Юрий Кувалдин "Восемь без половины" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Юрий Кувалдин родился 19 ноября 1946 года прямо в литературу в «Славянском базаре» рядом с первопечатником Иваном Федоровым. Написал десять томов художественных произведений, создал свое издательство «Книжный сад», основал свой ежемесячный литературный журнал «Наша улица», создал свою литературную школу, свою Литературу.

вернуться
на главную страницу

Юрий Кувалдин

ВОСЕМЬ БЕЗ ПОЛОВИНЫ

рассказ

Они жили у стадиона «Медик» в красных невысоких домах.
- Может, это из-за меня, - сказал Морозов, - может, это из-за того, что я курю. А может, я сам бесплоден.
Морозов был доцентом кафедры начертательной геометрии. В основном у него были первокурсники. Морозов с видом умудренного опытом преподавателя говорил:
- Начертательная геометрия - наука, рассматривающая трехмерные объекты путем их проекции на 3 взаимно перпендикулярные плоскости...
И теперь смотрел на жену, как на трехмерный объект.
Хотя оба они уставились на застывшее мерцающее изображение на экране телевизора и стали смотреть фильм Федерико Феллини «8 1/2», который Морозов записал под Новый год и смотрели его до тех пор, пока Светлана не пошла в туалет и не обнаружила, что у нее начались месячные.
- Ну что, может, бросим эту затею? - сказала она.
- Я и собираюсь это сделать, - сказал Морозов. - А еще я собираюсь класть лед в трусы перед тем как идти спать. Может, это поможет. Наверняка есть что-то, что и ты тоже можешь делать.
- Например? - усмехнулась Светлана, воспитательница детского сада.
- Ну, я не знаю, - сказал он.
Всегда почему-то выходило, что во всем виноват он, и чувство вины раздражало его.
- Откажись от спиртного, - чуть громче сказала Светлана. -  И прекрати худеть. Ешь досыта. И еще, я считаю, что ты слишком быстро встаешь после этого. Ты все время идешь в уборную или за чашкой чая или хочешь включить мобильник. Ничего удивительного, что у нас ничего не получается.
Светлана посмотрела на него, покачала головой и усмехнулась.
В первые дни знакомства со Светкой Морозов принёс ей три хризантемы. Она в порыве самоутверждения возбужденно заговорила о том, что предыдущий её любовник, на юге, скупил у цветочницы все цветы, принес в гостиницу, где она остановилась, и завалил всю подушку цветами. Ещё бы она рассказала в подробностях, как они обнимались в постели! В этот момент Морозов ощутил себя жалким мышонком, которому очень страшно жить в мире людей, и нырнул сразу, не оглядываясь, в норку метро. Причем, ему нужно, допустим, было выйти на «Севастопольской», а он в каком-то туманном ошеломлении отмерил путь до «Тульской». Вышел из вагона, и долго тряс головой. Как и зачем он здесь оказался? То есть тут Морозов догадался, что в момент сильного потрясения работала потаенная половина его мозга, опирающаяся исключительно на воображение, а та часть мозга, которая отслеживает реальный мир, совершенно у него отключилась. От «Тульской» Морозов доехал до «Серпуховки», не промахнувшись. Но зато, пересев на кольцо, он сделал полный круг, оказавшись опять на «Серпуховской». Морозова никто не видел, он забился почти под лавку, потому что был маленьким сереньким мышонком, с тонким хвостиком, с глазами бусинками, полными слёз. Абсолютное перевоплощение по системе Станиславского.
Они смотрели фильм, и, как по мановению ужасной современной волшебной палочки, Анук Эме превратилась в Евгению Уралову из «Июльского дождя». Посмотри на Запад - и помолодеешь. Насмотревшись «8 1/2» Федерико Феллини режиссер Марлен Хуциев снял «Июльский дождь», где прямо калькирована жена Марчелло Мастрояни - Анук Эме - актрисой Евгенией Ураловой. Там же под Марчелло работал, как две капли воды похожий, Александр Белявский. Параллельно диктовал свой художественный вкус Эрих Мария Ремарк - "Три товарища". Марлен Хуциев все время таскал с собой на Шаболовку эту книгу. Я работал у него в объединении "Экран" в киногруппе. Да и все мы читали тогда взахлеб эту гениальную книгу. А Марлен Хуциев дочитался до того, что "Застава Ильича", или "Мне двадцать лет" пронизана Ремарком, вплоть до самых натуральных московских трех товарищей с Рогожской заставы, хотя сам Марлен Мартынович в то время жил, по-моему, в Лялином переулке, или на Смоленском бульваре.
А Феллини сидел на фоне шелковой драпировки. Он был в больших, неестественных очках в тяжелой оправе, в модном сером в елочку пиджаке и в галстуке. Потом пошли кадры, как репортер гонялся за маэстро, совал свой микрофон ему под нос, и неостановимо болтал. Морозов выключил плеер.
Он подумал, что Светлане недостает более простого взгляда на вещи.
Вот уже восемь лет они говорят о том, чтобы завести ребенка. Бесконечные разговоры, с кучей длинных синтаксических конструкций, начинающихся фразами типа "Видимо, все-таки нужно ждать" или "Сразу ничего не бывает...". Потом у них был период, когда они не вставали с постели по 36 часов, полагая, что этот марафон даст видимые плоды.
Свет ночника походил на блудницу, вернее, это Света сама светилась ночной лампой, ночной бабочкой, она была той, которая отдается всецело, без остатка, с помутненным взглядом и набухшими, как весенние почки сосками. Она была нежнее нежного, особенно в той части бедер, которые скруглялись к той части тела, которая находилась ниже спины, и та вкусная часть, если присмотреться, и как бы уменьшить размеры, походила на сочный персик с заманчивой ложбинкой, и таким же едва заметным пушком, что так украшает женскую кожу, скрытую большую часть жизни от созерцания.
Страсть Светланы была одновременно и изящной и диковатой. Она даже рычала в моменты наивысшего подъема божественного действия. Диван трещал под ее вибрирующим существом. Морозов уставал, откидывался рядом на спину и тяжело дышал. У него немели руки, потому что он выполнял гимнастические упражнения словно на бурьсях. Но, одержимая страстью, Светлана вспыхивала снова и снова, она вся была пронизана сексом. Всё дышало любовью: груди, ноги, руки, подмышки, живот, спина, и то что ниже.
И опять они говорили о ребенке, что вот на этот-то раз у них дело сладится, и, как поется в песне, узелок завяжется.
Но, эти их разговоры, не шли ни в какое сравнение с постоянными назойливыми вопросами, которые Светлана задавала сама себе практически ежеминутно. Хотела бы она ребенка? (Наверное, хотя...). Хотела бы она его сейчас (Может быть...). Как насчет работы? Как насчет денег? Как насчет сна, друзей, курения, выпивки, дачи, и как насчет того, что ей нельзя будет есть острую пищу? О Боже! Дети его не любят, а она любит, и как насчет детских песенок вместо Битлов и как насчет постоянного созерцания родителей Морозова, ведь это будет их первый внук. И как насчет той клятвы, которую они сами давали друг другу сорок лет назад, в том, что они никогда, ни при каких обстоятельствах не заведут ребенка. А Морозов родился.
Иногда после занятий любовью Светлана представляла нижнюю часть своего тела, как предмет для безумных удовольствий, и только. Все ее сомнения о другом предназначении любви сразу улетучивались, как она соединялась с Морозовым. И тут возникала поэзия блаженства, отпущенного каждому человеку Богом.
Умение быть поэтическим в прозе, говорит о преодолении мелодии. Мелодия строится на постоянных повторах, как и стихи на рифмах. Это крайняя зависимость поэтов от ритмики и рифмы. Зависимый человек редко выбирается на дорогу самостоятельности, исключительности, высшей художественности. Высшая художественность заключается в том, что идет поперек устоявшимся нормам и правилам. Так в прозе пришел Андрей Платонов. Для наглядности приведу пример из кино: так в Москву пришел Федерико Феллини с «8 1/2», самое интересное, я смотрел его в августе, как сейчас помню, 1963 года на московском кинофестивале, когда маэстро Феллини ошеломил всех. Нельзя сказать, чтобы пошли в нашем кино с тех пор плагиаты, но в каждом серьезном фильме виделся Феллини, особенно у Марлена Хуциева в «Июльском дожде», где даже актер Александр Белявский был двойником Марчелло Мастрояни, а Евгения Уралова двойницей Анук Эме. В 1982 году Михаил Козаков снял фильм «Покровские ворота», в котором Феллини сидит почти в каждом кадре из «Амаркорда» и «Рима», особенно гоняющий туда-сюда мотоциклист, не произносящий в фильмах ни слова.
Казалось, что они с Морозовым застряли: застряли в своей тесной квартире, застряли в своем состоянии будем-или-не-будем заводить детей, застряли с одними и теми же друзьями, вечеринками, работами и делами и она не могла себе представить, что же может освободить их, продвинуть на новую ступень их совместной жизни. Она однажды что-то такое читала, что относилось, как ей казалось, к политике, но отлично описывало их затруднительное положение: Когда старое отмирает, а новое не рождается, появляется множество нездоровых симптомов". Ссоры и обиды сменяемые по-детски напряженными примирениями и легким флиртом, секс без предохранения, с последующим боязливым ожиданием ее месячных... у них есть все нездоровые симптомы, с которыми они могут справиться.
Иногда Морозову казалось очень странным, что он преподает начертательную геометрию. А почему он не художник, не актер, как Марчелло Мастрояни, или не режиссер, как Федерико Феллини. Хотя отчетливыми мыслями они не были. Он смутно, очень туманно понимал всю случайность своего существования, своего появления в своё время на свет. Неужели в любви зарождается тот человек, который будет преподавать начертательную геометрию? Это же бред какой-то. Но самому Морозову об этом думать было еще рано. Он сам никак не мог сделать ребенка. Хорошее выражение «сделать ребенка». Вон по улицам ходят миллионы специалистов по изготовлению детей. И как только они ухитряются ежедневно и ежечасно изготавливать новых людей. А для этих новых уже всюду есть вакансии: водопроводчик, офицер, бухгалтер, преподаватель начертательной геометрии. Хорошо бы звучало, когда мужчина ложится на женщину и говорит:
- Я сделаю тебе сейчас доцента кафедры начертательной геометрии!
Это же бред какой-то. Вы только посмотрите, кто ходят по улицам. Те, которые вылезли из живота женщины, оплодотворенной в экстазе секса мужчиной.
А мужчина ли сам Морозов, если он с жадностью трахает ежедневно по нескольку раз свою Светлану в течении восьми лет, а результат равняется нулю? Голому нулю.
У Светланы была одна странная особенность. Она как бы боялась пустого пространства. Вся тесная прихожая была заставлена какими-то ведерками, бутылками с водой для полива цветов – она выращивал герани, которые стояли черт знает где, даже на шкафу, не говоря о подоконниках в комнате и на кухне, на разных полочках и стеллажах. На столе в кухне не было живого места: какие-то вазочки, розеточки, дуршлаки, тарелки, солонки, мясленки, баночки… как только Светлана увидит где-нибудь свободное место, так сразу туда водружается какая-нибудь мелочевка вроде её косметички или коробка спичек. А уж пепельниц было бессчетно. Светлана курила стоя у окна, потому что на стульях обязательно что-нибудь лежало, вроде разделочной доски с ножами и вилками, или стоял утюг. Приходя из магазина с сумкой, Морозов в некотором бешенстве ходил с этой сумкой по квартире, не находя места, куда бы её поставить.
- Свет, ну ты хоть бы место на кухонном столе освободила, - говорил он, пытаясь втиснуть сумку с продуктами между разными деталями Светиного заставления всего и вся.
- Ты меня не любишь, - говорила на это Света.
- При чем здесь любовь, когда ногу некуда в доме поставить.
- Нет! Ты меня не любишь!
Ещё у Светланы была одна странность. Она всё время окликала Морозова, как только он подходил к двери, собираясь выходить из квартиры. Вот только ботинки наденет, вставит ключ в скважину, так сразу слышится голос Светланы:
- Там мусорное ведро переполнено, плохо пахнет, вынеси!
Морозов послушно идет на кухню, достает из шкафчика под раковиной ведро и идет с ним на улицу. Три этажа вниз. Три этажа вверх.
Или, уже ботинки надеты, ключ повернут, вот-вот Морозов уйдет на работу, как голосок тормозит его:
- Мне не с чем кофе пить. Сбегай за пакетом молока.
Морозов послушно бежит в гастроном на противоположной стороне улицы. Время поджимает. Он торопится. Три этажа вниз, три этажа вверх.
Или, уже и ключ повернут, и за дверь вышел, но еще не успел дверь затворить, как арканчик голоса Светы ловит его:
- Сбегай в аптеку, у меня голова разболелась, купи пенталгин.
И регулярно, так далее, каждый божий день.
Свихнуться можно, но Морозов не свихивается.
Пасёт она его грамотно, методично, со скрытым садизмом, присущим горячей любви.
Несмотря на то, что это был субботний вечер, они рано легли. На улице февраль и в прогнозе сказали, что ночью будет дождь со снегом и сильный ветер; они лежали в кровати и прислушивались к стукам и свистам, доносящимся с улицы.
- По звуку кажется, что кто-то находится на крыше, - сказала Светлана.
Морозов думал о том же. Их квартира находилась на последнем этаже трехэтажного дома, и они привыкли к скрипу кровельного железа где-то в метре над головой, но эти звуки были им не знакомы...
- Послушай, - сказала Светлана. - Слышишь это? Это не ветер.
- Как же кто-то мог туда забраться? - спросил Морозов.
- Легко. Все что тебе надо сделать - это перелезть с балкона Барановых на наш, а потом по стене на крышу.
Рабочие, сбрасывающие снег с крыши, легко делают это.
- Но зачем кому-либо понадобилось бы туда забираться? Если бы он хотел ограбить кого-то, то он бы не полез дальше балкона.
Они умолкли и стали слушать внимательней, но скрип прекратился, и Светлана продолжила читать «Палату номер 6», а Морозов уткнулся носом в ее плечо.
- Получается, что нет смысла заниматься этим, да? - сказал он. - С твоими месячными и вообще... Если это из-за  меня не получается завести ребенка, то тебе нужно искать другого.
- Это все происходит не так, как ты себе это представляешь, дурачок. И вообще было бы лучше, если бы ты иногда брал меня и по другим причинам. Раньше была страсть, а теперь ты думаешь только о ребенке.
- Ну да. Раньше ты была моложе на восемь лет.
Она стукнула его Чеховым по голове, и он поцеловал ее, тут она замерла и уставилась в потолок.
Наконец, после мучительных, долгих размышлений Морозов решил сходить к врачу, но не в поликлинику, а подыскал себе хорошего частного врача, специалиста по этому делу, армянина. Когда первый раз он позвонил в дверь армянина, то услышал щелчок сначала одного замка, потом второго, где-то справа, потом третьего - чуть ниже, потом что-то заскрежетало, словно отодвигали железную задвижку, затем еще что-то металлически лязгнуло, присвистнуло, скрипнуло, и тяжелая железная дверь с тремя глазками открылась. На пороге стоял добродушный седовласый смуглый человек в красно-синей футболке клуба ЦСКА, и широко улыбался. Морозову сразу так и хотелось спросить: «Где золото держим?!», но он смиренно представился и проведен был в дорого обставленную комнату с  огромным, во всю стену, зеркалом.
Ходил Морозов к армянину месяца три, пока окончательно не выяснилось, что он непоправимо бесплоден. Это произошло за кофе с бутербродами с красной икрой. Армянин с улыбкой, мягко, очень интеллигентно растолковывал Морозову суть проблемы:
- Мужские репродуктивные органы расположены как внутри тела, так и вне. Яички вырабатывают сперму и гормон тестостерон, отвечающий за формирование половых признаков. Из яичек сперма поступает в спиральные канальца эпидидимиса - органа, сохраняющего и питающего сперму по мере ее созревания. Созревшая сперма по семявыводящему протоку поступает в семенные пузырьки - две мешочкообразные железы, сохраняющие сперму.
Морозов с томительным волнением, как приговоренный, выслушивал.
Армянин продолжал:
- Весь процесс спермообразования до момента полного созревания занимает примерно 72 дня. При эякуляции секрет семенных пузырьков смешивается с густой жидкостью из простаты, образуя семенную жидкость. Существуют две основные формы мужского бесплодия - секреторная и обтурационная. При секреторной форме нарушено образование сперматозоидов в извитых канальцах яичек, при обтурационной имеется препятствие на их пути к мочеиспускательному каналу…У вас нарушено и то, и другое. Да и вообще в 40 процентах случаях незачатия повинны мужчины...
Ну, и так далее. Всё это обошлось Морозову в очень кругленькую сумму.
Армянин глотнул из позолоченной чашечки кофе и чуть ли не весело, похлопав Морозова по плечу, сказал:
- А вы возьмите себе ребеночка из детского дома, если уж не можете жить без детей.
Когда Морозов шел домой, то все время думал об этом предложении. Потом, через неделю, стараясь говорить так же весело и непринужденно, как армянин, сказал Светке:
- Давай возьмем ребенка в детском доме.
Светлана ахнула и упала на стул с разделочной доской с вилками и половниками, которые со звоном полетели на пол.
Потом, когда они лежали в горячих объятьях, она сказала вдруг:
- Только девочку.
Морозов счастливо и облегченно вздохнул, через минуту почувствовав неимоверную тягу к ней.
Он поцеловал Светку сначала в губы, крепко, язычок к язычку, лаская её остренький язычок своим возбужденным язычком, затем стал жадно целовать её груди, сначала левую, втягивая губами в себя соски, похожие на продолговатые ягоды спелого шиповника, и правую, и, спускаясь ниже, гладил ладонями её белеющий в темноте живот, и ещё ниже в прозрачных зарослях распустившуюся роскошную розу, с развернутыми нежными лепестками, и втягивал губами в себя маленький, но растущий шипик, отчего Светка восторженно стонала.
Через полгода он оформил на свое имя полуторагодовалую синеглазую, русоволосую девочку, которая стала Настей Морозовой.

"Наша улица” №154 (9) сентябрь 2012