Леонид Рыбаков "Командировка" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Рыбаков Леонид Александрович родился 30 октября 1941 года на Урале. С 1945 года живет в Киеве. Три года служил в армии. Доктор технических наук, работает ведущим научным сотрудником в Институте телекоммуникаций и глобального информационного пространства НАН Украины. Сравнительно недавно издал в Киеве две повести «Проверка гороскопа» и «Следы на песке». В “Нашей улице” публикуется с №162 (5) май 2013.

вернуться
на главную страницу

Леонид Рыбаков

КОМАНДИРОВКА

рассказ

В обиходе, нередко, можно услышать: «понедельник - день тяжелый». Сегодня у него были все основания с этим согласиться. Неожиданно нарисовалась командировка, не имеющая отношения к работе отдела. Его непосредственный начальник - директор Киевского опытно-конструкторского бюро автоматики предложил срочно вылететь Ангарское ОКБА на празднование пятидесятилетия главного инженера, вместо внезапно серьезно заболевшего главного конструктора. Ему совсем не хотелось среди лета лететь к чёрту на рога, в какой-то Ангарск, и он стал отказываться от командировки, ссылаясь на занятость плановой работой и на то, что совсем не знает юбиляра. Его доводы не убедили директора, который немного раздражаясь, объяснил строптивому завотделом, что мероприятие это обязательное, поэтому на этот юбилей прибудут представители других родственных организаций. И главное, там будет присутствовать сам генеральный директор Научно-производственного объединения «Химавтоматика», куда входили региональные ОКБА, разбросанных по всей стране, от Москвы до самых до окраин. «Так что придется тебе ехать, иначе нас просто не поймут», - поставил точку директор.
Деваться было некуда и, получив командировочное предписание с перечнем придуманных деловых заданий, завотделом вылетел в Иркутск, от которого до Ангарска рукой подать.
Это было два дня назад, а сегодня, в пятницу, около семи часов пополудни, он в тонком бежевого цвета пиджаке, одетом поверх белой рубашки, тёмных брюках и черных остроносых туфлях находился в группе мужчин, стоящих у входа в ведомственную столовую, на остеклённой двери которой с обеда висела вывеска с отпугивающим потенциальных посетителей словом: «Спецобслуживание». Многие мужчины были в костюмах и с букетами цветов. Это друзья и коллеги пришли и прилетели на юбилей одного из основателей Ангарского ОКБА.
С некоторыми из них гость из Киева встречался в Москве, куда иногда выбирался по служебным делам. С другими - познакомился вчера во время короткой экскурсии по научным и производственным подразделениями здешнего конструкторского бюро, которую проводил его директор при активном участии генерального директора, и последующей затем автобусной поездки на базу отдыха. По дороге он немного познакомился с Ангарском - промышленным городом в центре Восточной Сибири, возведенным в пятидесятых годах. Город состоял из двух частей: промышленной и жилой. Промышленная часть отделялась от остальной территории полосой соснового леса. Поразило обилие зелени - сразу и не поймешь, то ли город в лесу, то ли лес в городе. База, расположенная на живописном правом берегу Китоя, в том месте, где река вырывается из отрогов Восточного Саяна в широкую долину, спеша на встречу с Ангарой, очень понравилась. Закончилась эта поездка символическим застольем. В тот же день, по возвращению в гостиницу, он прогулялся по центру города с прямоугольной планировкой кварталов и без заметных архитектурных изюминок. Посидел на удобной скамейке, на огромной площади Ленина, где среди живых цветов стоит, сделанный из мрамора и бронзы, несколько громоздкий памятник вождю мирового пролетариата.
Из оживленных разговоров мужчин киевлянин понял, что они ждут руководство, которое вот-вот будет. Действительно вскоре к столовой подъехала служебная черная «Волга». Из машины вышли трое: невысокого роста, плотный, с волевым подбородком на круглом лице и глазами с прищуром генеральный директор, рослый, неторопливый в движениях директор местного ОКБА и худощавый, все время улыбающийся юбиляр. Они радушно поздоровались с каждым, из собравшихся возле столовой. Больше ждать было некого и все чинно проследовали в столовую, где всё было готово, для проведения банкета.
В большом светлом зале с панелями, отделанными под дерево, лепным бордюром и тёмно-зеленными портьерами на окнах стоял длинный т-образный стол, накрытый белыми скатертями. Он был уже сервирован: призывно искрились фужеры и рюмки, поблескивала посуда и сверкали на салфетках столовые приборы; нагоняли аппетит: холодная мясная закуска, черная и красная икра, свежая огородная зелень, бутылки с шампанским и другими крепкими напитками.
Гости стали рассаживаться. Место в торце стола, по центру, занял генеральный директор. По правую руку от него сел директор конструкторского бюро, а слева - виновник торжества. Когда все расселись, и прекратилась канонада от вылетающих из бутылок с игристым напитком пробок, генеральный директор поднялся и радостно произнес:
- Ну, что начнем! - После короткой паузы, во время которой гости наполнили рюмки и фужеры, продолжил: - Прошу поднять бокалы за Рудольфа Львовича - талантливого инженера и ученного, энергичного и умелого руководителя. Я уверен, что он еще изумит нас оригинальными конструкторскими решениями.
Дальше в своем пространном тосте Юрий Михайлович - страстный рыболов, любящий ставить переметы на лесных речках, говоря о достоинствах юбиляра, не преминул упомянуть о пристрастии Рудольфа Львовича к активному отдыху на Байкале и пожелал ему новых туристических маршрутов, а ещё - вдохновения в работе и крепкого сибирского здоровья. Добавив при этом, что дирекция объединения премировала главного инженера месячным окладом и путевкой в подмосковный санаторий.
Сказав тост, Юрий Михайлович лихо выпил фужер с минеральной водой. Он вообще не употреблял спиртного, хотя в молодости крепко закладывал. Толковый инженер по контрольно-измерительным приборам чуть не загубил свою карьеру, но затем дал себе слово не пить, и уже много лет не нарушал зарока. Вместе с тем, взяв на себя роль тамады, он следил за тем, чтобы у всех рюмки не пустовали. Юрий Михайлович, умевший красиво сказать по любому случаю и в любой компании, с шутками да прибаутками вдохновенно дирижировал застольным сообществом, приглашая одного за другим подвыпивших коллег высказаться в честь юбиляра. Празднование юбилея набирало обороты. Тосты, прерываемые звоном рюмок и поглощением холодных, а затем и горячих закусок, следовали один за другим.
Киевлянин сидел у противоположного от именинника края стола и явно скучал, отрешенно наблюдая за происходящим. В свои неполные тридцать восемь лет, он не понимал глубинной сути полувековых юбилеев, считая, что достижение такого возраста это не повод для радости, а скорее причина для огорчения, так как лучшая часть жизни прожита, и нужно не предаваться веселью, а отдаться грусти, сожалея  об упущенных возможностях. К тому же, он был не тусовочным человеком и трудно сходился с малознакомыми людьми, поэтому подобные мероприятия не жаловал. Его минорное восприятие происходящего неожиданно прервал сосед по столу задорный сибиряк Виктор, один из ангарских друзей юбиляра:
- Киевлянин, почему загрустил? Давай, я тебя сейчас развеселю! – И не дожидаясь ответа, спрашивает: - Вот скажи мне, тебе нравится место, на которое посадили именинника?
- Место, как место, такое как у всех, ничего особенного, - простодушно ответил киевлянин.
- А ты обрати внимание на табличку, которая висит на стене прямо позади нашего юбиляра. Видишь, на ней написано: «Место для использованных подносов». Символичная, скажу я тебе, надпись, если учитывать возраст Рудольфа.
- Ну, ты даешь! - улыбнулся собеседник, удивляясь наблюдательности и умозаключению Виктора.
Неожиданная аллегория нашла отклик в душе киевлянина, вызвав не только улыбку, но и заставив подумать о быстротечности молодости. В памяти всплыло четверостишие, из недавно прочитанной повести «Ювенильное море» Андрея Платонова:
«В жизни все неверно и капризно,
Дни бегут, никто их не вернет.
Нынче праздник – завтра будет тризна,
Незаметно старость подойдет».
Когда пришел его черёд поздравлять юбиляра, он, конечно, ничего подобного не сказал. Встал, раскрыл папку в вишневом бархатном переплете с тисненной золотистого цвета витиеватой надписью: «С 50-летием» и зачитал поздравительный адрес от киевлян, который заканчивался пожеланием талантливому инженеру, ученому и руководителю здоровья и ещё многих лет плодотворной работы на благо страны. После этого вручил адрес Рудольфу Львовичу. Выполнив свою миссию на юбилее, ему совсем расхотелось продолжать шумное застолье с разогретыми выпивкой участниками банкета, и он стал искать удобный случай, чтобы незаметно уйти. Подходящая ситуация вскоре возникла когда тамада с несколькими приятелями, не прощаясь, покинули столовую. Наблюдательный Виктор незамедлительно прокомментировал их уход:
- Поехали играть в преферанс. Трезвый с выпившими. Результат предопределен – выигрыш в один карман.
Выждав минуту, другую, он вышел из зала. Оказавшись на темной улице, с облегчением вздохнул, ощутив на лице вечернюю прохладу летнего вечера, и заспешил в гостиницу. Хотел выспаться. На завтра гостеприимные хозяева запланировали поездку к озеру Байкал, на котором  он мечтал побывать.
Утром, следующего дня двенадцать человек, включая юбиляра, сели у гостиницы в белый ПАЗ - небольшой тупоносый автобус. Путь им предстоял недолгий. До конечного пункта маршрута - поселка Листвянка, расположенного на озере у истока Ангары, было чуть более ста километров по хорошему шоссе. В дороге между прибористами разгорелся спор относительно эффективности применения газоанализаторов в космических полетах человека. Киевлянин не вступал в разговор. Как кандидат экономических наук, он мало чего понимал в использовании сложных приборов. Его сейчас больше привлекали меняющиеся за окном незнакомые живописные пейзажи Прибайкалья. Остался позади Иркутск, а значит, почти половину пути проехали. Теперь автобус шел по Байкальскому тракту. Проложенный по правому берегу Ангары, принявшей образ Иркутского водохранилища, он прорезал отроги Приморского хребта, поросшие сосной и лиственницей.
Время в пути пролетело незаметно. Не успела у спорщиков родиться истина, а автобус уже остановился при въезде в Листвянку. Пассажиры гурьбой поспешили к Байкалу.
Зайдя на дощатый причал, они стали рассматривать развернувшуюся перед ними уникальную панораму самого большого в мире естественного хранилища пресной воды. Впереди на горизонте в голубой дымке бугрился белыми вершинами хребта Хамар-Дабан южный берег озера. А влево уходила на северо-восток безбрежная синяя гладь воды, сливаясь вдали с небесной голубизной в белёсую полосу. Зато справа просматривался исток Ангары, перед которым из озера выступала скала. Ничем непримечательная с виду скала называлась «Шаман-камень» и имела набор легенд и мифов, поясняющих её происхождение и название. По одной из легенд - Байкал, разгневанный на свою дочь красавицу Ангару, сбежавшую вопреки его желанию к своему возлюбленному богатырю Енисею, бросил вслед дочери огромный камень. Теперь этот камень - один из символов Байкала.
Стоя на причале, киевлянин сожалел, что в этот безветренный солнечный день прогулочные катера почему-то пассажиров не брали. А ему так хотелось пройтись на катере по голубовато-зеленной, исключительной прозрачности байкальской воде. Ведь одно дело, когда смотришь на озеро или море с берега, как бы со стороны, и совсем другое дело, когда – с борта судна.
В разгар негромких восторгов, относительно красот Байкала, кто-то из, находящихся на причале, мужчин, прибывая под впечатлением открывшихся взору озерных просторов, с подъемом процитировал первую строчку из широко известной народной песни на стихи сибирского поэта Дмитрия Давыдова: «Думы беглеца на Байкале»:
 - Славное море - священный Байкал!
Все на миг замолчали, оценивая услышанное, а затем знаток фольклора, как бы обобщая увиденное, но уже без пафоса добавил:
- Действительно, воды много. Нужно это отметить.
Намек нашел отклик в сердцах прибористов, и они поспешили выбирать место для пикника. День был жаркий и все сошлись на том, что лучшего места, чем берег Ангары не найти. Благо, река была рядом и поиск походящего места не занял много времени. От реки тянуло прохладой, а солнце нещадно палило с безоблачного неба. Многие разделись - не упускать же возможность позагорать под сибирским солнцем. Народ подобрался бывалый. Чувствовалось, что в таком составе компания отдыхала не в первый раз. Одни, на ровном чистом участке берега, поросшем густой травой, начали сооружать нечто наподобие стола из нескольких листов некрашеной фанеры и куска белой полотняной материи, предусмотрительно взятых с собой в поездку. Другие, доставали привезенную с собой еду, спиртные напитки и примитивную посуду.
Киевлянин, не занятый обустройством стола, решил искупаться. Но, зайдя по щиколотку в Ангару, передумал. Вода показалась ему ледяной. «Градусов десять- двенадцать, не больше, - прикинул он, - такая вода в Днепре бывает в конце апреля, начале мая, но никак не в июле». Он не был «моржом» и в холодной воде не плавал.
К месту пикника вернулся вовремя - импровизированный стол уже был накрыт и все начали рассаживаться вокруг него на траве. В отсутствии тамады пикник самоорганизовался. Первые два тоста, снова, были в честь вчерашнего юбиляра. А третьего поздравления не последовало, так как Рудольф Львович попросил слово:
- Что это вы всё говорите об имениннике, да об имениннике, давайте - о хорошем. – И предложил выпить за друзей, которых у него, если судить по одобрительным возгласам, здесь было немало.
Когда по стопкам разлили водку, Виктор, заметив, что у молодого заместителя начальника планового отдела в стаканчике вместо водки пузырится минералка, тут же во всеуслышание выдал:
- Галкин, ты, почему пьешь воду вместо водки. Под генерального косишь!
- А я вообще не пью, - начал оправдываться Галкин.
- С чего бы это. Ведь раньше пил, - прервал его Виктор. - Так не пойдет. Я думаю, один шкалик тебе не повредит.
Но Галкин не согласился даже на такое ограниченное возлияние и начал сбивчиво излагать свои взгляды на употребление алкоголя. Он не успел закончить свой экспромт. Противники трезвого образа жизни ухватили наивного плановика за руки и ноги и под его вопли и свои оптимистические предсказания: «Сам сейчас попросишь водки», - понесли к Ангаре. Зайдя по колено в воду, они на счет: «раз, два, три», - бросили трезвенника в реку. Окунувшись с головой, щуплый Галкин, как ошпаренный, выскочил на берег и бегом к биваку. Там его, дрожащего всем телом, уже ждали с полотенцем и со стаканом водки. Галкин наспех обтерся и без рассуждений о вреде пьянства осушил стакан, и принялся за местный деликатес - малосольный байкальский омуль с душком. Эта вкусная жирная рыба со специфичным запахом считалась лучшей закуской. Целостность коллектива была восстановлена. От тостов мужчины перешли к рассказам о курьезных случаях, которые случались с ними в вылазках на природу. От души, по-доброму, посмеялись над именинником, вспомнив, как, однажды, его, когда он возвращался из таежного похода заросший, в обтрепанной одежде, с потертым рюкзаком, задержала на Байкале милиция, приняв за беглого зека или бродягу. Киевлянин услышал пару новых остроумных анекдотов про Леонида Ильича.
В Ангарск вернулись под вечер. В гостинице киевлянин сказал дежурному администратору, что завтра улетает домой, и попросил разбудить его в шесть утра. Самолет из Иркутска, согласно расписанию, вылетал в 10.00 по местному времени.
В аэропорт он приехал своевременно. Пройдя регистрацию, коротал время в ожидании посадки, за чтением романа Жоржа Сименона: «Инспектор Кадавр». Но глубоко погрузиться в непростые отношения Мегрэ с инспектором не успел, так как вслед за объявлением об окончании регистрации на киевский рейс последовало сообщение о задержки вылета по техническим причинам на шесть часов, вследствие чего пассажирам предлагалось вернуться в зал ожидания. Отсрочка вылета не очень расстроила киевлянина, ведь у него, нежданно-негаданно, появилась возможность, немного, познакомиться с Иркутском. Чем и не преминул воспользоваться.
Город произвел хорошее впечатление. В центре неплохо сохранились двухэтажные кирпичные и деревянные дома в стиле классицизма, построенные в XVIII – XIX веках. Рядом с набережной Ангары на бульваре Гагарина, напротив одной из главных улиц города - Карла Маркса, его заинтересовал величественный «Памятник первопроходцам Сибири». Это название монумента появилось в 1963, когда власти на пустующий пьедестал, на котором до 1920 года стояла пятиметровая бронзовая скульптура императора Александра III, установили бетонный пирамидальный шпиль. (Осенью 2003 года к столетию Транссиба памятник Александру III принял изначальный вид.) Памятник совместно с находящимися вблизи красивым зданием краеведческого музея, построенного в мавританском стиле с круглыми угловыми башнями, и Белым домом (бывшим Сибиряковским дворцом) c центральным шестиколонным портиком, поднятым на высоту второго и третьего этажей, образуют запоминающийся архитектурный ансамбль. Зайдя на Старый Ангарский мост, понаблюдал за разбросанными на синей глади реки лодками c рыбаками, ловившими в проводку на искусственную мушку ленка. Очень понравились жители города. Их поведение в общественном транспорте, доброжелательность, улыбчивость и открытость при разговоре с незнакомым человеком приятно удивили. Это двухчасовое знакомство с Иркутском, киевлянин воспринял, как интересное и приятное дополнение к мозаике его сибирских впечатлений.
Вернувшись в аэропорт, с удовлетворением узнал, что время отлёта больше не переносили. В этот же день, авиалайнер из Иркутска, благополучно приземлился в аэропорту Борисполь, под аплодисменты взволнованных пассажиров.
В первый день следующей недели, сразу после обеденного перерыва, завотделом зашел в кабинет директора отчитаться за успешно выполненное командировочное задание.

Киев

“Наша улица” №185 (4) апрель 2015