Галина Зеленкина "О Шпоньке и Чмоньке" повесть
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Галина колаевна Зеленкина родилась 11 июля 1947 года в городе Бресте Беларусь. С 1960 года проживает в Сибири (до 1984 года в городе Братске Иркутской области, а с 1984 года и поныне в городе Кодинске Красноярского края). Окончила энергетический факультет Иркутского политехнического института в 1971 году. Специальность – инженер-электрик. Работала проектировщиком в Группе Рабочего Проектирования на строительстве Братской, Усть-Илимской и Богучанской ГЭС. С 1997 года занимается писательским трудом. Автор романов «Убийца неподсуден» (изд-во «Кларетианум» г. Красноярск) и «Звездочет» (изд-во «Буква» г.Красноярск), а также нескольких сборников стихов. В "Нашей улице” публикуется с №141 (8) август 2011.

вернуться
на главную страницу

Галина Зеленкина

О ШПОНЬКЕ И ЧМОНЬКЕ

повесть

Глава первая. Как всё начиналось…

Жила-была одна добрая женщина, по имени Марья Ивановна, в маленьком домике на краю села. Домик окружали небольшой сад и огородик. Три яблоневых, два вишнёвых и одно сливовое дерево росли в саду рядом с кустами малины, крыжовника и смородины. А на грядках добрая женщина выращивала овощи для себя и гостей званых и незваных. Капусту и морковь очень любил зайчик, живущий в соседнем лесу. Он всегда прибегал полакомиться, когда добрая женщина солила на зиму капусту. Поскачет по огороду и прыг за забор, где для него уже приготовлена куча свежих капустных листьев, кочерыжек и морковной мелочи. Там и кормился зайчик, пока снег не выпадет. Но в этом году зайчик не прибегал ни разу, и куча, сиротливо притуляясь к забору, постепенно разваливалась под сильными струями осенних дождей.
Сосед Марьи Ивановны, Семен Сергеевич, заметив, что соседка часто ходит к забору и подолгу смотрит в сторону леса, сказал ей при встрече:
- Браконьеров развелось тьма тьмущая. Много зайцев в лесу постреляли. Может быть, и ваш зайчик попался им под горячую руку. На что Марья Ивановна ничего не ответила, а только головой покачала.
- Вам бы собачку завести, чтобы не так одиноко жилось, - посоветовал сосед. - Вот у меня Барбос, хоть и проказник, за что на цепи держу, но без него как-то неуютно себя чувствую.
- Да, да! Непременно заведу собачку, - ответила Марья Ивановна и заспешила домой.
Утром к ней зашел сосед Семён Сергеевич с предложением привезти ей в подарок щенка.
- Маленького? - спросила Марья Ивановна.
- Все щенки сначала бывают маленькими, а потом вырастают. У друга в охотничьем хозяйстве от Пальмы остались два щенка, - ответил Семён Сергеевич.
- Пальма - это собака? - уточнила Марья Ивановна.
- Это мать Барбоса, - улыбнулся Семён Сергеевич.
- Нет, нет! - замахала руками соседка. - Мне с такой большой собакой, как ваш Барбос, не справиться. Мне бы маленькую. И Марья Ивановна показала руками, какого размера ей хотелось бы приобрести собачку.
- Тогда вам надо болонку или таксу, - сказал Семен Сергеевич и, выйдя на улицу, направился к стоящему у своих ворот автомобилю.
- Болонку или таксу, - вслед за Семеном Сергеевичем повторила Марья Ивановна и вздохнула.
Она села на скамейку, что была рядом с калиткой, и стала думать:
- Где же их взять таких маленьких, когда в каждом дворе то овчарка, то лайка. Только у бабки Авдотьи непонятной породы заблудший пёс по кличке Маркиз. Марья Ивановна улыбнулась, вспомнив, как на её вопрос, какой породы собака, бабка Авдотья, не раздумывая, буркнула:
- Двортерьер, кажись!
- Нет такой породы, - возразила Марья Ивановна.
- Нет, так будет! - категорично заявила хозяйка Маркиза.
-Любит она его, - произнесла вслух Марья Ивановна и вздрогнула от неожиданности.
Эта неожиданность в виде маленькой черной собачонки с коркой хлеба в зубах, поднырнув под калиткой, стремглав помчалась к крыльцу дома.
- Куда, зараза? - раздался зычный мужской голос и, открыв калитку, во двор зашел тракторист Иван.
- Это вы мне? - возмутилась Марья Ивановна и, поднявшись со скамейки, недоброжелательно взглянула на мужчину.
- Здравствуйте, Марья Ивановна, - сказал Иван и поклонился. - Это я собачонке. Она у меня сухарь украла.
- Так вы её, наверное, не кормите. Посмотрите, какая она тощая, - вступилась за собачонку Марья Ивановна.
- А чего её кормить? Она же такса, охотничьей породы, пусть сама себе пропитание добывает, - ответил Иван и стал свистом подзывать собачонку.
- Отдайте её мне, - попросила женщина, - вам она в тягость, а мне будет в радость.
- Да забирайте её, ради Бога! Вот повезло заразе! - с этими словами Иван направился к калитке, и не успела Марья Ивановна и глазом моргнуть, как Иван уже был по ту сторону ограды.
- Как звать-то собачку? - крикнула ему вдогонку Марья Ивановна.
- Да никак, - послышалось в ответ.
- Нельзя же так, чтобы никак, - возмутилась женщина. Но Иван её уже не услышал из-за шума проезжавшего автомобиля.
Марья Ивановна направилась к крыльцу. Собачонка сидела на верхней ступеньке и торопливо догрызала сухарь. Вид у неё был испуганный.
- Пойдём со мной! - позвала женщина собачку, и та послушно поплелась за ней в дом. Возле порога лежал домотканый коврик, и такса без приказания улеглась на него и оттуда стала наблюдать за новой хозяйкой. Марья Ивановна налила в детскую ванночку тёплой воды и принесла старое банное полотенце, которое собиралась разрезать на тряпки.
- Вот и пригодилось для дела, - подумала она, - буду им собачку вытирать после купания.
- Иди ко мне, - позвала Марья Ивановна таксу и та, пугливо озираясь по сторонам, стала медленно ползти к хозяйке.
- Не бойся, глупенькая. Я тебя выкупаю, и ты станешь чистенькой и красивенькой. Голос у Марьи Ивановны был тихий и ласковый. Такса мигом поняла, что опасаться ей нечего. Она вскочила на короткие лапки и с визгом подбежала к Марье Ивановне.
- Ну, вот и хорошо, - сказала та, беря собачку на руки.
Первое в жизни купание такса перенесла спокойно. Она не вертелась и не пыталась выпрыгнуть из ванночки, и даже, когда в глаза попала мыльная пена, только заскулила тоненьким голоском.
- Потерпи, миленькая, - приговаривала Марья Ивановна, ополаскивая мыльную пену чистой водой. Так же она приговаривала, когда вытирала таксу полотенцем. Но как собаку ни вытирай, она всё равно отряхнётся. Так и такса. Как только очутилась на полу, принялась бегать по прихожей и отряхиваться.
- Это надо же! - повторяла каждый раз Марья Ивановна, наклоняясь с половой тряпкой, чтобы вытереть следы от собачьего потряхивания. - Я ведь так хорошо её вытерла. Откуда столько воды?
А такса бегала кругами и лаяла от восторга. Лай у неё был необычный.
- Шпонь, шпонь, шпонь, шпонь, - повторила вслед за таксой Марья Ивановна. «Что бы это значило?» - подумала она. И вдруг её осенило:
- Это она мне знак подаёт, а я и не сообразила поначалу, - всплеснула руками Марья Ивановна. - Я буду называть тебя Шпонькой, если тебе так хочется.
Чтобы показать, что кличка ей нравится, такса подбежала к хозяйке и лизнула ей руку. Потом села и, виляя хвостиком, три раза прогавкала. На этот раз лай был обыкновенный, собачий. Так у Марьи Ивановны появилась Шпонька.

Глава вторая. Шпонька и здоровый образ жизни…

За неделю на хороших харчах Шпонька округлилась и сменила походку. На прогулке она стала ходить, переваливаясь с боку на бок, как утка, подражая хозяйке, которая после сложного перелома шейки бедра прихрамывала на левую ногу. Сосед Марьи Ивановны, Семён Сергеевич, увидев сквозь решетчатый забор располневшую фигуру Шпоньки, сделал соседке замечание:
- Марья Ивановна, что же вы делаете? Зачем вы таксу, как поросёнка, откармливаете?
- Так она постоянно кушать хочет. У неё такие голодные глазки, - ответила та и посмотрела на соседа неодобрительно. А Шпонька зарычала, надо же как-то поддержать хозяйку. «Бедной собачке кусок хлеба пожалел, - подумала Марья Ивановна, - теперь понятно, почему у него Барбос такой поджарый. Если кормить собаку два раза в день, то поневоле бока впалыми будут».
- Если вы её так кормить будете, то она ходить не сможет, - словно подслушав мысли соседки, ответил Семён Сергеевич, - посмотрите на Шпоньку: у неё живот скоро по земле волочиться будет. Вы представляете, на какие муки собаку обрекаете?
Марья Ивановна мысленно представила себе Шпоньку с огромным животом, покрытым многочисленными язвами, коростами и царапинами от волочения по земле, и содрогнулась. «Зря я так про соседа, - подумала она, - он ведь всегда мне помогает. И Ольга Яковлевна, жена его, добрейшей души человек. Скорей бы она из санатория возвращалась».
- А что же мне делать? - растерянно спросила Марья Ивановна, - У меня собак никогда не было. Шпонька - первая.
- Сначала определитесь с режимом питания, -посоветовал Семён Сергеевич, - лучше кормить собаку два раза в день: утром и вечером.
Марья Ивановна кивнула головой в знак согласия, а про себя подумала: «Знал бы Семён Сергеевич, сколько раз в день Шпонечка кушает, непременно бы меня поругал». А Семён Сергеевич и не думал никого ругать. Он просто хотел помочь советами.
- Вы бы мне миску Шпонькину показали, - попросил он таким голосом, что такса сразу заподозрила недоброе. Она хотела было зарычать, но вовремя одумалась. Рычи не рычи, как хозяйка скажет, так и будет. Поэтому Шпонька молча поплелась за хозяйкой в дом. Улёгшись на коврик, она стала наблюдать за действиями хозяйки. А та вытряхнула из собачьей миски остатки еды и вымыла миску.
- Не видать мне больше такой большой миски, - с грустью подумала такса, - сосед непременно порекомендует заменить её.
Так оно и вышло. Увидев в руках Марьи Ивановны мини-тазик, из которого с утра до ночи поглощала пищу Шпонька, Семён Сергеевич от удивления вытаращил глаза.
- Да вы что, Марья Ивановна! - возмутился сосед. - У меня жена по праздникам в такой же по размеру миске салат готовит для всей честной компании, а вы маленькой собачке здоровье портите, к обжорству её приучаете.
- Да, да! Вы, конечно же, правы! - только и смогла вымолвить Марья Ивановна. Иногда истина рождается не в спорах, а в умах.
- У вас найдётся мисочка раза в четыре меньше этого тазика? - спросил Семён Сергеевич.
- Сейчас принесу, - ответила соседка и направилась к крыльцу.
- Что вы туда-сюда с больной ногой будете бегать. Подождите, я сейчас к вам зайду и всё объясню на месте, - сказал Семён Сергеевич и направился к калитке. Не прошло и пяти минут, как он уже стоял у входной двери дома Марьи Ивановны.
- Вот здесь у меня шкаф с кухонной посудой, - сказала Марья Ивановна, провожая соседа в кухню, - выбирайте любую миску.
- Очень хорошо, - проговорил Семён Сергеевич, открывая дверцу шкафа. Мисочек разного размера в шкафу находилось десятка два. «И зачем одинокой женщине столько посуды?» - подумал мужчина, но вслух ничего не сказал. Он выбрал две мисочки одинакового размера и протянул их соседке.
- Одна - под еду, а другая - под воду, - произнёс он и, заметив удивление на лице соседки, добавил: - Вы на моего Барбоса не смотрите, он свою миску вылизывает чище посудомоечной машины. Когда ваша Шпонька научится делать так же, можете её кормить и поить из одной миски.
Марья Сергеевна налила воды в одну из мисок и поставила её на пол рядом со Шпонькой. Такса обиженно посмотрела на хозяйку и отвернулась, дескать, с воды сыт не будешь.
- Вот, видите, она кушать хочет, - заметила Марья Ивановна.
- Это не она хочет, а её растянутый желудок требует заполнения, - возразил Семён Сергеевич, - через три дня правильного питания всё нормализуется. Дайте мне слово, что будете делать так, как я вам советую, и не будете проявлять к Шпоньке жестокую жалость.
- Вы мне не верите? - возмутилась соседка.
- Я вам верю, но иногда женское сердоболие приносит больше вреда, чем пользы. Со словом-то оно надежнее, - ответил Семён Сергеевич и улыбнулся. Пришлось Марье Сергеевне пообещать соседу, что все его рекомендации будут выполнены.
- Но это ещё не всё, - сказал Семён Сергеевич и направился к входной двери. Марья Ивановна пошла следом за ним. Спустившись с крыльца, сосед осмотрел крыльцо со всех сторон.
- Марья Ивановна, а что, если я сделаю для Шпоньки будку внутри крыльца? Крыльцо у вас высокое. Там таких Шпонек десятка два поместится, - предложение соседа привело Марью Ивановну в лёгкое замешательство.
- А зачем собачке будка? Она же у меня дома живёт, - попыталась возразить Марья Ивановна. Но Семён Сергеевич стоял на своём.
- Зимой пусть живёт дома. А при плюсовой температуре воздуха зачем собаке париться в помещении. Вы же летом в шубе не ходите?
- Нет, конечно, - ответила Марья Ивановна и, глубоко вздохнув, добавила - Делайте, как считаете нужным. Получив согласие соседки на изготовление будки для Шпоньки, Семён Сергеевич отправился в свою мастерскую, расположенную в пристройке к гаражу.
- Утром зайду, - пообещал он на прощание. Шпонька, сидя на крыльце, посмотрела вслед удаляющейся фигуре Семёна Сергеевича и завыла. Марья Ивановна вздрогнула и прикрикнула на таксу:
- Сейчас же перестань! Ещё беду накликаешь!
Шпонька перестала выть и, подойдя к хозяйке, лизнула ей руку и протянула переднюю лапку. Так такса выразила своё несогласие перейти на здоровый образ жизни.
- Глупенькая, это же для твоей пользы, - сказала Марья Ивановна и смахнула слезу. Шпонька подошла к двери и тявкнула три раза.
- Иду, иду! - откликнулась хозяйка. - Кушать хочет, моя Шпонечка.
Марья Ивановна поднялась на крыльцо и открыла входную дверь.

Глава третья. Как Шпоньке обустраивали будку…

Утром, чуть свет, во дворе дома Марьи Ивановны появился её сосед Семён Сергеевич. Он привёз на тачке готовую будку для Шпоньки. Марья Ивановна в это время работала в саду. Она собирала опавшие листья в большой полиэтиленовый пакет с ручками и по мере заполнения пакета высыпала его содержимое в стоящий у забора деревянный ящик. Уже много лет по совету Семёна Сергеевича Марья Ивановна готовила компост, укладывая в ящик слоями морковную и свекольную ботву, а также сухие листья вперемешку с землёй. Весной полученное таким способом удобрение укладывалось в грядки. Женщина услышала громкий лай Шпоньки и поспешила к крыльцу.
Увиденная картина её рассмешила. Да и было отчего развеселиться. Глазам Марьи Ивановны предстало необычное зрелище: на нижней ступеньке крыльца сидел Семён Сергеевич и курил сигарету, а на верхней ступени крыльца в интересной позе расположилась Шпонька. Она стояла на задних лапах, упираясь передними лапами в плечо Семёна Сергеевича и, отвернув голову от сигаретного дыма, лаяла куда-то в сторону.
- Какая умная собачка, - с умилением глядя на Шпоньку, подумала Марья Ивановна, - даже животное понимает, как вреден организму табачный дым.
Завидев соседку, Семён Сергеевич хотел было приподняться, но Шпонька вцепилась лапами ему в плечо и повисла, как рюкзак за спиной, тщетно пытаясь найти опору для задних лап.
- Доброе утро, Марья Ивановна! Снимите же с меня свою питомицу! - обратился Семён Сергеевич к соседке. - Когти у вашей таксы, как у кошки.
- Вот-вот! Будешь знать, как меня из теплого дома на улицу выселять, - позлорадствовала Шпонька. Но так как ни хозяйка, ни сосед собачьи мысли читать не умели, Шпонькино поведение не получило должной оценки.
- Когти, как когти! - ответила Марья Ивановна, держа на весу Шпоньку.
- Когти ей надо подстричь, - предложил сосед, рассматривая собачью лапу, - посмотрите, какие загнутые.
Предложение Семёна Сергеевича пришлось Шпоньке не по нраву. Она отдёрнула лапку и зарычала.
- Не хочет, - объяснила Марья Ивановна Шпонькино рычание.
- Хочет, не хочет, - пробурчал сосед, доставая из ящичка с инструментами, который привёз вместе с будкой, небольшие щипчики.
- Крепче держите Шпоньку, я сам ей когти остригу. Заодно и посмотрите, как это делается, - сказал он.
Видя, как сосед ловко орудует щипчиками, Марья Ивановна подумала: «Видно на Барбосе натренировался. У того-то когти будь здоров!» Но Семён Сергеевич догадался, о чём подумала Марья Ивановна.
- Тренировался на куриных лапах. Их жена при варке в холодец добавляет, чтобы застывал лучше, а также для улучшения вкуса. Так прозаически объяснил своё умение сосед.
Когти на лапах у Шпоньки были подстрижены быстрее, чем у таксы родилась в голове мысль, как ей лучше укусить соседа хозяйки. И хотя без загнутых когтей бегать стало легче, желание укусить у Шпоньки не пропало. Иногда не только люди, но и животные за добро платят злом.
Когда Семён Сергеевич снял с тачки будку и поставил на землю, Шпонька мигом сменила гнев на милость. Домик для собачки и впрямь был хорош - просторный и высокий, обитый изнутри войлоком. Такса обнюхала будку со всех сторон и заползла внутрь через полукруглое отверстие. Пол в Шпонькином домике был сделан из хорошо обструганных досок, чтобы собачка лапы не занозила. Так как никакой подстилки на полу не оказалось, то Шпонька стала царапать пол, чтобы сделать его мягче и пушистее. Марья Ивановна сразу догадалась, что таксе нужно постелить половичок, но не успела она и шагу ступить, как услышала голос соседа:
- Марья Ивановна, у вас сено есть? - спросил Семён Сергеевич.
- А зачем вам сено? - удивилась соседка. - У вас же ни коровы, ни козы…
- Шпоньке в будке подстилку сделать. И тёплая, и легко меняется, - ответил Семён Сергеевич, не дав соседке продолжить разговор о домашней скотине, после которого та всегда пила валерьянку. В прошлом году у Марьи Ивановны кто-то украл старую козу Машку. Много лет коза паслась на привязи за оградой заднего двора дома, и никто на неё внимания не обращал.
А тут вдруг кому-то понадобилась. Всем селом искали Машку, но так и не нашли. С той поры Марья Ивановна болезненно реагирует на все разговоры о домашней скотине. Поэтому соседи стараются оберегать старую женщину от грустных воспоминаний.
- Сейчас принесу охапку, - сказала Марья Ивановна и направилась к сараю.
А Семён Сергеевич тем временем привёз из мастерской новые доски и брусочки. Он придумал конструкцию выдвижной собачьей будки, но для этого надо было разобрать боковину крыльца. Когда Марья Ивановна приволокла мешок с сеном, то увидела, что часть крыльца уже разобрана, а сосед, сидя на корточках, сколачивает из брусков какие-то рамки.
- Что это будет? - полюбопытствовала она.
- Крепления для будки, - ответил Семён Сергеевич, - будка будет выдвижная, чтобы летом можно было помыть её и высушить на солнышке.
- Теперь понятно, зачем вы привезли ролики, - улыбнулась Марья Ивановна и взглянула на Шпоньку, которая, усевшись рядом с Семёном Сергеевичем, внимательно наблюдала за всеми его действиями.
- Инспектор, - заметил Семён Сергеевич, указывая рукой на таксу.
Та в подтверждение его слов три раза тявкнула и завиляла хвостом.
- Вот умница! - похвалила Марья Ивановна Шпоньку. На этот раз Шпонька тявкать не стала. И так понятно, что она умница.
- Семён Сергеевич, позовёте меня, когда помощь потребуется. Я буду в кухне обед готовить, - с этими словами Марья Ивановна поднялась на крыльцо и исчезла в дверном проёме. Шпонька осталась во дворе. Зачем истязать себя вкусными запахами, зная о том, что до вечера в твою миску ничего съедобного не положат?
Шпонька посердилась немного на хозяйку и на её соседа, а потом решила развеять грустные мысли прогулкой по огородику и садику. Она несколько раз обошла кругом двор и, подбежав к решетчатому забору, посмотрела на будку Барбоса. Будка как будка, ничего особенного. Её-то будка намного удобнее и современнее будет.
«Значит, меня Семён Сергеевич больше любит, чем Барбоса», - подумала Шпонька, и так ей стало легко и радостно, что захотелось поделиться с кем-нибудь хорошими мыслями. Но Барбос спал в будке, а подружки у Шпоньки не было. Шпонька вздохнула и легла под куст смородины, где и заснула на опавших листьях. Проснулась она от голоса хозяйки.
- Шпонечка, ты где? Беги принимать работу! - кричала та.
Таксу из-под куста, словно ветром сдуло. В мгновение ока она оказалась у крыльца и, не увидев будки, стала оглядываться по сторонам.
- Да вот же твоя будочка! - сказала Марья Ивановна и, взяв Шпоньку на руки, поднесла её к отверстию в боковине крыльца, которое было завешано куском старого байкового одеяла. Шпонька залезла внутрь и с наслаждением вытянулась во всю длину на душистом сене. Наконец-то, после долгих скитаний по случайным хозяевам, у неё появилась личная будка.
«Хорошая всё-таки эта штука - Жизнь!» - подумала Шпонька и заснула. Она спала так крепко, что не слышала, как хозяйка проводила до калитки Семёна Сергеевича и вернулась в дом приготовить еду для Шпоньки.

Глава четвёртая. Как Шпонька нашла подружку…

Но каким бы сладким не был сон, голодный желудок дал о себе знать. Шпонька проснулась и, потягиваясь, выползла из будки. Не увидев рядом с будкой миски с едой, она громко залаяла. И тотчас же входная дверь дома распахнулась и в дверном проёме появилась Марья Ивановна.
- Иди в дом, Шпонечка, - позвала она таксу. Но Шпонька не двинулась с места и только пролаяла в ответ.
- Надо же, обиделась! - всплеснула руками хозяйка и вернулась в дом за мисками. Шпонька терпеливо ждала, пока Марья Ивановна поставит перед её носом миску рисовой каши с тушенкой и миску с водой.
- Кушай, собачка моя! - ласковый голос хозяйки, как бальзам на обиженную душу Шпоньки. Такса для вида покрутила носом возле миски, а потом принялась с жадностью поглощать еду и даже вылизала миску, чего никогда раньше не делала. Миску с водой Марья Ивановна оставила возле будки, а вылизанную Шпонькой миску понесла в кухню, чтобы помыть.
- И чего за мной миску мыть? Я и так её вылизала до блеска и своей слюной всех микробов поубивала, - Шпонька сначала удивилась, а потом
обиделась, да так сильно обиделась, что решила остаться ночевать в будке, чтобы поразмыслить в тишине. В доме душно, да и телевизор отвлекает от свободомыслия.
Когда Марья Ивановна вышла на крыльцо и позвала Шпоньку домой, то услышала в ответ недовольный лай и легкое шуршание. Это Шпонька заползала в будку.
- Ну и характер! - удивилась хозяйка.
- Ну не всем же быть бесхарактерными, - проворчала Шпонька, но Марья Ивановна её уже не услышала. Она зашла в дом и, плотно прикрыв дверь, включила телевизор. Начался показ очередной серии нового сериала о семейных буднях. И хотя эти придуманные сценаристами будни были иногда далеки от реальной жизни, но уж лучше было смотреть на придуманную жизнь, чем слушать об ужасных происшествиях в передаче «Криминальная хроника». Даже Шпонька начинала выть, заслышав звуки выстрелов и визг тормозов, а про Марью Ивановну и говорить нечего. Она всегда смотрела новости, поставив рядом с собой стакан с водой и пузырёк с настойкой валерианы.
- Отдохну от телевизора, - подумала Шпонька и, отодвинув носом занавеску из байкового одеяла, высунула голову наружу и стала пристально смотреть на небо, как будто бы там был ответ на мучивший её вопрос:
- Почему же хозяйка решила вымыть миску, которую она, Шпонька, уже вылизала своим языком?
Не получив ответа, Шпонька вздохнула и, подарив прощальный взгляд одинокому облаку, плывущему в оранжевый закат, спряталась в будке.
- Когда что-нибудь не понимаешь, то надо, чтобы кто-нибудь тебе объяснил это самое непонятое, - подумала такса. А так как рядом никого не было и объяснить было некому, то она стала размышлять: «Не к Барбосу же идти за разъяснениями, на ночь глядя? Да и не представлены мы друг другу. Как бы чего не вышло. Он всегда на меня лает, когда я рядом с забором прохожу». На этом размышления закончились, так как Шпоньку сморил сон.
А в это время на соседнем участке Барбос, любимый пёс Семёна Сергеевича, лежал возле будки и смотрел в сторону забора в надежде, что вот-вот появится неуклюжая фигура таксы и тогда можно будет с чистой совестью погавкать. Он не знал, что Шпонька уже погуляла на другой половине двора и до утра из своей будки вылезать не собирается по причине хорошего сна. То, что сон и впрямь был хороший, можно было понять из Шпонькиного радостного повизгивания и перебирания лапами.
Устав от долгого перебирания лапами, Шпонька проснулась чуть свет и тихо вылезла из будки. Всю ночь ей снился сон о том, как она искала себе подружку.
- Бывают же вещие сны, - подумала Шпонька, - надо только сильно верить, и сон сбудется.
И она стала верить. А чтобы вера стала сильнее, такса на заднем дворе вырыла лапами под забором лаз и выползла через него наружу как раз возле капустной кучи, оставленной для зайчика.
- Это хороший знак, - заметила Шпонька и, отряхнувшись от земли, по едва заметной тропинке побежала по направлению к лесу. Бежать пришлось недолго. Недалеко от опушки, в густых зарослях шиповника, тонкий слух таксы уловил чей-то жалобный плач.
Шпонька заползла в самую гущу зарослей и увидела маленькую собачку с верёвкой на шее. Один конец верёвки был привязан к лежащему на земле бревну так, чтобы у бедной собачки не было никакой возможности перекусить верёвку. Увидев таксу, незнакомка жалобно заскулила. Шпонька лизнула собачку в нос, давая тем самым понять, что она её в беде не бросит, и стала думать о том, как освободить подругу. Разве можно было такую маленькую беленькую собачку с большими черными глазками не взять себе в подруги?
Сначала Шпонька стала оценивать обстановку. Она переползла через бревно туда, где находился верёвочный узел, и стала его обнюхивать. Запах был знакомый, он напоминал ей прежнего хозяина тракториста Ивана. Но в том, что именно он совершил такое злодейство по отношению к маленькой беззащитной собачке, у неё уверенности не было. Мало ли в селе трактористов и людей, пользующихся соляркой!
Как бы то ни было, а пленницу надо освобождать, и чем быстрее, тем лучше. Шпонька попробовала узел на зуб - он был жестким.
- С таким большим узлом мне не справиться, - решила такса, - легче будет перегрызть верёвку. И она принялась за дело. Два часа понадобилось таксе, чтобы перегрызть верёвку и выдернуть её из-под бревна. Выдёргивание верёвки было намного проще, так как бревно неплотно прилегало к земле.
Когда Шпонька и спасённая ею собачка выползли из зарослей шиповника, солнце уже взошло.
- Хозяйка меня, наверно, ищет, - подумала Шпонька, и ей стало приятно от мысли, что и о ней кто-то думает и заботится. Но такса даже и предположить не смогла, насколько сильно к ней привязалась хозяйка.
Утром Марья Ивановна вышла на крыльцо, держа в одной руке миску с теплой пшенной кашей, заправленной свиными шкварками, а в другой - две куриные косточки. Она позвала Шпоньку, но лая в ответ не услышала.
- Странно, - подумала Марья Ивановна. Спустившись с крыльца, она подошла к будке и, поставив миску с едой на землю, заглянула в будку. Шпоньки в будке не было. Женщина забеспокоилась и стала искать Шпоньку во дворе, надеясь, что ту сон сморил где-нибудь под кустом. Но таксы нигде не было, как сквозь землю провалилась.
- Семён Сергеевич, - обратилась она к соседу, который в это время наводил порядок вокруг будки Барбоса, - вы Шпоньку не видели?
Семён Сергеевич поднял голову и посмотрел в сторону Марьи Ивановны.
- Сбежала? - удивился он.
- Не знаю, - ответила соседка и всхлипнула.
- Да не переживайте вы так, - Семён Сергеевич поспешил успокоить расстроенную женщину, - погуляет и придёт. Надо же ей познакомиться с окружающей средой. С этими словами он подошёл к забору и посмотрел в сторону леса.
- Да вон они идут! - обрадовано воскликнул сосед и указал рукой, в каком направлении должна смотреть Марья Ивановна.
- Почему они? - спросила женщина и, не дожидаясь ответа, направилась на задний двор. Подойдя к забору, она увидела, как из-под забора вылезла Шпонька, а следом за ней маленькая грязная собачонка с верёвкой на шее.

Глава пятая. Как приютили Чмоньку…

Шпонька подбежала к хозяйке и радостно залаяла, то и дело, оглядываясь на свою подружку. Та, наконец-то, поняла, что от неё требуется, и тоже стала лаять.
- Ну, хватит, хватит! Оглушили совсем! - воскликнула Марья Ивановна и, наклонившись, погладила Шпоньку по голове. Незнакомая собачонка подошла к Шпонькиной хозяйке и посмотрела на неё глазами полными грусти и безысходной тоски. Сердце у Марьи Ивановны защемило от жалости, и она протянула руку, чтобы погладить Шпонькину подружку. Но та заскулила и, задрожав, отбежала в сторону. «Боится», - подумала женщина и глубоко вздохнула.
- Ну, что тут у вас? - раздался бодрый голос Семёна Сергеевича. Сосед пришел познакомиться с подружкой Шпоньки. Такса подбежала к хозяйкиному соседу и лизнула ему руку.
- Надо же! За что такая милость? - удивился тот.
- Шпонечка вас очень любит, - ответила Марья Ивановна. - Так она говорит «спасибо».
- Вам лучше знать, - ответил сосед и улыбнулся. «Вот что значит вовремя лизнуть, - подумала Шпонька. - И настроение поднимается и придумывается только хорошее».
- Придётся вам и эту собачку взять себе. Нельзя обижать Шпоньку, она так старалась, - сказал Семён Сергеевич и посмотрел на Шпоньку. Та взвизгнула и с радостным лаем принялась носиться по двору. Подбежав к болонке, которая с растерянным видом жалась к крыльцу, такса лизнула ей ухо и что-то прошпонькала. После чего болонка подошла к Марье Ивановне и стала лизать ей ногу, громко причмокивая при этом.
- Вот и кличка нашлась, - рассмеялся Семён Сергеевич и, глядя на удивлённое лицо Марьи Ивановны, предложил: - А вы назовите её Чмонькой.
- Чмонька? - в голосе соседки Семён Сергеевич уловил нотки недоверия.
- Разве так собак называют? - спросила она. Но болонка, быстро сообразив, что речь идёт о ней, села на задние лапы и принялась тихо потявкивать тоненьким голоском.
- Вот видите, Чмоньке кличка понравилась! - воскликнул сосед и направился к калитке.
- Дел с утра невпроворот, - ответил он на вопросительный взгляд соседки и уже на ходу добавил: - Собачку-то покормите.
- Да, да, конечно, - ответила Марья Ивановна и поспешила в дом за новой миской для Чмоньки.
Когда она спустилась с крыльца, держа в одной руке миску с теплой пшенной кашей, заправленной свиными шкварками, а в другой - две куриные косточки, то увиденная картина растрогала её до глубины души. Стоя возле будки, болонка по кличке Чмонька с жадностью поглощала еду из Шпонькиной миски. Такса сидела рядом и, глядя голодными глазами на остатки еды в миске, судорожно сглатывала слюну и облизывалась. Законы гостеприимства не позволяли ей сожрать всё самой, а гостью оставить голодной.
- Кушай, моя Шпонечка, - с этими словами хозяйка поставила миску с едой перед носом таксы и та, уже не соблюдая правила приличия, принялась с громким чавканьем опустошать чашку с вкусной едой. «А я и не знала, какая у меня смелая и благородная собачка: и подругу спасла и еду свою ей предложила», - подумала Марья Ивановна.
Когда чашки были вылизаны и вода выпита, женщина позвала собачек в дом.
- Тебя надо привести в порядок, - сказала она, глядя на Чмоньку.
Шпонька первой прошмыгнула в открытую дверь и улеглась на коврике у порога. Чмонька остановилась на пороге, настороженно обнюхивая дверь и Шпонькин коврик.
- Входи уж! - приказала Марья Ивановна. - Дом выстудишь, только печь протопила. Она легонько подтолкнула Чмоньку и, когда та улеглась на коврике рядом со Шпонькой, плотно прикрыла дверь. Затем Марья Ивановна принесла из кладовой детскую ванночку и налила в неё тёплой воды. Для Чмоньки было выделено отдельное полотенце, благо старых полотенец в комоде было предостаточно.
- Но сначала Чмоньке надо снять с шеи верёвку, - сказала хозяйка и отправилась в комнату за портняжными ножницами. Увидев в руках хозяйки ножницы, болонка от испуга завыла. Марья Ивановна погладила Чмоньку по голове и со словами: «Не бойся, глупенькая, это не больно!» принялась перерезать верёвку. И хотя ножницы были хорошо заточены, а верёвка тонкая, удалось ей это не сразу. Зато, когда ошейник смерти был снят с тоненькой шейки Чмоньки, болонка в знак благодарности принялась лизать руки хозяйки и радостно повизгивать. Ничего нет на свете слаще свободы, чтобы там умники ни говорили!
- Ну, а теперь купаться! - Марья Ивановна взяла Чмоньку на руки и опустила её в детскую ванночку. Чмонька молча вытерпела мытьё своей сильнозагрязнённой и всклоченной шерсти. Даже, когда в глаза попало мыло,
не среагировала никак. Только, когда дошла очередь до расчёсывания шерсти, хозяйка услышала Чмонькино тихое поскуливание. И, как ни старалась Марья Ивановна аккуратно расчёсывать свалявшуюся шерсть Чмоньки, всё равно нет-нет да и застревали в зубьях металлической щётки, подаренной соседом Шпоньке, плотные комочки шерсти. « И чего это я мучаюсь? Не проще ли отрезать ножницами свалявшуюся шерсть?» - подумала женщина и принесла из комнаты шкатулку, где у неё лежали маникюрные ножницы. С ножницами дела пошли намного быстрее, и вскоре Чмонька предстала перед хозяйкой во всей красе.
- Какая красавица! - воскликнула Марья Ивановна и погладила собачку по голове. На голове у этой красавицы шерсть была такая длинная, что закрывала Чмоньке глаза. Сначала женщина хотела постричь собачке чёлку, но потом передумала. «А вдруг это испортит внешний вид породы», - подумала она. Поэтому, достав из шкатулки узенькую атласную ленточку красного цвета, Марья Ивановна завязала Чмоньке на голове маленький бантик.
- Так будет лучше: и красиво, и в глаза шерсть не лезет, - сказала женщина, любуясь своей работой по превращению чудовища в красавицу. Она принесла из кладовой домотканый коврик и расстелила его рядом с печкой.
- Сохни! - приказала она Чмоньке, и та послушно улеглась сохнуть у дышащей теплом печки.
Когда шерсть у Чмоньки высохла, Марья Ивановна открыла дверь, и четырёхлапые подружки с радостным лаем сбежали с крыльца во двор. Там они стали бегать туда-сюда вдоль забора, чем вызвали недовольство соседского пса Барбоса. Тот несколько раз громко гавкнул. Чмонька испугалась и спряталась в собачьей будке. Шпонька поспешила успокоить подружку.
- Не бойся! Барбосу скучно, вот он и лает. Посиди-ка целый день на цепи, поневоле и залаешь, и завоешь, - объяснила она Чмоньке на собачьем языке причину недовольства Барбоса. Чмонька вылезла из будки и вместе со Шпонькой подбежала к забору, чтобы разглядеть Барбоса.
- Не зря говорят, что красота - это страшная сила. Даже Барбос онемел, увидев Чмоньку, - сказал Семён Сергеевич, обращаясь к Марье Ивановне, которая подошла к забору, чтобы позвать собачек ужинать.
«Хорошо, наверное, быть страшной силой», - подумала Шпонька и первая помчалась к будке, где уже стояли чашки с едой. Чмонька последовала за ней. Хоть и красота, но кушать хочется всегда.

Глава шестая. Как приватизировать кость…

После вкусного и сытного ужина Шпонька с Чмонькой залезли в будку и проспали в ней всю ночь. Утром, на правах хозяйки, Шпонька повела подружку на задний двор показать место собачьего туалета. Оно находилось рядом с кучей мусора.
- Пока не сожгли кучу, будем ходить сюда, - протявкала Шпонька и присела по малой нужде. Чмонька уселась рядом. А где малая нужда, там и большая. Справив обе нужды, собачки в хорошем настроении бежали вдоль забора. Вдруг Чмонька остановилась, как вкопанная. Она учуяла запах варёного мяса и стала обнюхивать вокруг себя травку и растущий рядом с забором куст крыжовника. Шпонька тоже остановилась в знак солидарности. Но, в отличие от подружки, не стала обнюхивать всё вокруг, так как прекрасно знала, что приятный для голодного желудка запах может быть только от миски соседского пса Барбоса. Поэтому она подошла вплотную к решетчатому забору и просунула голову между двумя штакетинами.
«Опять Семён Сергеевич кость говяжью Барбосу принёс», -подумала Шпонька и судорожно сглотнула слюну. Чмонька, посмотрев на подружку, встала рядом с ней и тоже просунула голову между штакетинами. Она с завистью посмотрела на большую кость, лежащую в миске у Барбоса, и тихонько заскулила.
- Молчи! - приказала ей Шпонька. - Барбос услышит. Но Барбос уже давно и увидел, и услышал приятных его глазу соседок, только в присутствии хозяина лаять не осмелился. Вместо приветствия Шпонька с Чмонькой услышали недовольное ворчание Барбоса и вслед за ним весёлый голос Семёна Сергеевича.
- Ишь, чего удумали! - воскликнул он, подойдя к забору. Шпонька быстро юркнула назад, а у Чмоньки голова почему-то застряла. Она принялась крутить ею во все стороны, но всё было напрасно. Шпонька сначала попыталась помочь подружке, отталкивая её лапами от забора, но быстро поняла, что без посторонней помощи им не обойтись. Она снова просунула голову между штакетинами и, посмотрев на Семёна Сергеевича, прошпонькала три раза.
- Понял! - ответил тот и, подойдя к торчащей между штакетинами Чмонькиной головёнке, осторожно повернул её. Оказывается, надо было просто вытаскивать голову под углом. Очутившись на свободе, Чмонька в знак благодарности, полаяла немного, а затем подружки поспешили к своей будке, где их уже ожидал вкусный завтрак. На этот раз в меню была перловая каша с тушенкой. «Даже зубы нечем почистить», - подумала Шпонька, но кашу съела и миску вылизала.
- Вот, какие молодчины! - похвалила Марья Ивановна и налила собачкам воды. «Это для Чмоньки в диковинку, а я-то давно знаю, какая я молодчина», - подумала Шпонька и, подойдя к хозяйке, лизнула ей ногу. А когда та нагнулась, чтобы погладить собачку по голове, то и рука Марьи Ивановны удостоилась чести быть облизанной. Чмонька была прилежной ученицей, поэтому повторила то же самое.
- Доброе утро, Марья Ивановна! - послышался голос Семёна Сергеевича, который, стоя у забора, с интересом наблюдал за поведением питомцев соседки.
- Теперь вы дважды облизанная хозяйка, - с улыбкой заметил он.
Марья Ивановна подошла к забору и стала о чём-то беседовать с соседом. А Шпонька с Чмонькой залезли в будку подремать. «Хотя и говорят, что после вкусного обеда полагается поспать, но как тут уснуть, если кость Барбоса всё время стоит перед глазами?» - подумала Чмонька и взглянула на Шпоньку. Та лежала с открытыми глазами и громко вздыхала. Вздыхай, ни вздыхай, а мысли озвучить надо, тем более, что подружка ждёт.
- Мы должны приватизировать кость, - предложение Шпоньки удивило Чмоньку.
- Как это? - протявкала она.
- Стащить у Барбоса и принести сюда, - в ответ прошпонькала подружка.
- Да он нас разорвёт на куски, - испугалась Чмонька, - у него зубы, как моя голова.
- Не трусь! - успокоила её Шпонька. - Ты будешь его отвлекать, пока я кость до забора не дотащу. Цепь у Барбоса короткая, успеем проскочить.
- А как я его буду отвлекать? Петь и плясать не умею, - ответила Чмонька и вздохнула. «За всё приходится платить!» - подумала она.
- Ты будешь ему лапы лизать. Большие и сильные собаки любят, когда им что-нибудь лижут, - проворчала Шпонька. «Что поделаешь! Блондинкам приходится объяснять всё подробно», - таксе вспомнилось изречение одного из героев любимого хозяйкиного сериала.
- Полежим часок в будке, а потом пойдём на приватизацию. Барбос в это время спать будет. Пока он проснётся, пока поймёт, что к чему, мы всё сделаем и убежим, - Шпоньке удалось убедить подружку в том, что приватизация кости из супового набора пройдёт без потерь. Поэтому Чмонька успокоилась и даже поспала полчаса.
- Пошли! - Шпонька лизнула Чмоньку в нос и та проснулась.
Подружки тихо выползли из будки и побежали к забору, но не туда, где застревала голова Чмоньки, а метров на десять в глубь огорода.
- Здесь земля мягкая, легко будет копать, - прошпонькала такса и принялась разгребать землю под штакетинами. Чмонька стала ей помогать,
отбрасывая лапами землю в разные стороны. Не прошло и полчаса, как проход под забором был вырыт, и Шпонька первая пролезла под ним на территорию соседского огорода.
- Ползи! - услышала Чмонька тявканье подружки и поползла. Шпонька опасалась, что подружка застрянет в узком проходе, но Чмонька легко проскользнула под забором.
- Теперь беги к Барбосу и лижи ему лапы, а я тем временем подкрадусь к его миске с костью, - распорядилась Шпонька. Убедившись в том, что Чмонька точь в точь исполнила её распоряжение и даже пытается повизгиванием и поскуливанием что-то объяснять сонному Барбосу, Шпонька забежала за собачью будку. С торцевой стороны будки в специальный лоток Семён Сергеевич обычно ставил миску с едой. «Только бы кость оказалась на месте, а то у Барбоса есть привычка прятать обглоданные кости в будке», - подумала Шпонька. Она так обрадовалась, увидев кость, лежащую в собачьей миске, что чуть не залаяла от восторга. Но всегда полезно вовремя прикусить язык, чтобы не искать неприятностей на свой хвост. Шпонька широко раскрыла пасть и ухватила кость ровно посередине. Кость оказалась тяжёлой и неудобной для переноски. Обратный путь такса преодолевала с трудом. Когда до нейтральной полосы оставалось не больше двух метров, Барбос встрепенулся ото сна и узрел Шпоньку с костью в зубах. Он с такой силой рванул цепь, что Чмонька с визгом отлетела в сторону.
- Удирай! - пролаяла она подружке, но та уже по лязгу цепи Барбоса поняла, что дело плохо, и прибавила скорости. Только полметра разделило пасть Барбоса от хвоста Шпоньки. Такса огляделась, ища глазами подружку, и увидела, как та крадётся вдоль забора по направлению к проходу. Но Барбос тоже заприметил Чмоньку и решил отыграться на ней. Он уже приготовился к прыжку, но остановился, услышав окрик хозяина. Это позволило Чмоньке благополучно добежать до прохода и в считанные секунды оказаться в безопасности на своей территории. Она помогла Шпоньке протащить кость через проход под штакетинами. Так, помогая друг другу, подружки по очереди дотащили приватизированную кость до будки и спрятали её внутри своего домика. Затем они улеглись друг против друга и стали грызть кость.
- А я и не думала, что приватизированная кость такая вкусная, - заметила Чмонька.
- Так чужое всегда кажется лучше. Так и в собачьем законе написано, - проворчала в ответ Шпонька. Она была умной. А с умными собаками спорить - себе дороже!

Глава седьмая. Как Шпонька и Чмонька спасли зайчика…

Когда Семён Сергеевич рассказал Марье Ивановне о том, как Шпонька и Чмонька утащили у Барбоса кость, то соседка расстроилась.
- Разве я их плохо кормлю? - спросила она соседа.
- Дело вовсе не в кормёжке. Это охота, - возразил сосед и улыбнулся, вспомнив, с каким потешным видом Шпонька тащила кость.
- А на кого они охотились? - удивилась Марья Ивановна.
- На кость, - ответил Семён Сергеевич и рассмеялся громко и весело. Глядя на него, улыбнулась и Марья Ивановна.
- Вот озорницы! - воскликнула она и, помолчав, добавила: - Нехорошо обижать Барбоса, надо ему вернуть кость.
- Ни в коем случае, - замахал руками сосед, - пусть собачки забавляются. «Какой хороший Семён Сергеевич», - подумала Шпонька и тявкнула. Вслед за ней и Чмонька тявкнула два раза.
- Слышите! - сказал сосед. - Одобряют!
- Всё-таки собаки должны охотиться на дичь и на зверей, - заметила Марья Ивановна.
- Ну какие из них охотницы? Это домашние собачки, - возразил Семён Сергеевич. - Не на зайцев же им охотиться? Для этого надо пройти обучение.
Что ответила хозяйка, Шпонька и Чмонька уже не слышали. После обидных слов соседа о том, что они не охотницы, подружки решили доказать, что Семён Сергеевич ошибается. Пока хозяйка и сосед были увлечены разговором, Шпонька и Чмонька вылезли из будки и, крадучись, направились на задний двор, где у Шпоньки был лаз под забором. По ту сторону забора лежала расползшаяся куча из капустных листьев, приготовленная хозяйкой для зайчика. «Фу, гадость какая! И как это зайцы едят?» - подумала Чмонька и брезгливо отвернулась.
- Не принцесса! Перепрыгнешь! - Шпонька не любила, когда строили из себя неизвестно кого.
- Да я ничего! Просто пахнет неприятно, - попыталась оправдаться Чмонька, но подружка её слушать не стала. Она перепрыгнула через кучу и побежала по тропинке по направлению к лесу. Чмонька вздохнула и последовала за ней. «Так-то будет лучше, - подумала Шпонька, -а то - я не такая, я жду трамвая».
Бабье лето в этом году загостилось на две недели дольше обычного. Уже пора бы и первому снегу укрыть задремавшую землю. Но не тут-то было! Бегают зайцы в белых шубках по чернотропу и себе, и хорошему охотнику не в радость. Уважающий себя охотник никогда не воспользуется лёгкой добычей. В охоте главное - азарт и соревнование на равных. А какое может быть равенство, когда белое и чёрное? Пали - не хочу!
- Мы должны найти зайчика, - протявкала Шпонька.
- Зачем? - удивилась Чмонька, - Я думала, что мы просто вышли прогуляться.
- Хорошие собаки по лесу без хозяина не прогуливаются. Но так как мы по делу, то нам прощается, - ответила Шпонька и свернула с хорошо утоптанной тропы на едва приметную тропку, ведущую в глубь леса. Чмонька решила идти молча, и это ей удавалось до тех пор, пока она не заметила рядом с кустом жимолости белый пушистый комок, от которого пахло страхом. Чмонька залаяла и привлекла внимание Шпоньки. Подружка которая рыскала по лесу в пятидесяти метрах от неё.
- Что там у тебя? - поинтересовалась Шпонька, подбегая к кусту жимолости с другой стороны.
- Он шевелится, - ответила Чмонька.
- Это хорошо, что шевелится. Значит, живой, - глубокомысленно заметила такса и обнюхала находку подружки. «Может быть, это тот зайчик, которого ждёт в гости хозяйка? - подумала она. - Тогда мы с Чмонькой просто обязаны привести его домой».
Увидев Шпоньку, зайчик попытался вырваться из петли, но тщетно. Его организм, ослабленный многочисленными попытками освобождения, не выдержал. Зайчик упал и потерял сознание.
- Он что умер? - забеспокоилась Чмонька.
- Дышит, - успокоила её Шпонька и попросила подружку помочь ей освободить зайчика от петли. Чмонька в знак согласия три раза тявкнула.
- Надо чем-нибудь прижать проволоку, чтобы не крутилась, - предложила Шпонька и огляделась вокруг. Неподалёку лежала старая коряга. «Пойдёт»,- решила Шпонька и подбежала к коряге. Вдвоём собачки приволокли корягу и положили её на проволоку. Чмонька стала придерживать корягу лапами, а Шпонька принялась зубами откручивать проволоку, которой несколько раз был опоясан ствол молодой берёзы.
«Это же надо было так закрутить проволоку, чуть зубы не обломала»,- подумала Шпонька, когда ей, наконец-то, удалось снять проволоку со ствола берёзы. Сложнее дело обстояло с самой петлёй. Шпонька, оглядев распухшую и кровоточащую лапу зайчика, поняла, что снять петлю с лапы без посторонней помощи им не удастся.
- Потащим его так, - предложила Шпонька и ухватила зайчика за загривок. Протащив неудобную ношу пятьдесят метров, она остановилась передохнуть. -Теперь ты неси, сколько сможешь, - обратилась Шпонька к подружке. Чмонька ухватила зайчишку зубами и понесла. Шпонька не ожидала, что Чмонька окажется сильнее её и пронесёт зайчика сто метров. Она подошла к подружке и стала рядом. Ну, конечно же, как она раньше не додумалась. Чмонька была выше её сантиметров на пятнадцать, что позволяло ей нести зайчика на весу, а не волочить по земле. «Вот и причина выносливости», - подумала Шпонька и вздохнула. Когда они совместными усилиями по очереди донесли зайчика до тропы, ведущей к дому, то увидели впереди фигуру Семёна Сергеевича, идущего им навстречу.
- Я так и думал, - сказал он, подойдя к несчастному зайчику, лежащему на тропе между Шпонькой и Чмонькой. Семён Сергеевич свернул в кольцо длинный конец проволоки, чтобы удобнее было нести зайчика, и, взяв зверька на руки, быстрым шагом направился по направлению к дому. Шпонька и Чмонька побежали следом. «Даже «спасибо» не сказал», - одновременно подумали подружки.
- Вот, Марья Ивановна обрадуется, что её зайчик нашёлся, - произнёс Семён Сергеевич в ответ на потаённые мысли собачек.
- Давай побежим вперёд, чтобы первыми обрадовать хозяйку, - предложила Шпонька, и подружки помчались во всю прыть. Остановились только перед лазом, чтобы посмотреть, куда пойдёт Семён Сергеевич. Сосед подошел к забору, но вопреки их ожиданиям он прошел через калитку заднего двора на свой участок и направился к мастерской.
- Что он собирается делать? - забеспокоилась Чмонька и посмотрела на Шпоньку.
- Поживем, увидим! - ответила та. Ждать пришлось недолго. Не прошло и полчаса, как Шпонька с Чмонькой увидели Семёна Сергеевича, выходящего из мастерской с клеткой в руках. В клетке сидел зайчик без петли на лапке. «Есть же хорошие люди, - подумала Шпонька, - повезло нашей хозяйке с соседями». Подружки быстрёхонько пролезли под забором на свою территорию и как ни в чем ни бывало уселись у крыльца, поджидая Семёна Сергеевича с зайчиком. А чтобы и хозяйка порадовалась сюрпризу, Шпонька с Чмонькой принялись громко лаять.
- Где вы гуляли озорницы? - спросила Марья Ивановна, выходя из дома на крыльцо. Но, увидев входящего в калитку Семёна Сергеевича с клеткой в руках, только и смогла вымолвить: - Это зай…

Глава восьмая. Всё хорошо, что хорошо кончается…

- Я же говорила, что его зовут Заем, - сказала Шпонька.
- Ничего ты не говорила. Я бы запомнила, - возразила ей Чмонька.
- Если не говорила, то значит так подумала, - тявкнула Шпонька.
- Пусть будет Зай, - согласилась Чмонька и подбежала к хозяйке, чтобы лизнуть ей ногу. Но Марья Ивановна стала спускаться с крыльца навстречу Семёну Сергеевичу, и Чмонькина затея не удалась.
- Откуда у вас зайчик? - спросила Марья Ивановна соседа.
- Это вы у своих собачек спросите. Я встретил их в лесу на тропе и только помог им донести зайчика до дома, - ответил тот и, немного помолчав, добавил: Лапа у него поранена, полечить надо дня три. Заодно и подкормите, а то у зайчика кожа и кости остались.
- А чем его лечить? - спросила Марья Ивановна. - Мне животных лечить не приходилось.
- Не беспокойтесь, я принёс вам лекарство. Раны на лапе будете смазывать этой мазью два раза в день, а таблетки по одной штуке утром и вечером. Это от Барбоса подарок, - сказал Семён Сергеевич и протянул соседке тюбик с мазью и коробочку с таблетками.
- Спасибо Барбосу, - произнесла та с улыбкой и положила лекарство в кармана передника. Потом, словно спохватившись, что мало внимания уделила своим питомцам, она погладила по голове сначала Шпоньку, затем и Чмоньку.
- Если бы не мои добрые собачки, то умер бы бедный зайчик от голода, - проговорила Марья Ивановна дрожащим голосом и смахнула рукой набежавшую слезу. «Что-то хозяйка у нас расстроилась. Надо её пожалеть», - подумала Шпонька и положила свою мордашку на ногу Марье Ивановне. Чмонька улеглась на другой ноге.
- Вы только посмотрите на них! - всплеснула руками Марья Ивановна. - Лучше людей понимают, что к чему.
- Вот тут вы правы! Иные люди гораздо хуже собак, - заметил сосед и, помолчав, спросил: Куда клетку с зайчиком поставить?
- Давайте поставим её на столик под яблоней, - предложила соседка, и Семён Сергеевич поставил клетку с зайчиком на предложенное место. Шпонька и Чмонька встали на задние лапы и ухватились передними лапами за край столика. В таком положении они могли видеть зайчика, который уже пришел в себя и смотрел вокруг испуганными глазами.
- Надо его покормить, - сказал Семён Сергеевич и повернулся, чтобы уйти. Но Шпонька неожиданно бросилась ему под ноги, и соседу поневоле пришлось сделать шаг в сторону, чтобы не наступить на собачку.
- Да, чуть не забыл, - хлопнул себя по лбу Семён Сергеевич, - чаще проверяйте на клетке шпингалеты, а то, мало ли что. Обстановка незнакомая, и вдобавок у зайчика стресс от перенесенных страданий. Поэтому сбежать может.
Услышав предостережение соседа, Марья Ивановна внимательно осмотрела шпингалеты на дверце клетки и даже потрогала их руками. Затем, поблагодарив Семёна Сергеевича за помощь, она направилась к сараю, где у неё был погреб, в котором хранились овощи, заготовленные на зиму. Отобрав несколько небольших кочанов капусты и десятка два морковок, женщина положила овощи в плетёную корзину и вышла из сарая. Она подошла к клетке и, открыв дверцу, просунула вовнутрь кочан капусты и две морковки. «Хватит до утра зайке похрустеть», - подумала Марья Ивановна и, закрыв дверцу на два шпингалета, поспешила домой. А Шпонька и Чмонька остались охранять зайчика по имени Зай.
- И как он ест эту капусту? - спросила Чмонька, с удивлением глядя на подружку.
- Нормально, - ответила та, - есть можно, но на вкус - тьфу. И Шпонька изобразила это самое тьфу так, что у Чмоньки от весёлого тявканья началась икота. Они бы ещё долго потешались друг над другом, но хозяйка позвала ужинать, и надо было бежать к будке. На этот раз в меню ужина был плов и даже с кусочками мяса. Две куриные косточки и несколько витаминок прилагались вместо десерта.
Пока собачки ужинали, Зай размышлял о смысле жизни. Размышления его были простые: если бы Шпонька с Чмонькой не подоспели вовремя, он бы сейчас не хрустел сладкой морковкой.
- Эти собачки - мои лучшие друзья, и мне их нечего бояться, - решил Зай. И так у него стало легко и радостно на душе, что хоть песни пой. Пусть говорят, что зайцы петь не умеют, но, если хрустеть морковкой через определённый промежуток времени, то получится мелодия. Надо только уметь слушать, а это не каждому дано.
Тем временем Шпонька и Чмонька, плотно поужинав, залезли в будку поваляться немного.
- Надо придумать, как дать понять Заю, что мы его друзья, - предложила Шпонька.
- Ты умная, ты и придумывай! - ответила Чмонька. - А я полежу, очень спать хочется. Устала, наверное.
Подружка возражать не стала, у неё и самой глаза слипались. «В конце концов ничего не случится, если мы поспим часок другой. Говорят же, что утро вечера мудренее»,- успела подумать Шпонька, прежде чем провалиться в глубокий сон. Проснулись подруги одновременно и, не сговариваясь, первым делом побежали проведать зайчика. Они с удивлением отметили, что Зай заметно повеселел и больше их не боится.
- Надо чаще слушать то, что говорят мудрые люди, - сама себе протявкала Шпонька. Чмонька посмотрела на подружку с недоумением, но спрашивать о мудрых людях не стала. Она подошла к хозяйке и стала смотреть, как та посыпает порошком из таблетки разрезанный на куски кочан капусты. «Бедный Зай! Это, наверное, так горько», - подумала Чмонька и вздохнула. Но её жалость не помогла Заю. Он схрумкал всю капусту и даже не поморщился. Марья Ивановна помазала зайчику раненую лапку дурно пахнущей мазью и, положив Заю две морковки, закрыла дверцу клетки.
- До вечера, - сказала Марья Ивановна и направилась к дому, но, услышав голос соседа, остановилась.
- Сегодня ночью по прогнозу ожидаются заморозки до минус восьми градусов, - сообщил Семён Сергеевич. - Поэтому клетку с зайчиком на ночь лучше занести в дом. Слаб он ещё, простудиться может.
- А как же собачки? - забеспокоилась Марья Ивановна.
- У собачек будка тёплая, в ней даже зимовать можно. Вы за них не беспокойтесь. Если замёрзнут, то сами в дом запросятся, - ответил сосед и поспешил к ожидающей его за воротами машине.
Женщина посмотрела ему вслед и подумала: Какой ответственный человек Семён Сергеевич: сначала Барбоса накормит, а потом на работу отправляется. Вот и мне надо Шпоньку и Чмоньку покормить, а потом за дела приниматься. И она быстрым шагом направилась к дому.
В каждодневных заботах и хлопотах время летит незаметно. Наступила суббота. У Семёна Сергеевича был выходной, поэтому он с утра зашел проведать зайчика. Внимательно осмотрев Заину лапу, он одобрительно кивнул головой.
- Пора выпускать его на свободу, а то засидится, - обратился он к соседке. - На всякий случай я с собой фотоаппарат захватил. Предлагаю всем сфотографироваться на память. Вы, Марья Ивановна, сядете на табурет и возьмёте зайчика на руки, а Шпонька и Чмонька станут рядом.
Семён Сергеевич сделал несколько дублей. После чего Марья Ивановна разжала руки, и Зай спрыгнул на землю. От радости он стал скакать по огороду, а потом выскочил через открытую калитку на заднем дворе и стал бегать по тропинке туда-сюда. Шпонька и Чмонька побежали проводить Зая. Увидев подружек, зайчик сначала остановился, но потом задал стрекача. Только его и видели.
- Всё хорошо, что хорошо кончается, - сказал Семён Сергеевич и отправился к себе домой печатать фотографии. А Шпонька и Чмонька залезли в будку и, лёжа на мягкой подстилке, думали: «Как всё-таки всё хорошо, что хорошо кончается…»

Кодинск
Красноярский край

"Наша улица” №143 (10) октябрь 2011