Станиславский-фабрика
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

вернуться
на главную страницу

Фабрика Станиславского на улице Станиславского, бывшей Малой Коммунистической, до этого Малой Алексеевской.

Константин Сергеевич Алексеев-Станиславский сам лично управлял своей фабрикой до 1917 года.

Театральный центр Станиславского - театр Сергея Женовача.

Станиславский-театр.

Прямо проход от Станиславского-театра на улицу Станиславского.

Юрий Кувалдин

СТАНИСЛАВСКИЙ-ФАБРИКА

эссе

Это совершенно иная Москва, в красном кирпиче русского промышленного модерна, наследница взлета Серебряного века начала XX века с Казимиром Малевичем, Максимиланом Волошиным, Константином Станиславским.
Кто такой Станиславский, именем которого забит весь белый свет, а в Нью-Йорке от него вообще все падают ниц, как от Петра Чайковского?!
Да это самый настоящий модернист, интеллектуальный стиляга.
Без собственного стиля нет личности в искусстве.
Так и режиссер Сергей Женовач построил себе крышу Станиславского. Без крыши в наше время никуда. За право быть собой нужно бороться всю жизнь. Некий современный Савва Морозов, тщательно скрывая свое имя, инвестировал свои капиталы в родовое гнездо «женовачей» на бывшей Малой Алексеевской (в честь тех самых купцов Алексеевых), затем Малой Коммунистической, теперь улице Станиславского. Здание красного кирпича, рядом - фабрика Станиславского, во дворике зеленеют саженцы, в фойе - старинные буфеты и книжные шкафы, в кафе - один длинный стол на всех, как в монастырской трапезной, в оформлении Александра Боровского, сына легендарного Давида, главного художника самого передового театра в мире, театра Юрия Любимова на Таганке.
Кстати говоря, Юрий Петрович Любимов мне несколько раз повторял, что у Станиславского нет никакой системы. На что я говорил, что система Станиславского - это его знаменитые книги, в том числе необходимая мне, писателю, "Работа актера над собой", ибо я режиссер и актер всех моих произведений. А Юрий Любимов не написал книгу. И театр его тает, тает в воспоминаниях, как прошлогодний снег.
Система есть книга. Так говорю я.
Иду, покуривая, от станции метро "Римская" по улице Сергия Радонежского, прохожу мимо улицы Александра Солженицына, бывшей Большой Коммунистической, а ранее - Большой Алексеевской, сворачиваю налево на улицу Станиславского, бывшую Малую Коммунистическую, а до этого - Малую Алексеевскую.
Один из династии Алексеевых был московским градоначальником.
Морозовы и Алексеевы были соседями между Яузой через Николоямскую улицу - до Большой Алексеевской. До сих пор стоят фабричные корпуса Морозовых (в Шелапутинском переулке) и Алексеевых (на улице Станиславского). Рано или поздно бизнес переливается в искусство. Константин Станиславский (Алексеев), сам управлявший Золотоканительной фабрикой, яркий тому пример. Савва Тимофеевич Морозов и Константин Сергеевич Алексеев-Станиславский сложились и построили ХОТ – Художественный общедоступный театр (ныне - МХТ им. А.П.Чехова).
Станиславский (Алексеев) был одним из директоров фабрики "Алексеевы и Ко"... Сам Алексеев был человек со средствами, но не богач. Его капитал был в "деле" (золотая канитель и хлопок), он получал дивиденды и директорское жалованье, что позволяло ему жить хорошо, но не давало права тратить много на "прихоти". Станиславский был одним из основных держателей акций ("паев") Художественного театра. На гастролях в Америке в специально снятом номере гостиницы состоялось одно из самых решающих заседаний пайщиков. Несмотря на то, что прошло уже четыре года со дня национализации театров, "фирма" полуофициально еще существовала и во время гастролей, за границей, снова расцвела, как будто никакой социальной революции и не произошло... Вся труппа, все работники театра делились на пайщиков (членов товарищества) и на просто служащих. Последние получали только заработную плату... первые же, кроме этого, получали дивиденды, которые составлялся из всего чистого дохода от гастролей, деленного на общее количество паев и умноженного на количество паев каждого пайщика. Количество паев было от пятнадцати (Станиславский и Немирович-Данченко) до одного... Предполагалось, что к концу сезона соберется около 30 тысяч долларов, что составит 275 долларов на пай...
Тут же обсудили, без протокола, предварительные условия, которые предлагал Морис Гест (американский антрепренер): не скрывая того, что благодаря Художественному театру он хорошо заработал, и, желая, чтобы в следующем году побольше заработал театр, он предлагает другие, гораздо более выгодные условия. Он будет платить еженедельную гарантию в несколько сниженном размере - вместо 8 тысяч 5 тысяч, чего при некотором сокращении труппы, при отказе от выплаты актерам 20 процентов надбавки в поездке и еще некоторых других мерах экономии будет - с натяжкой, правда, - хватать на выплату жалования; зато вместо 25 процентов от прибыли он предлагает 50 процентов, а может быть, и 60. Это даст возможность выплатить на паи значительно более высокий дивиденд... Раззадоренные сообщением о близком обогащении, наши новые "капиталисты" размечтались о перспективах еще большего богатства в будущем году, глаза у них разгорелись, и попались они на удочку ловкого дельца... В первый сезон, когда чистая прибыль была большая, он, Гест, выплатил из нее 25 процентов и платил 8 тысяч гарантии, во втором сезоне он платил только 5 тысяч, назначил себе (своему "аппарату" из трех человек - он, брат и секретарша) зарплату в 2 тысячи долларов, а чистой прибыли не было совсем (вести дело так, чтобы ее не было, было легче). Он мог смело согласиться на 60 процентов от нее - получили наши ноль! Даже хуже: так как пяти тысяч в неделю не хватало, Станиславскому пришлось еженедельно занимать у Геста из будущей чистой прибыли по 2-3 сотни долларов, а потом, когда стало ясно, что чистой прибыли нет и не предвидится, у всех пайщиков начали удерживать из зарплаты соответственно полученным им в прошлом году дивидендам. Так была наказана алчность наших новоявленных "капиталистов". Ведь сокращая всем заработную плату, они рассчитывали этим увеличить дивиденды и покрыть ими недополученное, но у "непайщиков" они этим прямо-таки отнимали деньги, так как те дивидендов не получали. Действительно, "финдиректор"...

Не страшны нам ничуть расстояния.
Но куда ни привел бы нас путь,
Ты про первое наше свидание
И про первый рассвет не забудь...

...Пойду крутить золотую нитку на фабрику... - говорит Станиславский.
- На фабрику? - переспрашивает Ниночка Заречная.
- Да, да, на ту самую фабрику, которая стоит на Малой Алексеевской улице, переименованной в Малую Коммунистическую, что находится за Таганской площадью у Рогожской заставы, а теперь моим именем называется - улица Станиславского.
Богатые, великолепные дома, в которых ныне расположились престижные банки и офисы, делают ее заповедным московским уголком. Здесь, близ Таганки, жили и умирали Алексеевы, занимавшие одно из первых мест в коммерческом мире России XIX - начала XX века. Среди приземистых особняков выделяется своим празднично-нарядным фасадом, иллюминирующим вечерами в темном переулке, Алексеевская фабрика - одно из самых процветающих предприятий дореволюционной России. Золотоканительная фабрика вырабатывала тончайшую золотую нить, из которой ткалась парча. Спрос на нее был огромен: в парчовые одежды облачались священнослужители, парчовые платья носились при царском дворе, товар шел за границу.
Навстречу из Николоямского тупика идет седовласый и элегантный, с тростью, Станиславский.
- Константин Сергеевич, - спрашиваю я, - а как вы попали в мой роман "Родина"?
Не задумываясь, Станиславский ответил:
- Через систему, дорогой Юрий Александрович, исключительно через систему!

"Наша улица” №152 (7) июль 2012