Леонид Рыбаков "Костры ожидания" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Рыбаков Леонид Александрович родился 30 октября 1941 года на Урале. С 1945 года живет в Киеве. Три года служил в армии. Доктор технических наук, работает ведущим научным сотрудником в Институте телекоммуникаций и глобального информационного пространства НАН Украины. Сравнительно недавно издал в Киеве две повести «Проверка гороскопа» и «Следы на песке». В “Нашей улице” публикуется с №162 (5) май 2013.

вернуться
на главную страницу

Леонид Рыбаков

КОСТРЫ ОЖИДАНИЯ

рассказ

Мой хороший старый знакомый Иван Огнивой, щуплый порывистый в движениях светлоглазый блондин, потерявший большую часть своей когда-то буйной шевелюры, был строителем. Много помотавшийся по Союзу, участвуя в великих стройках социализма, он в походы никакие не ходил, но живо интересовался этим, несколько странным, на его взгляд, увлечением некоторых своих друзей и знакомых.
Всякий раз при редких встречах со мной он после радостного приветствия, вместо традиционного: «Как жизнь? Как дела?», говорил с нотками осуждения: «Все ходишь в походы. Не надоело выбираться из болот?». Но в этот раз, в ясный июньский день, когда мы с ним встретились на городском кладбище «Берковцы», чтобы помянуть скоропостижно ушедшего из жизни журналиста Толика Григорьева, нашего однокашника по судомеханическому техникуму, Ваня о походах не говорил. К своей излюбленной теме он вернулся уже по дороге домой. Нам было по пути, и как только прошли через кладбищенские ворота Ваня спросил меня:
- В какой поход идешь в этом году, опять на Север?
- Еще не знаю. Не определился ни с рекой, ни со временем, - ответил я.
- Быть этого не может! - воскликнул ироничный Ваня. - Неужели кризис жанра.
- Не радуйся. Нет никакого кризиса. Житейские обстоятельства навалились. Видишь, что в стране творится.
- Понятно, - поскучнел Ваня. - Я вот еще что хотел узнать: если тебя или Владика спросишь о ваших байдарочных походах, то всегда в ответ слышишь одни восторги от общения с прекрасной, дружелюбной природой. И не бывает у вас никаких сбоев и накладок. Но уверен, что это не так. Или я не прав?
- Конечно, не все так однозначно, как в пересказах. Всякое бывало. От случайностей никто не застрахован.
- Ловлю тебя на слове. Расскажи о каком-нибудь проблемном походе, - попросил Ваня.
Я согласился и, немного подумав, сказал:
- Есть такой поход. С чего начинать?
- Расскажи с самого начала, - ответил Ваня.
- В середине восьмидесятых, мы с Владиком, поднабравшись опыта в сплавах, надумали пройти на новой двухместной байдарке «Таймень» из бассейна Онеги в бассейн Северной Двины. После изучения нескольких вариантов возможных маршрутов остановились на таком: от станции Кодино, что на железнодорожной ветке Беломорск - Обозерская, - я не успел закончить фразу, так как Ваня прервал меня.
- Стоп! - воскликнул он. - Ты можешь обойтись без перечисления географических названий на вашем маршруте? Я их всё равно не запоминаю.
- Не могу, - не согласился я.- Иначе ты услышишь не рассказ, который объясняет внутреннюю суть наших походов, а лишь пересказ прошлых ощущений и событий. Основные географические названия - это архитектоника будущего похода, обуславливающая его содержание. Сначала, каждое название для тебя это только звук, вобравший в себя природные особенности местности и колорит языка народа её населяющего. Он будоражит твое воображение и чувства, готовя их к встрече с влекущим тебя уголком природы. И только затем этот звук, исподволь, трансформируется в образы ландшафта, направление и километры пройденного пути.
- Я понял тебя, - сказал Ваня, - и готов слушать дальше.
- Так вот, от станции Кодино, - продолжил я описание маршрута, - спускаемся вниз по лесной речке Кодина до ее левого безымянного притока и по нему поднимаемся к его истоку. Оттуда делаем примерно трехкилометровый волок на озеро Торосозеро, из которого вытекает река Шелекса, впадающая в левый приток Северной Двины речку Емцу. По ней добираемся до железнодорожного моста, а там, на поезд и домой. В поход пошли в середине июля.
- Такой сложный маршрут, - удивился Ваня, - а вы идете вдвоем. А вдруг, что случиться со здоровьем.
- Мы так не считали, - возразил я. - Обычный поход средней сложности. По таким уже ходили. Должны были уложиться за двенадцать дней. Но как гласит народная мудрость: «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Первый сюрприз нам почти сразу преподнесла река. Набрав на привале в котелок воды, я увидел в нем много бурых хлопьев и нитей. Это постарался Кодинский целлюлозный завод. Я знал о нем, но не придал этому значения. Вот и напоролись.
- Так такую воду пить нельзя, и кипятить тоже, - удивился Ваня.
- Я же об этом и говорю. Хорошо, что в реку сбегает много таежных ручьев. Останавливались возле этих мест. Слушай дальше. Нужный нам приток Кодины оказался узким, но достаточно полноводным, и с умеренным течением. Тем не менее продвигались медленно из-за завалов, когда упавшее дерево перегораживало приток во всю ширину русла. Чем мы выше поднимались вверх по течению, тем чаще попадались такие завалы. Для того чтобы провести байдарку под стволом дерева, приходилось поработать топором, сидя на нем верхом. В ветках очередного завала наткнулись на тело огромной выдры, застрявшее в ветках. Это ещё больше подпортило настроение. Мертвую выдру восприняли, как нехороший знак, но всё равно продолжали своё движение по намеченному маршруту.
Продвинулись недалеко, так как уже на следующем завале уперлись в толстенную ель, лежащую поперек русла так, что протащить «Таймень» под её стволом не было никакой возможности. Здесь стали думать, что делать дальше. По нашим прикидкам, большая часть пути к истоку притока осталась позади. Обносить завалы по берегу было невозможно. Ивовые и черемуховые кусты, с примесь молодой осины стояли стеной, нависая над водой. Поэтому даже налегке пройти берегом было трудно, а с байдаркой и грузом - и подавно. Решили отсюда начать искать волоковую тропу к Торосозеру. Оставив байдарку, пошли по правому берегу притока, где кустарник был не такой плотный. Впереди нас поджидал второй неприятный сюрприз, по последствиям несравнимый с первым.
Крупномасштабной карты у меня не было. Не смог её достать. Прорабатывая маршрут, я не знал, что в этом районе находились исправительные лагеря, а на правом берегу речки Емца был расположен космодром «Плесецк». Взяли с собой десятикилометровку, хотя понимали, что пользы от неё в таких условиях мало. Брать компас посчитали излишне - день был солнечный, да и река рядом. За эту самонадеянность, чуть не поплатились. Идти вдоль берега не всегда получалось. Кодинская тайга малохоженая, с густым подлеском и плотным древостоем и приходилось идти зигзагами то отдаляясь от берега, то возвращаясь к нему. Но один раз, мы не заметили, что приток круто ушел вправо, и не скорректировали свое движение. Через какое-то время, обратили внимание, что речки давно не видно и неслышно. Я тогда подумал: «Похоже, заблудились». Заволновались - куда идти? Но менять намеченное направление не стали. Пошли дальше, ориентируясь по солнцу. Вскоре вышли к потерянному притоку, который, сделав петлю, вернулся к нам. Примерно через час, когда мы после очередного зигзага снова оказались на берегу, увидели, что уровень воды заметно упал, оголив часть дна. Несколько озадаченные, мы даже сперва засомневались - наш приток ли это или какой-то, необозначенный на карте, ручей. Но мы от притока далеко не отходили. Значит приток тот же, а вот воды в нём стало совсем мало. Пройдя еще менее километра, через поредевший лес, вышли к почти сухой речной долине. Вода пропала. В обнажившемся русле среди влажных серо-грязных камней блестели лужи. Из некоторых еще вытекали тонкие ручейки. Чудо - приток исчез.
 -  Вы таки заблудились! - прервал меня Ваня. - Не может речка просто так исчезнуть.
- Оказывается, может, - возразил я. - Уже после возвращения из похода, порывшись в библиотеке, узнал, что Онежско-Двинское междуречье - это один из карстовых районов Севера, где реки нередко местами исчезают под землей. Вода из реки уходит через поноры - длинные извилистые ходы, промытые в известняках и гипсах. Например, Шелекса, к которой мы так стремились, на первых своих километрах имеет сухие долины, вроде той в которой мы оказались. Вода, пройдя какое-то расстояние под землей, вновь возвращается в реку, а частично выходит на поверхность ключами. Когда шли, то часто встречали родники с вкусной чистой водой.
-  Ну и чудеса, - подивился Ваня. -  Куда вас занесло! Не возникала мысль двинуть побыстрей назад?
- Нет об этом не думали. По моим прикидкам где-то здесь начиналась волоковая тропа на Торосозеро. Надеясь обнаружить её признаки перебрались на противоположную сторону долины и взобрались на верх безлесного холма, видневшегося невдалеке. Никаких признаков тропы мы не заметили. Только, голые белесые холмы, с торчащими пеньками, и кучами сосновых веток, уходили к горизонту. Среди смятого и вывернутого с корнями подлеска беспорядочно валялись куски ржавого металла, гусеницы, тракторные траки, непонятная конструкция из труб. Все это оставили после себя лесозаготовители, точнее лесогубители. Искать дальше подходы к Торосозеру расхотелось, и мы, нигде больше не задерживаясь, возвратились к оставленному «Тайменю». За ужином, обсудив сложившуюся ситуацию, пришли к выводу, что нужно изменять маршрут, не возвращаться же домой. Надумали спуститься по Кодине до Онеги. На реке сделать пару дневок, а затем сплавиться до деревни Порог, рядом с которой находиться железнодорожная станция на знакомой нам ветке Беломорск - Обозерская. Так и поступили. Вот и всё, пожалуй. Если, что непонятно, спрашивай, - сказал я.
Мы подошли к конечной остановке троллейбуса и сели на скамейку под навесом. Новый вопрос от Вани не задержался:
- Так вы что, за все время пока были на этой Кодине, никого, кроме дохлой выдры, не видели, - ни зверей, ни людей?
- Почему не видели, - возразил я. -  Животных в тайге полно. Когда искали исток притока, видели на мокром песке возле родника свежие следы рыси. Тогда же в ложбине заваленной валежником вышли на трех волчат. Завидев нас, двое быстро спрятались в логово, а один уставился на нас. У непуганого звереныша любопытство превысило врожденный страх перед человеком. Мы сразу ушли из этого места, не хватало еще встретиться с волчицей. Спускаясь к Онеге, увидели впереди по курсу байдарки оленя с ветвистыми рогами, переплывающего Кодину. Мы даже перестали грести, подождав пока олень не выберется на берег. Ещё наблюдали, как на отчаянный крик серой вороны, которую ястреб выхватил из гнезда на невысоком дереве возле воды, прилетела другая серая ворона и сходу атаковала хищника. Тот сразу выпустил отчаянно каркавшую на всю реку добычу. После чего, дружная пара загнала ястреба в гущу леса. Наблюдали, как скопа, спикировав, выхватила из воды приличную рыбину себе на обед. Вот ты говоришь - дохлая выдра. Так значит, где-то есть и живые.
С людьми действительно не встречались, хотя замечали срезы на кустах и зарубки на стволах деревьев, и видели несколько брошенных домов. К одному из них, на правом берегу, в устье Кодины подошли. Двухэтажный бревенчатый дом с закрытыми ставнями окнами стоял на возвышении в метрах двухстах от воды. Срубленный из толстых крепких бревен лиственницы, потемневших от времени, - это был дом усадьба. Все помещения: и жилые, и хозяйственные, были под одной крышей. Пандус, по которому могла проехать телега, вел на второй этаж к сенному сараю. К дому примыкал огороженный жердями большой участок чистой земли. Наверное, когда-то там был огород. В углу участка ближе к дому стоял срубный колодец, забитый досками.
- Люди строили на века, - оценил мастерство предков строитель Ваня. - И что теперь - дом стоит, а людей нет. Жизнь изменилась.
Похоже интерес к моему рассказу у Вани пропал. Он развалился на скамейке, вытянув ноги, думая о чем-то своём.
Видя его состояние, я спросил:
- Дальше рассказывать?
Ваня, вздохнул, потянулся и сказал, без особого энтузиазма:
- Ну, да, рассказывай. Поход-то ваш не закончился. И троллейбуса пока не видать.
- Тогда слушай, что было дальше, - сказал я. - Войдя в Онегу, мы не спеша пошли вниз. Онега красивая полноводная река с мощным течением и чистой водой. На донку хорошо ловилась рыба. Отдохнули. Повезло с погодой. Стояли великолепные летние дни. Врезалась в память необычайно красивая картина: на востоке, на светлом небе низко над горизонтом висел неправдоподобно огромный серебряный диск луны с четко просматриваемыми оспинами кратеров. Мы тогда, как по команде, посушили весла и уставились, как завороженные, на небесное светило, которое не излучало свет. Да он и не нужен был там, в призрачном очаровании белой ночи.
Стоять подолгу на одном месте быстро надоедало, а сплавляться ниже села Порог мы не были готовы. Поэтому через несколько дней засобирались домой.
Чтобы успеть на утренний рабочий поезд на станции Вонгуда, вышли ночью, несмотря на густой туман, окутавший реку. Я греб, не видя в туманной мгле ничего кроме спины Владика, и носа байдарки. Настроение было отличное. Дурачась, стал подавать голосом пароходный сигал: «Иду в тумане» - три протяжных гудка, каждые две минуты. «Уу-уу-уу!» - тревожно разносилось в молочной мгле над рекой.
В Пороге разобрали байдарку, упаковались, и по гулким деревянным тротуарам пошли к станции. Сразу сели на местный поезд до Обозерской, через которую проходит скорый из Архангельска на Киев. А дальше все по расписанию.
В итоге, поход получился не таким, как мы его задумали. Вместо двенадцати дней, как планировали, на воде были только неделю. Несмотря на это, мы были довольны путешествием.
Ваня, молчавший в своей задумчивости, оживился:
- Теперь я знаю, что в ваших походах все, как в жизни: немного эйфории, немного приключений, и много дурной тяжелой работы. Поход - это точно не мое.
- Ты не спеши с выводами, - посоветовал я. - Может все не так происходит, как тебе сейчас представляется.
- Возможно,- согласился Ваня. - Но мне, например, не очень понятно, о какой проработке маршрута может идти речь, если ты больше предполагаешь, чем точно знаешь. Тебе ведь не известны расписания транспорта, которым придется пользоваться, не знаешь погоды и особенностей местности, и нет гарантии, что здоровье не подведет или не будет травмы, или не случиться иная серьезная неприятность. Не дай бог, конечно. В связи с этим хотел спросить, почему вы чаще всего ходите вдвоем?
- Сейчас поясню, - отозвался я на замечание. - Действительно, проложить и просчитать по времени маршрут на неполной информации непросто. Учитывая это, мы перед тем как стали выходить на более-менее сложные маршруты по Русскому Северу сформулировали, исходя из своих предпочтений и учета ограничений, которые выдвигала повседневная жизнь, три общие взаимосвязанные правила. Во-первых, максимальная продолжительность походов с учетом дороги - три недели. Во-вторых, не искать экстремальных условий, чтобы испытать себя, например, на труднопроходимых или предельно опасных порогах, а выбирать маршруты рассчитывая только на свои силы и уменье. И последнее, стараться ходить в поход вдвоем на одной байдарке. Малочисленность группы не только повышает мобильность, что немаловажно при ограниченном времени, которое мы отводили на поход, но и снижается вероятность возникновения неприятных ситуаций в основе которых, зачастую, лежит человеческий фактор. Хотя, конечно, безопасность похода снижалась. Авария или болезнь даже одного из нас на маршруте при отсутствии связи вполне могли привести к тяжелым последствиям.
- Вот, вот! Я про это и говорю, - прервал моё пояснение Ваня.
 - В чём-то ты здесь прав, - согласился я. - Но тогда над этим мы особенно не задумывались. Полагаясь на соблюдение второго требования. Короче говоря, при выборе места похода брались во внимание не только его привлекательность, которая напрямую зависела от степени безлюдности региона сплава и нетронутости его природы, а и реальность прохождения маршрута в автономном режиме без посторонней помощи.
- Но от неожиданностей никто не застрахован, - не принял мое пояснение Ваня.
- Это понятно. Вот мы и стремились свести их к минимуму. Поэтому, когда я прорабатываю маршрут, то мысленно погружаюсь в походные условия и прохожу его весь от старта до финиша. С накоплением опыта делать это легче. Если маршрут грамотно выбран и детально проработан, надлежащим образом подготовлена байдарка и прочее снаряжение, и сам ты пребываешь в хорошей физической форме, то поход действительно привносит в твою несколько однообразную городскую жизнь много, ни с чем несравнимых, положительных эмоций. А вообще-то для меня не имели особого значения сложность и продолжительность маршрута. В любом походе я всегда испытывал душевный подъем от естественного слияния с рекой. И мне было неважно, как это происходило: пробирался ли я через завалы на таежной реке, или греб несколько часов к ряду против течения, или нёсся в шуме, пене и брызгах длинного порога. Главное, что ты снова на реке, которая тебя влечет, радует и дает ощущение полноты жизни. Ты освобождаешься от груза повседневных забот и обязательств, и становится легко на душе - Я замолчал, - увидев подъезжающий к остановке троллейбус.
Мы поднялись со скамейкии Ваня со вздохом произнёс:
- Всё равно, я не догоняю, зачем вы каждый год проводите отпуск на байдарке.
- Ну, это в двух словах не объяснишь, - сказал я, заходя за ним в салон троллейбуса.
До нужной нам станции метро ехать было, примерно, полчаса. И когда мы уселись на парное сидение, я, чтобы продолжить разговор, предложил:
- А хочешь, так сказать, для баланса твоих впечатлений, кратко, расскажу ещё об одном, но уже удачном походе, в котором мы успешно реализовали нашу идею - попасть в бассейн Северной Двины из бассейна другой северной реки. Может через этот пример ты лучше поймешь нас.
- Излагай, ехать не так нудно будет, - согласился Ваня.
- Было это недавно, в 1989 году, - начал я. - Маршрут длинною в двести тридцать пять километров состоял как бы из трех разных отрезков: подъема на байдарке до верховьев Покшеньги, левого притока известной северной реки Пинеги; волока по водоразделу к истоку правого притока Северной Двины - Пукшеньги; спуска по этой речке. Из дома выехали в дождливое утро 14 августа. Через два дня, в полпервого ночи, поезд прибыл в Архангельск. Перекантовавшись на вокзале до утра, сдали весь багаж в камеру хранения, и взяли билеты на местный ночной поезд, идущий в Карпогоры. Заодно купили на 28 августа билеты на поезд Архангельск - Львов. Днем погуляли по городу. А ты бывал в Архангельске? - спросил я Ваню, сидевшего рядом с отрешённым видом.
- Нет. Я все больше ездил на восток.
- Интересный, скажу я тебе город. Много старинных деревянных домов, красивая набережная Северной Двины, и заросшие высоким бурьяном газоны. К концу рабочего дня, зашли к родственникам Владика, где за ужином крепко выпили за встречу.
Поздно вечером на такси приехали на вокзал. Поезд, собранный из десятка старых вагонов, отправлялся на Карпогоры после полуночи, с темной платформы в конце вокзала. В нем ехали в основном местные рыбаки. Все с удочками и металлическими коробами с заплечными лямками. Это такой жесткий непромокаемый и прочный северный вариант рюкзака. Разговорились с соседом по купе. Он посоветовал нам сойти не на станции Шилега, как мы планировали, а на полустанке: «Поселок таежный», от которого до Пинеги ближе, всего - три километра. К тому же, поутру, там можно договориться с водителями грузовиков, чтобы подбросили к реке. Спали на жестких полках, в полглаза, боясь пропустить полустанок, где поезд стоит одну минуту.
В семь утра, выгрузились на пустую платформу. Повезло - почти сразу поймали попутную машину. Вскоре, мы уже гребли вверх по светло-струйной Пинеге к устью Покшеньги. Пинега красивая быстрая река, с обрывистыми желто-белыми берегами, поросшими хвойным лесом. Погода стояла подходящая - кучевые облака, тепло, а на солнце даже жарко. Комаров нет. Красота. На ночлег стали, уже зайдя в Покшеньгу. Место выбрали на лугу, не доходя села. Искупались, поели и сразу завалились спать. Устали прилично.
Всего на прохождение первой части похода ушло четыре дня. С раннего утра до восьми вечера, гребли. Течение вначале умеренное, с каждым пройденным километром убыстрялось. А после деревни с патриотическим названием: «Русская Вера» грести стало тяжело.
- Так вы что непрерывно гребли и рыбалкой не занимались! - прервал меня Ваня. - Рыба хоть там есть?
- Да, рыбы там хоть отбавляй, - стал я объяснять наше поведение. - Местные мужики ловят хариуса и семгу в нахлыст с небольших лодок, медленно сплавляясь по течению. Но мы, можно сказать, рыбалкой не занимались. Не до того было. Хотя перед волоком, на таежной реке Охтоме побаловались ухой из хариуса и грибным ассорти из рыжиков и подосиновиков.
- Теперь понятно, - удовлетворенно сказал Ваня. - Что было дальше?
- А дальше ночью был первый заморозок, - продолжил я свое беглое повествование. - Утром уточнили у здешних рыбаков как лучше войти в озеро Скоморошье, исходный пункт волока в бассейн Северной Двины. После холодного обеденного перекуса тушенкой начали волок, на который ушло два дня. Байдарку не разбирали. Шли челноком. До бетонки лесозаготовителей было метров пятьсот. Потом нудно тащились по ней полтора километра, пока не свернули к блестевшему слева, в сотне метров от дороги, небольшому озеру Подволоцкое. Переплыв озеро, зашли в извилистую и очень узкую речку Курошу. Три часа мучились на её семи километрах, продираясь через завалы и кустарник к озеру Шайское, из южного конца которого вытекает река Пукшеньга. Весь следующий день провели на этом прозрачном озере, в окружении елей и сосен на холмистых берегах. Вроде ничего особенного, обычный для этих краев пейзаж, но красиво. Много черники и голубики. Наловили окуней на уху. И, вообще, отдохнули.
- Почему бы вам подольше там не задержаться, - подал реплику Ваня, прервав мой рассказ, - а то все вперед и вперед.
Может и стоило еще пару дней постоять, - среагировал я на реплику. - Но мы всегда старались не импровизировать, без особой надобности, со временем отведенным на стоянки и с направлением движения. Ну, что рассказывать дальше? - спросил я, на всякий случай, Ваню.
- Конечно! Мы ведь ещё не приехали.
- Так вот, - продолжил я, - последующие четыре с лишним дня шли по Пукшеньге. Лесная река с чистой водой, и безлюдная - ни деревень, ни отдельных изб. Подходящих мест  для стоянок мало. В устье её левого притока с приветливым названием Светлуга поймал на искусственную мушку несколько мелких хариусов. После прохождения несложных Семякинских порогов ухудшилась погода - небо затянули слоистые грязно-серые облака и ощутимо похолодало. Рыба не ловилась. В нижнем течении реки любовались высокими редкой красоты снежно белыми обрывами правого берега. Взяли на память несколько кусочков белоснежного минерала. Не дойдя до устья Пукшеньги нескольких километров, остановились. Стало чуть теплее, но рыба, по-прежнему, клевала вяло. Еле-еле наловили на жиденькую юшку.
В пасмурное утро, на одиннадцатый день после старта на Пинеге, вкатились в Северную Двину. Было свежо, не больше десяти градусов. Дул порывистый северо-западный ветер. Иногда начинало накрапывать. Мы сразу выбрались на берег и несколько минут молча стояли, очарованные широтой и дикостью открывшегося перед нами вида: под серым небом простиралась темная, цвета вороненой стали, водная гладь, переходящая в туманной дали в сплошные хвойные леса. Ни тебе судов и моторных лодок, ни людей на берегу. Не сразу заметили, как слева на реке появились силуэты трех байдарок, идущих в кильватере. Темные, чуть наклоненные вперед фигурки гребцов с поднятыми капюшонами штормовок, органично вписывались в суровую красоту северной реки. Мгновение и байдарки исчезли из поля зрения, так же внезапно, как и появились.
Находясь под большим впечатлением от величия реки, мы забрались в наш надежный «Таймень» и попробовали реку на ощупь. И здесь был восторг - с первыми ударами весел мы ощутили необузданную мощь Северной Двины, которая при своем спокойном и кажущимся неторопливом движении, ощутимо тащила байдарку вперед. Оставив позади первые, и они же последние, десять километров могучей реки, высадились на берег, чуток не дойдя до пристани. Я, не мешкая, пошел ознакомиться с расписанием движения судов. Выяснил, что нужный нам теплоход, идущий в Архангельск, будет здесь, примерно, в два часа ночи. Времени море. Не спеша разобрали и упаковали байдарку. Переоделись и осмотрелись. В глубине берега, поближе к пристани горели два больших костра. Возле них, в ожидании теплохода, сгрудилась группа молодых людей. Судя по экипировке - байдарочников. Оттуда доносилось негромкое пение, сопровождаемое гитарными аккордами.
Мы тоже разожгли костер. Благо недостатка в топливе не было - сухой плавник валялся по всему берегу. Прощальный ужин, состоявший из сала, остатков тушенки, и спирта, сохраненного для этого случая, затянулся за полночь.
На переполненный пассажирами теплоход «Ломоносов» поднялись в три часа ночи 28 августа. Спали сидя на полу в проходе возле кают, рядом со своим багажом. В полдень были в порту. А через двенадцать часов мы, согласно купленным билета, заняли места в купе поезда, идущего на юг.
Я сделал паузу, ожидая комментариев. Но Ваня, уставившись в окно троллейбуса, молчал. И я подвел итог своего повествования:
- Этот поход был посложнее, чем тот, о котором перед этим рассказывал. Тем не менее, мы продвигались по маршруту, выдерживая намеченный ранее график движения. Хочу заметить, так идти по таежной местности не просто - нужно многое уметь и знать. От того насколько ты хорошо подготовлен зависит, будет ли поход удачным или превратится в мучение, а то и трагедию. Вот, пожалуй, все, чем хотелось поделиться.
Ваня перестал разглядывать городские улицы, повернулся ко мне и говорит:
- А ты мог бы сейчас назвать, для примера, что-нибудь такое, без чего нельзя обойтись в походной жизни.
- Могу, - сразу ответил я. - Ты должен уметь найти удобное место для ночлега, грамотно поставить палатку и разжечь костер в дождь.
- Да, - сказал Ваня. - Без костра никак нельзя. Пропадешь. И вот, что интересно. Тебе, наверняка, известно, что многим людям нравиться сидеть у костра и смотреть на огонь. Я это помню еще со времен пионерских костров. В чем тут дело? Почему огонь костра так притягивает?
- Я не знаю обобщенного ответа на эти вопросы, - сказал я. - Тут у каждого человека, наверное, есть свое объяснение этого феномена. Вот послушай, как сказал о костре Владик в своём стихотворении «Прощайте городские улицы и парки», которое он написал лет двадцать назад: «Костер таежный жжет ладонь, и в пламени его смятение. Смотрел бы вечно на огонь - в нём бренность жизни и её рождение». Правда, здорово!
Ваня кивнул соглашаясь и спрашивает меня:
- Ты бы хотел снова оказаться в тех местах, о которых сейчас рассказывал?
- Как говорят в телевизионных интервью политики: «спасибо за вопрос», - пошутил я. - Непреходящее желание новых встреч с северным краем у нас возникло сразу, после первого сплава. И всякий раз, сидя у прощального костра, наши мысли уносились далеко и мы говорили о новых ещё нехоженых нами маршрутах. Так было и на Онеге, и на Северной Двине, когда грелись у ночного костра в ожидании теплохода.
- Так это же не прощальные костры, а костры ожидания! - воскликнул Ваня. - Ты не поверишь! У меня сейчас в душе зажегся такой костерок ожидания. Может действительно мне стоит чаще выбираться на природу, к реке. Я только не переношу комаров, а ловить рыбу удочкой с поплавком даже нравится, особенно когда клюет.
Троллейбус остановился на нужной нам остановке. Я встал и, несколько удивленный такой реакцией Вани на мой рассказ, сказал с улыбкой:
- Так это многие любят.
Мы вышли из троллейбуса и тепло попрощались. Дальше маршруты у нас были разные.

Киев

“Наша улица” №191 (10) октябрь 2015