иные нежелательные живые существа.
Вероника Андроновна являлась единственной и чрезмерно изнеженной дочерью одного известного профессора-химика. И для неё была недопустима даже мысль, что какие-то паразиты могут испортить её нежную бархатистую кожицу.
Мне тогда было только одиннадцать лет, но по виду я выглядел уже на все шестнадцать. Как говорил директор моей средней школы: этот парень хоть из молодых да ранних. Поэтому мне очень хотелось произвести благоприятное впечатление на таких искусно размалёванных и расфуфыренных барышень.
- Для успешного обнаружения вредоносных биологических объектов мне необходимы три минуты полной тишины, - хладнокровно выдвинул я жесткие требования для эффективного проведения эксперимента. Воспитательницы переглянулись, и Вероника Андросовна кивком дала молчаливое согласие на мою достаточно настойчивую просьбу.
Я закрыл веки, растопырил мои уши-лакаторы и за три минуты полностью просканировал окружающее меня пространство. Затем я распахнул веера моих пышных ресниц и бесцветным голосом волхва-прорицателя подытожил:
- В помещении находятся три кровососущих насекомых: один сидит на носу портрета Макаренко, второй примостился на стене слева от ночника, а третий пристроился на лбу уважаемой Жанны Архиповной.
Жанна Архиповна с такой силой хлопнула себя по лбу, будто внезапно вспомнила об очень важном, но совершенно случайно забытом деле. Хорошо ещё, что она была врождённой блондинкой, а то наверняка получила бы сотрясение мозга.
- Теперь осталось только два комара, - невозмутимо продолжил я мой пространный научно-исследовательский доклад. – Кроме того в правой прикроватной тумбочке в верхнем ящичке четыре таракана дегустируют припрятанные вами на десерт пироженные. Виктория Павловна! Не двигайтесь! Ах, поздно! Только что вы раздавили правой ногой жука, который на юге Украины в простонародии называют «бздюхой». Боюсь, что вам теперь придется заново проветривать спальное помещение.
- Все это конечно хорошо, - недоверчиво отметила Виктория Павловна, зажимая пальчиками свой пухленький носик и брезгливо дергая в воздухе приподнятой правой ножкой. – Но как, же ты с твоим артистическим слухом не обнаружил мышку, которая уже две ночи не дает нам спать.
- Но я ведь ещё не закончил мой отчет о проделанной работе, - осуждающе взглянул я на гадливую вожатую. – Тем более что мышку уже можно смело исключить из списка обитателей вашей комнаты. Две минуты назад её заглотала змея, которая сейчас свернулась кольцами под койкой Вероники Андросовны и мирно переваривает свою добычу.
В последующее мгновение почти одновременно сдохли все тараканы и комары спального корпуса от летального разрыва сердечной мышцы. Это произошло по причине дикого, душераздирающего визга, который буквально разорвал мертвую ночную тишину.
Но самое ужасное случилось потом. Истерически вопя, Вероника Андросовна стремглав бросилась ко мне и как мартышка ловко взобралась по моему торсу буквально на самую шею. Будто я был не её несовершеннолетним подопечным, а вполне зрелой кокосовой или банановой пальмой! Хотя кокосы и банан оказались гораздо ниже того уровня, на который взобралась эта резкая и проворная обезьяна.
Я уже говорил тебе, Василий, что в одиннадцать лет был не по годам физически развитым и необыкновенно рослым мальчиком. Мой рост составлял 168 сантиметров, а вес – более 70 полноценных килограмм! И притом, в моем теле не было ни капли лишнего жира. К тому же на девочек у меня уже тогда была вполне зрелая мужская реакция.
Конечно, для меня было полной неожиданностью оказаться в такой пикантной, я бы даже сказал, романтичной ситуации. Однако, несмотря на то, что Вероника была не очень крупной, но достаточно фигуристой девицей, особого сексуального возбуждения я почему-то не испытал. Даже учитывая то, что на её теле не оказалось ничего, кроме легкого шифонового халатика.
Эта сексуально озабоченная мартышка чрезвычайно крепко обхватила своими ногами мою шею, а руками затылок. Да ещё и нагло накрыла мою макушку своими достаточно таки внушительными по размерам титьками. Моё лицо оказалось плотно прижатым к лобку старшей воспитательницы, который источал концентрированный запах шампуни «Пантин Про-Ви». Дышать практически было нечем. К тому же волосики интимной прически распущенной барышни проникли в мой нос и нестерпимо щекотали его чувствительную слизистую оболочку.
Вдобавок я неожиданно почувствовал, как на моем левом, а затем и правом плече повисли ещё две нервные особы женского пола.
Как выяснилось позже, Алина Сергеевна и Жанна Архиповна тоже попытались влезть на меня, опасаясь, что коварная змея может покусать их за белые ножки. Нагрузка на моё молодое, крепкое, но ещё не сформировавшееся тело стала просто невыносимой.
Уже теперь, через двадцать один год после тех волнующих событий, я отчетливо понимаю, что должен быть бесконечно благодарен милой, но отважной толстушке Виктории Павловне. Благодарен за то, что она не повисла на мне, как её слабонервные истерические подружки, а, выбив створки окон вместе со шпингалетами, мужественно выпрыгнула из спальни наружу здания. Благо, что этаж был всего лишь первым. А иначе я бы просто-напросто сломался под угнетающим давлением авторитета моих четырёх эмоциональных воспитателей.
Из последних сил я сделал два шага в направлении ближайшей кровати и стряхнул трех высокообразованных обезьян на полутораспальный пружинный матрас. Девицы, свалившись в чрезвычайно живописную кучу малу, моментально умолкли и напряженно замерли в очень экстравагантных и эротических позах. Вытаращенными от ужаса глазами девушки безмолвно наблюдали, как я с трудом восстановил моё прерывистое дыхание, вытер рукавом струившийся по челу пот и нетвердой походкой подошёл к койке старшей вожатой нашего отряда.
Втайне я проклинал тот миг, когда решил произвести впечатление на этих чрезмерно впечатлительных смазливых барышень. Утаив всего лишь маленькую частичку правды, я нежданно попал в ужасающе щекотливое и неприятное положение.
Теперь же мне ничего не оставалось, как хладнокровно достать из-под кровати змею и отправиться в комнату номер пять бить морду семикласснику Эдику Кривошееву. Именно он из озорства и подбросил через форточку водяного ужа в спальную комнату наших воспитателей.
А на следующее утро Вероника Андросовна, Алина Сергеевна, Жанна Архиповна и Виктория Павловна бесследно исчезли с территории детского оздоровительного лагеря «Орленок». Три последующих дня отдыхающие дети наслаждались абсолютной свободой, пока, наконец, из Херсонского пединститута не прислали новую партию оголтелых студенток-практиканток.
Гигант притих, исподтишка поглядывая на меня, в надежде определить мою реакцию на рассказанную им историю.
Но я даже не подал вида, что его байка хоть как-то меня впечатлила.
Тогда неугомонный Степан «зашел» с другой стороны:
- А когда я проходил срочную воинскую службу на Северном Краснознаменном флоте, мой абсолютный слух «вытягивал» меня из массы досадных и, казалось, безвыходных ситуаций. К примеру, во время прохождения курса молодого матроса на военно-морской базе в Североморске на меня почему-то страшно взъелся главный старшина нашего отряда Шурик Чурилов. Этот угрюмый парень учился в Ростовском мореходном училище, но с последнего курса его отчислили за самоволку, пьянку и дебош.
Чурилова сразу же призвали на флот, где он, опираясь на накопленные в училище знания, быстро продвинулся от рядового матроса до главного старшины учебного экипажа - береговой казармы моряков. Однако характер у Шурика был не просто скверный, а доподлинно мерзопакостный. Три дня не кормленная сторожевая цепная собака была намного добрее этого так называемого воспитателя молодых матросов. За малейшую провинность следовал внеочередной наряд на камбуз или на ударную чистку экипажных гальюнов. Причем старшина самолично следил за тем, чтобы толчки туалета были вылизаны до зеркального блеска.
Как-то, уже после отбоя, слышу зычный голос нашего стервозного начальника:
- Тягнибеда! Это ты так нахально испортил чистый воздух в нашем общем спальном помещении?!
- Никак нет, товарищ главный старшина! – жизнерадостно рапортую я. – Я обладаю абсолютным слухом и заверяю, что источник этого громоподобного извержения находится на койке номер 17, верхний ярус. Матрос Неелов приобрел в гарнизонном магазине банку просроченной кабачковой икры. И теперь плохопереваренный пищевой продукт в газообразном состоянии залпами покидает его истерзанный кишечник!
До меня донесся злобный скрежет зубов Чурилова, так как придраться ко мне у него другого повода не нашлось. А вот Неелов отправился приводить в порядок не только свой кишечник, но и все гальюны нашего обширного экипажа.
А на утро на общем построении главный старшина с тигриным рыком в голосе спрашивает:
- Тягнибеда! А что это ты так противно бухыкал ночью, будто прелой анашой сдуру обкурился?! Из-за твоего надрывного чахоточного кашля половина нашей команды не выспалась!
- Товарищ главный старшина! – бодро докладываю я придирчивому начальнику. – У меня абсолютный слух! Поэтому довожу до вашего сведения, что ночной душераздирающий кашель исходил с койки номер 35, нижний ярус. Матрос Тишко, которого вы уже три дня подряд отсылаете на мытье туалетов, похоже, здорово простудился. Этот хилый парень из интеллигентной семьи к ледяной воде и сквознякам не привык. Если его не отправить немедленно в госпиталь, то последствия могут быть и вправду непредсказуемые.
- А твой Тишко в паре с Нееловым и сегодня снова отправится наводить блеск на толчках гальюнов! Будут знать, как не давать порядочным людям по ночам спать! – процедил сквозь зубы Чурилов и вдруг повеселел. – Ничего, не окочурится наша неженка. А если и сдохнет, то на одного гнилого интеллигента меньше будет.
После такого резкого заявления сурового командира молодые матросы стали бояться не то чтобы лишний раз чихнуть, кашлянуть или пукнуть. Они даже дышать начали через раз.
Если говорить откровенно, то мне лично пришлась не по нутру такая жесткая постановка вопроса. Поэтому я смело обратился напрямик к капитану второго ранга Пашкову, который был ответственным за подготовку молодых матросов к присяге.
На вечернюю поверку Чурилов явился возбужденным и пыхтящим, как вскипевший на камбузе пятилитровый армейский чайник. Он подозвал к себе старшину Гребёнкина и, бросая на меня косые испепеляющие взгляды, что-то нервно зашептал ему на ухо. Старшины в этот момент находились в конце прохода между койками, вдоль которого и выстроилась двойная шеренга новобранцев.
Наконец, выговорившись, Чурилов прошествовал по проходу через всю казарму, остановился у моей скромной персоны и, еле сдерживаясь, неожиданно официально обратился ко мне на «вы»:
- Матрос Тягнибеда! Вы как-то хвастались, что обладаете абсолютным слухом. А не могли бы вы проинформировать нас, о чем я только что говорил со старшиной Гребёнкиным?
- Так точно, товарищ главный старшина! Могу! – ошарашил я Чурилова. – Вы сказали следующее: капитан Пашков приказал отправить матроса Тишко в госпиталь, и у того обнаружили двухстороннее воспаление лёгких! Вы уверены, что на вас «настучал» один вонючий мужской половой орган. Хотя вместо последних трех слов вы употребили существительное из трех букв. Вы догадываетесь, кто является этим мужским половым органом, и пообещали старшине Гребенкину устроить этой сволочи необычайно «весёлую и захватывающую» жизнь. Вы также сообщили, что капитан влепил вам строгий выговор с занесением в личное дело за черствость по отношению к подчиненным и за проявление неуставных отношений. К тому же, вы посетовали, что этот «странный громосек», капитан Пашков, пообещал разжаловать вас в матросы в случае повторного нарушения статей воинского устав. Кстати, прилагательное «странный» вы употребили без буквы "т", а существительное «громосек» без буквы "р". Вы не будете против, если я поинтересуюсь у капитана второго ранга Пашкова о значении этого непонятного для меня словосочетания? Мне так же хотелось узнать у капитана смысл нескольких вычурных эпитетов, которыми вы наградили его скромную персону.
Кожа лица Чурилова стала белее, чем свежевыпавший декабрьский снег, а затем медленно приобрела нездоровый землянистый оттенок.
- Не надо, - с трудом ворочая языком, произнёс он и, по-старчески волоча ноги, поплёлся в направлении каптерки.
В тот вечер перекличку личного состава провел старшина Гребенкин, и мы впервые с начала нашей воинской службы спокойно отправились спать.
Когда же все улеглись и наступила полная тишина, ночной покой экипажа потревожил резкий и противный звук. Лично мне показалось, что кто-то ненароком разорвал новенькую льняную простыню.
- Матрос Тягнибеда! – услышал я робкий голос Гребёнкина. – И что же это было на этот раз?
- Эпицентр звуковых колебаний находится на койке номер 13, нижний ярус. У матроса Степана Тягнибеды наконец-то среагировал кишечник на съеденный им за обедом гороховый суп, - прояснил я ситуацию и почти мгновенно уснул.
Больше у меня конфликтов или недоразумений с младшим командным составом не было. Казалось, они просто меня не замечали.

- Стёпа! – не выдержал я. – Вот уже почти полчаса ты морочишь мне голову выдающимися эпизодами из твоей богатой биографии. А, между прочим, я уверен, что у перекрестка нам необходимо было свернуть налево. Мы всё дальше и дальше уходим от центра города.
- Василий! Не оскорбляй меня своим бессердечным чекистским недоверием! – запротестовал возмущенный Степан. – Мой исключительный абсолютный слух ещё ни разу в жизни меня не подводил! Источник звуковых колебаний курантов надежно запеленгован и уже никто и ничто не собьет меня с истинного пути! Мой внутренний компас с идеальной точностью указывает путь к намеченной цели! Уверен: не пройдет и полчаса, как ты предстанешь перед своей долбаной башней клерикалов!
- Башней клериков, - утомленно проворчал я.
- Да все эти клерки, клерики и клерикалы – одним миром мазаны! – пренебрежительно бросил исполин. – Не отставай! Я уже вижу свет в конце тоннеля…
- … который озаряет огромный плакат «Дальше ходу нет!», - подколол я своего самоуверенного проводника.
- Какой же всё-таки у тебя омерзительный характер, Василий! – осуждающе покачал головой гигант. – Ты мне ещё спасибо скажешь, когда я выведу тебя к очагу согревающей душу цивилизации! Конечно, на железнодорожном вокзале нам делать нечего. Ветки на Гимараеш и Брагу сейчас на реконструкции в связи с предстоящим чемпионатом Европы по футболу. А вот на автовокзале мы можем сесть на какой-нибудь проходящий автобус.
Я насмешливо взглянул на моего предприимчивого товарища. Но как это ни странно, оптимизм моего неунывающего друга как будто придал мне дополнительную энергию, и моя походка стала гораздо более пружинистой и уверенной. Ведь и впрямь, успеха достигает только тот, кто хоть что-то для этого делает. Может, я действительно чересчур скептично отнёсся к абсолютному слуху моего спутника. Движение – это жизнь, покой – смерть. Наша дорога, хоть и узкая, но прямая, и рано или поздно куда-нибудь нас всё-таки выведет. А там уже посмотрим! Тверже шаг, выше голову! Какие же новые приключения ожидают нас впереди? Там, в конце древней улочки старого Порто.

Португалия

“Наша улица” №141 (8) август 2011