Леонид Рыбаков "Парк на окраине" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Рыбаков Леонид Александрович родился 30 октября 1941 года на Урале. С 1945 года живет в Киеве. Три года служил в армии. Доктор технических наук, работает ведущим научным сотрудником в Институте телекоммуникаций и глобального информационного пространства НАН Украины. Сравнительно недавно издал в Киеве две повести «Проверка гороскопа» и «Следы на песке». В “Нашей улице” публикуется с №162 (5) май 2013.

вернуться
на главную страницу

Леонид Рыбаков

ПАРК НА ОКРАИНЕ

рассказ

Впервые я попал в парк «Партизанской славы» в конце восьмидесятых годов, когда переехав в другой район Киева, стал жить в пяти минутах ходьбы от него. В то время парк еще выглядел так, как его замыслили создатели, которые хотели дать жителям города не только еще одну зону отдыха, а и пытались, таким способом, увековечить к 25 годовщине Победы память о партизанах Украины.
Парк занимал 115 гектаров леса с тремя озерами. Его композиционным центром была мемориальная зона с памятным знаком боевому сообществу советских, польских и словацких партизан. Там же находились амфитеатр и летний кинотеатр, работали аттракционы с колесом обозрения. В остальном это был обычный лесопарк на восточной окраине города.
Тихий, без ограды и монументальных строений, парк незаметно переходил в старый смешанный лес, тянувшийся на много километров в юго-восточном направлении. Одно из трех озер - довольно большое и глубокое с чистым песчаным дном, имело пляж, который не пустовал даже зимой. На нем проводили свои экстремальные водные процедуры дарницкие «моржи». Два других озера, расположенные рядом, были поменьше. Заросшие камышом и осокой они органично вписывались в живописный ландшафт. В озерах водились караси, что привлекало рыбаков.
Ещё в парке была освещаемая по вечерам пятикилометровая трасса, которая начиналась в его северо-западном углу, недалеко от футбольного поля. Широкая, трехметровая лента, покрытая плотно укатанной гранитной крошкой, уходила на восток, прорезая старый сосновый лес с примесью дуба. По её обочине с пятидесятиметровым интервалом стояли пронумерованные бетонные столбы со светильниками. На них красной краской обозначалось расстояние от начала трассы в метрах. К трассе вплотную примыкали спортивные площадки. Одна была в самом конце, а две другие – на первом и третьем километрах. Огороженные металлической сеткой, они включали в себя: турники, шведские стенки, брусья, размеченные места для игры в волейбол или теннис.
С установлением устойчивого снежного покрова на трассе прокладывалась лыжня. С пологими спусками и затяжными некрутыми подъемами лыжня привлекала любителей активного отдыха, и в воскресные дни на ней было многолюдно. По этой причине я выходил на трассу нечасто. Расположение парка позволяло использовать для лыжных прогулок другие разнообразные по сложности и протяженности маршруты, проложенные по просекам и тропинкам.
Обычно, если разрешала погода, я открывал свой лыжный сезон в конце декабря. А заканчивал его в начале марта, когда весеннее солнце уже ощутимо грело, вызывая таяние верхнего слоя снега, а ночью еще крепко подмораживало, и на открытых пространствах образовывался прочный наст, выдерживающий лыжника. Это были особые дни на исходе зимы. Воздух, насыщенный запахом хвои и талого снега, под воздействием солнечной радиации ионизировался сильнее обычного, будоража и вызывая чувство бесконечной радости жизни. Утром, пока не размягчило снежную корку, я приходил на участок старого соснового леса со слабопересеченным рельефом. Лыжня не была нужна. Легко и быстро скользя по насту коньковым ходом, я без видимых усилий менял направление и темп движения. Финишировал всегда в березовом перелеске. Тишина, искрящийся на солнце снег, матово белые стволы берез с неподвижными ажурными вершинами на фоне небесной лазури создавали незабываемый образ леса на пороге весны. В этот момент понимаешь, что на лыжне оказался не по привычке или по необходимости укреплять здоровье, а вследствие естественного влечения, изначально присущего человеку, которое неосознанно проявляется в предпочтениях при работе, отдыхе и путешествиях.

***
В самом начале нынешнего столетия городские власти в лице коммунального предприятия "Киевзеленстрой» затеяли масштабную реконструкцию парка.
К тому времени трасса пришла в упадок, так как за ней перестали следить. Освещение на ней уже не работало. Мародеры откопали и вырвали кабели, со столбов утащили осветительные плафоны. На многих участках трассы бордюр развалился, и стало разрушаться покрытие. Мелкий гравий смывался дождями и талыми водами, оголяя каменистую основу. Поломалось оборудование на спортивных площадках. Да и весь парк выглядел запущенным. В районной администрации не хватало средств на его содержание. Зато у большого озера какой-то предприниматель поставил две бревенчатые избушки и деревянный столб, прибив на нем дощечку с непритязательным названием - «Колыба», характерным для забегаловок в сельской местности.
Реконструкцию начали с озер.
Малые озера очистили от ила и камыша, увеличив их водное зеркало почти вдвое. На одном из них даже возник округлый камышовый островок. А вот другое озеро стало больше похожим на карьер, заполненный водой. Вместе с тем, после мелиоративных работ уровень воды на большом озере заметно понизился. Пришлось завозить песок, чтобы как-то сгладить его берега.
Затем реконструкторы принялись за центральную часть парка, особенно привлекательную для предпринимателей. Зная, что бюджетных денег не хватает для выполнения грандиозных планов, провели тендер среди потенциальных частных инвесторов. В итоге, там возвели капитальное административное здание, в котором впоследствии открылся Музей партизанской славы. Построили еще один общественный стационарный туалет и хозяйственные помещения. Расширили торговые павильоны и разнообразили аттракционы. Проложили, мощенные плиткой, аллеи и дорожки с удобными скамьями и урнами. Переделали центральный вход и поставили ажурную невысокую металлическую ограду, затруднившую въезд на территорию.
Кроме этих, во многом полезных преобразований, появился ресторанно-гостичничный комплекс «Охотничий двор», с большим трехэтажным красного кирпича зданием. Из транспаранта, висящего на одном из входов в парк, посетители могли узнать, что «Охотничий двор» никакого отношения к охоте не имеет, а вот «оттянуться» в нем, уставшим от непосильного труда, можно на славу. Для этого там имелись все условия: ресторан с банкетным залом, русская баня и сауна, небольшая гостиница, и все по доступным ценам. Не дремали владельцы «Колыбы». Они расширили свои владения: количество избушек довели до пяти, сделали стоянку для автомашин, установили пару больших мусорных баков и все это обнесли примитивным забором из сетки «рабицы». В двухстах метрах от главного входа, возле парковой дороги, отделяющей озера от центральной зоны, начали возводить православный храм.
Казалось, что плохого во всем этом, жизнь не стоит на месте и у граждан появляются новые потребности и развлечения. Однако после реконструкции общая площадь парка сократилась на пять гектаров (вероятно, кому-то приглянулся участок леса для личных нужд). А в пределах новых границ еще и сократилась на пять с половиной гектаров площадь озеленения.
После реконструкции парк получил статут регионального ландшафтного объекта. Теперь его «окультуренная» часть, заметно, отличалась от «дикой». Разнилась она не только тем, что была благоустроена. Главное, что эту часть парка хоть и без должного старания, но регулярно убирали, в отличие от территории за озерами, которая не убиралась вовсе. И это при том, что приток мусора в эти места заметно возрос, так как проведение реконструкции совпало, по времени, с продлением Сырецко-Печерской линии метро до небольшого жилого массива Красный Хутор.
Метро прокладывали по просеке, по которой проходила высоковольтная линия электропередачи и шла грунтовая дорога. Высоковольтную линию демонтировали. Вместо грунтовой дороги, вырубив несколько гектаров леса, проложили современное четырёхполосное шоссе, соединившее Харьковскую площадь с улицей Бориспольской. С вводом новых станций метро и шоссе, автомобилисты и пешеходы получили удобный доступ к мало тронутым, относительно чистым участкам парка и прилегающего к нему леса. Компании людей, веселящихся на природе, захватывали плацдарм за плацдармом. Бытовыми отходами даже завалили, оставшиеся со времен войны, два десятка траншей. Лес уже не успевал затягивать подлеском эти стихийные свалки, и они лезли на глаза вдоль просек, уродуя естественную красоту леса и отравляя его. Мусор стал неотъемлемой составляющей пригородного леса.

***
Декабрь 2009 года, в отличие от четырех предыдущих, выдался снежным, и я уже во второй половине месяца смог проложить хорошую семикилометровую лыжню через бор и дубраву. Но попользоваться ей в свое удовольствие не удалось. Накануне нового года, придя утром, в парк я не увидел своей лыжни. Нет, снег не растаял, как нередко случается в неустойчивую киевскую зиму. Сейчас виной была не оттепель, а снежная буря. На большом пространстве парк был завален отломанными зелеными вершинами сосен, сучьями, крупными ветками, и даже целыми деревьям. Последние почему-то чаще лежали поперек просеки, по которой шла лыжня. Пробираясь через бурелом в мрачном настроении, стал подумывать: «Не вернуться ли домой». Хорошо, что не сделал этого. Через пару километров добрался до дубового леса, где лыжня хорошо сохранилась, и с облегчением перешел на переменный ход.
В январе погода преподнесла ещё один сюрприз, на этот раз приятный - после сильного снегопада часть валежника оказалась под толстым слоем снега. Я воспользовался этим подарком и проложил новую лыжню в обход больших завалов. В феврале снова был сильный ветер, но ситуация в парке существенно не изменилась. Все, что могло сломаться, уже лежало на земле. Этот необычный лыжный сезон я закрыл в самом начале марта.
Весна была дружной, и снег быстро сошел. Захламленность парка буреломом стала более заметной. Но это обстоятельство, ни как не повлияло на любителей пикников, традиционно отмечающих на природе всевозможные торжества.
Православная Пасха была ранняя. Когда я после всенародного праздника в солнечный и теплый апрельский день выбрался на пробежку, то поразился обилию кострищ и бытовых отходов. Бутылки из-под воды, пива, вина и водки, пластиковая посуда, куски полиэтилена и разноцветные кульки, порванная одежда, грязные стоптанные кроссовки, остатки еды, встречались почти на всех участках леса. Особенно много мусора было у поваленных бурей деревьев, лежавших поперек просек, чего раньше не наблюдалось. К ним, как магнитом притягивало коллективных и одиночных эксплуататоров леса. Отбросы, иногда собранные в кучи, лежали на том же месте, где отдыхающие сидели, пили и ели, горланили песни, играли, кто во что горазд. Я представил, как эти люди, обалдевшие от отдыха, лениво вставали и, побросав все, что не доели и чем пользовались, налегке шли домой, или уезжали на личном транспорте с пустым багажником. Пытаясь найти объяснения этому, сделал вывод, что: «Благосостояние народа растет, а уровень культуры падает».
Во второй половине месяца администрация парка, в рамках мероприятий по подготовке к празднованию 65-летия Победы, наконец-то взялась за расчистку и уборку территории.

***
То, что я увидел в лесу спустя месяц, в предпоследнее воскресенье мая на Троицу, меня потрясло, я не был готов к этому.
За новым шоссе, тяжелой лесозаготовительной техникой был повсеместно смят и сломан подлесок, разворочены просеки и тропинки. Везде, куда не кинешь взгляд, штабеля сосновых бревен, сваленные в кучи валежник и отходы валки леса, черные кострища и горы бытовых отходов. Обычно, в это время птичья разноголосица заполняет лес, а сейчас здесь было непривычно тихо. По-видимому, птицы и другие лесные обитатели в испуге покинули эти места.
Добежав до Бориспольской автострады, я повернул обратно. На границе парка в очередной раз увидел многочисленную группу сектантов, расположившихся на поляне. Место для них удобное - можно приехать на микроавтобусах и идти не далеко. А, главное, никто не мешает выполнять обрядовые действия. Слаженный женский хор, задушевно воспевал божью благодать в майском лесу.
Окуриваемый дымом костерков, спотыкаясь о стеклянные бутылки и с хрустом наступая на пластиковые, я трусцой продвигался к выходу из парка. А навстречу мне все шли и шли молодые мужчины и женщины, иногда с детьми, неся с собой огромные сумки со снедью и выпивкой. Когда впереди показалось озеро, от группы людей, бредущих среди сосен, отделилась миловидная девушка. Видимо решив, что я из аборигенов, она обратилась ко мне с просьбой:
- Вы не подскажите, где здесь хорошее место для пикника.
Я остановился и ответил, с саркастической улыбкой:
- Добро пожаловать на мусорник. Он здесь повсюду. Поэтому выбор подходящих мест у вас ограничен.
Диалога не получилось. По недовольному выражению лица девушки понял, что мой ответ она восприняла, как неуместную шутку. А напрасно, я еще не все ей сказал. Даже не поблагодарив, девушка и её спутники стали быстро углубляться в лес, надеясь там найти чистую полянку. Долго же им придется искать.
Добежав до огромной лужи, с плавающими пластиковыми бутылками и торчащими из воды самодельными, гандбольного размера, ржавыми воротами, я перешел на шаг. Эта лужа образовалась на месте площадки для мини-футбола, когда начали возводить собор «Святого преподобного Иоанна Кронштадтского». Его недостроенные купола возвышались за зеленым дощатым забором.
Чуть в стороне от тропинки, по которой я шел, на пригорке, в тени дуба полулежали две женщины и мужчина. По форменным курткам с двумя оранжевыми поперечными полосами и нескольким пластиковым мешкам, сваленным у дерева, я догадался, что это отдыхают штатные уборщики территории.  «Такая уборка, - это смех, да и только. Для того чтобы очистить парк, нужно несколько бригад с грузовиками», - подумал я, и чуть не упал, споткнувшись об кусок кирпича.
Возле строящегося собора толпились прихожане с детьми. Из цокольного этажа, где временно проходили богослужения, доносились хоралы, магнитофонная запись которых транслировалась через мощный усилитель. Сопровождаемый торжественным песнопением я вышел из парка, вконец испортив настроение. Остался позади изумрудный лес, чахнущий от нашествия людей, которые находятся совсем не в гармоничных отношениях с окружающей средой.

***
Через год парк всё-таки очистили от валежника и отбросов. Заодно, убрали с бетонные столбы, оставшиеся после мародеров. На стволах отдельных деревьев повесили таблички запрещающие оставлять в парке мусор, жечь костры, выгуливать собак. Эти запреты, без должного контроля за их выполнением, имеют лишь воспитательное значение для небольшой части молодых посетителей парка. Таблички не решают проблем его загрязнения. Впрочем, как и установленные на видном месте у большого озера металлические зеленые контейнеры для мусора, возле которых накапливаются горы отходов. По-прежнему, по праздникам, да и просто по погожим воскресным дням, дымы от костров и портативных мангалов с запахами подгоревшего мяса, наполняют лесную часть парка.
Неудивительно, что в последнее десятилетие у меня стало пропадать ощущение леса, как изначально чистого и здорового места, своеобразного храма, который необходим не только для тела, но и для души. Теперь нередко его посещение не успокаивало, а напротив – тревожило. А порой и огорчало.
Я бывал в других лесопарках, где не то, что пустую бутылку или пакет с мусором, бумажку от конфет не увидишь в траве или кустах. Простые люди тоже отдыхают на природе - купаются в речках и озерах, готовят шашлыки; но не пьют пиво, вино или что покрепче, и не жгут костров, где вздумается.
Знают, что за это местные власти могут даже арестовать.
Но это всё далеко от нас, там за горизонтом - на «диком западе».

Киев

“Наша улица” №186 (5) май 2015