Инна Иохвидович "Диабетичка" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Инна Григорьевна Иохвидович родилась в Харькове. Окончила Литературный институт им. Горького. Прозаик, также пишет эссе и критические статьи. Публикуется в русскоязычной журнальной периодике России, Украины, Австрии, Великобритании, Германии, Дании, Израиля, Италии, Финляндии, Чехии, США . Публикации в литературных сборниках , альманахах и в интернете. Отдельные рассказы опубликованы в переводе на украинский и немецкий языки. Автор пятнадцати книг прозы и одной аудиокниги. Лауреат международной литературной премии «Серебряная пуля» издательства «Franc-TireurUSA», лауреат газеты «Литературные известия» 2010 года, лауреат журнала «Дети Ра» за 2010. В "Нашей улице" публикуется с №162 (5) май 2013.
Живёт в Штутгарте (Германия).

вернуться
на главную страницу

Инна Иохвидович

ДИАБЕТИЧКА

рассказ

О своём диабете она узнала в немецкой клинике, куда её положили на операцию по удалению злокачественной опухоли.
- Ну и что? - вяло подумалось ей. - У меня ведь рак, что значит диабет по сравнению с ним.
А ведь о диабете она знала не понаслышке. Ведь и мать, и все родственники с материнской стороны умерли слепыми и обездвиженными, в мучениях из-за осложнений диабета.

Ещё с детства были памятны ей материнские инъекции инсулина, хранящиеся в сумке матери бутылки ситра и колотые кусочки рафинада (на случай резкого снижения сахара крови), районные и курортные поликлиники, их манипуляционные кабинеты, бюветы минеральной воды в Ессентуках, и бесчисленные вереницы перевиданных ею диабетиков. Раньше, вплоть до последних лет жизни матери, всё это воспринималось чем-то обыденным, рутинным, даже не страшным!

Только в последних три года, когда болезнь у матери проявилась в истинном, своём, неприглядном виде, она поняла, как же той одиноко и тяжко приходилось жить в семье, существовать больной в мире здоровых людей.
Тогда же ослепшая, оглохшая и обездвиженная из-за облитерации сосудов ног, мать стала вызывать в ней жалость, а не раздражение, как раньше. Ведь когда несчастную мучал жуткий непрекращающися зуд, и она, будучи не в силах сдерживаться, чесала себя всюду не стесняясь ни знакомых, ни даже незнакомых людей.
Наверное, анализировала она, жалость вызывалась беззащитностью ничего не видевших глаз.
Консилиум из тогдашних «светил» медицины дал заключение, что диабет вызвал тяжелейшие осложнения (у больной начали отказывать почки), в конечном счёте, несовместимые с жизнью пациентки. Это было ясно и без их учённейшего вердикта.

Но все эти воспоминания меркли здесь, в онкологической клинике. Тутошняя болезнь казалась столь роковой сама по себе, даже и без последствий, что затеняла собой не только диабет, но и гепатиты всех видов, нефриты и нефрозы, артрозы и полиартриты, инфаркты и инсульты да и все остальные болезни вместе взятые. Потому что рак-канцер являлся, самой страшной, самой главной Болезнью. Ведь за её обличьем стояла Смерть, да к тому же с невыносимыми муками перед кончиной...
Но вот ей сделали операцию, одну и вторую, она прошла двухмесячный курс лучевой терапии, химию, не делали, так как, слава Богу, метастазов не обнаружили.

И начала она жить новой, послеоперационной жизнью, где очень многое, если не всё, было по-другому, как и в любой «новой» жизни. Поглощённая своим «постраковым» существованием она как-то и подзабыла об обнаруженном у неё диабете.

Однако по настоянию терапевта пришлось ей через год лечь в клинику внутренних болезней, в эндокринологическое отделение. «Домашний» врач был обеспокоен высоким содержанием сахара в крови своей пациентки
А в здешней клинике она вновь, воочию, столкнулась с ужасами последствий диабета: по коридору в инвалидных колясках передвигались несчастные больные с ампутированными конечностями, незрячих больных, сражённых диабетическим поражением сетчатки глаза на «прогулку» выводил обслуживающий персонал.

Так же, тридцать с чем-то лет назад и она «выгуливала», по больничному коридору свою недавно ослепшую, до конца не понимавшую своего неизлечимого недуга, мать.
И словно замкнулся круг, она чуть было не закричала, потому что вдруг ясно осознала, что не миновала её чаша сия, что никуда она не делась от него, проклятого суженого - собственного Диабета!
От принесённого ей в палату шприца, наполненного инсулином, она отказалась наотрез. Свежим, будто вчерашним, было воспоминание о материнской зависимости от него, от рабства. Она не могла допустить того, что модернизированный, но всё равно шприц, станет её поработителем. Было довольно уже того, чего лишил её рак - СВОБОДЫ БЫТЬ САМОЙ СОБОЙ!
Она решила объявить «ему», Диабету, войну! Вдвое она уменьшила свой больничный рацион, отказавшись даже и от так называемых диабетических «сладостей» (на фруктозе), а ведь как когда-то, при жизни матери любила этот необычный, чуть горьковатый вкус конфет «для диабетиков», трюфелей, печенья, вафель...
Показатели действительно начали снижаться, но тут её подстерегло неведомое ей состояние, о котором когда-то рассказывала ей мать, да по давности лет подзабылось.
Это произошло в палате, когда внезапно она обессилела и задрожала внутренней мелкой дрожью, да и как-то вокруг всё будто бы сдвинулось со своих мест  и  поплыло... Пожилая немка, соседка по палате, положила ей под язык таблетку глюкозы, позвали врача, быстро сделавшего ей укол... Оказалось, что в крови у неё было пониженное содержание сахара, чуть было не приведшее к своеобразному коматозному состоянию - гипогликемической коме. Так, разгромным проигрышем, поражением закончилась её попытка борьбы с Диабетом.

Приятной неожиданностью стала для неё доплата на диетическое питание диабетикам. Это была серьёзная доплата к социальной помощи - 100 дойч марок! «Бедная мама! - часто нынче вспоминала она покойную. Та была бы потрясена, да, наверное, просто бы и не поверила, если б ей сказали, что можно получать деньги на питание?!
И она почувствовала свою, как бы привилигерованность среди таких же, как и она получателей социальной помощи.

Пять лет без рецидива злокачественной опухоли считается в немецкой медицине фактором излечённости, вылеченным раком.
И вот, теперь, главной, самой главной, из всех, опутавших её болезней, стал давний знакомый К тому ж стал он тяжёлым, агрессивным, появились первые признаки начинающихся осложнений.
Снова ей предложили колоться. На этот раз, изнурённая бесплодной борьбой с этой болезнью, она уступила. А что оставалось ей ещё?!
Современная медицина предложила так называемый шприц-ручку. По форме похожий на авторучку, шприц был уже наполнен инсулином. Насадив иглу оставалось только вколоть. Да и иглы были тонюсенькими, так что укол воспринимался почти безболезненно, как-то даже щекочуще, словно это был укус комара. Да и действие инсулина было продолжительным, больше, чем на половину суток.
Диабет забирал, почти полностью, всё её жизненное время, во-первых измерение сахара крови четырежды в день, для контроля и профилактики гипо- или гипергликемии; во-вторых измерение кровяного давления; в-третьих высчитывание калорий потребляемых за день в перерасчёте на так называемые хлебные единицы; не говоря уже о вечернем введении инсулина, приёме антидиабетических средств не единожды в день, заполнении «дневника диабетика, ежедневных ножных ванночек, с последующим увлажнением кожи стоп специальными ножными кремами для диабетиков... Её прикрепили к дибетологической советнице, к которой необходимо было являться на приём раз в месяц, и которая нестрого заглядывала в нерегулярно ведущийся «дневник диабетика».

- Вот уж и вправду в разных книжках правильно пишут, что «диабет - это не болезнь, а просто иной образ жизни», - делилась она своими соображениями, с такими же как и она диабетическими больными, вместе с которыми посещала различные курсы и семинары в «школе диабетиков».
Каждый вечер, перед сном, перед тем как приходилось ей делать укол, она утешала себя тем, что медицинская наука вот-вот совершит прорыв, и тогда уже не будет этой, забирающей жизнь болезни, и начнётся и для неё, пусть пожилой и одинокой новое, какое-то уже осмысленное существование. И становилось отчего-то хорошо, и она с каким-то даже и удовольствием вкалывала себе в бедро инъекцию инсулина. И шла спать со спокойным чувством, что вот продлила она на сутки жизнь, а завтра уже, может быть, и не придётся колоться, не придётся принимать горьких этих таблеток, бесконечно выдавливать из подушечки пальца эту каплю крови, чтобы вымерять сахар... Эта надежда всегда была с нею. А как бы ей пришлось без неё?

Штутгарт

“Наша улица” №181 (12) декабрь 2014