Григорий Сухман "Штриховка мелом" стихотворения
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Григорий Александрович Сухман родился в 1950 году в Астрахани в семье интеллигентов, там окончил с отличием школу и мединститут. Работал в Белгороде, Харькове, последние 20 лет - в Иерусалиме, специалист-анестезиолог, 3 детей и 4 внуков. Опубликованы 2 книги из трилогии "Охламон" (закончены ещё в 20 веке), стихи с прозой "Зоопарк", путевые заметки в израильских русских СМИ, критика - в ИЖ ("Иерусалимский журнал" №30) и др. В "Нашей улице" публикуется с №136 (3) март 2011.

вернуться
на главную страницу

Григорий Сухман

ШТРИХОВКА МЕЛОМ

стихотворения

Малиновая подлодка

Из под волн малиновый пятак
вынырнул подлодкой горизонта,
и лучи с него стекают, как
капли дождевые с зонта.

И под этим световым дождём
утренний мороз вовсю вдыхая,
я за светофором светофор
проезжаю как ворота рая.

Вечерняя шкура тигра

Кошачий глаз крадётся через лес.
Из детства сказки с ведьмами приплыли.
Одиннадцать. Плыву. За всплеском всплеск
в ста метрах от дождём прибитой пыли.
А глаз следит умытою луной,
гладь превратив волшебно в шкуру тигра,
что расстелилась нежно подо мной
участницей в моих опасных играх.
А, может быть,и сам я тигром стал,
под шкуру душу и тепло вонзив?
Крадусь и фыркаю. Быль - сказка. Мягкий царь
волнистый спит. Ночь, лес, луна, залив.

Kорабли Наяд

Облака, облокатившись друг на друга,
провожают спутницу свою -
в перекрёстке вечера подругу,
встреченную только что зарю.
Очень грустно расставаться с нею,
никогда не встетиться им вновь...
от стыда ль они порозовели?
До кудрей окутала их кровь.
Ведь не могут проводить красотку,
ей вернуться завтра, им - никак...
И досадою толпа их тронута:
стыд, обида - цвет кармина, мак.
Нет, между собой не подеруться,
близких разве можно обижать?
...А земля заведенная крутится -
ей бы подсказал кто - подождать.
Я, всё наблюдавший соучасник
этой грусти, неизменно рад,
вспыхивающей в природе страсти
странствующих кораблей Наяд.

Корона земли - Фанские горы

Я был в краю, где приходит весна
только в начале лета,
жизнь пробуждается там ото сна,
спрятанная в снеге где-то.
Ночи морозны, а небо с водой
так голубы и похожи,
что ты их путаешь наперебой,
как близнецов прохожий.
Так уж и быть - приоткрою секрет:
здесь не просторы Ямала,
а край берёз гор, каких нигде нет,
тех что судьба изломала.
Что, догадались? Да, это в горах,
где-то под три километра,
кто там прошёл, победив жуть и страх,
тот побратим солнца с ветром.
Фанские горы! Корона земли!
Как можно в вас не влюбиться?
Кто хоть однажды увидел ваш лик,
тот будет ваш вечный рыцарь.

Осенние Карпаты

Луч ножом горизонт пеперезал,
тёмный ломоть оставив земле,
золотистой туманной завесой
вышел иней приветствовать свет.
Отчего вы, Карпаты, горбаты?
Что за сила спружинила вас?
Если вы распрямитесь когда-то,
закружится невиданный вальс.
Отчего вы забрызганы охрой,
будто кистью лихой модерниста?
Отчего ваши ели так остры,
а ручьи каменисты и быстры?
Принуждает раздеться октябрь
от стыда заалевшую осень...
Бук с орешником - очень хотят,
дуб - не очень, и листьев не сбросил.
Жёлтый свет облепил небосвод
с летописцами прошлого, пнями,
лес за осенью слежку ведёт
чрез ветвей опустевшие рамы.
Вечер веки прикрыл, тихо дремля.
На прогулку явилась луна,
проливая сметану на землю,
от мороза которой полна.
В вестибюле крадущейся ночи,
в клумбе дыма вполне невредим,
я, простукивая сердцем почву,
согреваюсь дыханьем своим.
Всё раздав, тает солнце и запад.
Море света - костёрный росток:
греет. Елей охвоенный запах
как одежда надежды.Восторг.

На байдарках по Уще

Взмах веслом, ещё разок,
ручеёчек не глубок,
а на поворотах мы обходим мели.
Тут трава, там камышь,
солнце жжёт, взмок ты как мышь -
так плывём ко всем чертям, но еле-еле..

Красота, луг цветёт,
ты сидишь как идиот,
берег крут, подлец, к нему не подобраться.
Заколдованный круг,
лилии цветут вокруг...
Как же из байдарки трудно пИсать, братцы!

И спина, и рука -
всё устало. А пока
час седьмой подряд гребём среди болота.
Проклинаешь слегка,
всю затею. А пока
нет возможности попить воды-компота.

Мне бы в рот колбасы!
Среднерусской полосы
вся расцветка говорит: "Терпи,товарищ!".
Боже мой! Вот и двердь,
все устали зверски ведь.
Неизвестность, чем, зараза, ты нас манишь?

Руку лишь протяни -
что черник, что земляник
миллион, и просятся на ужин сами.
Хорошо так лежать,
отдыхать... Мать-перемать
слышу: нужно отправляться за дровами.

Готовые прыгнуть лавины

Иди! Там зовут, поджидая тебя
готовые прыгнуть лавины.
Иди, раз тебе по зубам этот труд,
порвав с домом дОговор мирный.
Иди, если жизнь тебе очень легка,
там быстро проверишь себя ты.
Желаешь работу мужскую сыскать?
Иди, наверху ждут ребята.
Иди, подыши испарением льда,
покланяйся ветру вершины!
Там воздух такой, как живая вода -
но это понятие сильных.
Иди, побеждая себя - но вернись!
Пусть будет твой вымпел из снега.
Как только ты радостный спустишься вниз -
вернёшься туда, где ты не был.

Штриховка мелом

Ноябрь устал. Последнее тепло,
что не смогла скопить седая осень,
бореем к югу, дальше унесло -
всё съёжилось... С кого за это спросим?
Ноябрь уставший принялся плести
туманную, сырую паутину,
он скоро наведёт свои мосты
и назовёт их кратко: снег, лёд, иней.
Кто не устал - не спит. Коньяк льёт в чай -
не греет запах, но - хорош! Кто знает...
Мороз не тает утром, а трамвай
по шпалам, как позавчера, шагает.
Пути не знает осень, я - трамвай,
не ведаю судьбу своих обочин.
По карте знаю: город есть Шанхай,
друзья - где, что свидели воочью?
В Китай, как и сюда, придёт апрель,
весны названье не меняет дела.
Ноябрь по жизни водит параллель,
штрихуя образы несмелым мелом...

Белые косы на скалах

Там, где белые косы на скалах плетут водопады,
отдыхает, присевши на камень старушка арча,
кислород вытесняет их воздуха чистая радость,
а поляны шиповником утканы, словно парча -
провожал я закаты, на тучах летящие к звёздам,
ночевал на обочине млечных путей,
и кометным дождям я желанья загадывал поздно,
ведь они выполнялись заказов скорей.
Где внезапной овацией путник срывает лавины,
драгоценные камни на каждом изломе тропы,
путешествие в облаке влажном не кажется длинным,
а цветочным коврам совершенно не ведома пыль,
я лучи брал на плечи, чтобы ощутить солнца тяжесть,
помогал эремурусу в синее небо шагнуть,
и ущельям по-царски прислуживал маленьким пажем,
забывая опасности, что стерегут этот путь.

Доктор Таллин

Доктор Таллин - снежный мой мотив,
жду иглоукалыванья, чтобы,
шпилями церквей из мглы пронзив,
ты больное сердце успокоил,
с воспаленьем нервов зимних. Блажь
ото лба до кончика затылка -
так возносит против воли! Аж
до высот блаженства позабытых.
Взвесив зиму грудью площадей,
разведя мороз руками улиц,
отдыхаешь в древности своей,
трубку мира через печи куришь.
Я, вдыхая твой волшебный дым,
каждой клеткой становлюсь добрее...
Объясни мне, как ты стал таким,
сохранив века, дома, аллеи?
Нервы - нечувствительны, хоть жги,
под морозом стали лучше стали.
Не устану я, полночный гид,
убаюкивать шагами Таллин.
Твой гипноз приняв как пациент,
спать легла встревоженная память,
и, всё наряжая в главный цвет,
мир я вижу белыми глазами.
За что наказан тяготеньем...

За что наказан тяготеньем

За что наказан тяготеньем
к суровой дичи этих мест?
Что душу привело в смятенье,
за что несу дороги крест?
Мне вряд ли кто-нибудь ответит,
не то, что сам себе. И пусть.
Опять вернусь сюда под вечер,
один как прежде. Наслажусь!
Зачем я здесь? Чтоб лунной ночью
следить, как дышит небосвод,
который спать ещё не хочет -
не наступил его черёд.
А всё таки - Зачем? Не знаю.
Пожалуй, чтоб разжечь костёр,
напиться воздуху и чаю,
да слушать речки разговор.

Охряною охраной октября

На лужи, погоняемые ветром,
охряною охраной октября
летят листы, отринутые ветками,
как птицы в тёплые края.

И,приводняясь, нервные кораблики
бегут к пологим берегам, спешат
к столь близким, низким, гибельным. Их жалко так:
птенцам весны октябрь уже не рад.

Угли в смуглых деревьях

Здесь так здорово молчать!
Слушать шорох звёзд и дыма
и мечтать, мечтать, мечтать
о бессрочном, невместимом...
Здесь так здорово сидеть,
греясь под луны лучами,
и глядеть, глядеть, глядеть -
речка ветку обручает...
Здесь так здорово пить чай,
ворошить картошку в углях -
и забыться невзначай
посреди деревьев смуглых.

Иерусалим

“Наша улица” №154 (9) сентябрь 2012