Евгений Кузьмин "Опыт экспорта жидкой валюты" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Евгений Валерьевич Кузьмин родился в 1972 году в Одессе. Окончил исторический факультет Одесского государственного университета. С 1997 года проживает в Иерусалиме. C 2005 года работает в музее «Яд ва-Шем». С 2010 года доктор философии. Диссертация защищалась в Иерусалимском университете. Тема - «Алхимические образы в произведениях Квирина Кульмана (1651-1689)». Язык работы - английский. Автор многих публикаций в различных изданиях, среди которых: «Оккультизм в “Corona astralis” Максимилиана Волошина». Солнечное сплетение 10-11;  «Учение об ангелах и демонах в трактате «Об искусстве каббалы» Иоганна Рейхлина» Вестник Еврейского университета 10:28 (2005): 55-108; «Азазеловка» Крещатик 1 (2006); «Научные основания пророчеств: Случай Квирина Кульмана (1651-1689)». В Eschatos: Философия истории в предчувствии конца истории, отв. ред. О.А. Довгополова. Одесса: Фридман А.С., 2011, стр. 109-128; «Еврейская магия в эпоху Ренессанса: Постановка проблемы», В Мама городов Израильских, под ред. И. Б. Голубович и др, 63-75. Одесса: Фридман А.С., 2011, и др.

вернуться
на главную страницу

Евгений Кузьмин

ОПЫТ ЭКСПОРТА ЖИДКОЙ ВАЛЮТЫ

рассказ
             

Et vraiment je te dis ici un secret que tu trouveras bien rarement ecrit. Aussi je ne suis point Envieux, et plut a Dieu que chacun scut faire de l'Or a sa volonte, afin que l'on vecut menant paitre ses gras Troupeaux, sans usure ni proces, a l'imitation des Saints Patriarches, usant seulement, comme les premiers Peres, de permutation de chose a chose, pour laquelle avoir il faudroit travailler aussi bien que maintenant.
Nicolas Flamel, "Le Livre des figures hieroglyphiques"

Сколько себя помню, я всегда жил при коммунизме. Вот так, невзирая на декларации политиков. И не я намерен искать обоснования этому тривиальному утверждению в умных книгах, анализировать анализы марксизма. Ведь, как известно, сам Карл Генрихович ограничился лишь критикой капитализма, так и не приступив к анонсированному ранее детальному описанию грядущего справедливого общества. А вот советский народ крепко ухватил суть. Ответ на вопрос "Что есть коммунизм?" всегда предсказуем. И хотя вначале он озадачивал, заставлял собеседника судорожно "бэкать" и "мэкать", морщить лоб и чесать волосы, выковыривая из головы затерявшиеся мысли, в конце концов, звучала единообразная и потому непреложная истина: "Это когда денег не будет..." А ведь vox populi, vox dei, как известно. А долгие размышления лишь придают вес истине, которая всегда банальна как соленый огурец с водкой.
Вначале бедность меня угнетала, но потом я с ней свыкся. Любую сумму легко потратить, но и к любой нужде можно приноровиться. Есть даже румынская поговорка: "Бережливый человек из рубля сделает миллион".
К чему я? Мне всегда нравилось возводить вокруг себя стены и пускать жизнь в русло размеренности. Но это же и быстро надоедало... Нет, не то. Правильнее сказать, единообразие заводило меня в тупик, душевный, интеллектуальный. Словно я упирался в потолок. И вот мне снова необходимость перемен. Не мог я больше вариться в тесных границах одной страны. У меня возникла острейшая необходимость пощупать руками Европу, вдохнуть ее запах, подслушать пустые как сама жизнь разговоры в ее закоулках. Я решил начать с Кракова. Благо туда ходил прямой поезд из Одессы, из города в котором я жил. Поеду дня на три и домой.... Но... Я намел по сусекам долларов 100. Цена билета на поезд - 50. Гостиница, это как повезет. За долларов 3-5 в сутки можно что-то найти, а за 20 с центами вернуться, если поехать на автобусе во Львов, где я смогу пересесть на дешевый украинский поезд, идущий в Одессу. Мне потребуются средства на посещение музеев. Цен я не знал даже приблизительно и мне понадобились советчики. Априори казалось, потенциальных помощников не счесть... но я заблуждался. В Кракове побывали многие мои соотечественники, конечно. Но все больше на рынке в Нова Гута, чем в исторических местах города. Это здорово, правильно, разумно. Люди кормили семьи. А для меня тогда, как для одинокого сознательного оборванца, многочисленные рекомендации по торговле барахлом не представляли никакого интереса. Да и многие советы были противоречивы. Единственное, в чем все были согласны, что все твердили в унисон: "Обязательно захвати с собой две бутылки водки".

- Почему две? - недоумевал я.
- Больше провозить нельзя.
- Но что я там буду делать с водкой?
- Давать взятки.
- Кому? Зачем?

На меня смотрели с удивлением, подмигивали, как бы говоря: "Ну, не делай вид, что не понимаешь". А я действительно не понимал. Ну и ладно. У меня завалялись две бутылки. Я не в силах пить водку. Выучка не та. Это легендарный советский человек старого образца мог. А я воспитан на вредных для здоровья "Пепси" и "бублгумах". И хотя водку можно было переподарить, расплатиться ею, но я решил ее взять с собой. Надо, значит надо.
Так я стал проводить полевые исследования по хождению в Польше жидкой валюты. Результаты можно было бы это выписать в форме предельно кратких записей под номерами, на манер перечня неудачных опытов получения золота в книге Генриха Кунрата "Амфитеатр вечной мудрости". Но корчить из себя объективного черствого исследователя я не стану. Тем более, что эксперимент состоялся в отсутствие опыта...
Таможенники не пожелали осматривать мой багаж. Они лишь спросили, не везу ли я какую-нибудь контрабанду. Я не стал врать и строить из себя героического борца с государственными границами, доблестного сторонника глобализации. А моего устного заявления оказалось вполне достаточно. Это в поезде. В Пшемышле, который Перемысль, пограничники были так пьяны, что были неспособны задавать вопросы. Они для вида с большими усилиями держались на стульях, а люди просто проходили мимо. Полагаю, дополнительный стакан водки (о бутылке и речи быть не могло!) поверг бы их наземь и уничтожил бы всякую видимость обороны государственных границ от потенциального противника. С моей стороны было бы бесконечно непорядочно совершать диверсию против защитников дружественной страны.
В Кракове я с утра до вечера бродил по музеям. И представлялось бесконечно нелепым в храме искусства совать кому-то водку. Разве, в музее Яна Матейко? Там было столько хлама, собранного художником, что любой дополнительный предмет с легкостью мог вписаться в интерьер. Но, с другой стороны, всякие подковы и непонятный мусор были собраны лично художником, а моя бутылка явилась бы грязным бездоказательным намеком.
А ведь я много болтал на улицах с местным населением и туристами из разных стран. Но недопустимо предлагать им напиток, который я сам не употребляю. Что бы я сказал? Навязал бы кому-то бутылку, присовокупив к ней совет напиться в одиночку дома? Такому нет оправдания.
В целом, ситуации были абсолютно бесконфликтными. Меня всюду пропускали по студенческой скидке, ни разу не удосужившись заглянуть в удостоверяющий документ... Мне улыбались на улицах. Со мной охотно знакомились. Но разговор всегда бежал в области далекие от водки. Здесь были уместны вино, пиво, чай, кофе или ничего. Под стать моим собственным установкам. Можно бы озвереть от такой ситуации... Но со мной этого не случилось. Напротив, я раздобрел от фантастической бесконфликтности. Давать взятки было решительно некому. А денег я тратил немного. Так что и острой необходимости, расплатиться не той валютой, которую сразу просили, тоже не возникало.
Вероятно, ситуация была связана с моими психологическими установками. Я всегда идеализировал неведомую заграницу. В моем детстве то был непонятный запредельный, волшебный мир, который преимущественно принадлежит области фантазии, но, одновременно, и был вполне реален.
Мне довелось в детстве увидеть заграницу одним глазком. Одним летом я отдыхал в карпатской деревне, в тех краях, где "бэтээры" встречаются чаще, чем мирные жители. Я играл с крестьянскими детьми, купался в речке, бродил по лесам. Как-то они мне указали на соседнюю гору - это уже другая страна. Туда никак нельзя было попасть. То была сказочная держава. Тридевятое царство. Недоступное, недостижимое, непостижимое.
Теперь, попирая ногами обычные улицы вполне материального города Кракова, я не освободился совершенно от детских иллюзий. И окружающие это чувствовали, не понимая, и отвечали мне сообразно моим настроениям. Так что идеальные мысли провоцировали идеальные ситуации. Здесь водки не находилось места.
И когда пришло время уезжать, я растерялся. Я вез дар дружественному польскому народу... ну, пусть не безвозмездный подарок, а валюту, которую собирался потратить... И что? Тащить ее назад? От этой мысли становилось неуютно. И тогда для одной бутылки я нашел благовидный предлог. Я вручил ее хозяину маленькой гостиницы, в которой жил. Это было обставлено как помощь за бесценные консультации. Ведь он мне и в самом деле объяснял что-то о трамваях и каких-то достопримечательностях.
Но одну бутылку я сберег. Она вернулась со мной на родину, пережив тяжелый ночной переезд на автобусе, построенном, судя по его виду, явно не позже времени правления Казимира Великого.
А во Львове меня поджидал неприятный отрезвляющий сюрприз. Все билеты на Одессу были распроданы. Так что я вдруг явственно ощутил неприятную полноту неопределенности. Я не знал что делать. Искать комнаты? Но ведь завтра билеты тоже не появятся... И лишь... Случай? Нет, я верю, что без Божественного промысла здесь не обошлось. Проворство проводницы, ниспосланной Небесами (учитывая ее фигуру, невозможно предположить, чтобы она рано или поздно не спустилась бы на землю) выручило меня. Недолгая торговля и за бутылку водки мне позволено ехать на третьей багажной полке. Я сладко на ней проспал всю дорогу, ощущая себя в раю. Ведь что, в сущности, человеку нужно для счастья? Наши потребности столь малы. И деньгами их не удовлетворишь. Что может быть естественнее и правильнее натурального обмена? Я рад, что моя страна еще в девяностые годы сохраняла первобытную чистоту нравов, не поддаваясь на разлагающие, финансово-денежные влияния Запада.

Иерусалим

“Наша улица” №156 (11) ноябрь 2012