Алиса Коханова "К скифским курганам” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Алиса Павловна Коханова родилась 23 сентября 1948 года в селе Глубочица Житомирского района Житомирской области Украины. Окончила исторический факультет Киевского национального университета им.Т.Г.Шевченко. По специальности - историк, преподаватель истории и обществоведения. Публиковалась в местных журналах "Приднестровское наследие", "Исторический альманах Приднестровья"; республиканская газета на русском языке "Приднестровье".
Председатель общества украинской культуры "Червона калина". Корреспондент украинской газеты "Гомін" (в переводе - гомон, шум толпы). Член Общественной палаты Приднестровской Молдавской республики.

.

вернуться
на главную
страницу

Алиса Коханова

К СКИФСКИМ КУРГАНАМ

рассказ

- Юлька, а мамашка твоя не объявится?
- Не боись! Она ушла в ночную смену сегодня.
Влад громче включил музыкальный центр, налил в пластиковые стаканы красного вина. Выпили, нашли в темноте на ощупь остатки какой-то еды.
Костя не стал ни пить, ни есть. Он вскочил со старого, ободранного кресла и начал прыгать по комнате, изображая танец. Влад прижался к Диане, она не стала возражать. Да ей было все равно, кто её приголубит. Главное, что она чувствовала тепло другого человека. Ей именно человеческого тепла так не хватало последние пять лет - с тех самых пор, как ее мама выехала на заработки.
Парни и девушки, собравшиеся в этот вечер у Юльки, были довольно симпатичными на вид, все, кроме Никиты, учились в школе и у них была одинаковая судьба: они жили с бабушками, и только Юлька жила еще и с мамой.
Юлькина мама здорово выпивала. Она была молодая, стройная, миловидная, курила много, не переставая, пила всё подряд, не глядя и не задумываясь о последствиях. Еще она часто увольнялась с работы. Вот такая у нее судьба: только устроится где-то, поработает до первой получки и увольняется.
Юлька с горем пополам оканчивала девятый класс. Её время от времени вызвали на «разборки» в комиссию по делам несовершеннолетних. Девушке было приятно внимание такого большого количества членов комиссии, она чувствовала себя героиней и гордилась этим, рассказывая друзьям, кто и что ей там говорил.
В тот вечер, о котором идёт речь, в тесной однокомнатной квартирке было их пятеро: сама Юлька, её подружка Диана и трое ребят - Владик, Костя и Никита. Никита был самым старшим из них, он уже работал на кладбище, копал могилы. У него были какие-то хищные глаза и красные влажные губы, будто смазанные салом. Его привел с собой Костя, пообещав познакомить с веселыми девушками. Молодой человек иногда прихватывал то Юльку, то Дианку за «мягкое место», они визжали, хохотали до слез, и ничуть не обижались. Всё это считалось шуткой.
Большие пластиковые бутылки достаточно быстро пустели, в них оставался только запах красного вина, крепкого и дешевого. Пили за любовь, за дружбу, за мам и пап, пили просто так, пили за тех, кто в море. Владик с Костей и Дианка танцевали под громкую музыку, виляя бедрами, подпрыгивая и кружась.
Никита же, обхватив тоненькие Юлькины плечи, потянул ее в кухню, где было полно грязной посуды, пахло плесенью и залежавшимся мусором, собранным в грязном ободранном ведре.
Юльке, пьяненькой и смешливой, показалось, что Никита в неё влюблен. Он её тискал, трогал за все места беззастенчиво, грубо и нагло. Странно, что ей это нравилось, ей хотелось понять, что же это такое мужская любовь, о которой она столько слышала от подруг.
Никита, казалось, забыл, что перед ним несовершеннолетняя девчушка, что ей всего пятнадцать, что ей еще долго до восемнадцати и что она находится на учете в милиции.
Он стал жадно целовать податливые нежные девичьи губы, раскрывшиеся ему навстречу, и вдруг, резко опрокинув её на кухонный стол, начал нервозно дрожащими руками стягивать тоненькие трусики. Посуда со стола повалилась на пол с таким грохотом, что ребята мигом прибежали посмотреть, что здесь происходит. Картина, которая предстала перед ними, была ужасной! Юлька с выпученными от страха глазами, Никита - весь взъерошенный, красный и потный, заправляющий футболку в тесные брюки, разбросанная по всей кухне грязная посуда…
Повисшая тишина прервалась новыми звуками какой-то истеричной мелодии.
Зло матерясь, Никита выскочил из квартиры и, перепрыгивая через несколько ступенек, исчез.
Юлька всё еще улыбалась, но эта улыбка была вымученной, в ней не было той веселости, что присуща молоденьким, юным существам, беззаботно веселящимся в выходной день с ровесниками.
- Что ты себе думаешь? - спросила Дианка. - Ты понимаешь, что могло бы быть с тобой?
- А что? Может мне так хочется. Он меня любит, я ж вижу. Он сюда пришел из-за меня! - вскричала Юлька, которую трясло от пережитого, руки ходили ходуном, губы непослушно выдавливали отдельные слова.
- Юлька, успокойся! Ты ему не нужна, ты же еще малолетка, знаешь, что ему за это будет? Его же посадить могут!
Все вместе ребята вернулись в комнату, продолжая свой бешеный танец, но уже пропало то настроение, что было в самом начале, движения замедлялись и, наконец, танец прекратился. Костя выключил музыку.
На дворе стояла глухая темная ночь.
- А пойдемте гулять! - предложила отчаянная Юлька. - Поорем, побесимся. Чё дома сидеть?!
Гурьбой выкатились из подъезда, забыв закрыть дверь в квартиру.
Ребята веселились, пели, орали, расположившись на скамейке во дворе соседнего дома. Сонные жильцы выглядывали из окон, кто-то грозил вызвать милицию, кто-то пытался вразумить, но кто-то не стал дожидаться, пока молодежь проникнется сочувствием к отдыхающим и выплеснул на них ведро воды. От неожиданности все поначалу затихли, но лишь на мгновение, а затем возобновили свои песни с еще большей громкостью, чем прежде.
Тут подоспела и дежурная милицейская машина. Всех ребятишек дружно затолкали внутрь «газика» и увезли со двора. Наступила тишина, жильцы удовлетворенно вздохнули и продолжили свой сон.
Однако ребятам пришлось несладко. В отделении их долго допрашивали, составляли протоколы, грозились передать дело в комиссию по делам несовершеннолетних. Но из всех присутствующих самой опытной по части знакомства с этой комиссией была Юлька, которая сказала, что нет там ничего страшного, что поболтают о том, о сём, да и отпустят. Им таких пацанов и девчонок хватает по всему городу, и ничего они не сделают. Плевать этой комиссии на них на всех.
Остаток ночи ребята и девочки просидели в отделении, а наутро за Дианкой, Владиком и Костей пришли их бабушки.
Юльку же забирала мама. Мама выглядела спокойной, и тем, кто её не знал, могло показаться, что она просто слегка огорчена от такого небольшого недоразумения, что это больше никогда не повторится. Так она и сказала дежурному милиционеру.
У Юльки дрожали коленки, когда они шли домой.
Только захлопнулась дверь в их квартиру, мама обрушила на свою дочку такой поток грязной брани, она так хлестала её по лицу, что Юлькина голова едва не оторвалась с тоненькой шейки. Затем мама ухватила её за волосы и, резко согнув, изо всех сил ударила лицом о своё колено. Тонкое личико девочки сразу начало распухать, глаз отёк от мгновенно образовавшейся гематомы.
Крик от безумной боли привлек внимание всей округи. Было жутко от этого нечеловеческого воя.
Юлька вырвалась из маминых «объятий», выскочила в коридор, затем на улицу и помчалась в отделение милиции, из которого только что они вместе вернулись.
Два милиционера буквально через минут двадцать приехали к ним домой, но мама уже куда-то убежала, им не удалось с ней побеседовать, тогда они начали спрашивать у соседей, что здесь происходило.
Соседи рассказывали, что знали, разбавляя истинные факты со своим вымыслом и догадками.
Сутки Юлька провела в «обезьяннике». Ей там понравилось. Было хорошо, она смогла поспать, её кормили и разговаривали уважительно. Маму так и не нашли, и утром следующего дня Юльку забрали родители её одноклассницы Нади - девочки, с которой Юлька не то, чтобы дружила, просто они жили в соседнем доме.
Родителям Нади сказала, что мама уехала и ключи забрала, и что она сама упала в темноте и ударилась о железный штырь. Они поверили.
Родная мама не особенно заморачивалась отсутствием дочки, к ней начал ходить ухажёр, с которым она пила-ела, не выходя из дому, ибо он старался вовсю: сам ходил в магазин, приносил что-то выпить, покурить. Они сидели сутками в грязной кухне, пропитанной дымом, вонью от давно немытой посуды, тряпья и мусора, и беседовали о чём-то до хрипоты. Иногда они дрались, затем опять пили и валялись в постели.
Юлька не появлялась, да и не хотела встречаться с матерью. Иногда она посещала школьные занятия. Ей ставили тройки, не желая вникать в положение семейных дел. Хотя периодически к дверям их квартиры приходила женщина - социальный педагог. Она звонила, стучала, пытаясь встретиться с мамой Юльки, но за дверью была тишина, так как Юлькина мама всегда затихала в таких случаях.
Больше месяца Юлька скиталась по чужим квартирам, ночуя где придётся. Ее видели соседи то тут, то там, она иногда бегала и играла со сверстниками, иногда прогуливалась со взрослыми мужчинами.
Вскоре школа осталась позади, и соседи, которые видели её иногда у дома, начали интересоваться у Юльки, что она намерена делать дальше.
Ответы звучали самые разные. Сначала Юлька призналась, что мечтает стать медсестрой и поступает в медколледж, затем сказала, что хочет быть парикмахером и ходит на специальные курсы. На вопрос о том, где же она обитает, похвасталась, что живет у тетки, поскольку не желает мешать маминому счастью.
Вскоре Юлька пропала из поля зрения соседей.
Подружки тоже не знали ничего о ней, а мама, отвечая любопытным соседям, говорила, что ничего с этой малолеткой не случится, найдётся она, тем более, что у неё нет никаких документов. Удивляло, что мама не могла, да и не пыталась скрыть свою ненависть к единственной дочке. Она называла её «эта сволочь», «эта скотина», «эта мразь», «эта уродина». Она, не просыхающая от водки, говорила о своей ненависти к девочке, которая не могла найти себе пристанище, скиталась, неизвестно где. Кто её кормил, одевал - она тоже не знала да и не желала знать. Одна из добрых соседок обратилась к участковому, чтобы тот обратил внимание на образ жизни Юлькиной мамы. Милиционер сказал, что это в советские времена людей принуждали работать, а теперь все живут «по Конституции» - каждый имеет право на труд, но это не означает, что каждый обязан трудиться, да и статьи нет за тунеядство. Вот как!
Соседи не могли оставаться равнодушными к исчезновению Юльки. Они ежедневно обсуждали эту тему и думали, чем помочь, если девочка найдется.
Появилась наша героиня через полгода. Она была ярко накрашена, волосы коротко острижены, во рту сигарета, а улыбка показывала почерневшие зубы, что делало Юльку гораздо старше её шестнадцати.
Достигла ли Юлька успехов в парикмахерском искусстве - никто не знает, но она заявила, что работает теперь на кладбище, принимает заказы на изготовление памятников. Никто и никогда не проверял информацию, исходящую из уст этой несчастной девочки, но её опять стали видеть в компании знакомых нам друзей: Дианы, Владика, Кости и Никиты.
Диана со своей бабушкой была дружна, та учила её варить борщи, печь пироги, но девочке было стыдно признаться, что она такая несовременная, и она старалась казаться независимой и свободной в своих поступках. Поэтому, только выбравшись из дома, сразу превращалась в этакую бесшабашную девицу, которой можно всё, и море ей по колено. Она курила, жадно затягиваясь, и плевала сквозь зубы прямо под ноги, особенно, если рядом находились взрослые чужие люди. Видимо, так она старалась доказать свою независимость.
Мама Дианки пять лет назад уехала в Россию, что-то ей мешало вернуться домой и навестить свою дочку. Мама звонила раз в неделю по мобильному телефону и присылала деньги. Девчушка намеревалась после школы поехать к ней.
Костя, который едва достиг семнадцати лет, к своей бабушке относился двояко: с одной стороны, ему было её жаль, а с другой - его раздражало вечное её сюсюканье, попытка заставить выполнять домашнюю работу, и ещё он злился на неё за то, что её дочка - его мама, уехала в Португалию, когда ему было около шести лет, и с тех пор больше никогда не появлялась. Она знала о сыне только то, какой у него размер обуви и одежды. Ещё помнила дату его рождения, присылая подарки и слова с пожеланиями здоровья, счастья в личной жизни. Будто это возможно без родителей!
У Кости был компьютер, купленный на деньги мамы, имелось много другой аппаратуры, которой он хвастал перед своими друзьями, изображая из себя этакого богатенького разгильдяя. У него было всё, что может пожелать любой юноша. Не было только родителей рядом. И никто его не обнимал, не согревал своим теплом, не интересовался, что его волнует, как он себя чувствует. А как ему хотелось отцовской ласки! Папу своего Костя тоже не помнил. Мама с ним развелась, когда малышу не было еще годика от роду.
Парню оставалось проучиться ещё год в школе, после чего он собирался поступить в мореходку и путешествовать по миру. И ещё ему хотелось создать свою семью, где дети будут дружны, где будет царить любовь и уважение. Пребывание его в этой компании было не случайным. Здесь собрались такие же, как и он, обездоленные мальчики и девочки. Вот странно, как они находят друг друга?
Владик тоже не очень отличался своей судьбой от остальных. Его родители уехали на заработки в Подмосковье, где-то там они и развелись, создали свои семьи, родили себе детей, а о старшем сыне почти не вспоминали. Парень жил с бабушкой и дедом. Дед работал охранником на каком-то предприятии. Он был отставным офицером, любил покомандовать, отдавая распоряжения громким голосом и требуя неукоснительного повиновения. Иногда дед угощал внука подзатыльниками, и парень плакал от обиды и унижения, закрывшись в своей маленькой комнатке, проклиная родителей, деда с бабкой, и вынашивая планы жестокой мести. Но обида вскоре проходила, всё оставалось как прежде.
Влад хотел свободы, а кем он будет после окончания школы, его не волновало. Пока же радовался любой возможности пообщаться с друзьями, так же, как и все, много пил и курил.
Никита - опытный копатель могильных ям, только внешне казался таким беспечным и самостоятельным. Да, он зарабатывал сам, но кроме этого занятия, ничего больше не умел. Кое-как окончил школу и не смог продолжить образование, поскольку рядом не оказалось мудрого советчика, которому судьба этого парня была бы близка. Старая бабушка, с которой Никита жил в небольшом частном домике, не имела ни сил, ни желания интересоваться его делами. Несколько лет назад он начал работать и частенько шутил с бабушкой, обещая выкопать ей яму бесплатно, чтобы она только поскорее подохла.
Там же, на кладбище, он пристрастился к вину.
Юлька с Никитой составили подходящую компанию друг другу: вместе работали, веселились, с ними было легко и просто. Поэтому-то бывшие школьные друзья-товарищи и примкнули к их обществу. Вспомнились былые деньки, как шумели и резвились, назло соседям…
Наступил учебный год. Друзья перестали захаживать. Однако веселье продолжалось, поскольку у Никиты была своя взрослая компания, куда входили мужчины разного возраста, подвизавшиеся на кладбище и угощаясь за счет «усопших». В теплое время года они располагались где придется, а с наступлением холодов заходили к Никите с Юлькой погреться, как они говорили.
Однажды на кладбище Юлька встретила парня, не то, чтобы красавца, худого, длинноногого, в очках, сутуло двигавшегося по кладбищенской аллее, опустив голову и о чем-то задумавшегося. Он не сел со всеми в автобус, желая остаться со своими мыслями наедине, его лицо выражало такую тоску и печаль, что Юльке стало его жалко. С удивлением обнаружила, что сочувствует потере этого молодого человека. Не могла допустить, чтобы он сейчас скрылся из виду, и она больше никогда его не встретит, поэтому позвала тихонько:
- Эй! Может надо помочь?
В этот момент она даже и не знала, чем смогла бы помочь, вырази он свое согласие.
Парень остановился, поднял голову и посмотрел на неё внимательно. Его удивило присутствие девчушки в таком унылом месте.
- Чем ты мне поможешь? Спасибо, но вернуть моего отца не сможет никто. А мне именно его так не хватает. Даже не знаю, как буду жить без него.
- Тебя как зовут-то? - спросила Юлька.
- Виктор…
И тут его прорвало. Виктор начал рассказывать о своей семье, где царило счастье, где мама и папа любили друг друга и прожили вместе много лет, что у него есть старший брат, у которого прекрасная семья и живут они сейчас в Австралии. У Виктора много родственников по всему миру, но он с родителями был счастлив здесь. Папа работал преподавателем истории в университете, мама - учительницей английского в школе, а сам Виктор был студентом исторического факультета. Он вдохновенно рассказывал о своей мечте - принять участие в экспедиции по раскопкам скифских курганов, найти неизвестные предметы древней цивилизации…
Юлька слушала его, открыв рот. Ей даже не хотелось курить. Она не верила, что бывает такая жизнь, где люди любят своих детей, свою работу, увлекаются какими-то раскопками. Она не поверила, что с ней говорит парень и не лезет обниматься, не предлагает раздеться, а просто открывает ей новые тайны, о которых она и не догадывалась.
Юлька проводила его далеко за ограду кладбища. Виктор не попросил у неё номер телефона, и это её немножко огорчило.
Вернувшись на рабочее место, Юлька не улыбалась, не шутила с Никитой, она сидела, размышляя о жизни. Такого с ней не было еще никогда.
На другой день на кладбище пришел Виктор с мамой и несколькими родственниками. Юлька с нетерпением ждала их возвращения. Выбежав из прокуренной комнатенки, она помахала Виктору, он ответил ей дружеским взмахом руки.
И опять был долгий разговор, хотя больше слушала она. В душе у девушки зародилось любопытство, удивление и желание не расставаться с этим милым парнем. Он не казался ей уже некрасивым и сутулым, она увидела прекрасного человека, открывающего ей какой-то новый, неизведанный доселе мир.
Виктор спросил, что её держит здесь, в таком скорбном месте. И Юлька честно, без привычного вранья, рассказала всю свою коротенькую жизненную историю.
Она говорила, как на исповеди, не приукрашивая, не скрывая горькой обиды на свою судьбу, на родителей, на весь белый свет.
Виктор пообещал ей помочь устроиться в общежитие и посоветовал продолжить учебу в вечерней школе. Но просил, чтобы она забыла раз и навсегда то, что у неё было до сего дня. Человек, которого она знала чуть больше суток, произвел в её душе такой переворот, о котором никто и не мог предположить.
Думая о Викторе, о скифских курганах, Юлька в каком-то забытьи незаметно подошла к Днестру, а когда опомнилась, то сразу застыла, как завороженная, вглядываясь в холодные темные воды реки и вспомнив о том, что её родную бабушку забрала эта коварная вода.
Она знала о трагической истории от соседей. Те не пощадили детскую психику, говорили, что бабушка была пьяницей, мама тоже пьёт, и предупреждали Юльку, чтобы она делала выводы.
В Тирасполе живут и молдаване, и гагаузы, и украинцы с болгарами, и русские, и татары, и поляки. Да, кого здесь только нет! Отличался, правда, городок тем, что в нем верующему человеку негде было приткнуться. Кто очень хотел помолиться Богу, тот ехал либо в Одессу, либо в Кишинев.
В Тирасполе, практически, не осталось ни одного храма. Советская власть уничтожила всё, что могло сбить народ с правильного курса.  Лишь старообрядческая церквушка скромно возвышалась в самом центре. Она была возведена в 1914 году, и единственная из храмов, благодаря сплоченности и крепости веры старообрядцев, не претерпела разрушений. Даже в советские времена здесь проводились богослужения.
Туда-то, с незапамятных времен, много лет хаживала баба Мила. Соседи бабы Милы с уважением и некоторой опаской относились к её поклонению, ибо все тогда были атеистами и не имели ни малейшего понятия о том, чем же занимаются старообрядцы. По слухам знали, что они не имеют права курить, пить и ругаться матом. Еще, якобы, они ведут очень правильный образ жизни.
У бабы Милы были дочь Мария и сын Иван. Муж, говорили, погиб при странных обстоятельствах. Казалось, что дети в такой верующей семье боятся Бога и живут по библейским нормам. Да не тут-то было!
Сын пил по-чёрному, вусмерть, и хотя женился, увлечение свое не бросал, мало того - жену взял из мирских, сам же её и приучил к вину, благо, в Молдавии вина всегда хватало. Родив дочку Валюшу, через несколько месяцев жена Ивана утонула по пьяной лавочке в Днестре на глазах многочисленных отдыхающих.
Иван позволил бабе Миле оформить опекунство над дочкой, а сам, не выходя из алкогольного дурмана, помер, когда Валюшке исполнилось 15 лет. Валюшка рано вышла замуж, родила дочку Юльку. Любить её не могла, а может, не умела, ибо любить - это великое искусство, и не каждому оно дается.
Эта-то семья и ютилась в однокомнатной «хрущёвке», полученной бабой Милой во время работы на Тираспольском мясокомбинате. Валюшка искала приключений на свою голову, и однажды, забрав маленькую дочку, уехала на Камчатку с каким-то парнем, оставив мужа при «бубновом интересе», как выразилась одна из всезнающих соседок.
Баба Мила постоянно плакала, страдала, переживала: как там её «кровиночка»? Она, посвятившая все свои лучшие годы внучке, не могла представить, как та живет без ее опеки.
Иногда она устраивала посиделки на скамье у подъезда своего дома. Публика собиралась любопытствующая, а баба Мила повторяла, раз за разом, как её Валюшка «скитаеться, бедняга, по разным хватерам. Тот негадяй прогнал её с дитём, то она, бедняга, идёть, туда, куда ея кто примёть, кто пригрееть ея с дитям малым». Соседи слушали, вроде, сочувствовали, но сами переглядывались друг с другом, и ехидненько ухмылялись, говоря: «Каков поп - таков и приход». Как Валюшка может быть порядочной девкой, если её предки померли от водки да гулянок, а сама баба Мила и виновата, что самогон дома делала, вином торговала, сына с невесткой угробила, внучку не доглядела.
Прошло несколько лет. Баба Мила упросила соседей, знакомых и церковнослужителей из своей церкви помочь ей вернуть внучку в Тирасполь. Церковь бабуля посещала исправно, выполняла там какие-то обязанности, возложенные на неё и рассчитанные на её слабые руки.
Валюшка явилась во всей красе с дочкой, и тотчас отдала её в четвертый класс школы, которую сама и посещала в свое время. Радости бабы Милы не было конца и края. Она ходила счастливая, улыбалась искренне, благодарила соседей, и рассказывала, как выросла её внучка, и какая «правнучечка» у неё славная.
Казалось, что в старой «однушке» воцарилось наконец-то благополучие. Да, как же заблуждались соседи, и, в первую очередь, сама баба Мила! Через пару недель восторгов, ахов-охов, началась «новая» жизнь. Валюшка начала избивать бабу Милу «смертным боем», воровала её пенсию, стала выгонять из комнатки, объясняя невозможность совместного проживания теснотой и необходимостью устраивать свою личную жизнь.
Комнатка вмещала в себя два старых дивана и одну металлическую кровать, стоящую за шкафом, который перегораживал комнатушку на две части, и на которой спала баба Мила. На покосившейся полке, высоко над головой, возвышался старый ламповый телевизор, изготовленный в незапамятные времена. Иногда, когда драки бывали особенно агрессивными, аппарат падал вниз с грохотом, приводящим в ужас даже самых выносливых соседей. Тогда его оставляли на одном из диванов, поставленных, практически, впритык друг к другу. На свободном от телевизора месте и спала Юлька, свернувшись клубочком.
Другой диван был предоставлен Валюшке в полное её распоряжение. Там она проводила время со своими хахалями. Бабу Милу Валюшка благополучно выжила из квартиры, отправив её к каким-то дальним родственникам, где бабка и скончалась.
Юлька росла, не зная ни любви, ни заботы своей мамы. Но, тем не менее, она всегда радостно улыбалась при встрече со знакомыми и соседями. Соседи её любили, иногда кормили, давали одежду, дарили подарки на праздники и Новый год. Она же в ответ одаривала всех своими картинками, выполненными на листке бумаги любовно и довольно грамотно.
В младших классах она, благодаря заботливым родственникам, с удовольствием посещала художку, у неё неплохо получались картинки красками и акварелью. Когда во время занятий ребятишек выводили на пленэр, Юлька восхищенно оглядывалась по сторонам, рисовала увлеченно и с немалым вдохновением.
Юлька смотрела на Днестр, а он нёс свои воды куда-то далеко-далеко, в самое небо.
Когда Юлька, зайдя в кладбищенскую комнатушку, заполненную дымом, вином и нетрезвыми парнями, стала собирать свои вещи в сумку, Никита вскричал:
- Ты куда, стерва молодая?! Мы же ещё не трахали тебя сегодня!
Он хотел схватить её за руку, но Юлька увернулась, не дособирав свои пожитки, и бросилась прочь.
Она бежала к остановке, сердце бешено колотилось в груди, она бежала к новой жизни, к скифским курганам, где царило уважение и любовь, где её могли понять и помочь.

Тирасполь

"Наша улица” №195 (2) февраль 2016