Сергей Сущий “Хозяин улицы" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Сергей Яковлевич Сущий родился в 1961 году в Ростове-на-Дону. Окончил геолого-географический факультет Ростовского университета в 1983 году. Член Союза российских писателей. Автор четырех книг прозы (первая из которых - «Дом под летним небом» вышла в 1993 г.) и двенадцати поэтических сборников, изданных в Москве, Ростове-на-Дону, Таганроге. С 1994 года публикуется в художественной периодике: журналы «Знамя», «Арион», «Дети Ра» (все - Москва), «Ковчег» и «Дон» (Ростов-на-Дону), «Интеллигент» (Санкт-Петербург), «Веси» (Екатеринбург), «45-я параллель» (Ставрополь). Лауреат «Илья-премии» (2003 г.) и премии журнала «Ковчег» (2007 г.) Культуролог и социолог культуры, главный научный сотрудник Южного научного центра РАН, доктор философских наук, автор девятнадцати монографий. Живет в Ростове-на-Дону.

вернуться
на главную страницу

Сергей Сущий

ХОЗЯИН УЛИЦЫ

рассказ

Вперевалку он вышел на проезжую часть. Огляделся - машин не было. Постоял в задумчивости, решая куда пойти. Затем также неторопливо двинулся к трехэтажной хрущевке. Вчера здесь какой-то пришлый жиган качал права. Он слышал его нудный фальцет, которым жиган заявлял, что имеет всех в этой округе. Ему отвечал кто-то из местных. Но сбивчиво, трусливо. По тембру и набору нот было похоже на Одноглазого.
Бойцы долго угрожали друг другу, как положено, не торопились перед главным. А он, запертый в пустой квартире, все это время томился у входной двери, тщетно надеясь, что кто-нибудь вернется и выпустит его из дома. Снаружи, меж тем, началось - отчаянно, с воплями и рваным воем, завершась бешеной погоней по жестяным гаражам...
Если это был Одноглазый, то жиган, конечно, его опрокинул. И после легкой победы, наверняка, считает себя здесь полным Хозяином. Эту наглую ошибку следовало немедленно исправить. Вечером вернулись домашние. Вырвавшись на волю, он обшарил все закоулки в поисках пришельца. Никого... Может жиган был странствующим бойцом - победил и ушел восвояси?
Нет, чувство подсказывало, жиган вернется. Он захочет закрепить свое первенство. Надо только не пропустить этого момента. И потому сегодня, уже с рассвета он крутился у двери, чтобы выскочить на улицу с первым из домашних…
Обойдя ряд двухэтажных домов, он пометил каждый подъезд и подворотню своей монограммой. На всём пути никто не попался. Только прыснул из одного подъезда нескладный черно-белый подросток.
Значит надо ждать. Жиган появится. Соперник с таким мерзким голосом никогда не уходит сам. Только в толчки, с рваным ухом и выдранной шерстью... Он продолжал свой неторопливый досмотр, пока пряный запах от мусорных баков, не заставил его слегка отклониться.
- А ну пшёл-л... - над головой просвистело.

Он пригнулся и немного просеменил в сторону.
- Во падла! Он еще будет здесь путаться...
Бросивший камень, длинный спитой мужик, задохнулся от гнева. Эти хреновы коты и бездомные собаки - их здесь тьма! - теперь его главные конкуренты. Только отогнал, смотришь - снова на баках. Облепят и метут съестное. Начисто, как саранча... Вывести всех, на хер! Только как? Сизый советовал рассыпать отраву. Но отрава стоит денег. Да и не будут они ее жрать, умные твари... Мужик вздохнул и отмахнулся от горькой мысли: «зато тряпье и всяко разно им не нужно. А это поважней объедков…»
Вспомнилось, каких трудов стоило отвадить от баков двух неместных бомжих и кособокого старика из соседнего переулка. А ведь еще было четверо своих... Конечно, они никуда не делись. Но шарятся теперь втихую. Не попадаясь ему на глаза. И всё больше по мелочи. В основном же ходят на сторону. Город большой - есть куда. Ну, это их дело.  А здесь с дерьмократией, когда впятером на один бак, он разобрался. Теперь всем известно, кто хозяин этой шеренги, да и голубых торпедовидных урн, что с прошлого года встали у коммерческих ларьков на следующем перекрестке.
Только коты и собаки кладут на него с прибором, анархиствуют как хотят. Он с неожиданной горечью оглядел окрестность и увидел, что отогнанный минуту назад большой серый кот и не думал прятаться - замерев метрах в десяти, задумчиво поводил хвостом, решая, куда пойти.
«Совсем оборзел, сучара!» - подхватил осколок кирпича, но отравленная алкоголем рука дала маху. Осколок рикошетом от асфальта, клюнул бампер проплывавшего фиолетового форда. Машина замерла. Над открывшейся дверцей возникла бритая голова хозяина.
- Мужик, ты охерел, в натуре!.. Щас посмотрю, если вмятина, ты уже труп.
Пока бритоголовый, в необъятной черной водолазке, склонив мощную выю, изучал место удара, метатель пребывал в полной прострации... Обошлось. Следов на слепящей глазури не было. Удовлетворенный осмотром, хозяин поднял на бомжа хмурые глазки, определяясь с мерой мщенья. Но естественная брезгливость при визуальной оценке виновника, взяла вверх.
- По-хорошему, убить бы тебя... - сказал, забираясь обратно, в разом просевший набок форд. Машина тронулась.

«Вот ублюдок, всё настроение обосрал...» Бритый прибавил газа. Попытался вернуться к тому тёплому, терпкому, о чём так хорошо думалось перед этим. «Расселить эти четыре муравейника…» Он еще раз посмотрел направо, прикидывая многолюдность общих дворов, забитых почти игрушечными домиками. «Зарядить Гену из мэрии, чтобы чиновничья шелупонь не путалась под ногами. Снести, на хер, эти соты и начинать...» Хорошее настроение начало возвращаться. «Две свечи по шестнадцать (или по двадцать, а?) Еще и на клуб останется с автостоянкой...».
Он вспомнил серенькие пропитые глаза Мостового: «Лёха, обживай место. Не ты сделаешь, так за тебя. Локти кусать будешь…»  И верно - вот ларьки эти на углу два года назад поставил. И угадал. Вся окрестность в них теперь затаривается... А после клуба можно будет и о супермаркете подумать. Места хватит... Он вспомнил, как всё начиналось. Тогда, лет двадцать назад (юркое все же время!) надо было просто ждать, когда проклюнет очередной мелкий ухарь, откроет нечто или начнет делать неважно что. Тогда едешь, договариваешься. Умный схватывает сразу. Глупому доказываешь фактами. И закапало. Там, здесь - смотришь, уже нормально…
От мыслей о прошлом, внутри ностальгически ёкнуло.  Светлое было время. Теперь не то. Можно, конечно, по старинке. Но бабки будут смешные. Выхода нет, надо хозяйничать. «Ничего, обживемся...» - еще прибавил газу, чуть не переехав серого кота, неторопливо пересекавшего дорогу.

Машина свернула за угол, кот нырнул в кусты, бомж с пакетом отбросов исчез в неизвестном направлении. На улице не осталось никого, если не считать старика на лавочке перед подъездом трехэтажной хрущевки. Неподвижный, с застывшим лицом он уже больше соотносился с окружающим пейзажем, чем с миром людей. Год-два и он - было ясно - совсем растворится в воздухе, смешается с листвой, стоявших стеной тополей. Но это через год-два. А пока он сидел и, закрыв глаза, улыбался себе самому.
Полчаса, час...
Из дома вышел подросток, потом другой. Подтянулось еще двое. Поскучали на углу, нехотя побрели к одной из подворотен. На улице снова стало безлюдно. А ближе к полудню, с восточной окраины прилетел ветер. Застрял в июньских кронах. И тяжелые ветки тополей тщетно пытались его вытряхнуть.
Впрочем, если прислушаться, то... Нет, этого недостаточно. Надо, чтобы повезло. Тогда и без особой усидчивости, сидя на скамейке, в густой, еще не жаркой тени, можно разобрать всё или самое главное...
- Тяжело дышать... Раньше здесь воздух легче был.
- Постарел хозяин.
- Сколько ему?
- Восемьдесят семь.
- Почтенный.
- Слепой почти. Бардака этого совсем не видит.
- Да, мусор видно по неделе не вывозят...
- Смотри, как покосился. Я про вот этот, - ветер завился вокруг одной из хибар. - Неужто живет кто?
- Живут. Куда они денутся.
- Дом мертвый, а живут…
- Вон еще два таких.
- И вот этот. Четыре мертвых дома... В прошлый раз всего один был.
Разговор, то есть шум ветра, на минуту стихает и становится слышной стеклянная птичья перекличка, пока вновь не зашелестело в ветвях.
- Гнилью из окон тянет.
- Да, семьи здесь вряд ли долго держатся.
- Посчитать нормальных?..
С минуту озабоченно ропщет листва, и всё выше-выше, словно ветер, поднявшись, пошел уже по самым верхушкам тополей.
- Треть.
- Похоже, что и меньше.
- Не пойдет так. Надо менять хозяина... Где он сейчас?
- Не знаю. Неслышно его совсем. Поищем...
Переливаясь из кроны в крону, ветер плывет вдоль улицы, поворачивает назад.
- Да вот же он, перед домом!
- Этот?!..
- Раньше его на всё хватало. С одного взгляда работал.
- Иначе бы и не поставили... Когда это было?
- Не помню... Кажется, сразу после большой войны. Тогда здесь совсем плохо было. Грязь, бараки. Стемнеет, на улицу не выйдешь - много тюремных жило. А он как раз из армии вернулся... Вспомнил?
- Я тогда над Синцзянью работал. Ты его здесь с кем-то другим ставил.
- Может быть, не помню уже... Он тогда за пять лет порядок навел. Пульс у него был - вся улица чувствовала. Редкий пульс. Сильный и очень ровный. Хочешь, не хочешь - надо на него равняться. И все выправились. Самые лютые - съехали, остальные подчинились. Чисто стало, спокойно. Семьи целые, воздух легкий. Вдохнешь - одно удовольствие. Настоящий был хозяин...
- Кого на замену?
- Давай слушать.
В наступившей тишине снова проступили птичьи голоса. Словно над самой головой из ладони в ладонь пересыпают цветные, веселые бусы. И тут же от порыва ветра захлопали рамы и форточки, взлетели вверх занавески.
- А выбирать-то не из кого…
Ветер упал вниз, пошел юлой по асфальту, нырнув в одну из подворотен, вклинился в присевшую у стены группу подростков.
- И здесь никого. Разве что этот...
- Слабоват.
- Молодой еще... Но пульс верный.
- На такой улице кого бы покрепче...
- Сам видишь, некого. А пульс и дыхание у него правильные... Войдет в силу, станет не хуже прежнего
- Чувствуешь, какая тяжесть вокруг? Не вытянет он.
- Выбора-то нет...
- Может пока никого не ставить?
- Сам же знаешь - нельзя. Пускай хоть он…

Ветер на миг стих и вдруг взвился штопором из-под ног подростков, пройдя меж ними, вылетел из подворотни. Только они и успели отпрянуть. Переглянувшись, неуверенно рассмеялись. А один почувствовал в этот миг легкий проникающий толчок в солнечное сплетение. Неприятное чувство сразу прошло, только чувство пульса осталось - каждый удар сердца отдавался в жилке на горле. И не мог он знать, что так будет теперь до тех пор, пока это Бремя с него не снимут...
А ветер был уже возле скамейки. Рывком откинул со лба старика жидкую прядь и тот стал свободен, хотя едва ли почувствовал это. Неподвижный, он сидел, опершись на черную палку. Глаза его были всё также закрыты...
Тополя за скамейкой перехватили ветер. Несколько мгновений он барахтался в густой цепкой зелени, а потом вырвался, и прозрачной лентой, срезая углы, через низкие крыши ушел на запад в сторону Ворошиловского проспекта…

«Стало быть, инспекция. И верно - давно пора. Совсем порядка в Ростове не осталось...» - думаю я, поднимая голову. Судя по солнцу, уже больше двух. Вот так бывает - выпьешь с утра бутылок пять-шесть «Балтики» и задремлешь на бульварной скамейке, пока не разбудит тебя кто случайным разговором.
Проснешься, а половины июньского воскресенья уже, как ни бывало...

Ростов-на-Дону

“Наша улица” №213 (8) август 2017