Денис Рогалёв “Мертвец и океан” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Денис Вадимович Рогалёв родился 20 декабря 1981 года в Петропавловске-Камчатском. С 1996-го года проживает в Ставропольском крае в городе Изобильном. Окончил среднюю школу, затем поступал в техникум связи, во ВГИК, на филологический, но отовсюду уходил из-за потери интереса к происходящему. Публиковаться начал недавно. Журналы "Вокзал" Санкт-Петербург, "Литературный Ковчег" Омск, "Южная Звезда" Ставрополь.В “Нашей улице” публикуется с №176 (7) июль 2014.

вернуться
на главную страницу

Денис Рогалёв

МЕРТВЕЦ И ОКЕАН

рассказ

Убийцы обрушились внезапно и со всех сторон, словно дикие химеры. Убийцам долго светили рога, чтобы навсегда запомнить их черты и ужимки в самых кошмарных и диких снах.
Мощный вал подхватил рыболовецкое судно и покатил по волнам, посягнувшим на чёрное как смоль небо. Всё смешалось для моряков - океан и небо, небо и океан… Одно сплошное месиво и нестерпимо ревущий гул.
Небо и волны рвались на лоскуты.  Огромные глыбы громоздились впереди и позади судна, ломая его на сотни мелких фрагментов. Никто из моряков не ждал пощады и на чудо не уповал. Каждый из них, погружаясь тяжким бременем на дно, ясно понимал - чтобы выжить, надо выпить весь океан.
Всего лишь…
Убийцы окружили судно в кольцо и завертели чёртовым коловращением, утягивая его в засасывающий тоннель адовых кузниц Посейдона. Кольцо сужалось, погребая под собой всё то, что когда-то имело отношение к обыденной человеческой истории. Никто из тех, кто полосатыми пачками уходил на дно океана даже не подозревал, что их трагической и вполне расхожей истории суждено стать легендой в тех местах, где люди и природа всегда заодно.
Дальневосточная история. Настоящая легенда. Да вот же она!

…И всё же, он выпил океан до дна. Он выбрался на сушу с ярко-красной звездой на плече в награду за смерть и попытался вернуть себе свои воспоминания - попытался вернуть себе себя. Океан оказался сильнее: он забрал себе все его воспоминания, отдав ему взамен свою силу. Грязный, мокрый, в липких брюках, в хлюпающих ботинках и ворсистой тельняшке моряк поплёлся по суше, куда глаза глядят. Вокруг него раскинулись мохнатые сопки и скалистые горы. Под ним зеленела трава. Над ним синело безоблачное небо. Потом моряк упёрся в лес. Рогатый олень поднял из кустов свою морду, подумал о чём-то своём и шумно ретировался на ярко-красную c золотом и чёрными тенями поляну.
На поляне рядом с чумом у костра сидел шаман в обносках и непонятной тряпке на чумазом лице, заменявшей ему, по всей видимости, ритуальную  маску. Рядом с чумом носился и брызгал кровью только что обезглавленный петух.
- Мертвякам тута не место, - скрипучим голосом сказал шаман, швырнув на землю обрезанные оленьи рога. - Ты чего пришёл сюда?
- Ноги сами меня сюда принесли, - тихо отозвался моряк, поразившись своему чужому глухому голосу.
- Иди вон! - замахнулся шаман на моряка оленьими рогами. - Живые к живым. Мёртвые к мёртвым.
- Куда ж мне пойти? - спросил моряк, прилично срыгнув солёной водой. Шаман поднялся с поляны, пристроил рога на ветвях берёзы и смачно сплюнул прямо под ноги моряку, после чего громко и резко рассмеялся незваному гостю в лицо. Подобного обращения со стороны безумного отшельника моряк к себе не потерпел. Ему отчаянно хотелось обидеть шамана, ударить его или даже убить. Не скрывая своего негодования, моряк ухватил маленького и пронырливого подлеца за бока и одним махом сорвал с него его дурацкую маску, похожую на старую вонючую тряпку. Шаман заверещал, как та баба на сносях, отвешивая на весу пинки в жилистое моряцкое тело. Разорвав маску в пух и прах, моряк обнаружил испещренную солью и стянутую сеткой морщин физиономию шамана, чей облик мог бы отпугнуть любого самого грозного обитателя из Нижнего Мира.
Ай, пусти! - верещал шаман, пряча своё уродливое лицо трясущимися ладонями. - Мертвякам тута не место! Пшёл вон! Пшёл куда-далече! Только бубен не тронь!!!
Моряк схватил с земли бубен и со всей мощи ударил в него кулаком, порвав натянутую кожу насквозь. Шаман вскрикнул. Вспыхнула красная молния и грянул раскатистый гром. Небо треснуло пополам, обрушив на землю потоки пресной воды. Моряк подставил свой раскрытый рот, дабы напиться дождевой водой. Он пил, пил, пил. И никак не мог напиться.
- Ещё! - с жадностью хрипел моряк, расставив руки в стороны и шире разинув рот. - Ещё хочу пить! Как это замечательно, когда пьёшь несолёную воду!
Шаман воспользовался заминкой и со всех ног дал дёру подальше от чума, опередив слепого петуха, хаотично носившегося по поляне с отрубленной головой. Оставшись один, моряк стал бродить по поляне и пить дождевую воду; казалось, он никогда не сможет насытить свою жажду.
Когда ливень перестал, Моряк заглянул в чум нерадивого шамана и бегло изучил его убранство. Нет - здесь он не протянет и дня. У него есть свой чум. У него есть свой дом, где его обязательно ждут.
Дом.
До боли знакомое слово ярким огнём сигнальной ракеты вспыхнуло в его сумрачном сознании. Моряк вышел из чума и повернул обратно в лес, угадывая тропинки и приметы, способные привести его к людям, которые обязательно покажут, где, собственно, его дом. Разминая тягучую память и будоража обрывки чужих воспоминаний, моряк выбрался на опушку леса, завидев вдали серую бухту, старые корабли, грузовые краны и панельные обшарпанные дома с протянутыми к столбцам бельевыми верёвками. Знакомая картина. Вот и бельё ароматно и звучно трепыхается на ветру, точно паруса.  А значит, он на верном пути.
У самого крайнего подъезда моряка злобно облаяла пегая дворняга. Дурной знак (не признала). Он завернул в другой подъезд. На встречу вышла потная женщина в пузатом сарафане, с синим тазом в руках, наполненным постиранным бельём. Увидев моряка, женщина замерла на месте, всплеснула руками и побелела, будто узрела мертвеца. Её руки и ноги затряслись, вся она как-то медленно сползла по стене и осела на ступени.
- Миша, - прошептала она, уставившись на моряка в упор. - Как же так, Миша? Тебя нет…Ты утонул…
- Кто утонул? - спросил моряк не своим голосом, всеми силами стараясь вспомнить потную женщину в сарафане. - Какой Миша?
Вместо ответа женщина разродилась отчаянными воплями, оглушившими все подъезды в панельном обшарпанном доме. Интуитивно моряк повернул назад, не дожидаясь развязки, когда на шум сбегутся другие люди. Нежданный гость поспешил обратно в лес, лишь изредка оглядываясь назад - во двор повыскакивали люди, они громко обсуждали что-то между собой и сопровождали моряка недобрым взглядом. Какая-то старуха трижды перекрестилась; какой-то шкодливый пацан бросил в след увесистый булыжник; а та, что кричала, сидела на перевёрнутом синем тазе и плакала, беспрестанно качая головой. Её, как могли, все утешали.
- Ещё один возвращенец из океяна! - послышалось моряку вдогонку.
В лесу в уединении моряк вспомнил всех: и крестившую его старуху, и пацана с камнем, и пегую дворнягу, и потную бабу с разбросанным бельём, и, собственно, Мишу… Он нашёл дом и вернулся в свой дом, но его там, как оказалось, никто не ждал. Более того - все испугались его появлению. «Возвращенец из океяна» - то и дело всплывали в голове моряка странные и непонятные для него слова.
За ночь моряк нашёл себе жилище, представлявшее собой разрушенный фрагмент фюзеляжа старого истребителя, бог знает, откуда здесь взявшийся, напичканного разноцветными пучками проводов и глухонемой электроникой. Здесь моряк лежал и дремал, размышляя о приключившейся с ним оказии. Его узнали - это факт. Но никто не обрадовался этому узнаванию. Горький и неоспоримый факт. Во сне моряка мучили кошмары, и все они имели отношение к пресной воде. Она либо кончалась, либо превращалась в морской песок. Песок отвратительно скрипел на зубах и резал гортань с мерзким привкусом морских водорослей. И даже во сне он не мог напиться. В своих сумбурных грёзах моряк гонял хвостатых чертей, из которых свивал умелые морские узлы, и табунами топил нечисть в зубастом водовороте, очень похожем на круглую пилу с клоакой. Самый главный из чертей превосходил всех своих собратьев в размерах, достигая высоты трёхпалубного корабля, запросто насаживая его корму на свой исполинский трезубец. Глаза морского чёрта горели ярко-красным огнём, будто прожектора, выискивающие в океанской пучине очередную свою жертву. Из головы красноглазого предводителя чертей росли ветвистые рога, едва ли не превосходившие по высоте его самого, - на ветвистых этих рогах висели гниющие корма потерпевших бедствие в шторм несчастных кораблей и бешеной каруселью вращались со стальным ржавым лязгом массивные крюки, бороздившие волны в поисках нерасторопных тел. Моряк держался из последних сил. Он то и дело стучал по своему карманному фонарику, стараясь направить луч яркого света в глаза морского исполина, чтобы ослепить его хотя бы на мгновение и улизнуть в океан. Моряк хрипел, булькал и раздирал на себе тельняшку, поминутно пробуждаясь от своих путаных кошмаров. Он вспомнил, как силы оставили его, и он, точно грузило, пошёл на дно, хлопая в темноте пустыми от ужаса глазами. Фонарик погас. Корабль ревел, словно истерзанное животное. Ревел и опускался на дно - главный из чертей одержал над ним верх. Потом моряк долго лежал на дне среди густых водорослей, пока не сообразил, что способен передвигаться по дну на двух своих ногах. Моряк шёл под водой и слышал утробное пение китов, от которого вибрировал каждый орган в его теле. Да - он выпил целый океан. И выбрался на берег почти невредимым с приставшей к правому плечу ярко-красной морской звездой...
Беспокойная ночь сменилась бессмысленным утром. Пробудившись, моряк занялся обильным питьём и рыбалкой. В первое же утро своей новой жизни он столкнулся с крупным бурым медведем, тоже вышедшим к реке на охоту. Соперники встретили друг другу застывшими позами и долгим взглядом тет-а-тет. Когда бурый поднялся во весь рост на задних лапах, моряк понял, что схватка неизбежна. Медведь незамедлительно и ретиво бросился на чужака, раскрыв свою вонючую зубастую пасть и взмахнув жирной когтистой лапой. «Обесшкуренный медведь похож своими формами на голую бабу» - вдруг вспомнились моряку сказанные когда-то и кем-то слова. Моряк успел увернуться в сторону и ударить косолапого по морде сразу обоими кулаками, чем  неожиданно для себя (тем паче для медведя) повалил свирепого зверя с лап долой. Медведь нелепо перекувыркнулся набок и тяжело бухнулся оземь, взметнув над собой облако пыли. Моряк ощутил в себе невероятный прилив сверхчеловеческих сил: он понял, что запросто может поднять крупного медведя на своих руках, сломать ему хребет или, захоти он того, в считанные минуты снять с него живого шкуру. Очевидно, косолапый тоже почувствовал что-то в этом роде, потому что решил уступить рыбное место чужаку и убраться восвояси за ближайшие кусты. Расправившись с соперником, моряк вошёл в ледяную реку и без труда выхватил из воды пару тушек лосося. Усевшись на берегу, моряк самозабвенно впился жадным ртом в рыбную мякоть и тугую икру, лопавшуюся на зубах. С добычей он расправился быстро, и уже хотел повторить трапезу, как вдруг, в шагах двенадцати от реки, он случайно заметил чёрно-белые полосы тельняшки, мелькнувшие в кустарнике.
- Миша-а-а! - позвал нараспев незнакомый хриплый голос.
Моряк бросил объедки и нераздумывая пошёл на зов. Он продрался сквозь густой кустарник и молодой березняк, едва не оступившись и не свалившись с высокого холма в пропасть. Вернув телу равновесие, моряк застыл над городком, в котором давным-давно никто не обитал. Деревянные бараки, разваленные гаражи, поросшие травой детские площадки с ржавыми качелями, пустые пятиэтажки без окон и дверей, детский садик с разбитой вывеской справа, старая кочегарка с одной трубой и лопнувшими стальными тросами слева… Моряк смотрел со свой высоты на этот заброшенный городок и будто бы узнавал его. Друзья из бараков, гаражи, по крышам которых он прыгал с друзьями, кочегарка с разбитым трактором, куда они однажды пробрались с лучшим другом, которого звали… Звали которого… Как же его имя?
- Миша-а-а! - снова нараспев позвал незнакомый голос. И вновь где-то внизу мелькнула грязная тельняшка.
Миша? Так звали того лучшего друга? Нет. Всё наоборот. Миша - так зовут его самого.
Моряк сбежал со своего холма, очутившись непосредственно в заброшенном городе. И не город даже, а микрорайон на околице, в котором моряк провёл всё своё детство. Он не испытывал грусти и тоски от того, что сейчас видел. Он вообще ничего не чувствовал (такова, видно, участь всех утопленников). Моряк прошёлся мимо ржавых качелей, заглядывая в сквозные окна в пятиэтажном обшарпанном доме напротив, точно ожидал там какого-то увидеть. Быть может, того, кто звал его по имени?
- Эй! - крикнул моряк в пустоту, услышав в ответ собственное эхо, отразившееся от всех железяк кочегарки и развалин детского сада N 3. Неподалёку от садика моряк наведался в беседку, где, как он вспоминал, летали огромные «малярийные» комары, которых почему-то все боялись, жужжали мухи с ярко-зелёными брюшками и на дощатой стене красовалась кем-то умело нарисованная свастика. Теперь здесь ничего не жужжало и не красовалось. Мрак, сырость и запустение. Блуждая по пустынным закоулкам и грязным коридорам в помещениях, тяжёлые ботинки моряка шуршали в траве и по летавшей по комнатам бумаге. В треснувшем тусклом зеркале над ржавым рукомойником моряк поймал своё отражение, уставившись в упор в бледно-зелёное лицо и чёрные ничего не выражавшие глаза. Ярко-красная морская звезда на правом плече привлекла всё его внимание, на какое был способен моряк. Он теребил её заскорузлыми пальцами, и от какой-то детской сосредоточенности проронил на пыльный пол тягучую слюну. Наскучавшись звездой и зеркалом, моряк подошёл к разбитому окну детского садика, заметив на возвышении перед сараями старый катер, в котором он со своим закадычным товарищем любил прятаться от воспитательниц, играя в отважных мореплавателей. Набрав с собой бутылки с пресной водой - все, какие нашёл, - моряк покинул полуразвалившееся здание, прихватив с собой стопку детских рисунков, запихнув их под свою тельняшку.
- Здесь мне самое место, - произнёс моряк вслух. - Сбросить якорь!
Вторую ночь после воскрешения из мёртвых моряк провёл в старом катере у сараев. Он пил тёплую воду из бутылок и теребил в руках выцветшие с годами, но всё же красочные рисунки детей с волшебными феями и отважными космонавтами. У овального окна в катере моряк нашёл две засохшие морковки, оставленные каким-нибудь бомжем, укрывшимся здесь от ненастья. Когда стемнело, моряк отложил в сторону детские рисунки и закрыл глаза. Опять он видел шторм. Опять гигантские ледяные волны опрокидывали их рыболовецкое судно. Опять он хрипел во сне…
Теперь, помимо шторма в открытом океане, он видел заброшенный город, видел микрорайон своего детства, лет двадцать назад весьма светлый и процветающий, разлетающийся в щепки и уходящий под толщу внезапно набежавшей на берег страшной волны. Волна ползла по островам, погребая под собой дома и машины, женщин и детей, стариков и моряков… Всех, всех, всех. Не зная пощады и сострадания. Густое месиво из мусора и тел с рёвом и грохотом слизало островной городок с лица земли. Все спали. Никому не удалось спастись.
С первыми лучами солнца моряк вылез из будки на корму, разглядывая группу красивых и необитаемых островов, живописно возвышавшихся над свинцовыми водами совсем недалеко от берега. Давным-давно моряк и его товарищи мечтали доплыть до тех островов и поселиться там навсегда - в мире бесконечной романтики и счастливого детства. Недолго думая, моряк спрыгнул с кормы и быстрым шагом направился к берегу, намереваясь осуществить мечту своего детства. Он почти сорвался на бег, когда вошёл в холодные воды океана. Моряк спешил и пытался бежать, ступая по каменистому дну. Вода тормозила и месила быстрый шаг. Моряк пустился вплавь, преодолевая зрительное расстояние до цели с завидной и запредельной быстротой. «Сила океана всегда со мной» - твердил он про себя, щурясь на дальневосточное солнце, восставшее над сверкающим горизонтом. Когда моряк достиг берега одного из островов, он ощутил нечто отдалённо похожее на радость - детская мечта как никогда была близка к своему осуществлению. Осмотревшись по сторонам, моряк ничего для себя примечательного не заметил, если не считать высокой сопки, расположившейся по самому центру острова. «Туда, наверх!» - скомандовал себе моряк, начав своё восхождение на гору. Он пробирался через густой кустарник и чащи каменной берёзы; он сбивал ногой кокетливые шляпки краснощёких мухоморов и сплёвывал случайно сорванные ягоды; он находил медвежьи следы и думал о своей борьбе с косолапым. «Встречу ещё одного такого - заломаю», - хладнокровно констатировал моряк, вновь вспомнив замечание одного своего знакомого из прошлой жизни, что обесшкуренный медведь, дескать, очень похож на голую бабу.
Меньше чем через час моряк достиг вершины сопки. Он забрался на каменистый уступ высотой с пятиэтажный дом и осмотрел свои владения: два соседних острова с сопками поменьше, береговая линия с рыбацким посёлком. Приставив к густым бровям морщинистую обветрившуюся на солёных ветрах ладонь, моряк разглядел вдали город-призрак из своего детства с катером у сараев и детским садом N 3, ржавую трубу старой кочегарки с разломанным трактором, бараки, и за всем этим, чуть в вышине, собственно, сам рыбацкий посёлок. Там осталась его жена с пятилетним сыном. Там остались его товарищи. Там остались все, все, все, кто не светил морскому чёрту его красноглазую морду и не слышал, как свистят стальные крюки на звенящих цепях над вздымающимися волнами. Моряк вспоминал свою прошлую жизнь, ощущая, как в его полосатой груди что-то шевелится…
И тут всё померкло: и утренний рассвет, и острова, и рыбацкий посёлок. Огромная тёмная тварь выползла из океана на сушу, сметая всё на своём пути. Он уже видел подобное в своих бредовых ночных видениях: густое месиво из мусора и тел. Теперь эти грязные образы приобрели в сознании моряка черты вполне конкретных событий и очевидных последствий. Огромная тёмная тварь накатила на берег и погребла под собой обломки воспоминаний и рисунки будущей жизни, на которую так уповал моряк. Он всё вспомнил и чуть не спрыгнул вниз со своего каменного уступа высотой с пятиэтажный панельный обшарпанный дом.
Острова своего детства он покинул без всякого сожаления. Мечты детства навсегда остаются с мертвецами. Достигнув берега, моряк ворвался в свой детский садик, выискивая в пустых коридорах того, кто мог звать его по имени. От обуявшей его злобы он разбил вывеску и завалил беседку, где некогда жужжали зеленобрюхие мухи. Моряк не удовлетворился проделанным беспорядком, свалив заодно ржавую трубу старой кочегарки, рухнувшую аккурат на хлипкую крышу гниющего барака. Не зная, что сделать и что предпринять дальше, он всё ломал и швырял: катер у сараев, панельные дома, группу гипсовых пионеров без лиц, игравших на своих невидимых горнах. С вершины холма могло показаться, что в заброшенном городке свирепствует какая-то незримая, но страшная сила, крушившая всё на своём пути. Моряк рвал и метал, пока не сообразил, что надо делать.
Третью ночь после воскрешения из мёртвых моряк не спал. Неприметной тенью он явился в свой рыбацкий посёлок, чтобы спасти свою семью от огромной тёмной твари, которая задумала сожрать мирно спящих людей. Он миновал чёрную бухту, стоявшие на ремонте корабли, грузовые краны и обшарпанные панельные дома с протянутыми к железным столбцам бельевыми верёвками. Моряк помнил, что в крайнем подъезде его злобно облаяла пегая дворняга, и посему он завернул в соседний подъезд, где должна была обитать потная женщина в сарафане, с синим тазом в руках. Шаркая по этажам своими грязными башмаками, моряк силился вспомнить, на каком именно этаже находится его квартира.
- Миша! - позвал его испуганный женский голос. На втором этаже у двери слева стояла та самая женщина в сарафане, однако, без синего таза, наполненного постиранным бельём. Женщина была беременна. Моряк смотрел на свою жену, которую вспомнил теперь с головы до пят, и не находил подходящих слов.
- Я знала, что ты вернёшься, - глухим голосом сказала побелевшая женщина, прикрыв входную дверь. - Я чувствовала… Я не верила, даже когда бросала красные цветы в чёрные воды этого проклятого океана.
- Я знаю, - прервал её моряк. - Нам всем надо поторопиться.
- Куда? - спросила жена, взглянув на мужа безумными заплаканными глазами.
- На сопку, - сказал моряк. - Идём сейчас же. Доверься мне.
- Мне надо время, чтобы привыкнуть, принять…-  залепетала жена.
- У тебя сейчас мало времени, - ответил моряк. - Для меня время давно остановилось, у тебя же оно ещё есть. Идём!
Он схватил её за руку и потащил за собой.
- Пусти! - взмолилась женщина. - А сын?
- Он пойдёт с нами, - сказал моряк, не зная, как позвать из квартиры своего сына, не помня его имени.
- Миша! - крикнула женщина, открыв дверь. - Иди ко мне!
Через мгновение за спиной женщины образовалось худое и бледное тело пятилетнего мальчика c чёрными от испуга глазами.
- Идём, Миша, - сказал моряк своему сыну, всё сообразив. - Ступайте за мной, если хотите жить.
Весь путь до ближайшей сопки и дальше в гору, моряк не обмолвился со своей семьёй ни словом. Беременная женщина в сарафане и угрюмый пятилетний мальчик покорно следовали за суровым мужчиной, который считался погибшим. Они не могли знать, что ему пришлось выпить целый океан, чтобы всё понять, уяснить и быть сейчас с ними. Инстинктивно они ощущали, что мужчина знает, что сейчас делает и что именно сейчас им следует слушаться его во всём.
Вчетвером они достигли вершины сопки с первыми лучами дальневосточного солнца. Не успели они перевести дух, как на горизонте из пучины океана показалось нечто, напоминающее громоздкое многоэтажное здание, стремительно надвигающееся к берегу. Огромная тёмная тварь наползала на сушу, готовая смешать на своём пути всё в густом и ревущем месиве из мусора и живых пока ещё тел. Женщина ахнула. Ребёнок закрыл глаза. Изо рта моряка бурным и неприглядным потоком вдруг хлынула застоявшаяся в животе солёная вода выпитого им океана.
Цунами накатило и обрушилось на спящий рыбацкий посёлок внезапно и стремительно. Цунами поглощало сушу, возвращая её во владения всесильного океана. Цунами сметало на своём пути всё: детский садик с беседкой и старым катером, бараки и обшарпанные панельные дома с бельевыми верёвками. Гигантская волна не знала жалости и пощады. Никто не должен был уцелеть в этой мясорубке…
Никто.
Если бы не команда рыболовецкого судна, которая поодиночке затащила свои семьи на вершину ближайшей сопки, а заодно и всех своих знакомых, коих в посёлке нашлось не такое уж великое множество, если учесть, что все они приходились друг другу близкими родственниками. Тут и там на вершине обширной сопки виднелись группы перепуганных людей, среди которых мелькали угрюмые полосатые мертвецы.
- Ужас, какой! - простонала жена моряка, имея в виду не то мертвецов на сопке, не то картину свирепого ненастья у подножия сопки.
- За первой придёт вторая волна, - сказал моряк со знанием дела.
Слизнув посёлок, цунами отступило обратно в океан, но лишь для того, чтобы спустя какое-то время вернуться с новыми силами - вторая волна была ещё выше, ещё страшнее и ещё беспощаднее, чем её предшественница, как если бы она обозлилась на прозорливых мертвецов, нарушивших её планы, и вознамерилась посягнуть на сопку. К счастью, этого ей сделать не удалось.
- Опасность миновала, - произнёс моряк, глядя на своих товарищей и их спасённые семьи. Затем он обратился к жене и сыну с такими словами:
- Вы построите новый город, лучше прежнего. И всё у вас будет хорошо.
Заметив, что Мише приглянулась ярко-красная морская звезда, моряк оторвал её с мясом со своего правого плеча, вручив её на вечную память пятилетнему сыну.
- Мне пора, - сказал моряк, и на его губах возникло подобие улыбки. - Живые к живым. Мёртвые к мёртвым.
Вместе с семьями моряки спустились с сопки, после чего вся команда рыболовецкого судна простилась со своими близкими и ушла с туманом в пучину ледяных волн, исчезнув полосатыми призраками в свинцовых водах первозданного океяна.

Изобильный, Ставропольский край

“Наша улица” №187 (6) июнь 2015