Анжела Ударцева "Девочка из коммунизЬма" роман часть шестая
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Анжела Ударцева родилась 25 мая 1975 года в Магадане. Окончила отделение журналистики Томского государственного университета. Влияние на творчество Анжелы Ударцевой оказали Эгон Э. Киш и Сергей Озун. Дебютировала в "Нашей улице" рассказом “Водки найду”, № 1-2000. Постоянный автор журнала. Рассказ "Чайная ложечка чаучу" опубликован в сборнике "Новые писатели России" (Фонд С. А. Филатова, издательство "Книжный сад", 2004). Живет в Магадане.

вернуться на главную страницу

Анжела Ударцева

ДЕВОЧКА ИЗ КОММУНИЗЬМА

роман

часть шестая

Путешествие
на Ваганьковское кладбище

Не дойдя до вокзала, какая-то полная и очень веселая женщина в спортивной одежде в громкоговоритель и чуть ли не в ухо бабуле бухнула «Путешествие по Москве, один раз в жизни». Я бабуле говорю, дескать, давай прокатимся по Москве, посмотрим достопримечательности, ведь ни разу столицу толком не видели - только проездом один раз Кремль и Красную площадь, да и все! Обязательное фото у Кремля и достаточно!
А бабушку и не надо было уговаривать, потому что еда была в руках, не проголодается (а ей как диабетику за питанием следить надо было), а тут еще и проехаться можно с ветерком, да и вроде бы за совсем недорогую цену. Сели мы в симпатичный красный автобус, равно как и еще многие пассажиры, но почему-то все в основном пожилого возраста. Меня это немного смутило, потому что мне как подростку хотелось пообщаться с кем-то из моего возраста.
А дальше было еще печальнее, если не сказать - скорбнее. Оказывается, путешествие было организовано на…Ваганьковское кладбище. И смех, и, прости Господи, грех. Никто не предупреждал ведь о такой траурной прогулке. Но в том-то была и хитрость организаторов, что они зазывали как раз бабушек да дедушек приезжих, а не молодежь и подростков. Все та же веселая и довольно сильно курящая (она дымила бесконечно, как только вышла из автобуса) экскурсовод в обтягивающей спортивной одежде говорила, что путешествовать по кладбищу, да еще такому знаменитому- это круто! Хихикала странно, правда... и хрипящим голосом говорила: "Посмотрите направо, уважаемая публика, - это такая-то могила, посмотрите налево, это могила такого -то...И все громко орала над надгробиями, уводя свою группу куда-то подальше, вглубь кладбища. Бабушка моя отстала, точнее хотела по нужде сходить, поэтому за энергичной эскурсоводшей (то ли заядлой курильщицей, то ли за спортсменкой - я так точно и не поняла, кто она такая, но на сумасшедшую, хоть и хихикала странно, не была похожа, скорее на ушлую коммерсантку) мы так и не успели. Кладбище было большое. Поэтому мы сами созерцали все "красоты", а я за одно сбегала к водителю автобуса- уточнить, не уедут ли без нас. Сказал водитель, что экскурсовод будет долго кричать в громкоговоритель, учитывая и тех, кто плохо слышит. Да уж, кто бы мог подумать, что на кладбища экскурсии бывают! Мне и в страшном сне не приснится такое, а вот истинная явь. Сначала было жутковата, ведь все же место, где лежат покойники, а потом понемногу стала привыкать, так сказать...
А бабушке моей было за «здрасьте» походить-пошариться мимо могилок. Она даже стала не хуже экскурсоводши- более энергичной и немного оживленной, чем раньше, Уж в своем казахстанском городе ее часто приглашали на похороны да на поминки, поэтому для нее это, находящейся на пенсии, было "милым делом".

И Губошлеп,
и Высоцкий

 Помню, она остановилась возле большого портрета, установленной на свежей могиле и говорит: «Здравствуйте, Губошлеп. И не знала, что я с вами встречусь! Эх, калина красная, калина вызрела…Скажи, ты зачем Егора-то убил, делать тебе было нечего. Жил бы мужик! А теперь вот и тебя земля прибрала…».
Нет, с головой у моей бабули все было в порядке, просто огромный портрет с известным актером Бурковым, сыгравшим в фильме Шукшина «Калина красная» негодяя Губошлепа, на нее произвел большое впечатление. «Ну как ты поживаешь тут?» - спрашивала она то один портрет, то другой, общаясь с ними как с живыми.
А я в то время отошла к обочине и поглядывала в сторону большого и кажущегося золотистом памятника - издалека этот памятник казался взлетающим драконом. Возле него и вблизи, и подальше сидели кучки людей и бренчали на гитарах. Эти кучки состояли уже не из пожилых людей, а из молодых и людей среднего возраста. Я тоже неподалеку присела, чтобы не упускать из глаз бабушку, здоровающуюся с умершими артистами, и глядеть на действие справа, откуда доносились строчки, которые, как я поняла мне очень известны. Песни одной кучки и другой меня стали притягивать, я пыталась приблизиться максимально к памятнику, который я приняла за дракон, но и так приблизиться, чтобы не потерять из поля зрения бабулю. «Эх, раз, да еще раз»- пел косматый и небритый мужик возле памятника. Я с любопытством разглядывала бронзового Высоцкого, возле которого горланили и трезвые туристы, и те, кто был совсем не веселее. А поскольку я с первого класса, и даже раньше любила слушать Высоцкого. Я под него очень обожала проводить уборку- его песня Кука в этом противном деле меня очень выручала и вдохновляла, когда я в доме в Магадане по воле родителей убиралась, поэтому я оптимистично мела веником, пылесосила и прочее. Тогда был «бабинный» магнитофон, который у нас по вечерам практически не выключался. И вот, по сути, встретилась со своим талантом, поклонником которого была. Памятник Высоцкому, правда, показался мне нелепым, но какое мне было дело до этой неуклюжей скульптуры. Главное, что я прочувствовала глубокую атмосферу уважения к этому поэту и барду.
Но тут я вдруг услышала бабушкины вопли - она зацепилась подолом за ножку вычурной оградки и не могла распутаться. Пришлось ее выручать в то время как горланили песню про «Кони мои…». Хотя на кладбище все эти песни как-то по своему звучали, не так проникновенно, что ли, или просто у меня было не такое восприятие. Думала, что на кладбище такие песни точно не поют и вообще не поют, а вот, оказывается, еще как поют.
Бабушка, которую я распутала, попросила еще поплутать с ней между могил - она вошла в раж, но поскольку читать надгробные надписи не могла в силу неграмотности, то попросила меня это делать. Если она не знала кто это такой, я ей поясняла, конечно, если сама знала, а про всех остальных говорила, что это - космонавты, а бабушка верила, я же едва сдерживала смех…

Ряда два или три я ей прочитала, а потом, к счастью, громкоговоритель позвал нас к автобусу. Я чуть ли не запрыгала от радости, потому что это траурное путешествие, которое, по сути, так и не познакомило меня со столицей, уже порядком надоело.
Правда, после Ваганьковского кладбища нас завезли в большой универмаг - кто ГУМом его называл, кто ЦУМом, я же покаталась на эскалаторе, потому что в самом громадном магазине практически нечего было брать. Я хотела накупить себе недорогой косметики – губнушек, теней, заколочек, чтобы потом перед девчонками в Казахстане похвастаться, а «нетушки»- ничегошеньки не было. Так что сходила в магазин, как на аттракцион, ведь на эскалаторе впервые покаталась.

Здравствуйте, я - Ленин!

Потом мы побывали и на Красной площади- куда уж без этого «бренда» и святости всей России. Нам с бабушкой предлагал сфотографироваться какой-то мужик, причем вместе с ним. Он ходил в маске Ленина и говорил, что «Велным путем идем, товарищи! Коммунизм будет постлоен!»
Но от этого ходячего Ленина сильно пахло водкой, и мы с бабушкой отказались фотаться с этим типом. Но другой фотограф все же к нам крепко прицепился, но удивительно, что взял недорого, запечатлев нас на фоне кремлевских часов, а еще и храма Василия Блаженного. И что интересно, все же фотки были доставлены в Казахстан месяца через два, но все же доставлены были! Обычной почтой, кстати говоря. Это в то время, когда не понять что творилось в странах СССР, все же была у кого-то порядочность, совесть и ответственность, а также и почта хорошо работала, раз все пришло обычным письмом. Фотки получились замечательные до сих пор храню их в своем альбоме, как обычная советская девочка, которую учили, что Кремль, Красная площадь- это наше великое достояние и что коммунизм обязательно будет достроен, и все станут счастливыми. Эх, учителя и все те, кто в это верил…
А с бабушкой на поезде, причем ни плацкартом, а общим вагоном мы поехали до Житомира - на бабушкину Родину. В поезде ко мне, юной и еще только формирующейся (жуть как чесались соски, потому что росла грудь и было стыдно и в тоже время в силу физиологии больно чесаться, особенно в общественных местах) пристал лысый мужичок. Он ехал со своей дочкой, примерно моего возраста, тоже куда-то на Украину. Но видно было, что в нем я пробудила недюжинную страсть, потому что когда я шла в туалет, он тоже шел за мной тихонько, соблюдая манеры, а потом, когда я выходила из туалета, просил выйти меня в тамбур на секундочку и чуть ли не набрасывался на меня с поцелуями. Все кричал, заметно потея, чтобы я вышла за него замуж. Возвращалась я обратно в свое купе, где тихонько пела песенки бабуля, вся красная, взлохмаченная. В конце концов, когда в следующий раз мужичок дернул меня в тамбур, я его пнула, только в бок и сказала, что в следующий раз укушу за эго деревяшку. И показала ему свои белые и крепкие зубы, сделав большой оскал. Мужичок вроде успокоился, но все пытался ко мне изредка притрагиваться, как бы невзначай, как бы случайно. Вот неугомонный сосед попался. Он нас с бабулей даже в ресторан пригласил, а мы были не против, потому что из-за того, что были непредвиденные расходы на «погребальное» путешествие, мы экономили на еде. Не голодали, но экономили. И пожрать за чей-то счет были не против.

Гречка с подливкой
от "ядерного инженера"

Но в ресторане были такие цены, которые и этого мужичка из Мурманска сильно удивили. То он говорил, что отлично зарабатывает, что он «ядерный инженер» (видали мы в тамбуре эту ядерность), а тут ему едва хватило на две порции гречки с подливкой. Я есть отказалась, а бабушка съела эти две убогие порции и все равно осталась голодной. Пошли мы с ней в купе хлеб с маслом жевать, да чай пить. У нас еще был целый мешочек сухарей – «загорелых» как я любила, а еще вприкуску с клубничным вареньем, так это вообще было объеденьем для меня.
В Украине жизнь в отличие от шумной Москвы текла как в небольшом болотце. К тому же нам надо было от Житомира ехать еще до маленькой деревеньки Белка (может, Стрелка). Господи, какая скука, что-то вроде как у Пушкина, «подушки поправлять». Перед тем, как поехать в Украину, мама мне успела прислать из Магадана посылочку для бабушкиных родственников- немного дефицитной красной икры, которую мы нигде не ели, даже в поезде, хотя мне очень хотелось. Все же это был подарок. Мы угостили ребятишек—племянников бабули. Племянники были совсем еще малышами - дети младшего брата бабушки. А они тут же стали икру в чай добавлять и мешать ее, будто это варенье. Не понимали, почему варенье – соленое, начали плеваться. А мне и смешно было из-за этой дремучести, и в тоже время горько, потому что как знающая цену икре и рыбе (все же северная девочка), была в ужасе от этой «картины Репина «Приплыли!». Я пробовала хотя бы детям постарше, примерно моего возраста, пояснять и даже показывать, что икра мажется на хлеб и таким образом поедается, как тому меня и учили на Родине, но родственники только смеялись надо мной. Но вскоре я про все это безобразие с икрой позабывала, стоило мне только зайти в их сады, «ломящиеся» от слив и яблок с грушами. Была как в раю, где жили Адам и Ева. Даже в Казахстане, где я жила, не было такого изобилия. Удивил меня и такой факт, причем на всю жизнь. Картошку варили прямо на огороде- на земле, откуда шел…синего цвета газ, из какой-то трубки. До сих пор это мое большое яркое воспоминание из детства - когда из земли горит огонь, маленький, но будто бы вечный. Газовая труба у родственников проходила только через огород, а в доме у них газовой плиты почему-то не было. Они аккуратно подвинчивали трубку на огороде, прикрывали ее чем-то, а потом когда надо, снова обратно приводили ее в действие, и газ горел. Сам газ-то мне был понятен, ведь у бабушки в Казахстане, в нашей квартире. Но чтобы вот так наблюдать - как из земли газ «идет», для меня это было изумлением.

Губнушки из маленьких сельпушек

Удивляло меня и то, что в маленьких «сельпушках»-магазинчиках Украины в отличие от ГУМов да ЦУМов можно было разных помад набрать, разных теней, заколочек и даже конфет в коробках, просто как будто эти «сельпушки» еще не успела тронуть дефицитная продуктовая волна, которую сменяли все более большие волны этого продовольственного недоедания. Так что, всякой всячины из области косметики я понабрала, а девчонкам в Казахстане хвасталась, что это косметика из самых модных магазинов Москвы. И девчонки, разумеется, верили, и просили их накрасить хотя бы губнушкой, если не дефицитными тенями и румянами. А в то время мимо этих прилавочков с губнушками и румянами, никому не нужными из бабушкиного украинского села, ходили старенькие женщины в засаленных плащах, в непонятных шалях (хотя было тепло) и больших кирзовых сапогах, о чем-то сильно грустя. Их лица были печальными, - о чем они так грустили, ведь никаких похорон, поминок не было. Может что-то чувствовали, не веря в светлое будущее, совсем не веря в него, живя в своем глухом селе, где каждую копейку берегли на хлебушек, а не на губнушки.
Обратно бабушка зачем-то повезла с собой яблоки и груши в чемодане. Я ее отговаривала, потому что в Казахстане есть тоже яблоки, но бабушка плакала и говорила, что эти фрукты - ей ближе, они с земли родной, и что больше, как она чувствует, не придется сюда приехать, что не увидит она больше свою Ридну Мову и родных, какими бы они не были…И ведь так оно потом и получилось… А яблоки - все до единого сгнили напрочь, зря только везли, но будто бы это был прощальный ритуал для бабушки, которой пришлось всю жизнь прожить на чужбине.

Продолжение следует

Магадан

"Наша улица” №205 (12) декабрь 2016