Тамара Арефьева "Омут" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Тамара Шалвовна Арефьева родилась 13 марта 1953 года в Харькове. Окончила Харьковский инженерно-строительный институт. Публиковалась в литературном журнале "Edita", в международном журнале "Русский глобус". В 2012 году на конкурсе "Сказка сегодня" в Германии получила диплом за литературное мастерство за сказку "Ночь исполнения желаний".

 

 

 

вернуться
на главную страницу

Тамара Арефьева

ОМУТ

рассказ

 
1.

Вадим внимательно слушал товарища. Сообщение было интересное, но маловероятное. Скорее пустой слух. Хотя Леонид, как сотрудник милиции из начальствующих мог владеть информацией. Когда-то они работали в одном учреждении и дела крутили вместе. Но Леонид был в старшем звании и похитрей - умел оставаться в тени, так что при неблагоприятных обстоятельствах Вадим погорел один. Однако приятель помог ему избежать сурового наказания - из милиции уволили, но в тюрьму не попал - и на том спасибо. Они сидели за столом в маленькой комнате охранника магазина и разговаривали об одной старухе.
«Я давно ее знаю. Живет одна, очень скромно... Откуда у нее богатство? Языки длинные, наговорят - чего нет».
«Ты послушай, - настаивал Леонид. - Её прадед был из простых, но дослужился в царской армии до большого чина. Позже открыл трактир, хозяин был славный - забогател - а тут революция. Бросил имущество и подался в родную деревню, где и прожил бедно и скудно, так же и его дети, и внуки... А сбережения свои куда дел?»
«Если бы что было - давно бы дознались. И почему наследство деда у нее? У него и другие есть внуки и правнуки, - Леонид понизил голос: - Она недавно ходила в церковь на праздник. И там с ней случился обморок. И она, в помутнении, проговорилась - звала к себе какую-то родственницу, кажется племянницу, и повторяла, что, мол, - это богатство твоё - от нашего деда, драгоценности твои, возьми - у озера».
«Значит драгоценностей в доме нет? А что, если она не скажет, где они?»
Леонид смотрел на него водянисто-болотными глазами:
«Скажет. У тебя скажет».
Вадим раздумывал.
«Как к ней войти? Чужим не открывает. На улицу в темноте не выходит».
«Да дело простое».
Вадим заходил по комнате, поворачиваясь к Леониду спиной, чтобы скрыть мелькавшую в глазах злобу.
«Это для тебя простое, - думал он. - Жируешь за чужой счет. А в случае чего - другие в ответе, а ты в сторонке, чистенький. Ладно, подожди, я еще доберусь до тебя, жаба». Он не произносил это слово при других, вслух, но мысленно называл его только так - «жаба».
Ответил неопределенно, хотя чувствовал, что сказанное Леонидом не пустой звук - это серьезно - интуиция его редко подводила. И он уже обдумывал предстоящее дело, хотя оно и притягивало, и отталкивало его; потому что он одновременно и не знал, и очень хорошо знал эту женщину... - старуху. Она жила в доме напротив. Он стал замечать ее, когда ему было лет четырнадцать - эту невысокую, стройную, хорошо сложенную, очень красивую женщину с длинными черными, забранными на затылке в узел волосами. Она проходила по улице в строгом коричневом брючном костюме или светлой узкой юбке, на высоких каблуках рядом с мужчинами - разными, меняющимися, а позже - уже чаще одна - ни друзей, ни любимого - какое-то глухое одиночество. Он пристально наблюдал за ней, ждал возле окна и направлял ей вслед солнечных зайчиков - она оборачивалась, поднимала голову, смотрела на окна, а он уходил в глубь комнаты, боясь быть замеченным ею. А потом они встретились близко. Он как-то взял у приятеля автомобиль - и в грозу под дождем увидел ее на остановке - промокшую, с растрепавшимися по плечам волосами. Он притормозил: «Садитесь». Она нерешительно смотрела на него. «Не узнали? Я же сосед ваш».
Она подошла к машине по текущему потоку, набирая в туфли грязную воду. Он открыл дверцу и она села рядом.
«Спасибо», - она чувствовала себя неловко.
Он медленно повел машину, не зная о чем говорить с ней. И она молчала, упорно глядя в окно на низкое темное небо. Она впервые была так близко возле него - правильный профиль с прямым носом, пухлыми губами и немного низким лбом и тяжеловатым подбородком, гладкая матовая кожа, маленькие нежные руки, красивые колени, которые она прикрывала влажным подолом серой юбки. Первая неловкость прошла и она с удовольствием откинулась в кресле. А его охватило чувство тишины и какой-то удивительной радости - «вот бы просидеть рядом с ней в этой машине долго - всю свою жизнь», - и он усмехнулся: «Вы учительница?»
«Нет. Бухгалтер».
Она не хотела разговаривать, и он больше ни о чем не спрашивал ее. Машину остановил у её подъезда. Выскочил следом, прикрывывая её от дождя. Она задержалась у дверей, поблагодарила, улыбаясь своей милой, доброй улыбкой, и ушла. Его тянуло пойти за ней, догнать, напроситься в гости, но не решился - вдруг стали тяжелые ноги, пересохло в горле... С этого дня он перестал думать о ней, но, как и раньше, замечал её. И странно - шли годы, а ему казалось, что она не меняется, оставаясь красивой и привлекательной женщиной, пока один из приятелей, подметив его взгляд на нее, не отпустил по этому поводу неуместную шутку, назвав ее старухой. И он подумал тогда, что, наверное, это правда.
Но - в сторону лирику. Ему предстояла работа, которую он умел и хотел выполнить.


Она медленно поднималась по ступенькам, сдерживая дыхание. Нельзя, чтобы соседи слышали, как тяжело и прерывисто она дышит. Ах, как они умеют приглядываться к личику... Она остановилась у двери, с трудом вставила ключ в замочную скважину, повернула - не открывается... Что это? Или руки дрожат?
Пригляделась к замку - он слегка вывернут наружу. Может, над ним кто-то потрудился? Она повертела ключ, дверь подалась. На губах появилась злорадная улыбка: «Да - этот замок им не взять - какой мастер делал! А и войдут - нет тут того, что они ищут». Но её беспокоила мысль о том, где и когда она себя выдала или проговорилась? Уже несколько дней она ощущала вокруг себя упорную, целенаправленную слежку - значит, знают о кладе... Она верила в знаки. Подошла, отвела занавеску и посмотрела на длинный узкий дом напротив - вверх на крышу. Вот он... Там наверху в темноте вырисовался огромный силуэт мужчины - она видела его явственно - особенно глаза - темные, пристальные, внимательно наблюдавшие за ней. И вдруг мелькнула мысль, что, если она этой ночью выйдет из дома, то встретится с ним. Она обула тяжелые сапоги на низком каблуке, надела длинное пальто, застегнув его на все пуговицы, спустилась вниз и принялась бродить по улицам - кругами возле одних и тех же домов, как будто выискивая что-то ценное, утерянное ею. И вот - возле подъезда с тусклым желтым фонарем вверху она заметила группу молодых людей - и среди них его - она узнала его и подошла к нему вплотную, не обращая внимания на других. Вгляделась - довольно высокий, очень стройный, большие худые руки с цепкими пальцами, густые темные волосы, бородка и усы, широковатый нос, глаза прячутся за дымчатыми очками - общий вид интеллигента. Но у него узкие, плотно сжатые губы, в углах которых затаились злоба и жестокость. Она уловила его сущность - «волк».
Вадим видел перед собой старое желтое лицо с тусклыми глазами, седые пряди волос и не понимал, кто перед ним. И только, когда она отвернулась и стала уходить - по прямой спине и точеной, хорошо знакомой фигуре - он смог догадаться, что это она. Она оглянулась, посмотрела на него и сказала - или это ему послышалось, или ветер нашептал: «Я знаю кто ты. Не смей, даже не думай. Иначе... тебе не уйти от меня». У него шевельнулся суеверный страх. «Ведьма», - подумал он и, отгоняя нехорошее предчувствие, со злобой подумал:
«А что, если этой ночью... А почему бы и нет?»
Он обратился к стоявшему рядом Леониду.
«Я открою замок. Но - если нет?»
«И что? Подтолкнем дверь».
«А шум?»
Квадратный подбородок дрогнул и на толстом круглом лице Леонида появилась самодовольная улыбка: «А кто отзовется?»
Леонид остался в машине, а Вадим бесшумно поднялся по лестнице, потянул за ручку двери - и к его удивлению - дверь оказалась не заперта и медленно отворилась. Он уверенно прошел по комнате, кошачьим зрением хорошо различая в темноте все предметы, сел к ней на кровать... Она открыла глаза, как будто только и ждала его появления, и сказала: «Ты всё-таки пришел...» - и затихла. И через несколько минут он понял, что опоздал - ему не открыть её тайны. Он обследовал её квартиру - метр за метром - впустую. Затем спустился и сел в машину к Леониду, заглушая поднявшийся прилив ненависти к нему. Тот вытаращил глаза, что-то соображая. «О кладе знает наследник - кто он?»

2.

Вадим стоял возле её подъезда, прислушиваясь к разговору соседей. В похоронный автобус вошло несколько человек и среди них высокая молодая женщина - племянница и наследница. Проходя мимо него, она повернула голову и посмотрела прямо на него большими янтарно-желтыми глазами, как будто неприязненно спрашивая его: «Что надо?!» - и тут же отвернулась. Он поднял плечи, пригнул голову и больше не смел на неё взглянуть. Она ошеломила его своей красотой и еще - каким-то неуловимым сходством с теткой. Только у тетки красота была очень женственная и неяркая, а у её племянницы - красота безукоризненная, властная и подавляющая. Он решил наблюдать. Её нельзя было упускать из виду - если кто и знает о кладе, то только она. А она не сегодня-завтра уедет отсюда - и не догнать.
Они сидели с Леонидом в машине, смотрели на ее окна и выжидали, когда она останется одна. Когда стемнело, он поднялся к ее квартире и позвонил. Племянница открыла дверь сразу, без опасений. Она стояла перед ним, как будто только что вышла из душа - в прозрачном халате, сквозь который белела пышная тугая грудь и стройные крепкие ноги; с полотенцем на влажных вьющихся длинных темных волосах, которые она вытирала быстрым движением голых рук.
«Я из правления кооператива. Нам хотелось бы уточнить некоторые вопросы», - слегка запнувшись, сказал Вадим.
Она приветливо улыбалась ярко-розовыми губами, блестя в улыбке белыми ровными сплошными зубами. И немного посторонилась, пропуская его. Он вошел и оробел. И скорее не от вспыхнувшего страстного желания, а чтобы подавить в себе эту робость и страх перед ней - он взял её грубо, как берут шлюху - и, как ему показалось, она не особенно сопротивлялась, - и, что его неприятно удивило - почти не испугалась его. И уже позже, глядя в её пылающее румянцем лицо, он спросил: «Где клад?»
Она вздумала изобразить перед ним наивное изумление, но он тихо сказал ей: «На мне столько грехов, что одним больше или меньше - значения не имеет. Я сделаю, что надо... - не пожалела бы...»
И она поняла его - её лицо вдруг стало бледно-белым и по спине пробежала дрожь.
«Это возле озера, в заброшенном доме, под крыльцом. Я покажу».
Они спустились вниз, к машине. Леонид смотрел на неё почти заискивающе. Засуетился, открыл перед ней дверцу... Он даже онемел в первую минуту. Она поняла и усмехнулась ему - ласково и чуть насмешливо и, как бы невзначай, мягко прислонилась к нему. Вадим, севший сзади, почувствовал, как в нем закипает злоба. Леонид, не оборачиваясь к нему, бросил начальствующим тоном - свысока и недовольно: «Что долго так?» Этот тон появлялся у него, когда на добычу, которую он считал своей, нацеливался кто-то другой.
Вадим это знал и подумал: «Нет, жаба, не отдам я тебе ее. Я с тобой еще разберусь, подожди...»
Они приехали в небольшую деревню, расположенную на холмах и разделенную надвое длинным озером. Дом находился на противоположном берегу - и Вадим ушел в поисках лодки. И как только его фигура скрылась в темноте, Леонид широкими бело-рыжими волосатыми руками крепко обхватил молодую женщину и прижал её к себе. Она подалась к нему ближе, глядя в глаза ласково и как-то заговорщиски и зашептала: «Зачем нам Вадим?» И он подумал: «А зачем? - не нужен. Но только позже...»
Вадим звал их к озеру. Она пошла быстро, обгоняя Леонида, легко поднялась в стоявшую на воде лодку, неожиданно обернулась и крепко, жарко сжала руку Вадима и, внимательно посмотрев ему в глаза, прошептала: «Жаба...».
Он опешил - «Откуда узнала?» - и усмехнулся - «Ну, видно, - похож». И вдруг он понял, что означало это её властное пожатие руки - чего она хотела и требовала от него. Он нагнулся к сумке, достал из нее нужный ему предмет, прижал к боку, подождал и пропустил вперед Леонида, пристально глядя в белеющий в темноте квадрат толстой шеи и ударил по нему один, другой раз - так что Леонид свалился, не успев охнуть - потом тщательно вытер лезвие и спрятал нож в сумку. Сел в лодку, налёг на весла, и желанный берег приблизился к ним.
Узкая тропинка привела их к обветшалому дому с покосившейся калиткой. Они даже не вошли в него. Она достала из-под крыльца лопату, отодвинула деревянные ступеньки и показала ему, где надо копать. Лопата уперлась в твердый предмет - и он увидел и вынул маленький металлический сейф с резной железной ручкой сверху. Она протянула ему круглый ключ; он поставил его в замок, повернул и крышка сейфа поднялась. И перед ними засияло богатство - в виде золотых с брильянтами колец, браслетов, монет, нитей жемчуга... Он взял сейф и направился к лодке. Она шла рядом, доверчиво прижимаясь к нему. Он с трудом верил в происходящее и мысли в его голове тяжело кружились, когда он представлял себе возможное будущее - обеспеченное, деловое, благоустроенное - и рядом - эта шикарная, роскошная и такая желанная женщина.
Лодка продвигалась медленно. Уже светало. Он на минуту оставил весла и закурил. И вдруг у него в голове прояснилось и он осознал, что она предаст его, потому что они не пара и ему не стать вровень с ней...
«О чем ты думаешь?» - спросила она.
«О том, что это ты убила жабу».
«Я?! - она рассмеялась. - Я к жабе даже не прикоснулась».
Он вгляделся в неё, и неожиданно сквозь это прекрасное и жестокое лицо проступило лицо другой женщины - когда-то любимой... И то ли почудилось, то ли ветер нашептал: «Тебе не уйти от меня... Ведьма...»
Она немного наклонилась - гибкая и сильная - и незаметно для него приготовилась к прыжку. Там, в углу лодки, лежало её богатство, только её, и она не желала делиться этим богатством с ним. Но вернулась она - не за драгоценностями... И, выбрав удобный момент, она оказалась возле него, твердой рукой выхватила тяжелое весло и яростно ударила его, а когда он обмяк - подтянула к краю лодки и перекатила через борт. Но лодка, утратив равновесие, резко наклонилась, зачерпнула воду и перевернулась, подмяв её под себя и прихлопнув наглухо сверху, как крышкой, не давая возможности вцепившимся друг в друга под водой мужчине и женщине, вынырнуть к воздуху, к свету... А глубинный водоворот уже включил их в свое кружение, наращивая темп, сужая круги и втягивая их в свою воронку - в яму, на дно, где вязкий ил цепко обволакивал их, - так что не найти... И только лодка еще долго покачивалась на воде...

Харьков

“Наша улица” №165 (8) август 2013