Сергей Сущий “Антарктида" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Сергей Яковлевич Сущий родился в 1961 году в Ростове-на-Дону. Окончил геолого-географический факультет Ростовского университета в 1983 году. Член Союза российских писателей. Автор четырех книг прозы (первая из которых - «Дом под летним небом» вышла в 1993 г.) и двенадцати поэтических сборников, изданных в Москве, Ростове-на-Дону, Таганроге. С 1994 года публикуется в художественной периодике: журналы «Знамя», «Арион», «Дети Ра» (все - Москва), «Ковчег» и «Дон» (Ростов-на-Дону), «Интеллигент» (Санкт-Петербург), «Веси» (Екатеринбург), «45-я параллель» (Ставрополь). Лауреат «Илья-премии» (2003 г.) и премии журнала «Ковчег» (2007 г.) Культуролог и социолог культуры, главный научный сотрудник Южного научного центра РАН, доктор философских наук, автор девятнадцати монографий. Живет в Ростове-на-Дону.

вернуться
на главную страницу

Сергей Сущий

АНТАРКТИДА

рассказ

Бороться, искать…
А. Теннисон

I

За двухметровым торосом будет ветер. Порывистый и такой силы, что лучше его встретить, пригнувшись, наклонив корпус вправо. Андрей дернул за веревку и сани с поклажей нехотя сдвинулись еще на полметра.
Сколько он сегодня прошел? Километров пятнадцать точно. Может семнадцать. Надо бы двадцать, а лучше двадцать два. Но силы уже на исходе.
Он с тоской оглядел завьюженную широкую - метра в три - расщелину между льдами. Километра два надо пройти еще обязательно. Он каждый день недобирает, все больше отставая от графика.
Голова закружилась. Неуклюже переступая толстыми унтами, сделал три шага назад и тяжело опустился на сани. Не снимая варежки, сунул руку в грудной карман куртки и достал хрустящую фольгой плитку шоколада. Развернул, деревянными пальцами отломил треугольник. Шоколад был твердый и острый как стекло. Осторожно боковыми резцами (передние зубы несколько дней сильно болели) откусил острие треугольника. Стал медленно жевать.
Мороз сегодня был поменьше, чем все последние дни. Градусов тридцать - тридцать пять. Но появился ветер. Встречный. Всё утро он бил в лицо, даже при небольшой скорости - метров пять-семь - превращая ходьбу в обжигающую муку. Вот и недобор километров.
Андрей отправил в рот остаток шоколада, было встал, но решимости не хватило, и он остался сидеть, бессмысленно глядя под ноги. Минуту, две, пять. И дольше, дольше.
«Так нельзя. Иди или ставь палатку... палатку… Какая палатка?! Четырех еще нет! Давай паря, давай...»
Наконец пересилил себя, зашевелился, встал и, подхватив веревку от санок, побрел вперед...
Вечером, уже в палатке, отогревшись чаем, сделанным на спиртовке, Андрей, словно внутри что-то заело, крутил один и тот же простецкий расчет: хода еще семьсот кэмэ. А до склада с продовольствием четыреста. Ну, может триста пятьдесят - триста семьдесят. Если по двадцать в день - до трех недель. А еды дней на десять - двенадцать. Можно, конечно, растянуть. Но силы? Чтобы идти, нужны силы...

II

Сигаретный дым вился к потолку. Прозрачный столик-эллипс между тяжелыми кожаными креслами был заставлен пустыми бутылками и разоренной закуской.
- Что, Олежка, накрывается твой полярник?
Олег, грузный, выбритый наголо сорокалетний мужик, с широкими скулами и коротким боксерским носом, не ответил, только потянувшись из кресла, взял со стола большую рюмку.
- Вот тебе и Амундсенансен... - Его товарищ - длинный, сухощавый - легко переместился от окна ко второму креслу, присел на подлокотник. Нервное острое лицо передернула улыбка:
- Пять лимонов...
- Достал, Виталик. Еще не вечер... - Олег с досадой вернул полную рюмку на место.
- Он уже сейчас доходяга. - Виталий уже не улыбался. - Неделю и всё. Сам же видишь.
- Что я вижу, что?!
- Больше пятнадцати в день уже не ходит. Жратвы у него недели на две. А до склада четыреста верст. И еще триста потом... – Виталий, легко снявшись с кресла, вернулся к окну. Вставил в тонкие губы сигарету. - Не в падлу смотреть, как он там околеет?
- Его дело, - буркнул бритый. - Идет и пусть идет. Не хер было пяткой в грудь стучать - полярник, полярник...
- А все-таки, пять лимонов, не хрен собачий. - Виталий потянулся, хрустнув суставами. - Конечно, обидно.
- Ладно, ладно, - заколыхался в кресле Олег. - Говорю же не вечер. Пацан упорный… Посмотрим еще.
- Посмотрим, - кивнул товарищ, но снова не удержался. - Ждать недолго. - И подсмотрев как дернулось лицо бритого, сменил тему. - Ну да фиг с ним. Подумаем лучше, что теперь с ангаром делать. Триста тонн вломили. Не коню же под хвост.
- А что с ним? В холодильник обратно.
- Жалко...
- Жалко сам знаешь у какого зверя... - Олег зацепил с тарелки рубиновый кругляш колбасы. - Какие еще варианты?
- Какие? - Виталий выписал сигаретой воздушный вензель. - Ну, может еще одного полярника запустить.
Олег нервно дернулся в кресле:
- Это ты уже с кем другим рубись...
- Постой, постой. Не за бабки. Насчет этого, что сейчас, мы с тобой, скажем так, эксклюзивно забились. Дуба даст и делу венец. Но западло же такую систему рушить. Один к одному - Антарктида! Ведь всё продумано! Всё! Ты вспомни, сколько промудохались, чтобы эти, как их... торосы двигать и трассу менять... или пургу с нужной стороны запускать.
Соскочил с подлокотника. Сунув руки в карманы, заходил по комнате.
- Давай что ли академиков там или этот... гидромет прощупаем. Я насчет аренды.
- Нашел, кому предлагать, - хмыкнул Олег. - Да они с паперти не слазят! Во всех кабинетах по рублю на жизнь строчат.
- Так и я о том! Что-то ведь им кидают. Хватает же на настоящую Антарктиду. Я когда с тобой забился, даже этим делом увлекся, спецом про эту Антарктиду разузнал. У наших там и сейчас четыре станции. Еще те бабки. А тут прикинь, тренировочная база под боком.
- Какая на хер база! Пол-России круглый год такая база. Чубайс зимой рубильник вертанет и тренируйся до уси... Короче, сдать ангар Узбеку и с концом. Пусть свое мясо держит. Влезет немерено. Нормальное бабло пойдет. Не то, что база какая-то, академики...
- Насчет академии я к слову... Просто облом такую красоту баранине дарить. У меня по городу в такой аренде и так до хрена. На десять жизней хватит. А это... Олег, ты вникни... - Виталий словно споткнулся о хмурый взгляд компаньона. - Понимаю, пять лимонов на ровном месте... Обидно. Но не последние же... Хрен с ними, забудь. Понимаешь простой сарай каменный - тридцать на пятьдесят. А внутри - целый материк! Ледяная земля!
Завелся от собственных слов:
- Ростов. Июль. Тридцать в тени, а там... Двадцать метров отсюда, - ткнул сигаретой в стену. - Там сейчас вьюга, минус сорок. Заносы двухэтажные, ветер с ног валит. Вон, смотри, как палатку рвет...
Кивнул на огромный монитор, в центре которого трепетала, а иногда начинала ходить ходуном, синяя нейлоновая полусфера.
- В палатке мужик. Ему до людей еще семьсот верст. Представляешь! -Виталий кажется сам заново поразился этой мысли. - В июле! В центре Ростова! По хер! Пока всё не пройдет, ни одной живой твари не встретит. Материк...
Немного успокоился. Потянулся к столику, ткнул в пепельницу бычок и тут же ловко выцепил из пачки новую сигарету.
- Только звезд не хватает, но и это - захотим, сделаем. - Вытянув губы, с удовольствием пустил вверх табачную пряжу. - Понимаешь! Это тебе не Узбек со своими тушками.
- Какая разница... - проворчал Олег.
- Ales... - Виталий одним движеньем смял в пепельнице только начатую сигарету. - Твою долю в ангаре я выкупаю. Как раньше забивались - по полной цене плюс тридцать пунктов сверху. Чтоб без дерьма. А что дальше, мои заботы...

III

Согреться не удалось даже в спальнике. Только когда, высунув руку в ледяной мрак и нащупав в рюкзаке второй свитер, Андрей надел его на себя, стало тепло.
Может и не стоило так самозабвенно врать этим лбам о своем полярном прошлом. Но ведь Антарктида!
Он вспомнил черно-белый рисунок в углу страницы. Трепаная библиотечная книжка о знаменитых путешественниках ХХ века сама открылась на этом развороте - сквозь косые завороты вьюги, наклонясь вперед, шел бородатый человек.
Это был Роберт Скотт. Он шел навстречу своей смерти. Уже покорив Южный полюс и, всё равно, оставшись вторым. Амундсен успел к цели на месяц раньше. И разочарование убило Скотта. Конечно, чтобы умереть, понадобились ещё холод и истощение. Но если бы горечь поражения не выжгла изнутри его и двух спутников во время обратной дороги, они бы не замерзли в двадцати километрах от склада с продовольствием.
Это Андрей разобрал много позже, когда уже были прочитаны дневники Скотта и его удачливого соперника Амундсена, а потом и всё, что сумел достать об Антарктиде в трех библиотеках - школьной, детской городской и ПТУ-шной. Но и в тот первый раз, обмерев над маленьким, в спичечный коробок, рисунком, он, наверное, мог бы сказать - «вот она судьба...», если б только сумел облечь в слова, охватившую его пронзительную тоску.
Впрочем, то, что это судьба, подтвердилось лишь в последние месяцы. А до этого были школа, училище, армия. Затем охрана автостоянки, погрузка тортов и карамели на конфетной фабрике, посуточная работа в торговом ларьке, бензозаправка... Где она - Антарктида?! Там же, где все наши детские мечты. Книжные миражи, которых в жизни нет, и быть не может. По крайней мере, для него - пацана с рабочей окраины. Когда тебе двенадцать - мечтай о чем угодно. Хоть об Антарктиде. Еще три-четыре года и всё кончится. Так или иначе. Вариантов немерено, но Антарктиды среди них никогда не будет. В свои двадцать шесть он уже успел в этом убедиться. И вдруг...
Ведь это было с ним! Он дошел! Три недели назад на Южном полюсе он вырубил во льду лунку для своего именного флажка. Правда, добрался с задержкой. Отставание от графика началось почти сразу. И к полюсу набежало дней десять. Но ведь цель достигнута!
«To strive, to seek, to find and not to yield» (Бороться, искать, найти и не сдаваться). Он воскресил в памяти фотографию с Наблюдательного холма на антарктическом острове Росса. На этот холм поднимались люди из экспедиции Скотта, высматривая ушедших к полюсу товарищей. А потом, в память о погибших, водрузили на его вершине деревянный крест. И на доске, прибитой к кресту, вырезали эти слова, которые Андрей хотел бы сделать девизом и своей жизни. У него получилось...
Он уже давно не вспоминал, что в простой геометрии этого мира, в двух десятках шагах от него истекает жаром огромной июльский город и пластилиновый асфальт проминается под каблуком даже ночью. Из окружавшего его ледяного пространства, скованного вечным январем, выхода в тот июль все равно не было. И это не казалось ему парадоксом.
В конце концов, кто знает, какие миры находятся на пересечении с нашей повседневностью? Ведь никого не удивляет такое замкнутое в себе пространство, как наше тело. Со своей температурой, давлением, запутанным трехмерным ландшафтом и избыточным разнообразием органов-регионов, столь отличных от прилегающих снаружи земных окрестностей.
Но верно есть и другие, такие же самостоятельные миры, у каждого из которых свои законы, установленные раз и навсегда или же по одному конкретному случаю. Случай Андрея был вполне конкретным. Чтобы вернуться в мир к людям - он должен пройти четыре тысячи километров. Две - до гипотетического южного полюса и столько же обратно. Из них три тысячи триста уже позади. На что же ему сетовать? Если об этой дороге он мечтал почти всю жизнь. Если почти три месяца убеждал дать ему такую возможность. И был счастлив, когда всё устроилось, и он получил деньги для снаряжения и припасов.
Цель достигнута. Он дошел, коснулся полюса, хотя всегда знал, что главная мечта его жизни неосуществима. Если теперь ему не удастся вернуться, он не в накладе. И снисхождения не ждет. Дело ведь не в особой кровожадности или жестокости мира, а просто в его суровой упорядоченности - при которой все имеет свою цену, оплачиваемую жизнью...
«Жалко только, что здесь не видно звезд...» - Андрей уже спал, утопив лицо в теплой шерсти спальника.

...Через неделю он проходил уже только шесть-семь километров в день. Потом - не больше пяти. Но все равно, каждое утро поднимался, собирал и грузил на сани палатку и прочий скарб, брел по широкой расселине между двумя торосами - когда по голому льду, а когда по глубокому снегу. Скорость его составляла не больше километра в час. Но он продолжал идти...

IV

Урчала сплит-система, снижая до комфортной прохлады уличную жару - весь день в тени держалось за тридцать пять. Вытянувшись в креслах, Олег и Виталий, уже с полчаса смотрели на монитор в центре которого, всё сильней клонясь на встречный ветер, механически брела закутанная фигура.
- Совсем доходит, - Виталий приложился к потному высокому стакану. Посмотрел на Олега, но тот промолчал. - Пару дней пацану осталось.
- Что ты хочешь сказать?
- Ничего...
…Урчал сплит, все также двигалась по монитору фигура человека. Виталий щелкнул пальцами, вспомнив:
- Слушай, насчет пятна на Кировском. Ты как... не думал еще?
Олег неопределенно пожал плечами, и Виталий хлопнул ладонями по круглым подлокотникам:
- Удивляешь... Где еще в центре семьдесят соток...
- Ну, скажем не семьдесят, - Олег почесал большим пальцем скулу. - Шестьдесят если наберется...
- Шестьдесят?! А если семьдесят пять! Лично посылал вымерять!
- Да ладно. Что я, этого пятака не знаю? Пятьдесят на сто двадцать...
- Какие пятьдесят! - Виталий почти выскочил из кресла, но тут же упал обратно. - Пустой базар. Давай съездим, посмотрим. Как ты?
- Нормально.
- Тогда сейчас.
- В самую жару? - поморщился Олег.
- Ты что, на трамвае поедешь? Или... - Виталий сладко ощерился. - Или тебе в кайф вот это смотреть? - кивнул на монитор, в котором всё также ритмично качалась на ветру бесформенная фигура.
- Поехали… - Олег выбрался из кресла. - И к Арсену на минуту заскочим, по авторынку вопросец есть...
У Арсена, однако, минутой не обошлось. Потом была пробка на Садовой. И другая, на обратном пути. В комнате с монитором они оказались уже ближе к вечеру.
- Ну что, проведаем полярника, - Виталий подхватил со столика пульт. - Ты как? - обернулся к товарищу.
Олег кисло поморщился.
- Не вижу энтузиазма. - Виталий щёлкнул пультом. -Взглянем одним глазком и сразу по коньячку…
Экран вспыхнул ослепительной звездочкой и развернулся. Засветилась снежная извилистая трасса, на которой отчетливо смотрелась красная точка. Виталий нажал кнопку масштаба и точка превратилась человека...
Прошедшие часы, видимо, стали переломными. Андрей уже не шел, а скорей имитировал движение, безвольно раскачиваемый ветром.
Несколько минут они молча смотрели на борьбу человека со стихией, близкую к своей развязке.
- Олежек... - Виталий прочистил подсевший голос. - Может, хватит пацана мучить?
- Он, кажется, ни о чем не просит.
- И не попросит. Знает, что бесполезно.
-Вот и пусть идёт.
- Ты это называешь, идёт?! - Виталий ткнул пальцем в экран. - Он уже вечером накроется!
- Чего ты хочешь? - прошипел Олег. - У нас кажется всё обговорено. Он идёт, и нет базара.
- Верно, идёт. Но базар всё же есть. - Виталий улыбнулся, показав мелкие острые зубы. - Предлагаю кончить... Слушать! - властным жестом осадил товарища. - Соглашаешься - лимон снимаю. Значит с тебя - четыре. Не захочешь - хозяин-барин. Он двигает кони - пять по уговору.
Олег задумался, мотнул толстой головой:
- Минус два.
- Один.
- Два, - повторил Олег.
- Полтора и забились.
- Два.
- Хер с пацаном. Пусть кончается. Потерплю… - Виталий полез за сигаретой, неторопливостью движений демонстрируя - торг окончен.
Помолчали. Выпили по рюмке, закусив твердым зеленым виноградом.
- Ладно, - сказал Олег. - Полтора.
- Значит в остатке три с половиной.
- Мог бы не говорить, - Олег поморщился. - Я до двух считать умею.
- А я нет, - радостно осклабился Виталий. - Потому и озвучиваю, чтобы не ошибиться. - Не торопясь, вынул мобильник. - Вовчик... Короче: пацан своё отходил. Вытаскивайте. И это... Скорую дёрните.
Они смотрели на экран, где почти побежденная вьюгой фигура уже стояла на одном колене. Но через минуту снова выпрямилась и, наклонившись вперед, замерла, словно человек повис на затянувшемся порыве ветра.
Прошла еще минута, кончилась и другая. Виталий снова выхватил мобильник.
- Алло, Вован, ты что, не понял?.. Что значит, подготовка?! Ластами шевелите!
Но пришлось подождать ещё, пока на краю экрана возникли, наконец, двое в дутых желтых куртках. Переваливаясь на круглых тяжелых ногах, они добрались до красного комбинезона, подхватили его с боков. И Виталий, потеряв разом интерес к происходящему на мониторе, повернулся к товарищу:
- А насчет Кировского думай быстро. Я долго ждать не буду.
- Завтра отвечу, - буркнул Олег.
- Ну давай, еще по рюмашке. За счастливый конец экспедиции, - Виталий потянулся за бутылкой, но захохотав, опять откинулся в кресле. - Олежка, видел бы ты сейчас свою рожу...

V

Двадцатипятилетний Андрей Семенов скончался в БСМП двадцатого июля, через три дня, как был доставлен в больницу с сильнейшими обморожениями. Каким образом получил их молодой человек в тридцатиградусную жару, у персонала больницы вопросов не вызвало. И не такие бывали случаи. Здесь же всё более-менее очевидно - человека в педагогических целях сунули в морозильную камеру. Стало быть, бизнес…
В сознание Андрей не приходил. Только раз, словно специально подгадал к визиту своего, видимо, делового подельника. Высокий, сухощавый человек с острым лицом постоял около его постели с полминуты, даже не присаживался, но больной открыл глаза, пробормотал в явном бреду - «Антарктида... похороните...» - и снова забылся.

…Звезды в небе поскрипывают от холода. Или это трещит в своих недрах трехкилометровый панцирный лед. Но ветра нет. Ясно и тихо. И звездам сверху хорошо видно впаянный в лед небольшой деревянный крест. Может они различают даже как просвечивает из-подо льда черная крышка гроба...

Двадцать тысяч долларов. Затратное дело - похороны в настоящей Антарктиде. А ведь по договору Андрей получал только десять тысяч, и только в случае успешного завершения экспедиции. Так что чистая благотворительность. Но сердцу не прикажешь - Виталий привык подчиняться душевным порывам, даже самым непрактичным.
И бизнес-проекты у него потому случались такие же - чистая убыль. Превращение городского холодильного комбината в ледяной материк, казалось именно из таких. Два года ангар-Антарктида пустовал. Проектов и предложений - ноль. Кроме Узбека с бараниной. Но Виталий держался. А в этом году словно прорвало. Через неделю стартует «Антарктида-2». Нашелся рисковый мужичок. Сразу после него пойдет другой проект - двое хотят на лыжах махнуть через Северный полюс. На подходе и еще три-четыре подобных предложения - желающих появилось, хоть в очередь строй.
А сколько нашлось тех, кто хотел бы на это смотреть! Вот чего Виталий не ожидал, но отреагировал быстро. Есть уже специальный зал - столики, мягкие диваны, приличный бар. Ну и, конечно, монитор во всю стену. Это если о форме. А по содержанию, в центре проекта - скромнейший тотализатор. Абсолютно буржуазный - никакой урлы и криминала. Интерес есть, в этом Виталий не ошибся. И как иначе? Чай, не тараканьи бега. Самое креативное шоу в городе, а может и на юге России.

…Звезды скрипят и почти крошатся от мороза - к рассвету совсем похолодало. А внизу, на земле начинается ветер. Словно битым стеклом сыпет мелкой колючей поземкой. Деревянный крест, чтобы не упасть, кажется, кренится вперед. И монотонно звенит при порывах антарктической вьюги табличка, наполовину залепленная снегом, из-под которого выглядывает начало английской фразы: «To strive, to seek...»

Ростов-на-Дону

“Наша улица” №208 (3) март 2017