Григорий Сухман "Израиль" поэма
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Григорий Александрович Сухман родился в 1950 году в Астрахани в семье интеллигентов, там окончил с отличием школу и мединститут. Работал в Белгороде, Харькове, последние 20 лет - в Иерусалиме, специалист-анестезиолог, 3 детей и 4 внуков. Опубликованы 2 книги из трилогии "Охламон" (закончены ещё в 20 веке), стихи с прозой "Зоопарк", путевые заметки в израильских русских СМИ, критика - в ИЖ ("Иерусалимский журнал" №30) и др.

вернуться
на главную страницу

Григорий Сухман

ИЗРАИЛЬ

поэма

Пасха 1944 г. Освенцим

Солнце село. Кончил день работу.
С трёхэтажных нар сползал народ:
началась пасхальная суббота -
Песах вышел ранним в этот год.
Затеплились в тишине огарки,
спрятанные за воротником,
старенький раввин в лохмотьях жалких
правил пасху от капо тайком.
Корки за мацу сошли,конечно,
и вода играла роль вина,
вся вина - в религии, (в Предвечном!)
что с рожденья в нём и с ним жила.
"Харосет"* высвечивала копоть -
горсточку с махоркой леденцов.
В лагерь привезли со всей Европы
ребятишек,бабушек, отцов...
- Вспомним рабство тяжкое в Египте,
где, трудившись сутками в поту,
наши предки гибли, гибли, гибли.-
Лай овчарок направлял толпу.
- Эти дни скитания в пустыне,
где пекли на солнце пресный хлеб,
кто у нашей памяти отнимет?
Въезд: "Ди Арбайт махт фрай"** - рабства герб.
- Господи, ты знаешь всё и видишь,
укрепи нам волю и тела, -
тихо продолжал раввин на идиш.
Прибывших раздели догола.
Слушатели трапезы полночной
про себя молились, как один,
и, конечно, видели воочью:
без вина хмелел старик-раввин.
Полная луна плыла над ними.
Пальцем в небо указал старик.
- Следующий год - в Йерусалиме!
Шопоток кивков сливался в крик.
"Бэ-циклон" ссыпали рядом в люки.
Дым валил из крематорских труб.
Дул норд-ост. Таскать болели руки:
сотни тысяч трупов. Странный труд.
Догорали жизнями огарки,
освещая сумрак кое-как,
старенький раввин в лохмотьях жалких
пасху продолжал вести:
- Итак,
наш Господь своею мышцей мощной
вывел нас из дома рабства. И
шли за Моисеем, днём и ночью,
в Землю Обетованную шли.
Самый младший задавал вопросы,
"Седер"*** шёл обычной чередой,
плыло безвременье, было поздно,
плавал газ синильный в "душевой".
- "Власть твоя, о Господи, над всеми,
сколько уничтожил ты гордынь,
стран, народов. Знаю, ты не дремлешь,
будь же благосклонен к нам. Аминь!
Утром - планы: весь барак раввина
задушили. Всех сожгли - дотла.
Дул норд-вест. Он к Иерусалиму
относил обеты и тела...

* - Одно из традиционных блюд на Песах,состоит из яблок,мёда,фиников,орехов -
в память о рабском труде в Египте,изготовлении кирпичей для фараона
** - Работа делает свободным (немецк)
*** - Порядок проведения пасхи у евреев

Дон Кихот ближневосточный, Бен Гурион

В землях, противоположных Ламанче,
полной врагов под тюрбанами злобы,
жил Дон Кихот, то есть был он на марше
мирном за равенство, братство, свободу.
Лопасти мельниц, вращаемых ветром
слухов с историей, их комбинаций,
были реальными саблями веры
непросвещённой – с ней надо сражаться
Социализма наточенной пикой,
что угнетённым вручили марксисты:
в местности девственной, брошенной, дикой
можно всё сделать научно и быстро.
Жизни пространство – песочница детства
Библии мудрой детей непослушных,
спасшихся дёрганем с места на место
в зоны осёдлости, где Бог и ужас.
Вздыбить в песках пирамиду охота –
гору Сиона из щепок надежды…
Воля циклопа – смести Дон Кихота
с щепками бурей убийственных бешенств.
Этот циклоп говорил по-арабски,
мир видел лишь правоверностью глаза,
что дал Аллах, чтил восточные сказки
и промышлял между Акко и Газой.
Но рыцарь смел: в Истанбуле законов
выучив суть – под успех эпопеи –
он затянул в обаянья оковы,
как Санчо Пансу, страну – Дульсинею.
Санчо Панс – куча, все в рыцари рвутся,
pуководить всем на свете. И боем!
Где взять еду, пики, драные бутсы –
Знают? Пусть явятся. (Сами собою).
Как без кормушки скакать Росинанту?
Морду – в овёс. Уши строить – на идиш?
Русского запада песни понятны,
в имени конском – Россию увидишь,
где родились от Шарета* до Голды**
с Бегиным***, Перес**** и Школьник***** - впридачу:
все помогали намазову морду
бить. Вместе свиты – прочней! Как иначе?
Штык минарета на пришлых – в атаку,
массы всегда были мясом империй,
где все премьеры родились когда-то.
Может проверить кто, если не верит...
Как одолели слабейшие многих,
cказано в тысячах песен и книжек.
С кем Дон Кихоту в дорогу? Под боком
рыцарей толпы. Толковых не вижу.
Споры о днях государства в пелёнках
будущих – сложны без общей идеи
чистой. Ведь выплеснуть можно ребёнка
в диспуте - как воспитать Дульсинею.
Спрыгнул с коня Дон Кихот – и в пустыню,
к югу – красоты смотреть вместо мельниц.
Пусть Санчо Панса не понял доныне,
чей транспорт лучше, и кто – больший немец.
Может, на родине мельниц, в Ламанче,
где на испанском глаголили мавры,******
рыцарь найдёт в языке те нюансы,
что украшали бы лысину лавром -
чтоб вопросительным знаком не вились
в библиотеке******* у цинской пустыни…
Там глохнет эхо в прессованной пыли.
Там же закат над могилою стынет…

29.9.2007г

* - Моисей Черток,род.1894г,Херсон - 2-й П\М
** - Голда Меир(Мабович)1898,Киев - 4-й П\М
*** - Менахем Бегин,Брест-Литовск,1913 - 6-й П\М
**** - Шимон Перский,1923,Вишнёво,Белорусия - 8-й П\М
***** - Леви Эшколь,1895,Урахово(под Киевом)-3-й П\М
****** - так звали испанских мусульман(Брокгауз- Эфрон)
******* - на покое Бен Гурион изучал язык Сервантеса

Израиль

На клочке земли, которая
оказалась Риму – срамом,
на окраине истории
то есть в сердце её самом,
затерявшаяся где-то там
на краю востока ближнего,
пёстро затканная ветошью
магов, богохулов, книжников,
сжата аппетитной вафлею
мост в долготном направлении
компасом на север с Африки –
впрочем, это только мнение,
встречного лаская каждого –
не обещанный Тот Самый ли?-
прославляясь к правде жаждою
и давидовыми псалмами,
где на Господа надеются
при его – где он? - отсутствии,
а с врагами красна девица
справится и не оступится,
в месте, где из-за воды – война,
молоком течёт ли, мёдом ли,
где журавль с верёвкой – жизнь до дна,
а ведро дороже золота,
погоняемая временем,
изречением пророческим,
познакомилась ты с теми ли
царство чьё вовек не кончится?
Откровение земли когда
у пергамента стыкуется
с чудом – нет проблемы возраста:
скрой, песок, звон горней кузницы.
Безразмерная чернильница
всех писцов востока с западом –
Иудея не обидится:
хоть одну добавьте заповедь!
Люди: рыцари крестовые,
праведники полумесяца -
что сказали миру нового,
что из-за меня-то беситесь?
Тут – другая арифметика,
пленник, полистай Писание,
результат: в тебе не встретились
удивленье с покаянием?
Ею – Мессия заказанный -
на кресте ли, на ослице ли,
воскресение – игры с массами,
не спугните его лицами
постными, не человечьими,
проявляя жизнь наградою –
смертью. Вечность всем – для нечисти,
иудеям это - надо ли?
Из еврейского бутончика
распустилось пышным цветом,
чем учение закончится,
станет Светом? Нет ответа.
Голый голос из пустынности
вдруг стал – северным сиянием!
Олимпийские постылости
на господские деяния
променял мир. Отчего же – так,
перст – откуда повелительный?
Поневоле просто ёжишься:
как из буквы – поезд литерный?
С языком, с которым заповедь
так срослась, что стала каменной,
анимированным запросто
по совсем неясным правилам
в тех же глотках, в том же семени
и в библейской географии,
под террором, что без времени
вновь – живут: кому понравится?
Государство – из пророчества,
сказка – былью из ребячества,
все соседи – озабочены,
все народы – озадачены.
Сжился мир с большой загадкою
здешних чуд – куда науке-то
с репортёришками (падкими
до сенсаций)- кто науськивал?
Люди, с лицами молящими,
вечно к небу обращёнными,
по всем странам мира прячутся,
ощущая: непрощённые.
За молитвой, как соломинкой,
в бурях плавая вселенских,
уцелели... Это ж помнить как –
землю, связанную с генами?
Из пучин цивилизаций
вырван силой Архимеда –
не в Писании спасаться,
дома праздновать победу.
Почва тут утробой чувствует
настоящего хозяина,
защищается колючками,
тяжела, безводна, каменна.
А уж ежели напоит кто,
бороной причешет, плугом ли,
станет доброй и породистой,
плодоносной и услужливой.
Проросла мечта наружу
эвкалиптами огромными.
Начал кто? Кибуцный труженник
из России: тут мой дом – и всё.
Рассужденья Льва Толстовские
о еде, труде и равенстве
пионерскими листовками
расцвели тут – так понравились.
Опрокинуть спором в обморок,
и с лупой следить несхожести:
в чьей стране вкуснее окорок,
кто кому обязан почести?
Жизнь – магнит центростремительный,
прикоснулся – зависть\ненависть...
Основатели-родители
просят: бросьте, споры – пена ведь!
Падежи совсем не в моде тут –
не скота и не грамматики,
с мизантропами я вроде бы
говорю, но тихо, кратенько.,
чувствую себя занозою
в чудном обществе Сиона,
переделываться – поздно мне,
да и чудный вид из дома.
Между обществом и зеленью
пью вино, глотаю цитрусы,
возмущаюсь пустомелями,
езжу вместе с проходимцами,
проживаю без надежды я,
будто что-нибудь улучшится,
будет всё вокруг по-прежнему,
будет, ежели получится.

Иерусалим

“Наша улица” №143 (10) октябрь 2011