Юрий Кувалдин "Века соки - Пришвин, Боков" эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

вернуться
на главную страницу

Юрий Кувалдин

ВЕКА СОКИ - ПРИШВИН, БОКОВ

эссе

На снимке (в центре, слева направо): Виктор Боков и Михаил Пришвин (30-е годы).

Что-то в рифму, несомненно. Однажды у Михаила Пришвина мальчик спросил: "Что вы все время пишете? Кто это читать будет?" На что мудрец ответил: "Найдется мой друг, он прочитает и всем расскажет, как я хорошо пишу". Вот я стал таким человеком. Как только прочитал Пришвина лет в 16, так с тех пор всем и каждому говорю: читайте Пришвина, гениальный писатель! Зыкина поёт в кустах сирени на стихи Бокова: "На побывку едет молодой моряк..." Пришвин собирает грибы на кладбище.

"СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ ВИКТОРУ БОКОВУ

15 октября перестало биться пылкое, горячее, болеющее за Россию сердце поэта Виктора Фёдоровича Бокова, патриарха русской поэзии, которому всего месяцем ранее исполнилось 95 лет. Он родился в деревне Язвицы под Сергиевым Посадом Московской области (тогда губернии), ещё при царе, 19 сентября 1914 года, в самом начале Первой мировой войны. Он многое пережил на своём веку: и Великую Октябрьскую революцию, и первые советские пятилетки, и Великую Отечественную войну, и сталинские времена, и хрущёвскую «оттепель», и брежневские времена «застоя», и горбачёвскую перестройку, и ельцинскую эпоху рыночных реформ, выдержал все испытания и трудности, которые выпали на его долю и на долю любимой им России. Всё видел своими глазами, всё изведал и обо всём написал в своих стихах со всей силой и со всей страстью своего таланта, которого Бог отпустил ему без меры.
В свои юные годы Виктор Боков работал токарем на заводе, в 1938 году окончил Литературный институт. В 1941 году вступил в Союз писателей СССР. Во время войны сидел в сибирских лагерях. Первую книгу стихов «Яр-хмель» выпустил в 1958 году, в 44 года. Его поэзию высоко оценили Михаил Пришвин, Борис Пастернак, Андрей Платонов и другие классики отечественной литературы. Всего Боков издал около сорока книг стихов, а написал и того больше. Среди последних – «Амплитуда», «Повечерье», «Лик любви», «Жизнь – радость моя». А кроме того, он написал много прекрасных песен, ставших воистину народными, в их числе – «Оренбургский пуховый платок», «На побывку едет молодой моряк», «Я назову тебя зоренькой», «Коло-коло-колокольчик», «Володенька, Володенька», «Лён мой, лён», «Золотая иволга», «Луговая рань», «Вишенья-орешенья», «Алевтина», «В чистом небе ясный месяц», «Не растёт трава зимою», «На Мамаевом кургане тишина», «Ой, снег-снежок», «Я люблю снега» и другие.
В деревне Язвицы уже при жизни поэта был создан его музей.
Уделом немногих поэтов становятся прижизненные признание и слава народного поэта. Виктор Боков носил это звание по праву таланта и по глубинной русской сути своего стихотворчества. Он – Микула Селянинович, Илья Муромец, Соловей Будимирович нашей поэзии, песельник и частушечник.
Светлая ему память!
Похоронили поэта 17 октября 2009 года в Переделкино, рядом с его учителем Борисом Пастернаком.

Лев АННИНСКИЙ, Александр БОБРОВ, Владимир БОЯРИНОВ, Лариса ВАСИЛЬЕВА, Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ,
Владимир ДАГУРОВ, Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Евгений ЕВТУШЕНКО, Валерий ЗОЛОТУХИН, Нина КРАСНОВА,
Кирилл КОВАЛЬДЖИ, Юрий КУВАЛДИН, Ваграм КЕВОРКОВ, Владимир КОСТРОВ, Станислав КУНЯЕВ, Сергей МНАЦАКАНЯН,
Юрий ПОЛЯКОВ, Алексей ПЬЯНОВ, Аршак ТЕР-МАРКАРЯН, Ольга ВОРОНЕЦ, Светлана ДЯТЕЛ, Елена КАЛАШНИКОВА,
Зинаида КИРИЛЛОВА, Анна ЛИТВИНЕНКО, Александра СТРЕЛЬЧЕНКО, Николай КУТУЗОВ, Елена КУТУЗОВА, Георгий СОРОКИН,
Виктор ТЕМНОВ, Анатолий ШАМАРДИН, Владимир САМСОНОВ, Виктор ВЕЛИЧКО, Владимир ЕЛАГИН, Василий ГОНЧАРОВ,
Юрий ФОКИН, Татьяна ОСТАПЕНКО, Виктор ЛИННИК и др.

Газета «Слово», 30 октября – 12 ноября 2009 г., № 38-39"

Вы знаете, что самые лучшие грибы растут на кладбищах? Чем сумбурнее мысли, тем искреннее. И главное - художественнее. А всё великое делается буднично, смело и весело, без плана и раскачки. С Пришвиным и Боковым еще не то узнаете. И Краснова подскажет, из Рязани, там ведь стихи с грибами! Растут и сами рифмуются. Вроде:

Я цветочки засушила,
На картоночку нашила.
Не забуду Бокова,
Большого, глубокого...

Впрочем, дам здесь по порядку.

"Нина Краснова,
поэтесса, член Союза писателей СССР с 1980 года, член Союза писателей Москвы, член редсовета журнала «Юность», главный редактор альманаха «Эолова арфа», ученица Виктора Бокова:
- С Виктором Боковым я познакомилась в 1984 году, на Есенинском празднике в Рязани и в Константинове, куда он приехал выступать с группой московских поэтов, среди которых был и Александр Бобров. Я тоже выступала на том празднике с группой рязанских поэтов. И когда стояла с ними на сцене, на площадке около литературного музея, я оказалась где-то такое сбоку-припёку, рязанские поэты мужского пола оттеснили меня к нижней ступеньке. А Боков увидел и разглядел меня своим каким-то таким боковым зрением, подвинул плечом всю рязанскую дружину в сторону, взял меня за руку и поставил рядом с собой. А когда я выступила, прочитала свои стихи о Есенине, он похвалил меня при всем народе и сорвал с белого гипсового вазона розовую петунью, с двумя цветками на стебельке, и подарил мне. Отметил меня своей боковской «метой». Я потом сочинила частушки про петунью и послала их ему вместе газетами («Приокская правда» и «Рязанский комсомолец»), в которых были напечатаны материалы о Есенинском празднике. А частушки про петунью у меня получились такие:

Нина Краснова

ЭКСПРОМТ О ПЕТУНЬЯХ

Виктору Бокову

От большого, от глубокого,
От поэта, ой, от Бокова
У меня, стихописуньи,
Есть на память две петуньи.

Я цветочки засушила,
На картоночку нашила.
Не забуду Бокова,
Большого, глубокого.

В ответ Боков прислал мне радостное письмо и похвалил меня за эти частушки, и особенно за мой неологизм «стихописунья», и написал мне: «Стихописунья! Целую тебя за это слово тысячу раз!» У Бокова было потрясающее чувство слова! Он мог, отталкиваясь всего от одного слова, написать сразу несколько стихотворений и даже цикл стихов. Такой был Боков!
К Новому году он прислал мне свой трехтомник. Причем на всех трех томах написал мне автографы стихами. Один автограф был такой:

Виктор Боков

НИНЕ КРАСНОВОЙ
(автограф на третьем томе трехтомника 1984 года)

Тебе, русалка из Оки,
И вздох, и звон моей строки,
Моё страданье под гармошку…
Всего здесь будет понемножку.
Голубонька! Читай и пой!
И мы пойдем одной тропой…

И вот мы и пошли «одной тропой» по большой литературной дороге.
У нас с Боковым завязалась горячая дружба и переписка. Я прочитала его трехтомник и открыла для себя прекрасную, ни с чем не сравнимую поэзию этого великого народного поэта, основанную на русском фольклоре, живую, яркую, с игровыми элементами, с блестящими рифмами, которым позавидовали бы самые заядлые авангардисты…
А до этого я знала стихи Бокова не так хорошо, как его песни, «Оренбургский пуховый платок», «На побывку едет молодой моряк»… (А некоторые песни знала, но не знала, что они – его: «Я назову тебя зоренькой», «Ни за что я не поверю, что другую любишь ты», «Володенька, Володенька», «Коло-коло-колокольчик», «Не растет трава зимою», и т.д.)
И я написала Бокову отзыв о его томах. (Написала, что его стихи – как самоцветы и как драгоценные камешки, которые переливаются разными своими гранями, посмотришь на них с одного бока, они сверкают одними цветами, красками и оттенками, а посмотришь с другого бока, они сверкают другими цветами, красками и оттенками, как и чувства, которые светятся в них.)
И Боков стал дарить мне все свои книги. И я писала ему свои отзывы обо всех его книгах. И очень полюбила не только его стихи, но и его письма. Его письма – это совершенно удивительная поэзия в прозе, это какой-то такой особый эпистолярный жанр, какого нет ни у кого из поэтов. Его письма, как и его стихи, – это совершенно новое слово в литературе!
Боков приглашал меня из Рязани в Москву выступать на его авторских вечерах, в Дом культуры «Известия», в ЦДЛ, в ЦДРИ, в Колонный зал… Боков учил меня выступать. Он говорил: «Выступать надо коротко, но очень эмоционально, с душой, с чувством! Не надо на сцене читать докладов и лекций о моей поэзии. Надо сказать несколько слов, но таких, по которым все в зале видели бы, что ты любишь поэта, о котором говоришь…»
А когда я переехала из Рязани в Москву, я стала ездить в гости к Бокову и его жене Алевтине в Переделкино. Подружилась и с Алевтиной, и со всей семьей Бокова. И когда приезжала, Боков садился за стол в свое кресло, похожее на трон, или садился на стул спиной к окну и читал мне и всем присутствующим, гостям и домочадцам, свои стихи… устраивал такие Боковские чтения. И рассказывал о Пришвине, о Пастернаке, о Платонове, о современных поэтах… о своих соседях по Переделкину Вознесенском и Евтушенко, о своих отношениях с ними. А потом Алевтина кормила нас вкусным обедом… Летом мы выходили в сад и сидели в саду среди яблонь и жасминов, на скамеечках, на солнышке. Иногда мы все вместе пели песни Бокова. Кстати сказать, у Бокова – абсолютный слух и очень вокальный голос. И у Алевтины. Она знает все песни Бокова (в том числе и не очень раскрученные и совсем не раскрученные, которых у него много) и очень хорошо поет их. Иногда Боков и Алевтина пели дуэтом…
…Когда я приехала к Бокову незадолго до его смерти и привезла ему свою новую книгу, где были и стихи, которые я посвятила ему и которые до этого были напечатаны в «Литературной России» и в альманахе «Истоки», он, который никогда не слышал их в моем исполнении, а сам прочитать уже не мог, попросил меня прочитать их ему. И сейчас я прочитаю их Вам. Правда, я написала их к 90-летию Бокова, но в книге они появились с некоторым опозданием, только к его 95-летию. У нас всё как-то с опозданием появляется.
(Кстати сказать, в альманахе «Эолова арфа», который я сейчас выпускаю, и выпустила уже два номера, есть мои сюжеты о том, как я ездила к Бокову в Переделкино. Он уже не успел увидеть их.)

Нина Краснова

ВИКТОРУ БОКОВУ

Лель из лЕса, из Переделкина,
Переделкина, Поределкина,
Вы – искусный плетельщик словес
И имеете славу и вес.

Гнули Вас в лагерях, не согнули.
Вы из них на Олимп сиганули,
Прямо с нар на Олимп сиганули,
Вас поет и читает народ,
Вам платок не накинув на рот.

Вам исполнилось лет… девяноста?
То-то Вы задираете нос-то,
Выступаете всё на «ура»,
Выдаёте стихи на «гора».

Как Везувий, в стихах вулканите.
В Лету Вы никогда не канете!

Боков похвалил меня за эти стихи. И подарил мне свою книгу «Повечерье» и написал на ней такие (шуточные) строчки: «Нина! Лю-лю-лю! Я тебя люблю и хвалю!» Это одно из последних стихотворений, которые сочинил Виктор Боков (экспромтом, он был мастер экспромтов).
Спасибо Бокову за то, что он был и есть и будет в русской литературе и в нашей жизни! (Нина Краснова, поднимая руки и глаза к небу, где сейчас находится патриарх русской поэзии.) Виктор Федорович, мы все Вас любим!.. Лю-лю-лю!..
(На вечере в ЦДЛ 21 ноября я сильно урезала, ужала это свое слово о Бокове, оно звучало всего 6 минут – я потом у себя дома сверяла его диктофонную запись по часам – и оно было самым коротким из всех выступлений поэтов, писателей, а здесь, в альманахе, оно получилось едва ли не самым длинным из всех. – Н. К.)".

Под горою дом дащатый, вроде дачи, у ручья. Из Рязани выросшая до великой русской поэтессы Нина Краснова разливает из чайника с петухами на боках чай, потчует нас ватрушками и вареньем. Боков проводит экскурсию по своему огороду, где растет петрушка, где чеснок, где смородина, в низинке, у знаменитого великого русского ручья, из которого складываются все великие произведения, включая произведения Пришвина, Красновой, Бокова и Кувалдина. Кое-чего еще в чашки наливается, и мы все хором и вразнобой поём застольую "Оренбургский платок". Лучше нас поют женщины - Алевтина, жена Бокова, и Нина, лучшая поэтесса современности, Краснова. Как Нине идет фамилия Краснова! Она красна красою красной! Время сравнивают с чем угодно, а я сравню с ручьем. Он такой тихий, незаметный. Боков берет балалайку и поёт мне свое посвящение мне. Я млею на солнышке, как рыжий кот Алекс на своем высоком московском балконе в Сумском проезде.

Виктор Боков

ЗА ПРЕДЕЛАМИ

Юрию Кувалдину

Ни разу я не умирал!
Хотя умерших обнимал,
Когда их провожал в свой путь последний,
Как родственник и как наследник. 

Я заходил на мавзолей,
Я жалился земному богу:
- Оставь меня! И пожалей,
Мне рано в дальнюю дорогу! 

Я слышал голос: - Поживи
Годок-другой, а затоскуешь,
Жить на земле запротестуешь,
Бери ковчег, греби, плыви,
И похоронщиков зови!

Звенят печальные шаги,
Передо мной пустыня Гоби,
Вчера я отдал все долги,
Как хорошо-то мне во гробе!
Я умер! Я - земля, я - труп,
Я не трублю и не бряцаю,
Оделся я теперь в тулуп,
Мой мавзолей непроницаем! 

Растет великий мой погост,
Мир мертвых тоже очень тесен,
Никто не носит сапогов
И не поет бывалых песен! 

Грачи кричат, вороны каркают,
А рядом высится Москва.
И воцаряется над парками
Международная тоска! 

14 марта 2001 года, утром, на даче

Боков меня стихами к стенке чуть не прибил, а его на прозу, на прозу перевожу, как стрелочник состав. Он мне достает фотографию с Пришвиным. Я падаю на стул от восторга и пожимаю Бокову руку.
И вот мне Пришвин рассказывает: "Коммунисты приставляли ко лбу револьвер. 1 Июня [1926]. Вот и май прошел. Так все проходит в природе без нашего участия. И также почему-то изменяются отношения в обществе: не узнать, как стало теперь. Я однажды заработал себе литературным трудом деньги, выстроил дом, чтобы спокойно работать и растить семью. Пришли коммунисты, выгнали меня из дома, и потом его сожгли мужики. Я вышел на камни в город. Были коммунисты - приставляли мне ко лбу револьвер и грозили...
Были коммунисты, когда я заходил в редакции с желанием работать, мне отказывали, и в углах слышался шепот: "белый, белый!" Были коммунисты, я приходил в редакцию к ним и предлагал свои рукописи. У меня их покупали, давали денег и не печатали. И теперь коммунисты из "Рабочей газеты", устроители органа В.К.П., сами зовут меня, редактор, встречая, встает. Я говорю ему, что мне нужен аванс в 1000 руб. и потом вскоре еще столько же. "Мне нужно купить дом, - сказал я. "Очень хорошо, мы вам денег дадим".- "Что же я вам должен?" - " Что хотите, пишите..."
Писатель пишет для того, чтобы обрести бессмертие в Слове, и чтобы другой писатель стал с детства писать, потому что узнает, что тоже умрет, как и все, поэтому все время будет писать, чтобы в Слове обрести бессмертие.
Я сижу тихо, смотрю на юного Бокова, на зрелого Пришвина, я думаю, что исподволь многому научился у этих замечательных природных русских сказителей. Да именно сказителей, потому что они вышли на простор Слова прямо из лесу, с веночками одуванчиков, с букетами из пижмы, крапивы и репейника - лучших русских цветов.

Юрий Кувалдин родился 19 ноября 1946 года прямо в литературу в «Славянском базаре» рядом с первопечатником Иваном Федоровым. Написал десять томов художественных произведений, создал свое издательство «Книжный сад», основал свой ежемесячный литературный журнал «Наша улица», создал свою литературную школу, свою Литературу.

"Наша улица” №147 (2) февраль 2012