Олег Гордеев "Тихая заводь" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

вернуться
на главную страницу

Гордеев Олег Степанович, родился 14 мая 1940г. в г.Саратове. После окончания техникума работал строительным мастером в  Казахстане. Закончив службу в армии, работал в проектном  институте, затем в монтажном управлении. Заочно окончил Саратовский политехнический институт по специальности ПГС. Преподавал в том же институте, далее в институте повышения квалификации. Кандидат технических наук, доцент; занимал должности зав. кафедрой и декана.Был учредителем проектного кооператива, в дальнейшем - строительной фирмы. Завершив предпринимательскую деятельность, работал зам. директора строящегося предприятия, впоследствии выполнял обязанности главного инженера по строительству областного БТИ. Первую статью опубликовал в областной газете «Коммунист» в 1970г. Вторая статья появилась только в 2009 г. в газете «Завтра». Первый рассказ опубликован в журнале «Наша улица» в 2011 г.

Олег Гордеев

ТИХАЯ ЗАВОДЬ

рассказ

Я вошёл в свой отдел и увидел обращённые ко мне улыбающиеся доброжелательные лица сотрудников. «Меня ожидает какая-то новость или розыгрыш», - растерянно успел подумать я, как  на фоне сдержанного смеха услышал голос своего руководителя: «это я сказал, что к нам идёт Денис». Я  догадался о причине кратковременного веселья. Недавно вернувшись со срочной службы, я не полностью избавился от армейской выучки. Печатая шаг по длинному гулкому коридору от туалета  мимо дверей, за которыми в тишине работали проектировщики, я не думал, что отвлекаю их внимание. Мне дали понять это в шутливой форме.
Я был самый молодой в отделе и занимал место у двери. Передо мной сидел за доской  замкнутый Виталий, который никогда не участвовал в общем разговоре, но иногда улыбался, вслушиваясь в разговоры других. Это был наиболее работоспособный  и продуктивный   специалист, сосредоточенный только на деле. Он никогда не отвлекался ни на разговоры, ни на перекуры; не тратил время на раздумья и на эмоции. Его карандаш в руке восемь часов рабочего времени не прекращал движения по листу ватмана. Мне он представлялся роботом или невольником, прикованным невидимой цепью к чертёжной доске.  За ним, у окна, спиной ко всем присутствующим, расположился  Борис, отсиживающий ненавистную ему работу ради возможности учиться в консерватории, которая располагалась вблизи от нашего института. Он приехал из другого города, в котором осталась его жена, и снимал здесь квартиру. Обладая красивым  драматическим баритоном, готовился стать оперным певцом, что было воспринято с некоторым разочарованием в среде женского коллектива, т. к. он стал редко исполнять популярные эстрадные песни. Невысокий, с богатой шевелюрой жёстких волос, он обладал обаянием благодаря ироническому уму и, несомненно, таланту, который проявлялся в самых неожиданных случаях. Впервые он продемонстрировал мне это в шарже на инспектора, проверяющего по какой-то причине наш отдел. На меня смотрел поверх очков, сползших на кончик носа, забавный человек, очень похожий на персонаж. Мы от души посмеялись по этому поводу. Работали мы с ним в одной группе, как правило, быстро справлялись  с заданием и придумывали как скоротать оставшееся рабочее время. Однажды нам пришла в голову мысль о совместном написании фривольных стихов, когда каждый из нас поочерёдно вписывал последующую строку. Чтобы не сходить с места, листок с нашей глупостью мы передавали через Виталия, который с интересом прочитывал текст. По мере  развития сюжета возбуждение Виталия росло,  он едва сдерживал хохот, задрав вверх голову и закрывая рот рукой.   Мы прекратили игру. Но Виталий, заряженный творчеством, решил внести свой вклад в это непристойное занятие. Он что-то быстро написал в углу ватмана и, повернувшись ко мне с затаённой улыбкой, карандашом показал на это место, ожидая моей реакции. В памяти запечатлелась замечательная по своей пошлости метафора: « у женщин есть безделка - очаровательная щелка». Я показал ему большой палец. На поверку робот оказался обычным человеком.
Иногда, когда пребывание в замкнутом пространстве  становилось трудно переносимым, мы отпрашивались у своего руководителя Константина Петровича по какому-то надуманному  делу и выходили на улицу, чтобы отдышаться, сбросить негативную энергию и поговорить наедине. Константин Петрович был милейшим человеком, обременённым неразрешимыми проблемами, одной из которых была зависимость от спиртного. Пил он только портвейн, но пил всегда и везде, без отрыва от производства, прерываясь только на сон. Его система была изобретательна и очень проста. Для постороннего глаза казалось, что за рабочим столом сидит пожилой работник в своём неизменном пиджаке с сатиновыми нарукавниками и время от времени отпивает чай из стакана в подстаканнике. Чай в стакан доливался из заварного чайника, который извлекался на всеобщее обозрение из ящика стола. И уже скрытно, отработанным приёмом, на уровне пола, чайничек заполнялся портвейном из бутылки. По ходу времени лицо его розовело, затем пунцовело, на щеках явственно проступала сосудистая паутинка. Однако держался он стойко и расчётливо выдерживал паузы между глотками для нормализации умственной активности. Он не терял бдительности, контролировал обстановку и не упускал случая отпустить шутку в подходящем случае. Однажды мне пришлось зайти к нему в квартиру по какому-то неотложному делу. Ко мне вышла его жена - симпатичная полная женщина с настороженным и печальным выражением лица; за ней появилась дочь - девушка лет двадцати пяти, лицо которой покрывало обширное родимое пятно. ” Спящего”  Константина Петровича не стали будить.
За спиной у Константина Петровича, в центре комнаты, расположилась Зинаида Ивановна, женщина пенсионного возраста, обставленная со всех сторон сумками, которые она должна была успеть  наполнить продуктами в обеденное время. Взвинченная с утра из-за беспробудного пьянства  мужа, она, не прерывая работы,  с ненавистью обрушивала гнев на всех пьяниц и насылала на них проклятья. Во время этих душевных излияний измученной женщины, Константин Петрович убирал стакан в стол, принимал отсутствующий вид и беззвучно шевелил губами.
Зинаида Ивановна была единственная замужняя женщина в отделе, в чём заключалось её преимущество перед другими  молодыми, уже начинающими тускнеть, простыми и умными девственницами. Ирина забилась в самый дальний угол комнаты, из которого она могла наблюдать всех присутствующих, всплакнуть там при случае, не привлекая всеобщего внимания, или уколоть кого-то насмешливым замечанием. Во время сельхозработ, на которые отправляли работников умственного труда, грузовая  машина, перевозившая людей, перевернулась и бортом раздавила таз девушки. Она лишилась возможности рожать и легко передвигаться. Другая наша девушка Тамара носила на одной ноге ортопедическую обувь, заметно хромала, но это не мешало ей быть всегда улыбчивой и жизнерадостной. Другие были просто некрасивы каждая по- своему. Вера имела удачно скроенную фигуру, ну а с лица, как говориться, не воду пить. Наиболее активно проявляла себя Мила  с гормональными усиками. Играя роль эстетствующей дамы, она постоянно организовывала интеллектуальные мероприятия и развлечения, коллектив нехотя подчинялся её инициативам. Она же завела альбом, в котором каждый мог записать свои конфетные стишки, читаемые ею вслух по торжественным случаям. В написании стишков, посвящённых прекрасному полу, наиболее преуспел Константин Петрович.
В секторе моего обзора просматривался Виктор, грубоватый и  прямолинейный мужчина критичного для женитьбы возраста,  который время от времени попадал в  невероятные истории. Он пришел в проектирование со стройки, где работал прорабом, успел познать  безрадостную семейную жизнь, но в данный момент был свободен и благодаря этому являлся привлекательным объектом для наших перезревших девушек. Его кульман был установлен так, что он видел одновременно  Тамару и Веру, не поворачивая головы. Третий год он мучился размышлениями относительно их достоинств и недостатков, не решаясь на ком-то остановиться: « одна миленькая, но хроменькая; другая складненькая, но страшненькая».
Другие мужчины были молчаливы и неинтересны для общения. Смирнова, плотного с плешью мужчину, я мог рассмотреть только в туалете, где собирались курильщики и товарищи по интересам, обсуждавшие  рыбалку, охоту, футбол и отдых на море. Смирнов распахивал дверь и устремлялся к писсуару, издавая громкий звук тромбона. Быстро уходил, не перекинувшись ни с кем ни единым словом. Он давно отдалился от мирских, суетных интересов. Ему оставалось дотянуть до пенсии два года и на данном этапе  жизни его занимали только работа и водка.
Недавно в отдел была принята на работу женщина лет за тридцать, по своим формам и интеллекту – типичная жена военного. Каким- то образом жёны офицеров перенимают у своих мужей их манеры, категоричность мнений, консерватизм и командирские замашки.
Институт арендовал дорожку в городском  плавательном бассейне и периодически организовывал соревнования  на местном уровне. Вскоре подошло время соревнования. От отдела командировали меня и расчётчика - очкарика. В качестве болельщика с нами пошел Виктор. Пришёл и действующий чемпион института, немой парнишка, работающий в фотолаборатории. По результатам заплыва мы оттеснили экс- чемпиона на третье место. За победу положено было выпить, впрочем, как и в случае поражения. Втроём мы отправились домой к Виктору, прихватив две бутылки водки. Расположились на веранде старого кирпичного дома с трещинами,  доживающего свой век внутри живописного небольшого дворика, кое-где поросшего травой. Нашлось только два стакана, поэтому мне, как новому чемпиону, налили в кружку. Выпили по первой, с присущей таким случаям поспешностью, зажевали нехитрой закуской, и как только прошло возбуждение, вызванное предстоящим застольем, созрела необходимость в задушевном разговоре. Я признался, что мне жаль этого немого юношу. Мы отняли у него то единственное, чем он мог гордиться и быть известным в среде сослуживцев. Лучше бы мы сразу пошли на веранду, минуя бассейн. «Ты неправ, - возразил мне расчётчик-очкарик -  он слабый пловец и чем не раньше он об этом узнает, тем быстрее кончатся его переживания». Тогда мы налили по второй. В разговор вступил Виктор. «Три года назад я с женой и тёщей поехал  отдыхать на море.Тёща с самого начала невзлюбила меня, но жена уговорила взять её с собой. Она постоянно ворчала, делала мне замечания и всячески отравляла отдых. В один из дней, когда мы находились на пляже, у меня закончилось пиво и я собрался было пойти подкупить несколько бутылок, но тут заверещала тёща:  «хватит тебе бегать как бездомная собака, лежи и загорай как трезвый семейный человек». В ответ я сказал, что отплываю в Турцию, чтобы больше не видеть и не слышать её. Взял надувной матрац, вошёл в воду, отгрёб немного от берега и, удобно устроившись, заснул. Разбудила меня сирена пограничного катера и команда через рупор: « гражданин, поднимитесь немедленно на борт судна». Оказывается, пока я спал, подул ветер с гор и меня унесло в море далеко за ограждающие буйки. Мои женщины потеряли меня из вида, всполошились, и помчались заявлять в милицию, что я покинул родные берега и направляюсь в Турцию. Меня препроводили в отделение милиции, учинили строгий допрос и долго выясняли мои намерения. Тёща давала показания против меня, заявляя, что моё поведение всегда казалось ей подозрительным, не подобающим советскому человеку. - «А что жена?» - «Жена сказала, что не будет жить с предателем родины. На этом моя семейная жизнь закончилась».                                                                                                                                                         
Всех сотрудников института можно было наблюдать перед началом рабочего дня, когда они скапливались перед входом, не решаясь сразу занять свои рабочие места, докуривая последнюю сигарету и обсуждая нерешенные проблемы. В эти несколько минут Борис указывал мне на местных знаменитостей. Он раскланялся с пожилым потасканным мужчиной с лицом Дориана Грэя: «это старейший работник института и известный     “ходок“,  которого уважают за порядочность в интимных отношениях с женщинами. Ни одну из них он не раскрыл и не унизил лишней болтовнёй. А это - наша плохая девчонка» -  показал он глазами на  здоровую  бабу с нахальным  лицом. «В молодости она была хороша, и ещё при старом директоре её приглашали на банкеты со столичными гостями. В то время она приобрела полезные знакомства и использует их до сих пор, когда ей угрожают увольнением. Посещение ресторана, где обычно отдыхают военные, стало её обычным занятием. Она занимает отдельный столик,  вынимает из сумочки  ключи от квартиры, демонстративно кладёт их на стол и ждёт атаки подвыпившего офицера, готовая без боя сдаться в плен». Неожиданно лицо Бориса изменилось и я увидел по направлению его взгляда приближающуюся красивую молодую женщину со счастливой улыбкой , которая не останавливаясь вошла в здание. Перед такими женщинами мужчины невольно замедляют шаг. Я заметил, что на мгновение их взгляды встретились, неся в себе какую-то загадочную информацию. «Кто эта женщина?»- спросил я его. « Да так…, участвует в нашей художественной программе, ведёт концерт», как-то неохотно ответил он.
Группа артистов из сотрудников института, в составе которой был и Борис, каждое лето уезжала на гастроли в подшефные населённые пункты и колхозы области, развлекая местное население там, где известные артисты никогда не появлялись. Небольшой коллектив талантливых людей за время многочисленных поездок стал одной сплочённой семьёй, богемный образ жизни которой за стенами института держался в тайне от всех непосвящённых. Нам же, простым инженерам, не умеющим петь, плясать и декламировать, предстояло помогать труженикам села убирать их собственный урожай. Уезжали мы в сельскую местность без особой радости, но там не скучали, находя полезным пребывание на свежем воздухе и физический труд.  Сразу, как приехали и пришли на ток, разделись для загара до плавок и купальников, что вызвало бурную реакцию возмущения со стороны   колхозного бригадира. Он примчался верхом на коне, спешился, и стал с пеной у рта клеймить нас позором: « Вы что себе позволяете, что вы голые здесь ходите, у нас бабы стеснительные и верующие, они глаза платком прикрывают и крестятся, когда проходят мимо, чтобы не видеть этого безобразия», и он пальцем показал на чьи-то плавки – « смотри, у тебя яички скоро вывалятся».  Но скоро к нам привыкли и оставили в покое, принимая нас за другой, отсталый  народ, вроде туземцев, с обычаями которого надо было считаться по причине международной солидарности всех трудящихся. Вечером мы играли в футбол, а на закате пели песни.  Во время обеда в полевой кухне Стас из милосердия подстреливал из мелкокалиберной винтовки двух – трёх  цыплят из  обезумевшей от голода стаи  на птичьем дворе,  давая возможность остальным в одно мгновение расклевать павших.  Иногда нам удавалось, в обход “сухого закона”, принятого во избежание повального пьянства во время страды, достать алкогольные напитки. Во время их распития в амбаре, с соблюдением всех мер предосторожности, колхозный бригадир всегда был почётным гостем и уважительно отзывался о наших связях.
Настоящая жизнь  проходила за стенами института. Наша маленькая компания из трёх человек, в которую кроме меня входил Борис и Артём из другого отдела, сплотилась на основе симпатии друг к другу и той любовной атмосферы, в которой пребывал каждый из нас в отношениях со своими девушками. Первую половину вечера мы проводили, как правило, в кафе или в ресторане, а затем расходились, следуя зову своего сердца. Артём шёл в театр и досматривал очередной балет, ожидая, когда освободится его балерина, танцующая в кордебалете. Я был всецело поглощён своей первой настоящей любовью. Никто из нас не знал, куда идёт Борис.
Однажды Борис пригласил меня в гости к своему товарищу,  который жил в общежитии строительного треста. Все его знали под кличкой “Живчик”. Это был молодой человек с необузданной сексуальной энергией, охотник за женскими телами. Мы расположились в комнате, которая служила столовой. Разлили, выпили, заговорили. Я рассказал, как увязался на улице за одной смазливой девчонкой, которая вдруг узнала во мне однокурсника по техникуму. «Неужели  ты не узнаёшь меня? Помнишь, когда на втором курсе один мальчик повесился? Это он сделал из-за безответной любви ко мне» - сказала она с гордостью, обнажая в улыбке идеальные зубы. «А сегодня, ты извини, я уезжаю в г. Севастополь – продолжала она - меня там ждут». – «Никак надумала поохотиться на морских ко(r)тиков?» - «Я просто вся дрожу, когда вижу морского офицера в парадной форме» - « Ну, я тебя прошу, когда будешь возвращаться обратно, не привози в своём багаже души покойных любовников». Она весело рассмеялась, махнула мне рукой и упорхнула лёгкой яркой бабочкой». Последовал тост: «Дай нам Бог сил устоять перед женскими чарами». “Живчик” стал рассказывать о своём кратковременном романе с глухонемой девушкой, с которой умудрился познакомиться не зная азбуки жестов. Было забавно и грустно смотреть, как он пытается передать их отношения мимикой лица, каким-то мычанием и движением рук. Если бы он не комментировал то, что показывает, нам было бы не понять той страстной любви, которую выражала ему девушка. Остался открытым вопрос, что стало с ней наедине со своими чувствами. У Бориса тоже случилось небольшое приключение: «Я возвращался поздно вечером из консерватории. Не доходя квартал до своего дома, увидел в свете уличного фонаря плачущую девушку. Я подошёл к ней и спросил:   могу я вам чем-то помочь?. Она молча покачала головой, вытирая платком слёзы. «Может,  проводить вас домой?» - «Мне некуда идти,  муж напился и выгнал меня из квартиры». Я предложил ей переночевать у меня, на что она согласилась, слегка поупрямившись. Утром  мы расстались, не договариваясь о новой встрече».
Было выпито уже изрядно. ”Живчик” принёс гитару и Борис начал петь; мы, как могли, подпевали ему, считая, что если вместе пили, то и петь надо вместе, хором. Борис  так не думал, он пел не с нами, не для нас, а пел для себя, для своей души.Сильным, хорошо поставленным голосом профессионального певца он заглушил наше вокальное недоразумение. Было смешно подпевать оперному певцу. Оказавшись не у дел, я пошёл в кухню, чтобы перекурить. На пороге меня остановило впечатляющее зрелище. Под  подоконником на столе притаилась огромная крыса, поблескивая недобрым глазом. Мне стало не по - себе и я вернулся к товарищам. Борис закончил свой репертуар и, покачиваясь, встал из-за стола. Неожиданно я получил от него пощёчину, что вызвало у меня только недоумение, без чувства ответной агрессии. «Это за что?» - « Ты почему спрашивал о Ней? Она интересовалась тобой». Стало понятно, что им движет слепая ревность. Вероятно, красотка манипулирует им. На следующий день он не помнил о происшедшем, мы общались как прежде, но остался неприятный осадок.

Вскоре после этого в институте началось какое то подспудное движение среди артистов и некоторых посвящённых в интриги  лиц. Люди собирались небольшими группами, о чём - то беседовали приглушенными голосами, лица их выражали озабоченность и беспокойство. В короткое время подводные течения вынесли на поверхность неприглядную историю, в которой действующим лицом оказался  Борис. Разрыв с любимой женщиной перерос в скандал, вовлекший в свою орбиту всю артистическую бригаду. В отчаянном порыве, под  действием алкоголя, он заявился на квартиру к своей пассии и в присутствии её мужа наговорил чёрт знает что. Муж обратился к руководству института с жалобой. Началась работа по разматыванию клубка интимных связей в артистической среде.
Борис держался внешне спокойно, выдерживая изнурительные проработки в парткоме и профкоме. Желая каким-то образом поддержать его, я предложил ему в рабочее время совершить прогулку в ближайшем парке. Мы шли молча, не сказав друг другу ни слова. Все слова с моей стороны были бы навязчивы и неуместны. А ему просто не хотелось говорить. Мы так и вернулись, думая каждый о своём.
На следующий день я впервые увидел его курящего  в коридоре у открытого окна. Он курил папиросы, и показал мне пачку, приглашая разделить с ним это занятие. Я отрицательно покачал головой и вернулся на рабочее место. Но почему папиросы, а не сигареты? Никакое дурное предчувствие не посетило меня.
Не прошло и получаса, как в отдел с громкими рыданиями вбежала Ирина, прокричав на ходу, что со стены здания сорвался молодой человек, оформлявший фасад к майским праздникам. Я понял в чём дело, и поспешил спуститься во внутренний дворик. На асфальте, лицом вверх, лежал Борис в окружении любопытствующих. У него изо рта пульсирующим потоком вырывалась тёмно - красная кровь, вызывая содрогание всего тела. Житель соседнего дома обыденным голосом рассказал увиденное им: «он встал на подоконник, посмотрел вниз и прыгнул». Сквозь образовавшуюся толпу протиснулись два мальчика, одному из которых было лет десять – одиннадцать, а другому года на два меньше. Тот, что постарше сразу заплакал, тихонько подвывая. Младший смотрел на происходящее холодным, внимательным взглядом, изучая процесс умирания человека. Наконец он  дёрнул старшего за рукав и они удалились. Не имея больше сил смотреть на агонию  друга, я поднялся на свой этаж. Все в отделе находились в подавленном состоянии. Ирина продолжала рыдать, обхватив  голову руками, Константин Петрович часто моргал, удерживая подступившие слёзы; Виталий, с побледневшим лицом, продолжал машинально водить карандашом по ватману в замедленном темпе. Говорил только начальник отдела; высокий и худой, он в волнении вышагивал от стены до стены на своих журавлиных ногах: « Я не могу этого понять. Зачем? Кому он что доказал, отомстил? Мужчины и женщины постоянно ссорятся, рвут отношения, но никто не решается покончить счёты с жизнью. На смену старым отношениям приходят новые. Он не выдержал душевных страданий, он перестал ценить жизнь».
Неожиданно решила высказаться, обычно молчавшая большую часть времени, офицерская жена. С жестокой беспощадностью она заявила: «Он получил то, что заслужил. Он впервые пережил то, что чувствовали брошенные им женщины. А теперь бросили его, и он осознал как это тяжело». Откуда она это взяла? Он никогда не был ловеласом и не имел донжуанских наклонностей. Всё, что у него было, это мимолётные случайные связи и одна единственная звёздная любовь. Когда звезда погасла, он погрузился во тьму. Впрочем, примитивная логика её высказывания легко угадывалась – это неудачный личный опыт в любовных отношениях, страх за сохранность семьи и неприязнь к богемному образу жизни.
Для сопровождения транспорта с телом покойного а его родной город вызвались Артём и «Живчик». Из-за задержки в пути подъехали к его дому уже затемно. Похороны были назначены на другой день. Гроб с телом Бориса установили в большой комнате. Его жена, теперь уже вдова, несколько дней была в курсе происшедшего и за это время свыклась с потерей и держалась спокойно. После того, как безутешные родители и родственники покинули дом, «Живчик» не оставил без внимания и поддержки молодую вдову. Он подарил ей незабываемую ночь любви, так что в день похорон вдова держалась довольно бодро и казалась в меру печальной.
Через год Виктор и Вера поженились. У них родились двое мальчиков–погодков. Вера заметно похорошела, её движения и внешность приобрели женственность и привлекательность. Виктор, как глава семейства, выглядел солидно и уверенно. Когда они, все вместе, показывались на людях, то вызывали у окружающих самые тёплые чувства, а у некоторых  зависть.

Саратов

“Наша улица” №151 (6) июнь 2012