Леонид Рыбаков "Лес, горы, океан" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Рыбаков Леонид Александрович родился 30 октября 1941 года на Урале. С 1945 года живет в Киеве. Три года служил в армии. Доктор технических наук, работает ведущим научным сотрудником в Институте телекоммуникаций и глобального информационного пространства НАН Украины. Сравнительно недавно издал в Киеве две повести «Проверка гороскопа» и «Следы на песке». В “Нашей улице” публикуется с №162 (5) май 2013.

вернуться
на главную страницу

Леонид Рыбаков

ЛЕС, ГОРЫ, ОКЕАН

рассказ

Необычный зимний отпуск, который Малахов с женой проводили в гостях у дочери в городе Олимпия, подходил к концу. До трансатлантического перелета домой оставалась неделя, когда их зять Том - моложавый жгучий брюнет с приветливым взглядом карих глаз на смуглом лице, после ужина завел разговор о природных достопримечательностях штата Вашингтон. Тема разговора Малахова не удивила. Как южанин, Том активно интересовался уникальными природными объектами северо-запада Америки, которых вокруг было с избытком. Неожиданной для него была концовка разговора. Говоря о Национальном парке Олимпик, Том вскользь заметил, что давно собирался поосновательней познакомиться с этим удивительным местом, и вот теперь, приглашает Малахова на ближайшие выходные съездить в этот парк вдвоём, без женщин. У него была ещё одна причина для такой поездки. Будучи педантом во всём, что касалось его инженерной работы и домашней техники, он недавно купил внедорожник «Мицубиси Монтеро» и хотел проверить новый автомобиль в условиях, отличающихся от городских.
Малахов с радостью принял это приглашение, так как подумывал об этом, но как-то не решался предложить Тому такую поездку. Об этом биосферном заповеднике Юнеско он немного знал из Интернета. Большую часть его огромной, в 350 тыс. гектаров, территории занимают Олимпийские горы - изолированный горный массив в системе Береговых хребтов США, которые тянутся с севера на юг вдоль Тихого океана в штатах Вашингтон, Орегон и Калифорния. Реликтовые хвойные горные леса, альпийские луга и ледники, глубокие горные озера и тихоокеанское побережье – это все входит в Олимпик парк.
В предпоследнюю субботу января, рано утром, родственники, сели во внедорожник. Перед тем как тронуться, Том дал Малахову среднемасштабную карту западных районов штата, сказав при этом с улыбкой, что ему отводится роль штурмана. Тесть удивился этому назначению, но не возразил, так как работать с картами было не впервой, а только поинтересовался:
- А какой у нас маршрут?.
- Вначале едем 121 милю по известному тебе 101 хайвэю до Порт Анжелеса. Дорога живописная. Идет вдоль Худ Канала. По пути заедем в горы, где продолжается горнолыжный сезон. Посмотрим, что и как там. А тогда уточним маршрут, - ответил Том и нажал на газ.
Малахову стало ясно, что пока какого-то четко определенного цельного маршрута у командира не было. Ну что ж, так даже интересней.
На подъезде к Порт Анжелесу, свернули на шоссе, идущее в горы к популярному у любителей зимних развлечений хребту Hurricane Ridge. Рядом с шоссе находился информационный центр, где продавались билеты, которые нужно предъявлять на пропускных пунктах Олимпик парка. Том оплатил годовой абонемент, так как планировал приехать сюда ещё. К тому же, с абонементом поездка обходится ощутимо дешевле.
Вереница автомашин, медленно продвигалась к шлагбауму, за которым начинался крутой подъем. К их машине подошел внушительного вида рейнджер в форме и с кобурой на поясе, из которой торчала рифленая рукоятка пистолета. Поздоровавшись, проверил наличие билета и предупредил, что наверху трудности с парковкой, и здесь еще можно повернуть назад. Несмотря на предупреждение, они решил ехать дальше.
Извилистая горная дорога закончилась большой площадкой, на которой находилось несколько приземистых капитальных строений: пункт проката горных и беговых лыж, сноубордов, санок и соответствующей экипировки; кафетерий; информационно-спасательная служба. По обочине дороги плотно стояли автомобили. Им повезло - почти сразу освободилось место для нашего внедорожника. За строениями с севера и востока просматривался пологий заснеженный склон, на котором была проложена лыжня, уходящая в заснеженную даль хвойного леса. А, напротив, на юго-западе, поднималась гора с простым бугельным подъемником, возле которого толпились горнолыжники.
Было безветренно. Снег искрился под ярким солнцем, легко дышалось. С горы доносились смех и возгласы – это группа подростков под присмотром инструктора в оранжевом комбинезоне осваивала технику катания на сноубордах на огороженном капроновой сеткой участке. В общем, ничего особенного, хорошее место для отдыха с детьми и полигон для начинающих горнолыжников. Посмотрели ближайшие окрестности, сделали несколько панорамных снимков и, сфотографировавшись на фоне заснеженных гор, поехали обратно вниз.
-Теперь куда? - спросил Малахов, рассматривая карту.
- Едем в Порт Анжелес. Посмотрим город, перекусим и уточним дальнейший маршрут.
В начале спуска они остановились на несколько минут на смотровой площадке, с которой открывалась волнующая панорама заснеженных вершин Береговых хребтов. Как бы продолжая отвечать на вопрос Малахова, Том, подойдя к каменному парапету, отделявшему дорогу от обрыва, сказал:
- Вообще-то, нам надо вон туда, - и махнул рукой в сторону груды белых облаков, клубившихся над сверкающей серебром вершиной, стоящей в окружении остроконечных пиков. - Это гора Олимпус. Её высота около 2500 метров. Она находится в центре этого парка. Красиво?
- Впечатляет, - ответил Малахов, не отрывая взгляда от горы. – Мы к ней доберемся?
- В этот раз вряд ли, времени у нас маловато, - ответил Том.
- Жаль - сказал штурман. У него еще были свежи впечатления от недавней поездки всей семьей в другой национальный парк. Тогда, живописная горная дорога, петляя вдоль туманных мрачноватых ущелий и девственных горных лесов, вела к подножью самого высокого пика Каскадных гор - вулкану Рейнир. Округлый асимметричный белоснежный конус его вершины, обманчиво казался совсем близко. Возвышаясь над зелеными пиками елей и кедров на фоне ультрамаринового неба, Рейнир выглядел восхитительно и заманчиво.
Порт Анжелес - сонный городок на берегу пролива Хуан-де-Фука, оправдал свою репутацию наименее дождливого места во всей западной части штата Вашингтон. День больше был похож на весенний, чем на зимний - ярко светило солнце и дул прохладный ветерок. Оставив машину на стоянке, они прошлись по малолюдной набережной. Из художественно оформленной мемориальной доски узнали, что город был заложен 1862 году, по указанию Абрахама Линкольна. Сейчас в нем проживало около 20 тыс. человек. Заглянули на деревянный пирс, где несколько пожилых рыбаков сидели на раскладных стульчиках в ожидании поклёвок. С пирса, на горизонте, в голубоватой дымке, просматривались очертания гористого берега.
- На том берегу Канада, остров Ванкувер, - сказал Том, глядя в сторону пролива.
Знакомство с Порт Анжелесом закончили в полупустом супермаркете со стандартным набором продуктов и сходными ценами. Купили по пакету яблочного сока, как дополнение к обеду, состоящему из внушительных размеров домашних бутербродов с сыром и ветчиной. Перекусив, определились с маршрутом. Точнее определялся Том, а Малахову оставалось только слушать его и сопоставлять названия с картой.
В итоге, план их поездки принял реальные очертания и выглядел так: из Порт Анжелеса едут на запад всё по тому же шоссе 101 до городка Форкс; там ночуют в мотеле; оттуда, утром, прямиком - в туристический центр Hoh Rain Fores, знакомиться с самым северным на земле дождевым тропическим лесом; затем заезд на океан, и после этого, по знакомой дороге, возвращаются домой.
Реализуя план, они остаток дня колесили на безотказном автомобиле по огромной безлюдной территории биосферного заповедника. Останавливались у горных озер с прозрачной ледяной водой, подходили к рекам и ручьям, сбегающих к океану, забирались на альпийские луга у кромки горных лесов.
В Форкс добрались в сумерки. В этот зимний субботний вечер городок, популярный у рыбаков (в окрестных многочисленных ручьях и речках в изобилии водились лосось и радужная форель), был пустынным. Получив номер в двухэтажном мотеле, фасад которого украшала искусно вырезанная из ствола дерева фигура аборигена здешних мест - индейца в национальной одежде, зашли поужинать в уютный ресторанчик, оформленный на западный манер с элементами индейского фольклора.
Заказали овощной суп, стейк с рисом, по бокалу «Мерло» и черный кофе. Официант, скучавший из-за отсутствия посетителей, был вежлив и быстр.
За трапезой Том поинтересовалсяу тестя:
- Тебе, здесь нравится?
- Все замечательно: и обстановка и ужин. Вот только стейк такой большой, что его сразу не съешь.
- Так это же хорошо, часть возьмем с собой на завтрак, ведь выезжаем засветло.
Дальше разговор перешел на обмен дорожными впечатлениями. Сошлись на том, что стоило сюда приехать и воочию увидеть неповторимые пейзажи Олимпик парка.
- А, что удивило тебя больше всего? - спросил Том.
- Длинное озеро с изумрудного цвета водой с гористыми, покрытыми густым лесом берегами, вдоль которого мы сегодня ехали по дороге, зажатой отвесным склоном горы и озером. Помнишь, мы там останавливались на оборудованной стоянке, - ответил Малахов.
- Помню. Это Lake Crescent, - сказал Том. - Озеро очень глубокое. Есть участки с глубиной 200 метров. Похоже на швейцарские озера. Мне оно тоже понравилось.
Малахов не был в Швейцарии и спросил:
Том, а как тебе вообще Швейцария?
- Так, так, - покрутил рукой Том. Потом уточнил свой краткий ответ:  - Ухоженная, но уж очень маленькая страна. Можно все быстро посмотреть. Швейцарский шоколад вкусный, бесспорно один из лучших. Мне больше нравиться здесь. Я вообще люблю большие страны, например, такие как Россия, в которых много разнообразных ландшафтов. Взять, например, озеро Байкал. Скажи Lake Crescent похоже на него?
- Нет, не похоже, – усмехнулся Малахов. - Совсем другие ощущения. Байкал, как море в гористых берегах, а здесь сразу видно, что это озеро, хотя и очень красивое.
После ужина вернулись в мотель. Чистый номер на втором этаже, с ванной и душем, со стопкой белоснежных полотенец, телевизором и двумя удобными кроватями, располагал к отдыху. Малахов не переставал удивляться американскому быту. В этой глуши сервис в мотеле был идентичен сервису, который предоставляли в гостинице Хилтон в Лондонском аэропорту Хитроу. Правда, бассейна здесь не было, зато предлагали бесплатный утренний кофе.
Мотель покинули с восходом солнца. Вскоре небо затянули темные слоистые облака, неспешно плывущие со стороны океана. Но дождя, вопреки репутации Форкса, как города дождей, и самого дождливого места на континентальной территории США, не было.
Проехав два десятка миль, свернули с шоссе на живописную дорогу, идущую вдоль Hoh River. Бегущая с гор, неширокая быстрая река, пенящаяся на шиверах справа от шоссе, заинтересовала Малахов. «Типичная таежная река, - подумал он. - Надо бы познакомиться поближе».
Обычно время и место остановки выбирал Том, но в этот раз остановиться попросил Малахов. Припарковались на обочине, где уже стоял чей-то бежевый Понтиак. Река шумела на перекатах в ста метрах от дороги. Выйдя на каменистый берег, увидели ниже по течению двух мужчин, которые в забродку упражнялись со спиннингом. Подойдя к урезу воды, Малахов по привычке, зачерпнув ладонями ледяной прозрачной влаги, с наслаждением ополоснул лицо и выпалил:
- Как хорошо здесь!
Пройдя вверх по течению реки до излучины, постояли, слушая говор быстрой воды. Малахову не хотелось оттуда уходить.
Возвращаясь к шоссе, заметили, что рядом с их машиной остановился джип, из которого выбрался рейнджер. Проходя мимо, приветливо поздоровался, и, хрустя ботинками по гальке, прямиком направился к спиннингистам. Очевидно, люди без удочек и соответствующей амуниции для него не представляли интереса. Сразу видно – туристы.
На вопрос Малахова: «Зачем здесь появился рейнджер?», Том пояснил, что это обычная проверка наличия лицензии на лов лосося или форели. Для рыбной ловли в парке нужно иметь разрешение. Лицензия недорогая и купить ее просто, можно даже в аптеке.
«Вроде нашего отловочного талона для ловли рыбы с лодки, который выдавали когда-то членам общества рыбаков охотников», - предположил Малахов, вспомнив украинские правила любительского лова.
Больше остановок они не делали и вскоре были в туристическом центре влажного тропического леса: «Hoh Rain Forest», заехав на площадь перед довольно большим деревянным зданием, в котором находились администрация центра и спасательная станция. Том пошел в центр зарегистрироваться, как того требуют тамошние правила, а Малахов остался на площади. Огляделся. Кроме них, здесь, стояло еще несколько автомобилей. Под навесом выстроились в ряд темно-зеленые металлические баки для мусора. Когда он хотел выбросить кулек с объедками в один из этих баков, то не смог сразу открыть его крышку. Еле догадался, как это работает. Как позже ему объяснил Том, крышки имеют оригинальный замок, для того, чтобы к пищевым отходам не смогли добраться медведи, лисы и олени, которых здесь полно. Затем внимание Малахова привлек информационный стенд, на котором были вывешены правила для посетителей и схема с рекомендуемыми пешими маршрутами. Он только начал знакомиться информацией, как на площадь вернулся Том. Застав штурмана у стенда, сходу спросил:
- Ну, как, разобрался с маршрутами? – И не дожидаясь ответа, сказал. - Заметь отступление от них запрещено. Из четырех вариантов маршрутов, предлагаемых для этого времени года, я выбрал два – первый и третий. Один - почти четырехмильный кольцевой на юг, другой - двухмильный радиальный на северо-запад. Что бы мы не заблудились мне дали карту-схему с обозначенными на ней основными ориентирами, привязанными к местности. Возьми её, пусть будет у тебя.
- Мне кажется заблудиться здесь трудно, - удивился штурман, принимая карту. - Если даже сойдешь с тропы далеко не уйдешь, сплошные лесные завалы и вода. Да и указателей, похоже, полно.
- Тем не менее, это случается, - возразил Том. - Спасатели не сидят без дела. Вообще-то пеших маршрутов в летнее время больше, чем сейчас. Например, есть даже двадцатимильный маршрут на гору Олимпус. С какого маршрута начнем?
- Давай с кольцевого. Вон висит указатель места его начала, - предложил Малахов.
Взяв с собой рюкзачки с плащами и бутылочки с водой, вышли на тропу. Дождь так и не собрался, было сыро и прохладно, не выше шести градусов по Цельсию. Малахову показалось, что лес здесь рос сам по себе. он нигде не видел следов санитарных или иных порубок. Упавшие деревья не убирали, и они лежали там, куда когда-то упали, нередко поперек тропы. Быстро не пойдешь. Два с лишним часа они бродили по темным влажным тропинкам леса, где росли могучие в три охвата семидесятиметровые ели Дугласа и Ситки; где стволы хемлоков, красного кедра и можжевельника, который в этом климате достигает размеров дерева, увиты лианами, покрыты лишайниками и мхами, свисающими на гигантские папоротники; где журчат многочисленные ручьи, в которые заходит на нерест тихоокеанский лосось. Отнерестившуюся в верховьях ручьев, ослабевшую, чуть живую покрасневшую рыбу течением сносит вниз. На мостике через ручей в начале радиального маршрута наблюдали, как несколько лоснящихся выдр запросто хватали крупную рыбу.
Когда усталые, но полные впечатлений, они забрались в машину немного отдохнуть, Малахов спросил Тома:
- Теперь едем к океану?
- Да. Поедем в Ла Пуш, - ответил он. - Это маленький поселок на берегу океана, в котором живут около ста человек. Там есть бензозаправка, закусочная, сувенирная лавка и небольшой мотель. От Форкса туда ехать минут тридцать - сорок. Место интересное, стоить посмотреть. Потом - домой, через Порт Анджелес. Согласен?
- Конечно! - сказал Малахов. Другого ответа и быть не могло. Ведь куда бы они ни заезжали, всё было ново, интересно и притягательно. Он просто упивался непривычными для меня пейзажами этой безлюдной территории с почти нетронутой девственной природой.
В Ла Пуш добрались по хорошей асфальтированной дороге. Место, отведенное для парковки, было недалеко от океанского берега, где дорога круто поворачивала. Только припарковались, как послышался шум мотора и возле нас остановился фордик, в кузове которого стояла, повернувшись в нашу сторону, огромная лохматая овчарка с желтыми немигающими глазами. Из кабины грузовичка вылез небритый с обветренным лицом долговязый парень, одетый как герои вестернов – в шляпе, джинсовой куртке и таких же штанах, заправленных в полусапожки на высоких каблуках. Односложно поздоровавшись, «ковбой» свистнул собаке, которая только и ждала сигнала. Она легко выпрыгнула из кузова, и пошла рядом с хозяином по направлению к приземистому в хорошем состоянии деревянному дому, стоящему в стороне от дороги. Больше людей не видели. Ла Пуш в это время года туристы явно не жаловали.
Подошли к каменистому пляжу, заваленному огромными вывороченными с корнем деревьями. Исполинские стволы, которые когда-то океан забрал у леса, были в беспорядке выброшены обратно на берег, образуя нерукотворную дамбу, противостоящую разрушительному действию прибоя. Том сразу начал заниматься фотосъемкой, а Малахов присел на один из толстых отполированных водой и ветром стволов.
Перед ним, метров в двухстах от берега, возвышался скалистый остров, увенчанный редкими кедрами, вцепившимися в каменистый грунт. Косые темные облака, подгоняемые ветром, плыли на север. Огромные темные с синим отливом и пенистыми гребнями волны разбивались о прибережные скалы и валуны, образуя солоноватую морось. Тихий океан ревел. Этот звук, совсем не похожий на то мощное успокаивающее монотонное гудение океана, которое он слышал на многокилометровых песчаных пляжах в районе Океан Сити, проникал внутрь него, будоража душу, напоминая о могуществе природы и о наглой и пагубной самонадеянности человека обуздать ее. Малахов находился на одной из точек соприкосновения стихий, с которыми многие из нас потеряли естественный подсознательный контакт.
Очарованный океаном, глядя на остров-скалу, Малахов подумал: «А ведь это одно из тех уникальных мест на северо-западном побережье США, где сошлись три основные природные составляющие – лес, океан и горы». Вспомнил, что впервые о таком месте услышал давно, в начале 90-х годов, от известного российского телеведущего, который в своем интервью рассказал, как однажды, оказавшись в непередаваемо красивом месте, где сходятся океан, горы и лес, испытал сильные положительные эмоции, и хотел бы снова оказаться там. Малахов ему тогда поверил - человек много повидавший, врать не станет, заниматься рекламой по заказу туристических компаний не будет, и, наверное, в том месте действительно замечательно. Захотелось и самому побывать в таком месте. Но это желание было из разряда несбыточных. За границу Малахов не выезжал, и каких-либо изменений в этом плане не предвиделось. Вскоре о нём забыл. А вот сегодня, мечта сбылась. Сбылась неожиданно, без инициативы с его стороны. Вроде, как с неба упала.
Вернулся Том, закончив свою фотосессию, и они, стоя на берегу океана, продолжили обмен мнениями об удивительных природных объектах парка. Из-за языковых трудностей полно высказать свои впечатления не получалось. Малахов на своем бедном английском не мог выразить всё, что хотел, в привычной для меня иносказательной манере. В свою очередь, Том, не зная русского языка, упрощал свой английский, делая его более понятным для тестя, но сковывая себя в выражении эмоций. Поэтому в их диалоге преобладали упрощенные односложные оценки типа: красиво, прекрасно, неповторимо, великолепно. Кинув прощальный взгляд на скалу с кедрами и разбушевавшийся океан, привычно таранящий берег, они пустились в обратный  путь.
Последние мили их короткого путешествия Том молчал. Видимо устал два дня крутить баранку, общаясь с косноязычным штурманом, который не умел водить машину. Да и Малахову не хотелось вступать в разговоры. Под монотонный, едва слышный шум автомобильного мотора, перебирая в памяти события последних двух дней, он подумал, что если бы его сейчас спросили, где бы хотел ещё побывать, то, не задумываясь, ответил бы: «В любом месте, где при соприкосновении с природой, происходит мгновенное слияние естественных ландшафтов с душевным состоянием человека, оказывая на него мощное физиологическое воздействие, вызывая эйфорию, и давая возможность на какое-то время почувствовать себя счастливым».
Такое состояние ему было знакомо. Нечто похожее случилось на маленькой украинской речке Каменке, когда отдавшись течению, он бесшумно плыл, как большая коряга, среди камышовых зарослей. Тихий плеск реки, запах приречных трав и аира, кукующая на одинокой береговой ольхе кукушка в мягком золотистом свете заходящего солнца – все это тогда слилось в прелестную картину мира живой природы, заставив замереть в невыразимом восторге.
Размышляя над этим явлением, Малахов предположил, что оно возникает вследствие синергетического эффекта, когда стихии соприкасаясь, не просто суммируют свои энергетические поля, а образуют новое более мощное и трудно передаваемое словами воздействие природы на одно из своих разумных творений, провоцируя его заглянуть за горизонт.
Жаль только, что с недавних пор горизонт для него стал заметно сужаться.

Киев

“Наша улица” №184 (3) март 2015