Сергей Сущий “Рождественская сказка"
рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Сергей Яковлевич Сущий родился в 1961 году в Ростове-на-Дону. Окончил геолого-географический факультет Ростовского университета в 1983 году. Член Союза российских писателей. Автор четырех книг прозы (первая из которых - «Дом под летним небом» вышла в 1993 г.) и двенадцати поэтических сборников, изданных в Москве, Ростове-на-Дону, Таганроге. С 1994 года публикуется в художественной периодике: журналы «Знамя», «Арион», «Дети Ра» (все - Москва), «Ковчег» и «Дон» (Ростов-на-Дону), «Интеллигент» (Санкт-Петербург), «Веси» (Екатеринбург), «45-я параллель» (Ставрополь). Лауреат «Илья-премии» (2003 г.) и премии журнала «Ковчег» (2007 г.) Культуролог и социолог культуры, главный научный сотрудник Южного научного центра РАН, доктор философских наук, автор девятнадцати монографий. Живет в Ростове-на-Дону.

вернуться
на главную страницу

Сергей Сущий

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ СКАЗКА

рассказ

1

- И долго он будет там торчать?
- Ты про кого?
- Вон, пацан стоит. Около рекламы.
- В малиновой куртке?.. А какая тебе разница? - Валера вытянул из фирменного пакета пару картофельных палочек-фри.
- Да, он всё пялится на нас. Голодный что ли? - Денис хотел отпить кофе из стаканчика, но передумал.
- Не парься. Там всегда кто-нибудь стоит.
- Вот потому и не люблю садиться у окна. Присядешь перекусить, а на тебя глазеют как на… - Денис все же сделал глоток. - Гоняли бы их что ли.
- Их и так гоняют. Видишь, он же не прямо перед стеклом стоит, а по диагонали и через тротуар. - Валера приступил к биг-маку.
- Какая разница, если он на нас смотрит?
- Говорю тебе, не парься! Стоит себе пацан и стоит... Как насчет Нового года? Определились с Людой?
- В Питер поедем.
- Опочки... - Валера перестал жевать. - А как же Прага?! Полгода разговоров.
- В следующий раз. На прошлой неделе друг по универу позвонил. Из Питера. Он там новоселье справляет. Ну и Новый год, само собой... Слушай, у него такой голодный вид...
- У друга?!
- Да у пацана этого, - Денис кивнул в сторону рекламного щита, у которого маячила цветная фигурка.
На улице сыпало мелким снежком. Он опускался так медленно, что если не присматриваться, казалось - просто висит в воздухе. Только в последние минуты чуть прибавил в скорости.
- Сколько ему? - Денис прищурил глаза.
- Откуда я знаю? - Валера тоже уставился в окно. - Восемь, наверное... Или двенадцать.
- Да, лет десять... Блин, развели беспризорщину.
- Слушай, что ты к нему прицепился? Ну, стоит себе человек. Может свидание однокласснице назначил. Или стрелку забил, - Валера рассмеялся. - Точно! Ты за него здесь радеешь, а пацан просто местным браткам счет выставил. Сейчас крутые в джипах понаедут и давай разбираться, кому с этого Макдака купоны стричь.
- Достал, Валерик, - Денис поморщился.
Смял пустую упаковку от картофеля и потянулся за чизбургером:
- У тебя кетчуп остался?
- Возьми... А мы с Ларкой, наверное, в Архыз. Фирма вообще-то на Западном ресторан снимает. Наши все - «Ура, ура…». Не понимаю. Весь год друг о друга тремся, так еще и праздники вместе. Я сразу отказался.
Снег на улице прибавил в скорости и словно отяжелел. Начинало мести - белые хлопья летели косо, ветер подхватывал их и мотал в разные стороны.
- Смотри, прямо метель, - Денис поежился. - А заходили, небо совсем чистое было.
- Декабрь, что ты хочешь... Слушай, сегодня же двадцать пятое?
- Вроде.
- Так это же Рождество у католиков.
- Ну и что?
- Ничего... Выходит, рождественская метель... Еще что ли картошки взять… Ты как?
- Мне хватает, - Денис заглянул в свой пакет. - Даже слишком. Хочешь, мою доешь.
- Не откажусь... - Валера, уже приподнявшийся со стула, плюхнулся обратно.
Денис подтолкнул к товарищу пакет. Взял с подноса большой стакан колы, сделал через трубочку несколько солидных глотков. Потянулся за мороженным.
На улице уже мело по-настоящему. И фигурка, отделившись от рекламного щита, переместилась поближе к витрине Макдоналдса.
- Хреновые все-таки эти реформы, - Денис вернул мороженное на поднос.
- Реформы?.. - Валера на миг оторвался от картошки. - Хреновые?
- А какие еще?
- Не знаю, какие. Чтобы я еще о них думал, - он высыпал на салфетку несколько картофельных палочек. - Что ты всё время по сторонам смотришь? Своих дел мало что ли? И потом, Дениска, извини, но ты прямой как циркуль. Всё у тебя надвое делится: хорошо - плохо, белое - черное. В жизни так не бывает.
Прежде чем отправить в рот последнюю палочку, Валера указал ее поджаренным концом на запорошенную фигурку в окне.
- Вот ты всё на этого пацана пялишься. И видишь его только таким, как он есть.
Палочка отправилась в рот.
- А каким я еще должен его видеть?
- Да, каким угодно! Хотя бы уже взрослым. Или по-твоему он вечным пацаном останется?
- Причем здесь...
- Притом! И напрямую. Хмурого небритого мужика в наколках небось не пожалел бы.
- Какого мужика?!
- Каким он станет. Смотри... - Валера вдруг изумленно уставился в окно. Денис даже отставил свою колу. - Видишь бандюка? Это же он - этот самый пацан! Только через двадцать лет. Видишь его?!
- Нет, - Денис раздраженно отвернулся. - Кончай кривляться.
- Я же говорю, циркуль. - Валера для иллюстрации раздвинул два пальца. - Этот пацан через десять лет из кабаков не будет вылазить. И бабки к нему будут приходить не как к тебе или ко мне, раз в месяц.
- Ладно, проехали. - Денис покосился на товарища. - Доедай свою картошку.
Но Валеру уже несло. Он говорил так громко, что на них оглядывались от соседних столиков.
- Ты думаешь, он горбатиться с восьми до пяти будет? Глаза за монитором сажать? Или хотя бы метлой махать? Хрена лысого! Кого ты жалеешь?!
Теперь не выдержал и Денис.
- Пацана жалею! Вот этого пацана на улице. А не того ублюдка, о котором ты мне втираешь!..
Порции свои они доели молча. Смяв пустые упаковки, Валера бросил их на поднос:
- Знаешь, я вчера смотрел Радзинского. Что-то там про последнего царя. Или про Распутина... - Валера приложился к трубочке, вставленный в стакан колы. - Короче, я о другом. Он там фотографии показывал, кадры кинохроники. Комментировал, как они все - эти его герои - переживали, мучились, разбирались между собой, замышляли что-то... А сейчас их нет. Все умерли. Бедные, богатые, больные, здоровые, счастливые и нет...
Он тряхнул стаканом, определяя, сколько колы осталось.
- Ну и?.. - чуть выждав, спросил Олег. - Что ты хочешь сказать?
- Вот он там стоит, - Валера кивнул на завьюженную фигурку. - Смотрит, ему хочется внутрь. Потом ему надоест стоять и он уйдет. И сразу забудет про нас. И мы уйдем. И забудем про него. Вот и всё...
- Что всё?
- Ничего. Мы будем жить. Он будет жить. Вырастет. Потом когда-нибудь станет стариком. Не видишь? - Валера ткнул трубочкой в сторону окна. - А я вижу. Вот он уже старик. Присмотрись...
В маленькой фигурке, залепленной снегом, действительно было что-то стариковское.
- Опять за свое? - поморщился Денис.
- Опять... Ему, наверное, уже под восемьдесят. Совсем усох, - Валера воткнул трубочку обратно в стакан. Экономя, сделал пару мелких глотков. - Погулять вышел. Он живет тут поблизости - в двух кварталах. И под вечер зарядку себе устраивает.
Еще глоток.
- Видишь, как смотрит... Вспоминает, наверное, как семьдесят лет назад приходил на это место. И смотрел на тех, кто сидит за стеклом, словно в вольере зоопарка. Столько разных экспонатов.
- Каких экспонатов?
- Разных. Вроде нас с тобой. Меня и тебя, он, конечно, не помнит. Еще тогда забыл - семьдесят лет назад… Да и нет уже нас с тобой.
Валера снова вытянул трубочку из крышки стакана и начертил ею в воздухе маленький крест:
- Мы же старше его. Ты умер пять лет назад... - он заметил, как дрогнули брови Дениса, снисходительно ощерился. - Ладно. Это я умер пять лет назад. А ты еще жив. Бодрый такой старикашка. Только из квартиры уже не выходишь. А как ты хотел? Девяносто пять...
- Откуда?!
- Дениска, ты считать умеешь? Пацану десять, тебе двадцать пять. Вопрос - сколько вам будет через семьдесят?.. Так что уже не выходишь. А вот он, - Валера кивнул на заснеженную фигурку, - еще выбирается. Подходит к самой витрине и смотрит на тех, кто здесь сидит... В смысле тогда будет сидеть. Смотрит. Может быть, внучка высматривает. Тот иногда здесь закусывает. А вот к деду заскочить у него времени нет. Знаешь эту молодежь? - Лицо Валеры раскраснелось. - Так это сейчас. А тогда молодежь будет в сто раз хуже!.. Вот дедок и смотрит. А вдруг? Уже месяца два как внука не видел. Дочка, в смысле мать этого внучка, заходит, конечно. Теперь, когда на пенсию вышла, так даже через день... Дедок уже и забыл, как всё плохо для него начиналось. Отец - уголовник, мать... Ты что свое мороженное не ешь?
- Не хочу. С собой возьму. Пойдем что ли.
- Сейчас колу допью... Так вот.
Валера припав к трубочке задвигал щеками. «Как комар из комикса» -подумал Денис.
- О чем я? - Валера наморщил лоб. - Да, дедок, теперь вообще мало, что помнит. А тут еще метель...
- Ты закончил?
- Нет, не перебивай.
- Я спрашиваю, ты колу свою закончил?
- Ну да.
- Значит идем. На улице дорасскажешь.
- Сейчас. Последний глоток... Короче жизнь прошла. Плохо, хорошо - уже без разницы. И не только для него. Для всех нас.
Валера обвел взглядом зал, похожий на гигантский электрический аквариум. Допил колу.
- Меня заметь, вообще уже нет. Да и тебя почти не осталось. И всех остальных тоже. Здесь сидят теперь совсем другие люди. Только вот этот за окном - последний из нас нынешних. Снова он маленький и глупый. И... -Валера уставился в окно. - И еще метель. Такая же, как семьдесят лет назад. Один к одному! С точностью до полёта каждой снежинки. Только, кто это сможет проверить?..
Он поднялся, отодвинул стул.
- Такая вот рождественская сказка о жизни... Понравилась?
- Чего ты со своими комплектующими возишься? - Денис тоже встал. -Шел бы в писатели.
- Классное предложение, - Валера двинулся к выходу. - А кто будет лавэ для семьи зарабатывать?
- Вот байками и заработаешь... - Денис чуть не налетел на спину замершего товарища.
- Ну, Дениска, косяк! Умеешь упороть... - Валера расхохотался и, кажется, половина зала оглянулась в их сторону. - Да кому сейчас нужны такие Christmas stories?!
- А какие нужны?
- Не знаю. Только не такие, - Валера толкнул входную дверь.
Они задохнулись от снежного ветра. Метель была много сильней, чем это казалось внутри. Мальчишка, в своей яркой куртке похожий на заснеженное пугало, всё также стоял у витрины, наблюдая за сидящими внутри.
- Я сейчас, - Денис кивнул товарищу и двинулся к мальчишке.
Скрипя свежим снегом, подошел к нему сбоку.
- Эй... - замешкался с формой обращения. - Слышишь.
Мальчишка, который совсем уже прилип к стеклу, повернул к нему голову.
- На вот возьми, - Денис протянул ему стаканчик мороженного.
Одно долгое мгновение ладонь его висела в пустоте, ее даже успело обвить колким серпантином ветра. Потом, оценив ситуацию, мальчишка выхватил стаканчик. Из-под вязаной шапки мелькнули бледные глаза. Он отскочил с мороженным обратно к рекламному щиту и выжидающе замер. Денис махнул ему рукой и пошел к Валере, пританцовывавшему от холода около их «ауди»...

2

- Смотри-ка, наш дедок, нарисовался! - Валера кивнул в сторону рекламного щита.
- Какой дедок? - Денис повернул голову.
- Ну, тот рождественский. Помнишь, я еще про него целую историю слепил.
- Тот вроде поменьше был, - Денис присмотрелся к мальчишке.
- Ты на его куртку смотри. Вспомнил?.. Он!
Фигурка в малиновой куртке маячила около рекламного щита, как и в прошлый раз. Только на щите уже не топорщились сухие мексиканские горы, над которыми вместо солнца парила огромная пачка «Marlboro». Теперь над яркой курткой плавно возносилось голое женское бедро, на котором застыли желтые капли рекламируемого шампуня.
- Может и он… - Денис потерял интерес к мальчишке. - Устал я от этих праздников. Всё же десять дней, это много.
Он действительно выглядел утомленным.
- А по мне - еще бы недельку, - Валера мечтательно потянулся.
- Нет, я бы уже точно не выдержал. В Питере за пять дней годовую норму выпили.
- Ну, рекорды иногда тоже нужны. - Валера отодвинул поднос с пустыми упаковками. - Тронули? Мне Лариска сегодня наказывала не опаздывать.
Они пошли к выходу, но уже перед самой дверью Денис вдруг развернулся, нашел за длинной стойкой выдачи свободного продавца и через минуту вернулся со стаканчиком мороженного.
- Традиционалист... - хмыкнул Валера. - Теперь что, все семьдесят лет будешь его прикармливать?
- По обстоятельствам, - поморщился Денис.
Они вышли на улицу. Денис повернул к мальчишке и тот, заметив его приближение, попятился, явно готовясь дать тягу.
- Не бойся, - Денис поднял руку с мороженным. - Тебе...
Пацан, это было заметно, еще сомневался. Но искушение пересилило, и он остался стоять на месте. Уже протягивая стаканчик, Денис окончательно понял - не тот. Это был другой мальчишка. Из той же бледной щуплой породы, но постарше.
- Бери же...
Мальчишка ловко выхватил стаканчик худой холодной ладошкой. Денис улыбнулся ему и спросил.
- У тебя брат есть?
- Ну?.. - мальчишка подозрительно уставился на него.
- Я одному пацану тут мороженное давал... Перед Новым годом.
- А, Сашка... Он умер.
- Умер?!
- Ну да. Съел то мороженное, а простывший был. Мать со смены наутро пришла. Скорую вызвала, а уже поздно. Он вообще болел всё время... Я пойду.
Мальчишка бочком пробрался между рекламным женским бедром и Денисом, кивнул ему напоследок и порысил через дорогу, на ходу скусывая края мороженного.
Денис повернулся и пошел к товарищу, щелкавшему зажигалкой.
- Ну что... - Валера с удовольствием затянулся. - Дедок тебе хоть спасибо сказал?
Денис молча кивнул ему и прошел мимо.
- Эй, ты куда?.. - Валера догнал его. - Что случилось?
- Ничего. Езжай сам. Я пешочком... Всё, Валера, пока.
Он коротко пожал руку товарища и под его изумленным взглядом, не оборачиваясь, пошел к подземному переходу…

P.S.

Этот рассказ опубликовали первым. Смешно вспоминать, как я радовался. Но ведь была уже дюжина неудачных попыток! Из столичных журналов, куда я посылал тексты, ответов никогда не было, а в местных изданиях отказывали, не вдаваясь в объясненья. И вдруг! Я впервые написал о себе и сразу же пробило...
Рассказ был автобиографичным. С той разницей, что я не умер тогда, простуженным, съев подаренное под Новый год мороженное. Мог, конечно - месяц с тяжелым воспалением легких в больнице. Но не умер. Это Сашка соврал. Он вообще любил врать, причем без всякого повода.
Однако не писателю же сетовать на ту человеческую слабость, которую он делает своей профессией. Я ведь тоже не знал, о чем беседовали те двое, за столиком у самого окна, внутри Макдоналдса. Несколько раз они взглянули на меня, только и всего. Было видно, что спорят о чем-то. Но, конечно, не обо мне. Даже тогда я не был столь наивным, чтобы думать так.
А потом они вышли наружу. И один - у него видно было хорошее настроение - подошел ко мне и протянул то злосчастное мороженное. Я проглотил его почти не разжевывая, как удав. Очень вкусно!
Мать должна была прийти с работы утром, но вышло так, что освободилась вечером. И сразу вызвала скорую. Если б это случилось на несколько часов позже, кто знает...
А о втором мороженном мне рассказал Сашка, навещавший меня в больнице. Он долго кривлялся, живописуя, как исказилось лицо этого доброхота, когда Сашка сказал ему, что я умер. И, как раз, от его подарка. Представляю...
Где этот человек сейчас? Чем занимается? В любом случае большое ему спасибо! За мороженное и его результат - воспаление легких. Точней, за целый месяц в больнице. И за книжки, которые я там прочел. Прежде всего ту - о Джеке Лондоне. Без обложки и первых страниц. Так что я только много лет спустя узнал, что ее автор Ирвинг Стоун, а сама книжка из серии «ЖЗЛ».
Знаете, писательский штамп - «это перевернуло всю его жизнь». В моем случае так и всё и было. «Значит можно...» - главное, что я понял из той книжки. И теперь, тридцать лет спустя, повторяю - «Можно!»
У Сашки такой книги не было. Или ее вообще не существовало, или он с нею не пересекся. Не знаю, чего он тогда хотел от жизни. Скорее всего - ничего не хотел. Поэтому вышло самое вероятное. Как и у Андрея - нашего старшего, который уже три года был в колонии для несовершеннолетних. Через два года там оказался и Сашка.
Жизнь подмигивала мне: «парень твоя очередь, от судьбы не уйдешь…». А больничная книга убеждала в обратном - «всё в твоих руках, ты свободен...»
Андрея нет в живых уже лет десять. У Сашки третий срок. А я... У меня хорошие шансы стать, в конце концов, тем самым «дедком» из рассказа. Пускай у меня не дочка как у него, а два сына. И до внуков еще далеко.
Так что в жизни это была счастливая рождественская сказка, чего нельзя сказать о рассказе. Но я-то знал, что на самом деле всё кончилось совсем иначе. Поэтому рассказ мне и не казался очень грустным. До тех пор, пока мой старший - ему тогда было двенадцать - не сказал мне: «Ты румяный, большой. Ты совсем не тот пацан, что умер для всех, кто прочел твой рассказ. И это не просто грустная история. Она... - он долго искал нужное слово. - Она безнадежная...»
С того разговора прошло больше трех лет. Но мне кажется, у меня никогда больше не будет безнадежной концовки. Тем более в рождественском рассказе.

Ростов-на-Дону

"Наша улица” №218 (1) январь 2018