Виктор Крамаренко "Правда о Байроне" эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Виктор Викторович Крамаренко родился 27 октября 1959 года в Днепропетровске. Окончил Московский институт народного хозяйства им. Г.В.Плеханова. Печатался в журналах «Огонёк», «Техника молодёжи», «Сельский календарь», «Молодёжная эстрада», «Брега Тавриды», «Проза», «Московский вестник», «Российский колокол» и др. Автор книг «Все начинается с любви», «Парус надежды» «Встречи с ангелом», «Зиронька», «У Чёрного озера» и др. С журналом «Наша улица» сотрудничает с 2001 года.

 

вернуться
на главную страницу

 

Виктор Крамаренко

ПРАВДА О БАЙРОНЕ

эссе

Героика жизни Байрона и свободный дух его поэзии воодушевили целое поколение во всех странах Европы на прекрасные идеи - свобода личности и свобода нации. Он был героем Греции, кумиром многих повстанческих движений, любимым поэтом Пушкина, но на родине он стал изгоем. О шокирующих скандальных похождениях Байрона ходили легенды, аристократы не подавали руки, богатые дома посылали проклятия в его адрес. Каким он был - лорд Джордж Гордон Байрон?

12 июля 1824 года под ярким ослепительным солнцем молчаливая толпа печально наблюдала за удивительной похоронной процессией. Чёр­ные как смоль кони, украшенные чёрным плюмажем, медленно тянули по главным улицам Лондона огромный катафалк. Следом следовало три экипажа с верными друзьями усопшего, а за ними, одна за другой, прогромыхали 47 карет самых знатных семейст­в Англии. Кого же провожала в последний путь горестная толпа, и почему кареты были пусты?
В этот день Лондон прощался с Байроном, почитаемым во всем мире поэтом, но презираемым в собственной стране. Кареты знати были пусты, порядочные женщины осмеливались глядеть на помпезную ритуальную вереницу только из-за оконных занавесок. Лорд Джордж Гордон Байрон лежал в гробу, обтянутом чёрным бархатом, высшее общество по-прежнему продолжало избегать его. В течение четырёх дней катафалк, угрюмо продвигался на север к Ноттингему, сопровождаемый только служащими похоронного бюро. На пути в маленьких городках и селениях собирались простые люди, чтобы выразить своё почтение. Они, несомненно, удивлялись, что самому популярному поэту того времени было отказано в чести быть похороненным в
«Уголке поэтов» Вестминстерского аббатства. Вместо этого его телу предстояло колесить по Англии и быть погребённым в семейном склепе скромной церкви возле его родового поместья.
Байрон умер в возрасте 36 лет, более 15 лет его обожали и презирали, отрекались и пытались превзойти. Он был поэтом и героем, дебоширом и женолюбцем, как сейчас сказали бы, бисексуальным, но его идеи и поведение как личности предвосхитили формирование в будущих поколениях идею национальной и личной независимости. Но для аристократии он был не героем, а прежде всего распутником.
Разврат был почти что фамильной чертой хозяев Ньюстедского аббатства, поместья, бывшем монастыре площа­дью 1,2 гектара, захваченном королём Генрихом VIII в результате победы над римской католической церковью в XVI веке. Дед Байрона, конквистадор и адмирал, известный как Джек Непогода, пришёл в такой ужас от пороков своего сына Джона, включавших и кровосме­шение, что лишил его наследства. Безумный Джек, как называли его сына, сбежал с богатой женщиной во Францию. Но вскоре она и двое её детей умерли, оставив на попечение развратника лишь выжившую дочь Августу. Джек вернулся в Англию, посватал­ся к зажиточной, но крайне непривлекательной шотландке по имени Кэтрин Гордон и женился на ней. Новый брак, однако, не усмирил Джека, и несчастная жена страдала резкими перепадами настроения. В такой странной семье и родился 22 январи 1788 года Джордж Гор­дон, будущий лорд Байрон.
Мальчик родился «в сорочке», в оболочке плода, в результате чего усохшая мышца икры привела к уродливому искривлению правой ноги. «Сорочка» была безвредна и легко снялась, но впоследствии Байрон с наслаждением говорил о ней как о предзнаменовании проклятой судьбы.
Безумный Джек ушёл, когда сыну было два года, поэтому он был полностью во власти материнских непредсказуемых настроений и безрассудных требований. Его подвергали мучительной боли, мать платила безумные деньги шарлатанам-знахарям, чтобы те растягива­ли и удлиняли его мышцы. Уже будучи взрослым, Байрон с содроганием вспоминал своё детство, из которого вынес только эту нестерпимую боль.
Искривленная нога стала для Джорджа травмой на всю жизнь, создавая нелепый контраст с благородным лицом, о котором в дальнейшем слагали легенды.
Как бы компенсируя свой физический недостаток, юноша с помощью нелёгких тренировок стал непревзойдённым бок­сёром, наездником и пловцом. Чтобы скрыть хромоту, он даже выработал особую скользя­щую походку.
Тем временем титул пэ­ра и аббатство Ньюстед унаследовал его двоюрод­ный дед. Брошенный женой из-за своих сексуаль­ных похождений, дед лишил своего сына наследст­ва за то, что тот глупо женился по любви, а не по расчёту. После его смерти всё имущество досталось его двоюродному внуку. В возрасте десяти лет Джордж Гордон стал шестым лордом Байроном.
Сознание собственной важности сделало юношу надменным и своевольным. В подготовительной школе Хэрроу, а потом и в Кембриджском университете он слыл яростным бунтарём. Преподаватели просто не знали, что с «маленьким негодяем» делать. Они не понимали, как в таком «зверёныше» могут рождаться такие светлые стихи. Да, стихи, он их сочинял с невероятной лёгкостью и в 1807 году, будучи ещё студентом Кемб­риджа, опубликовал свой первый поэтический сборник «Часы досуга». И ещё в университете поняли, что он обладает необычной способностью приобретать преданных друзей и страстных любовниц.
Как и многие молодые дворяне того времени, Байрон ничего не делал, а проводил дни за верховой ездой, фехтованием, греблей и стрельбой. Ночи же заполнял долгими пирушками с университетскими друзьями и на всё готовыми служанками из поместья. Говорят, склонный к театральности, он после ужина угощал всех вином из черепа, оправленного позолотой. Когда же все расходились спать, он садился и писал до рассвета стихи.
Став в 21 год членом Палаты лордов, молодой бездельник отправился в необычай­ное, полное приключений путешествие по странам Южной Европы с остановками в Португалии, Ис­пании, на Мальте, в Греции и Албании. Он романтически изображал «обречённого юношу, осуждённого на изгнание» и тотчас же, ступив на землю Греции, почувство­вал себя в своей стихии. Вскоре Байрон уже сочинял стихотворный роман «Паломничество Чайльд-Гарольда».
На Балканах в это время правил злобный тиран Али-паша Тепеленский, который был поражён красотой Байрона и щедро одарял его, добиваясь любовного свидания. Молодой дворянин искусно отклонял предложения, хотя совершенно очевидно, что был бисексуален. В конце концов притязания паши стали невыносимы, и Байрон бежал. Но корабль, на котором он плыл, потерпел крушение, и его спасли разбойники, называвшие себя сулиотами, чьим гордым гимном была песня «Все в Парге грабители!». Они проводили Байрона назад в Миссолунги.
Постепенно Байрон превращался в сторонника независи­мости греческого народа в борьбе против турецкого ига. Греки были доведены до нищеты и жестоко угнетались.
Политические интересы его становились более серьёзными, и параллельно росло его потворство собственным слабостям. Вернувшись в Афины, он пустился в разгул, вступая в бесчисленные связи с женщинами и даже мальчиками. Однажды он встретил группу ту­рок, тащивших к Эгейскому морю мешок, в кото­ром кто-то отчаянно извивался. Внутри оказалась молодая женщина, осуждённая за прелюбодеяние с христианином. По турецким законам губернатор Афин приказал её утопить. Богатый молодой англичанин подкупил стражников, выпустил женщину и тайно переправил её на свободу. Рассказывают, когда развязали мешок и вытащили приговорённую, Байрон узнал в ней одну из своих бывших любовниц.
Несмотря на подобные приключения, он закончил две песни своего романа в стихах «Паломничество». Используя разговорный язык в сложных рифмах, поэт, которого многие считали легкомысленным бездельником, создал незабываемый литературный образ. Гарольд, образец будущих романти­ческих героев, одновременно страстен и склонен к размышлению, эгоцентрически горд, надменен и в тоже время глубоко одинок. По сути дела, он представляет собой плоть от плоти своего создателя.
Возвратившись на родину в феврале 1812 года, 24-летний лорд выступил со своей первой речью в парламенте. Её почти не заметили, однако очень скоро, буквально в одну ночь, неопытный политик превратился в знаменитого поэта. Первое издание «Паломничества Чайльд-Гарольда» было распродано за три дня, его завалили приглашениями в лучшие дома Лондона.
Байрон был готов играть свою роль до конца. Красавец появлялся только в черном, был остр на язык и смел с женщинами. Вскоре его романы с красивыми замужними дамами и служанками стали притчей во языцех. До поры до времени представители высшего общества закрывали на это глаза, но в 1813 году Байрон нарушил даже эти нестрогие правила приличия. Августа, его сестра, дочь Безумного Джека от первого брака, была настолько похожа на него и внешне, и по темпераменту, что он стал считать её своим вторым «я». Не находя удовлетворения в несчастливом браке, она пошла на близость с братом. Они стали любовниками, и Джоржу казалось, что он достиг «великой цели» своей жизни, совершенного союза с другим человеком. Итогом такого союза стала родившаяся дочь.
То, что Байрон не пытался скрыть эту связь, положило конец терпению знати, он по­пытался прикрыться традиционным браком с мо­лодой, богатой и неопытной Аннабеллой Милбэнк. У них тоже родилась дочь, но через год Аннабелла ушла, по-видимому, раздражённая его дурным обращением и необузданными сексуальными притязания­ми. По причинам, которые так и остались без объяснения, Байрон и Августа пошли вместе на при­ём к леди Джерси. Дамы уда­лились из комнаты, а мужчины отказались пожать Байрону руку. Самый знаменитый в стране поэт стал изгоем.
24 апреля 1816 года он снова отправляется в путешествие, остановился в Венеции, где с неослабевающей страстью завязывал всё новые и но­вые романы. Крайне тщеславный, молодой лорд постоянно переживал по поводу редеющих волос и толстеющей талии. Кутежи и изматывающий секс сменялись жесточайшей диетой, что без сомнения наносило вред здоро­вью. Последней его любовью в Венеции стала молодая, замужняя графиня Тереза Гуиччоли. Тайком от мужа они встречались в припортовых трущобах.
Но всё же, не смотря на похождения, Байрон за время странствий написал третью песнь «Паломничества», «Манфреда» и другие известные по­эмы, а также начало «Дон Жуана», ещё одной эпической поэмы, где на бумагу перекладывались собственные чувства и пережива­ния.
Байрона всегда привлекали две темы: свобода и смерть. Но в 1822 году тема смерти коснулась и лично его, умерла от малярии пятилетняя Аллегра, его незаконная дочь от Клэр Клэрмонт, и, не успев отойти от одного удара, грянул другой - его хороший друг и частый спутник поэт Перси Биши Шелли утонул, пере­плывая в шторм залив Специя. Потеря друга, усилила разочарова­ние Байрона в жизни. Он погрузился в литератур­ную деятельность, постоянно подогревая себя ви­ном или разбавленным джином. Но и поэзия не могла дать ему утешения и избавить от ощущения пустоты.
О дружбе Байрона с молодым поэтом Перси Биши Шелли ходили легенды, говорят, что после того, как выловили утопшего друга, он сам кремировал его труп. Эта, вероятно, чистая мужская дружба, была единственной отдушиной для эгоистичного Байрона, и смерть стала началом его меланхолии. Шелли тянулся к Байрону, их встречи были непохожими на другие пирушки, после приятных бесед у того и другого происходил взрыв творческой активности. И не только у них.
Говорят, в один из самых скучных, ничем не примечательных вечеров 1816 года собрались на вилле Диодати лорда Байрона на Женев­ском озере Перси Биши Шелли и его будущая жена Мэри Го­двин, её сестра Клэр Клэрмонт и его личный врач и спутник по путешест­виям д-р Джон Полидори. Сидя у камина, вслух читали рассказы о привидениях. Утомлённый этим вынужденным развлечением, Байрон предложил посоревноваться, кто напишет луч­шее повествование о привидениях. Некоторое время гости размышляли над тем, можно ли постигнуть тайну самой жизни, мо­жет ли электричество «даровать ис­кру жизни и создать из суммы мёртвых частей единую живую сущ­ность», а затем разошлись спать. Мэри, находившаяся в состоянии неестественного возбужде­ния, задремала, но часто просыпалась. И вдруг, где-то между сном и явью, перец ней появилось ужасаю­щее видение: «Я увидела бледное, стоявшее на коленях существо. Я увидела, как отвратительный чело­век-призрак, который до этого лежал вытянувшись, вдруг, под дейст­вием огромной машины, стал про­являть признаки жизни и неловко двигаться». В страхе проснувшись, она поняла, что нашла сюжет для своего романа. Опубликованный два года спустя «Франкенштейн» Мэри Шелли прожил более ста лет и породил множество как литератур­ных, так и кинопродолжений.
Но вернёмся к Байрону. Он был поэтом утраченных иллюзий. События Великой французской революции пробудили у людей надежды на «свободу, равенство, братство», но вместо этого революция превратилась в безумную крова­вую бойню. Наполеон, получивший высшую власть во Франции в период хаоса, вновь пообещал дать свободу угнетённым, а сам, став императором, взялся за составление плана завоевания Европы, погубившего миллионы жизней.
Но если большинство людей потеряли надежду найти подлинную свободу и возможность самовыражения, голос Байрона служил доказательством того, что по крайней мере один чело­век твердо намеревался прожить жизнь как можно полнее, несмотря на ту же меланхолию и усталость от жизни. Его герой Гарольд мог переживать моменты отчаяния, но мог и восклик­нуть: «Танцуйте же! Сон изгнан до рассвета. На­стал любви и радости черед. Они ускорят времени полёт».
Попытка отыскать смысл жизни в погоне за наслаждениями, стремление «брать от жизни всё» рождали и такие строки: «Давайте же пить вино и наслаж­даться женщинами, веселиться и смеяться, пропо­веди же и содовую воду оставим на потом». Конечно, у старшего поколения и духовенства этот потворствующий человеческим желаниям призыв вызывал отвращение и ужас.
В результате многолетних горячих призы­вов Байрона общественное мнение в Англии и дру­гих странах Западной Европы перешло на сторону боровшегося за свою свободу народа Греции. Была собрана определённая сумма денег, и когда Лондонский комитет помощи Греции обратился к Бай­рону с просьбой об активном участии, тот охотно согласился.
16 июля 1823 года Байрон вышел в море на зафрахтованном судне «Геркулес», оснащённом дву­мя орудиями и гружённом медикаментами, оружи­ем и боеприпасами. В долгом путешествии из Ита­лии в Грецию меланхолия Байрона испарилась. Не раз он с риском для жизни брал на себя принятие решений, предупреждал мятеж и устанав­ливал мир между соперниками в лагере повстанцев.
Но то, чего не смогли сделать люди и пушки, сделала природа. Продрогнув однажды под холод­ным дождём, Байрон подхватил лихорад­ку. Убеждая врачей не пускать ему кровь, что было общепринятым методом лечения того времени, он пошутил: «Ланцетом убито больше людей, чем пикой». Однако его не послушались, и от так называ­емого лечения его состояние, естественно, ухудшилось. Его мучения продолжались несколько недель. Перед концом он прошептал врачу: «Так вы дейст­вительно думаете, что я опасаюсь за свою жизнь? Что мне её жалеть? Разве я не получил от неё всех возможных и невозможных удовольствий?»
Лорд Байрон умер 19 апреля 1824 года.

"Наша улица” №163 (6) июнь 2013