Григорий Сухман "Вот это земляк!" котроткие рассказы
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Григорий Александрович Сухман родился в 1950 году в Астрахани в семье интеллигентов, там окончил с отличием школу и мединститут. Работал в Белгороде, Харькове, последние 20 лет - в Иерусалиме, специалист-анестезиолог, 3 детей и 4 внуков. Опубликованы 2 книги из трилогии "Охламон" (закончены ещё в 20 веке), стихи с прозой "Зоопарк", путевые заметки в израильских русских СМИ, критика - в ИЖ ("Иерусалимский журнал" №30) и др. В "Нашей улице" публикуется с №136 (3) март 2011.

вернуться
на главную страницу

Григорий Сухман

ВОТ ЭТО ЗЕМЛЯК!

короткие рассказы

Тихий африканский еврей

Жил-был человек, и забросил его 20-й век на поиски счастья и достатка в далёкую африканскую страну - там он всё это нашёл, даже женился, произвёл на свет детей и, призванный на небеса, скромно покинул этот мир. Семьянин он был замечательный, и жена, дабы почтить память его, решила на могильной плите воспроизвести что-то особенно еврейское, чтобы душе мужа было приятно, а случайные прохожие думали в правильном направлении ... Но что именно? Среди вещей, оставшихся от усопшего, она нашла коробку из-под мацы, приобретённую тем неизвестно как и когда, и на ней была шестиконечная звезда (с надписью на иврите "кашер ле песах*), незадачливая жена точно знала, что это относится к усопшему...
Сочтя, что именно это достойно украсит память о муже, вдова пригласила мастерового "срисовать" знаки неведомого ей алфавита, чтобы изобразить копию их на могильной плите. Тот оказался парнем смышлёным и воспроизвёл, что его просили, с точностью до наоборот... То есть имя, годы жизни и прочее - слева направо, а незнакомые ему буквы - тоже слева направо, не сомневаясь в своей правоте. Заказчица, разумеется, своих мыслей по поводу надписи не имела, всем проходящим и так было понятно, что тут покоится представитель рода давидова, а порядок знаков в надписи значения не имеет...
И надо же было такому случиться, что в поисках родственника в этом забытом богом африканском углу планеты Земля бродил через много лет после события другой представитель рода давидова, который таки знал иврит. Сначала он ничего понять не мог, ибо "хасапел решех" на иврите - белиберда полная. Скажем, во всех языках некоторые слова, прочитанные наоборот, тоже имеют смысл, например, "ропот" перевёртывается в"топор", но чтоб на могиле буквами священного языка писали чушь? Ещё больше гражданин этот смутился, когда прочитал этот "хасапел" наоборот - он понял, Что хотели этим сказать, но иначе как глумлением назвать сие было невозможно... И обратился он к раввину тех мест с вопросом Чернышевского - "Что делать?" и рав не поленился, поехал в тот медвежий угол африканской глубинки, исследовал подробности и, вздохнув, произнёс фразу из Танаха: "Ле азазель дерех рацуфа!"** И оставил плиту как она была, учитывая наивность и безобидность автора надписи. Кто не верит, пусть проверит - она и сейчас на том же месте...

* - пригодна для употребления на еврейскую пасху (по ритуальным законам приготовления)
** - "дорога к черту вымощена" (благими намерениями)

Азазелло образца 1928 года

Известный писатель Авраам Шлёнский, тот самый, что блестяще перевёл на иврит"Евгения Онегина", как- то встретил на улице Иерусалима своего приятеля и, по обыкновению, они обменялись репликами
на идиш, языке их детства. Ещё бы! Родился-то он в 1900 году и вырос в полтавской губернии, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мимо проходил озабоченный внедрением иврита в массы мудак и не преминул сделать поэту замечание, мол, не так, мужик, глаголешь истину. Шлёнский взял, да и послал его... Нет, не на три буквы, как подумали бы выходцы из России а подальше! Он сказал:"Лех ле азазель!* "Куда, думаете, пошёл обиженный прохожий? Нет, не к чёрту, куда, собственно, его и послали, а в суд... И три профессора ивритского права, всерьёз рассмотрев дело (с цитатами, Писанием и т.д.) пришли к выводу, что ответчик "…предложил прогуляться истцу из Иерусалима в пустыню" - есть такая фраза в ТАНАХе*,ничего плохого не подразумевая и - боже упаси!- не желая
истцу плохого. Зато последний вынудил потратить драгоценное время господина Шлёнского на прогулку в суд, который и приговорил мудака (по определению, ибо "Мудъаг" = "Озабоченный") к штрафу в 180 прутот, мелочь по тем временам. Главное дело на свете - справедливость. Так то!
А вся эта история попала на станицу центральной газеты, издававшейся в Израиле аж в 1928году…

*ТаНаХ - ивритское сокращение священных в иудаизме книг: пятикнижия, пророков и писания.

Вот это земляк!

Зима 1954-55 года. В Тель-Авиве промозглая погода, западный ветер с дождём, +10 выше цельсия. Из подъезда  на бульваре Ротшильда выходит мужчина пятидесяти лет, с усиками, волнистыми, зачёсанными назад волосами, раскрывает зонт и направляется в соседнюю лавку купить что-то съестное. У входа мнётся молодой человек в курточке, дышит для согрева в кулаки по очереди, на боку - пистолет в кобуре.
- Ты что тут делаешь, в такую погоду? - спросил мужчина молодого человека.
- Mеня поставили охранять, в этом доме живёт член правительства - ответили мужчине. Тот пожал плечами и пересёк улицу. Через четверть часа он вернулся, держа пакет с едой в левой руке и зонт - в правой. Мужчина вновь обратился к охраннику.
- Слушай, холод собачий, я вижу, что ты продрог. Давай-ка, поднимись со мной, я тебя кофейком горячим угощу...
- Да как же я могу: кто охранять-то будет, я же на работе!
- Ничего-ничего, я вместо тебя постою, у меня и зонт есть...
Мужчину звали Моисей Яковлевич Черток. Хотя и родился он в Херсоне, где получил традиционное еврейское образование, ныне называемое "гуманистическим", вторую половину своей жизни он провёл в Палестине, и в указанное время был не просто членом рабочей партии Израиля, но даже одним из её руководителей. А если уж быть совсем точным - сменил на посту премьер-министра основателя совсем молодого государства Давида бен Гуриона из-за разногласий в кабинете министров, членом которого он и был - министром иностранных дел. Так что господин Моше Шарет (так его теперь звали в Израиле) совмещал оба поста. Знал ли  продрогший охранник, кто собирался поменять его на боевом посту? А как Моше Шарет выглядит, можно увидеть на 20-шекелевых купюрах Израиля и сегодня. Умер он в Иерусалиме в 1965 году.

Иерусалим

“Наша улица” №147 (2) февраль 2012