Валерий Золотухин об Андрее Вознесенском"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва
На снимке: Валерий Золотухин и Нина Краснова.
Валерий Сергеевич Золотухин родился 21 июня 1941 года в селе Быстрый Исток Алтайского края. Окончил отделение музыкальной комедии ГИТИСа. Сорок лет работает в театре на Таганке под руководством Юрия Любимова. Снимался во многих известных фильмах. Как писатель дебютировал в журнале “Юность” в 1973 году повестью “На Исток-речушку, к детству моему”. Народный артист России. Член Союза писателей Москвы.
К 80-летию Андрея Вознесенского 12 мая 2013 года
ВАЛЕРИЙ ЗОЛОТУХИН: «СО СТИХОВ ВОЗНЕСЕНСКОГО НАЧАЛАСЬ ПОЭТИЧЕСКАЯ ЛИНИЯ ТЕАТРА НА ТАГАНКЕ...»
- Валерий, когда ты познакомился с Андреем Вознесенским?
- Познакомился я с ним в Театре на Таганке, когда Юрий Петрович Любимов пригласил его к нам сюда, в Театр, и Андрей Вознесенский предложил Любимову: «Давайте сделаем на Таганке вечер по моим стихам». Конечно, стихи Вознесенского я знал и раньше, задолго до этого, ещё студентом ГИТИСа. И, когда шёл, проходил из своего общежития на Трифоновке к станции метро «Рижская», я останавливался у газетных стендов, которые тогда были в Москве на каждом шагу, и читал вывешенные там стихи Вознесенского из его «Треугольной груши», и старался аккуратно вырезать себе эти стихи и хранил их. А с ним самим я потом познакомился в Театре на Таганке.
И меня, я помню, поразило одно интервью, в котором участвовали Любимов и Вознесенский, они оба были где-то такое на телевидении и давали там интервью корреспонденту. Любимов рассказывал о «Добром человеке из Сезуана», о первом спектакле, поставленном на Таганке в 1964 году, и говорил о том, что ему как режиссёру хотелось бы сохранить и «Доброго человека...», и весь коллектив артистов, которые играли в этом спектакле, и на основе этого спектакля, с этим коллективом, может быть, сделать, создать новый театр.
И когда в интервью дошла очередь до Андрея, Андрей спросил: «Юрий Петрович, что сказать? Что сказать?» Юрий Петрович сказал ему: «Скажи, что надо сохранить коллектив и создать, организовать новый театр на Таганке!» - Это было самое главное! И Андрей Андреевич озвучил идею Юрия Петровича Любимова, сказал, что этот великий спектакль нужно превратить в театр! Высказал эту идею Любимова на весь Советский Союз! Меня это потрясло!
В первую очередь меня потряс Любимов, который выдвинул эту идею, а потом – Андрей, который поддержал её, она никогда никому, а тем более никому из чиновников и в голову не пришла бы, они не мыслили такими категориями и не думали, как это так – создать какой-то новый театр... Андрей спросил у Юрия Петровича, что сказать, чтобы это было полезно! И сказал это сам от себя, на всю страну! И мне это очень понравилось!
Так же, как, например, потом, когда в который раз закрывали и закрыли «Живого»...
- Спектакль по пьесе (моего земляка) Бориса Можаева, в котором ты играл Кузькина...
- ...Когда закрыли «Живого», я помню, в кабинете Любимова было бурное обсуждение всего этого... закрыли «Живого»! (На обсуждении присутствовал Евгений Евтушенко.) И вдруг Евтушенко подскакивает к секретарю и говорит: «Машинку! Бумагу! Копирку!» - И садится и начинает выдалбливать (печатать на машинке): «Москва! Кремль! Брежневу!».
- То есть Евтушенко сразу решил послать письмо в самые высокие инстанции (чтобы «Живого» вернули на сцену Таганки)!
- Да. Я обалдел просто от этого его эмоционального порыва. Правильно говорится: слова говорить могут многие (люди), а совершать поступки могут не многие. Евтушенко был способен на поступок. И Вознесенский был способен на поступок. Великие поэты – они не только поэты, они ещё и...
- ...«больше, чем поэты», они великие деятели... которые способны на поступки.
- Да. И вот из творческого вечера Андрея Вознесенского мы сделали спектакль. В первом отделении мы, артисты, читали стихи Андрея, Высоцкий, Смехов, Демидова, а во втором отделении предполагалось, что Андрей будет читать свои стихи.
И когда этот вечер поэзии состоялся и получился очень хорошим и очень оригинальным и имел невероятный успех, то и Любимов сказал и Любимову сказали: да надо оставить на Таганке композицию из стихов Вознесенского и сделать из этого спектакль, а Андрей может приезжать в Театр на этот спектакль и читать свои стихи или может не приезжать – это вопрос другой. И так родился спектакль «Антимиры» по стихам Андрея Вознесенского.
И этот спектакль открыл собой на Таганке, как в таблице Менделеева...
- ...новый элемент...
- Да, элемент. Элемент поэзии. И с Вознесенского, с его «Антимиров», началась поэтическая линия Театра на Таганке, мощная линия! После этого были «Павшие и живые» (по стихам Маяковского, Асеева, Светлова, Твардовского, Симонова, Суркова, Пастернака, Бергольц, Кульчицкого, Когана, Всеволода Багрицкого, Гудзенко, Самойлова, Слуцкого, Окуджавы, Межирова, Левитанского), после этого был «Пугачев» Есенина, после этого был «Товарищ, верь!» Пушкина, а ещё до этого был спектакль «Под кожей статуи Свободы» Евтушенко, а потом «Товарищ, верь!» Пушкина, а потом ещё – «Берегите ваши лица» - мы их не уберегли, это был спектакль по стихам Андрей Андреича. Андрей пригласил своего друга Мелентьева на этот спектакль, заместителя министра культуры, который и закрыл нам этот спектакль.
- Лучше бы Андрей не приглашал его...
- Мы играли «Антимиры» всегда после какого-нибудь ещё спектакля, допустим, днём – «10 дней», или «Доброго человека...», или «Павших...», а вечером – «Антимиры», этот спектакль всегда был вторым, мы играли по два спектакля в день, и они шли с аншлагами и, кроме всего прочего, просто кормили Театр, потому что финансовые сборы от них были такие, что их хватало и на зарплату артистам, и на надбавки к зарплате, и на премии... Мы долго играли «Антимиры». И нашему примеру последовали и другие театры, которые тоже стали ставить у себя на сцене поэтические спектакли.
Так что вот так.
...Что мне сказать о поэзии Вознесенского? Я даже просто и не вправе говорить о ней. Потому что он признанный великий человек, и потому что его братья по литературе скажут о нём лучше меня и уже сказали многое.
Я с благодарностью храню книгу Андрея с его автографом, книгу «Прорабы духа», и перечитываю её иногда.
И поэтому потеря такого поэта, как Андрей Вознесенский, потеря такого гражданина и вообще нежнейшего человека для меня лично – огромная потеря.
- Вознесенский – поэт-художник, и, за какие бы темы он ни брался в своей поэзии, ко всем темам он подходил прежде всего как художник, как метафорист, как живописец со своими красками. И он был поэтом огромной искренности и не был конъюнктурщиком, в отличие от многих своих коллег, которые в советское время делали себе карьеру на стихах, прославляющих всё советское.
- Правда, у Вознесенского есть поэма о Ленине «Лонжюмо» (которую он написал в 1962 – 1963 годах), и стихи «Уберите Ленина с денег» (которые он написал в 1967 году). Сейчас кое-кто упрекает его за эти сочинения. Но дело в том, что он писал всё это не как конъюнктурщик, а как дитя своего времени, воспитывавшийся в советском духе, и писал всё это от души. Тогда в нашей стране было атеистическое время, люди не верили в Бога, но всем всегда хочется верить в какие-то идеалы, в какие-то высокие идеи. И поэтому советские люди верили в идеи социализма и коммунизма, верили в Ленина и в Сталина. И Вознесенский верил, когда был молодым. Тогда он и написал поэму о Ленине и стихи «Уберите Ленина с денег», и написал это со всей силой таланта поэта-художника и с гражданским темпераментом...
***
Я не знаю, как это сделать,
Но, товарищи из ЦК,
уберите Ленина с денег,
так цена его высока!
(...)
- Есенин тоже хотел верить в советскую власть и в Ленина. Он тоже писал стихи о Ленине, в которых говорил о нём:
Одно в убийстве он любил:
перепелиную охоту...
Но Ленин любил в убийстве, оказывается, не только перепелиную охоту...
- А информации об этом у народа не было. Ни о Ленине, который требовал расстреливать всех подряд: расстрелять! расстрелять! расстрелять! ни о Сталине, который тоже не уступал ему в этом. Она появилась позже.
- В советское время стихи Вознесенского «Уберите Ленина с денег» воспринимались как вызов товарищам из ЦК...
- Да. А в разгар "перестройки" у Андрея Вознесенского как-то спросили, готов ли он повторить свой прежний призыв: "Уберите Ленина с денег!". Поэт ответил, что, может быть, и повторил бы его - но уже из совсем иных соображений и с иными подтекстами.
- А про свои отношения с Андреем Вознесенским ты что мог бы сказать?
Я помню, когда Андрей Вознесенский уже начал терять голос и не мог читать со сцены свои стихи так, как раньше, с такой силой и громкостью, как раньше, то он приглашал тебя на свои вечера, чтобы ты читал его стихи со сцены. Именно тебя, одного из всех артистов, он приглашал читать их...
- Да, я читал его стихи... И я сам выбирал что-то, что мне прочитать на его вечере.
- Я помню, в 2001 году, на Таганке, ты читал его стихи из книги «Шар-пей»... А потом, кажется, в 2002-м году, в ЦДЛе, на презентации его новой книги...
- Но не я один читал его стихи... нет-нет... Другие артисты – тоже. И Ирина Линдт читала его стихи со сцены...
Это было совершенно естественно. Потому что артисты Театра на Таганке прошли хорошую школу чтения, школу произношения текстов... И читали и стихи Давида Самойлова, и Евгения Евтушенко, и Беллы Ахмадулиной, которая у нас тоже была здесь. И от всех поэтов каждый из нас... кто-то что-то чего-то взял. Театр был заражён поэзией, поэтому многие читали стихи многих поэтов и стихи Андрея Вознесенского.
- Ты и сейчас читаешь их...
- Я и сейчас читаю его стихи в концертах. Например, замечательные его стихи «Песня акына, или Пошли мне, Господь, второго...»
ПЕСНЯ АКЫНА
Музыка Высоцкого на стихи Андрея Вознесенского для спектакля "Антимиры"
Ни славы, и ни коровы,
Ни тяжкой короны земной -
Пошли мне, Господь, второго,
Чтоб вытянул петь со мной.
Прошу не любви ворованной,
Не милости на денек -
Пошли мне, Господь, второго,
Чтоб не был так одинок;
Чтоб было с кем пасоваться,
Аукаться через степь,
Для сердца - не для оваций, -
На два голоса спеть;
Чтоб кто-нибудь меня понял, -
Не часто, но хоть разок, -
И с раненых губ моих поднял
Царапнутый пулей рожок.
И пусть мой напарник певчий,
Забыв, что мы сила вдвоем,
Меня, побледнев от соперничества,
Прирежет за общим столом.
Прости ему - он до гроба
Одиночеством окружен.
Пошли ему, бог, второго -
Такого, как я и как он...
- Валерий, а приходилось вам вдвоём с Андреем Вознесенским выступать не в Москве, а в других городах России?
- К сожалению, нет. Были какие-то случаи, когда Андрей уезжал в Томск и в Омск, когда у него были там большие концерты на закрытых стадионах, во дворцах спорта, он звал меня туда с собой, но я, как правило, был загружен своей работой... И, к сожалению, ни разу с ним никуда не слетал, о чём я, конечно, жалею, но...
- У каждого из вас были свои (звёздные) трассы...
- Да.
- И Высоцкий отговаривал тебя ехать с Вознесенским, говорил тебе: зачем тебе быть при ком-то?
- Он говорил мне: Вознесенский – сам по себе, а ты – сам по себе.
- А Андрей Вознесенский ценил тебя не только как артиста, но и как писателя... Когда летом 1973 года в журнале «Юность», при Борисе Полевом, была напечатана твоя самая первая повесть «на Исток-речушку, к детству моему», она очень понравилась Андрею Вознесенскому, и он сказал тебе, что теперь у тебя началась новая жизнь и что теперь все будут смотреть на тебя не только как на артиста, но и как на писателя...
- Я написал об этом в своём дневнике...
- В 5-м томе дневника «Помню и люблю», который вышел в Нижнем Новгороде в 2004 году...
- В1973 году в Театре на Таганке был банкет по случаю 500-го спектакля «Антимиры» Андрея Вознесенского. На банкете я сидел рядом с Любимовым, у меня был «месячник» трезвости: и поэтому я на банкете не пил, то есть пил не вино и не водку, а воду, и только когда Зоя Богуславская говорила о величии Любимова и произносила тост в честь него, Любимов подлил мне вина в мой бокал с водой, польстил мне таким образом. А Андрей Вознесенский тогда сказал мне, что ему (Андрею) очень понравилась моя повесть, напечатанная в «Юности»... И сказал...
- А ты прочитай по книге «Помню и люблю», что он сказал тебе о тебе и о твоей повести, вот, на странице 438...
- 8 июля 1973 года.
«Андрей. – Мне очень понравилась (твоя повесть)... говорят у тебя ещё много написано. Ты понимаешь, теперь у тебя началась новая жизнь... На всё, что ты сделал или сделаешь, будут смотреть совершенно иначе, всё будет по-другому освещено... Как Володька... Что бы он ни делал, на него смотрят как на Высоцкого... Здорово, а письма (твоих тёток, включённые в повесть) фантастические.
Так что на банкете, хоть я не пил, но было хорошо мне».
- Так что не только тебе нравились стихи Вознесенского, но и Вознесенскому – твоя проза. И вы с ним были не только товарищи по смежным творческим профессиям, но и собратья по перу.
- Да, мы были ещё и собратьями по перу. Андрей был многогранная личность и умел смотреть в корень.
- А закончилась история ваших с Андреем Вознесенским отношений при его жизни – твоим устным приветом, который ты передал мне для Андрея в день его рождения 12 мая 2010 года, за восемнадцать дней до его смерти, когда я ездила в Переделкино на электричке, чтобы подарить ему букетик своих цветов... И вместе с букетиком я передала ему и твой привет, в письме, приложенном к букетику, и добавила туда приветы от всей Таганки.
Беседовала Нина Краснова
“Наша улица” № 160 (3) март 2013
Охраняется законом РФ об авторском праве