Ваграм Кеворков "Неосторожность" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Ваграм Кеворков родился 1 июля 1938 года в Пятигорске. Окончил режиссерский факультет ГИТИСа им. А. В. Луначарского, а ранее - историко-филологический факультет Пятигорского государственного педагогического института. Режиссер-постановщик, актер, журналист. Работал на телевидении, снял много телефильмов, в том числе фильм "Юрий Кувалдин. Жизнь в тексте", в 70-х годах вёл передачу "Спокойной ночи малыши". Член Союзов писателей и журналистов. В 2005 году в Московской городской организации Союза писателей России вышла его книга «Сопряжение времён». В «Нашей улице» печатается с № 76 (3) март 2006. Участник альманахов издательства "Книжный сад" "Ре-цепт" и "Золотая птица". В 2008 году в Издательстве писателя Юрия Кувалдина "Книжный сад" вышла книга повестей, рассказов, эссе "Романы бахт". В 2009 году Юрий Кувалдин издал новую книгу повестей и рассказов Ваграма Кеворкова "Эликсир жизни".

вернуться
на главную страницу

НЕОСТОРОЖНОСТЬ

рассказ

Они доедали тушенку и собирались приступить к чаепитию, но на окраине кишлака затрещали автоматные очереди и заухали взрывы.
- Духи!
И как были - в майках, бриджах, расшнурованных ботинках - подхватив оружие, «высыпали» из порушенного дувала, и скорей на «броню».
Мотор взревел, зарычал и, развернувшись, они поперли навстречу бою.
Тут же что-то свистануло и взорвало их, и Костя, пролетев метров пять, воткнулся головой в мусорный хлам.
Когда очнулся, было тихо, в голове что-то зудело и копошилось.
Боль задавила сознание, и в другой раз он пришел в себя от озноба.
«Значит ночь!»
Попытался поднести руку к глазу, ко лбу - рука упала безвольно, и он, обессилев, провалился в черный подвал.
Что-то ползало по лицу, удалось открыть правый глаз, не залитый кровью, и в золотистом утреннем свете он увидел зеленых жучков на носу.
Попытался смахнуть их, но рука так и не подчинилась ему.

В госпитале смыли с глаза, с лица запекшуюся кровь, обрили голову и зашили пропаханную осколком «борозду» - от лба до затылка.
Но боль все пекла и пекла.
«Значит, жук залез в рану и засел в мозгу!»
Доктора снисходительно улыбались:
- О чем вы говорите, череп-то цел!
Костя, обхватив болящую голову, «пытал» парикмахера:
- Когда ты брил мне башку, трещину видел?
- Какая трещина? - засмеялся толстяк. - Ты бы уж на том свете был, если б трещина! Пройдет!
Костя немного успокаивался, боль отступала, он дремал, и Оксана откуда-то сверху пела:

Не хвались, Марусенька, червоным монисто,
Не гордись бровями, черными, як смоль,
Полюби, Марусенька, Илюшу-гармониста…

Он засыпал. И видел теплое море и себя - маленького.
Но, проснувшись, вспоминал о жуке, и боль снова стискивала мозги.
Выходил в парк, там боль, вроде бы, отступала, но знакомых лиц среди «колясочников» и «костыльников» не было, он возвращался в госпиталь, и снова болело.
- Чудак ты, Костя: осколком по черепу, не женская ручка приласкала! - утешал его брадобрей.
- Поболит и пройдет!
Не проходило!
Вызвали Оксану, чтоб забрала и увезла Костю.
Она возмутилась:
- Сперва вылечите его, а потом уж домой отправляйте! У него же болит!
Седой носатый главврач внимательно поглядел на нее: приятное славянское лицо, теплые карие глаза, молодая, искренняя, видимо, крепко любит своего Костю.
Достал сигарету из пачки на столе, вертел ее в пальцах, разминал.
- Знаете, контузия легкая, сотрясение, конечно, но скорее всего, у него мания, самовнушение.
- И что теперь? - она слегка растеряна.
- Пожалуй, надо этим воспользоваться: пусть продолжает думать, что у него жук в мозгу, а мы сообщим ему о необходимости операции, чтоб вынуть жука!
Оксана напряженно слушала.
- Сделаем так! - главврач, так и не закурив, положил сигарету на пачку. - Лучше это сделать не здесь: проболтаться могут!
Я напишу письмо однокласснику, он нейрохирург, оперирует в ЦКБ.
Вам придется поехать в Москву вместе с мужем, и самой передать письмо на бланке. А я позвоню!
Костя обрадовался:
- Есть бог на свете!
В ЦКБ больному отвели отдельную палату, сделали томограмму головы, дважды в день кололи обезболивающее, напоминали: в пятницу операция.
Костя радовался и пугался:
- Ведь они мне череп сверлить будут!
Оксана, в зеленоватом халате и колпаке, успокаивала:
- Мне говорили - дырочка крохотная, только чтоб жука вытащить! Потом зарастет.
Когда каталка с больным скрылась за дверьми операционной, у Оксаны замлело сердце: «Помоги, боже!»
Через два дня Костю выписали.
В поезде он все время трогал нашлепку под бинтом, прислушивался к себе: «Не болит? Не болит?»
А дома сразу пошел на берег и долго глядел на морскую даль, дышал ею.
Не болело!
Через месяц, как в детстве, разбежался, нырнул поглубже, из воды посмотрел на солнце, и только потом поплыл!
А Оксана, спеша к своим ученикам в музыкалку, радовалась тому, что Костя перестал сутулиться, распрямился, даже тень его стала легкой, полетной, и, как прежде, весело обжигает картечь его черных глаз!
А после концертов заводской самодеятельности, где Костя - горячий, страстный - читал Есенина и Маяковского и даже был Чацким, приятели, пораженно покачивая головами, говорили ему:
- В артисты тебе надо! В артисты!
Он усмехался:
- А в цеху кто будет? Пушкин с Лермонтовым?
Когда в завкоме предложили Косте две путевки в санаторий, он обрадовался:
- Ксан, это же Саки, там госпиталь! Повидаемся!
Оксана испугалась:
-Зачем туда? Лучше подождем путевки на море!
Но Костя уперся:
-Не хочешь - не надо, я сам поеду!
Пришлось ехать.
И едва устроившись в санатории, мимо молодых инвалидов в курортном парке  - опять ни одного знакомого лица - сразу в госпиталь к главврачу, с цветами и тортом.
Костю узнавали, ласково улыбались ему медсестры, а на чаепитии в кабинете главного все поздравляли, радовались выздоровлению и, слава Богу, никто не напоминал о жуке.
Но когда торт был съеден, чай выпит и все разошлись, приволокся парикмахер и сходу:
- А ты говорил! Не было никакого жука!
- Вот он!! - и Костя, торжествуя, достал из кармана коробочку с золотисто-зеленым засохшим майским жуком. - Вот он!! Я всегда знал: он там, меня не обманешь! - и засмеялся, счастливый.
Главврач поспешно со значением покивал парикмахеру:
- Был там жук! Был!
Толстяк застыл с открытым ртом и вопросом в глазах, и поспешил уйти.

Какое здесь все старое - как сам главврач!
Двухтумбовый письменный стол - простой, не полированный, огромные глухие глубокие кресла - «дредноуты» перед столом и по периметру кабинета, настольная лампа 30-х годов - писк тогдашней «сталинской» моды, сбоку длиннющий стол для консилиумов и чаепитий - тоже не полированный, с зеленой заляпанной чернилами скатертью, вмонтированной в столешницу, - там уже нет ни самовара, ни чашек, убрала секретарша, только их с Костиком огромный букет садовых ромашек в простой глиняной вазе, ветерок из открытых окон чуть надувает выцветшие занавески и долетает до бело-желтых соцветий.
«Когда внесли сюда эту мебель? Лет сорок назад? Когда в этот кабинет определили его нынешнего хозяина? - ее и Кости тогда и на свете не было. - А вынесут, наверное, вместе с этим седым мудрецом, - как же она не замечала этой рутины раньше? Да, Москва, камертон современности!»
- Знаете, в ЦКБ так здОрово - чистота, четкость! - они с главврачом одни,  Костик пошел навестить свою палату - там до сих пор лежит в гипсе «позвоночный», поступивший вместе с ним. - А этот ваш профессор - все так серьезно, прям как на самом деле была операция, даже майского жука внук принес ему, - Костя сразу поверил, такой впечатлительный!
- Никому не говорите об этом, - главврач стал строгим, - одно неосторожное слово может убить его! - и вдруг изменился в лице и, обескураженный, растерянно глядел куда-то мимо нее.
Она обернулась - и чуть не вскрикнула: в дверях бледный, белый стоял Костя!
- Обманули! - потрясенно прошептал он. И закричал:
- Обманули!!
И схватившись за голову, застонал:
-Он там!! Там!! Он спал!! И стал биться головою о дверь.

Когда утром в госпитальную «одиночку» вошли главврач и психоневролог, Костя, сидя на кровати, ожесточенно ковырял голову гвоздем и стонал.
Его схватили за руки, вырвали гвоздь. Гипнотизер стал ласково говорить ему:
- Одного жука вынули и другого вынем, дырочка в черепе заросла, но мы ее опять просверлим, и вынем,  вынем мы врага вашего, никуда он от нас не денется!
Костя мычал, задыхался, страдальчески мотал головою и стонал, стонал, плакал.
Через час безуспешных попыток погрузить Костю в гипнотический сон, психоневролог сокрушенно вздохнул и развел руками:
- Ничего не поделаешь! Сильнейший самогипноз!
- Значит? - помрачнел главврач.
- Да! - сокрушенно подтвердил психоневролог. - Теперь только психушка!

“Наша улица” №154 (9) сентябрь 2012