Татьяна Озерова “Нужда” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Татьяна Васильевна Озерова родилась 31 декабря 1946 года в Воронеже. С 1965 года проживает во Владимире. Окончила исторический факультет Владимирского государственного педагогического института, кандидат педагогических наук, «Почетный работник высшего профессионального образования Российской федерации». Автор книг: «Рисунки» (2000), «Дорога к дому» (2004), «Одноклассники», «Простые люди», (2016). Публикуется в  литературно-художественных и краеведческих альманах, газетах  Владимира.

вернуться
на главную
страницу

Татьяна Озерова

НУЖДА

рассказ

А вы ее видели? В каждое время у нее свои краски, но суть одна: пусто вокруг и на душе тоже. Сначала - отчаяние пополам с надеждой: как бы из этого омута выскочить поскорее, а потом - равнодушие и привыкание к ней. Закрутит она тебя и потянет на свое дно, и ни на какой счастливый случай, который тебя спасет, уже не надеешься.
Пионеркой-тимуровкой ходила я помогать одной бабке-одиночке: воды принести, пол подмести - что еще могла шестиклассница? Жила она в маленькой комнатке с круглой печуркой. В углу топчан закинут каким-то старым лоскутным одеялом, поверх всего - подушка в выцветшей наволочке. И все у нее было каким-то маленьким и бесцветным, от времени что ли?
Небольшой столик, стул, два ведра: чистое и грязное, закрытые фанеркой.
Бывало, соберешь ей на улице во дворе щепок и прутьев на растопку, принесешь пару поленьев из своего сарая, тогда натопит она свою игрушечную печурку, вскипятит чаю в закопченном чайнике и предложит своего угощения. Да еще и с гордостью вымолвит: «Живу, дескать, не хуже людей, за нуждой не в люди хожу, своей довольно!» А на столе под тряпицей четвертинка хлеба и несколько вареных мелких картофелин - вот и вся еда. Из посуды у нее не было даже лишней кастрюльки или тарелки. Старушка уже плохо видела и с большим трудом выходила на улицу.
В ее комнате не было духоты и беспорядка, но, как бабка обходилась с баней и прочими гигиеническими проблемами, - неизвестно. Со мной она почти не разговаривала. Откроет дверной крючок, посмотрит, кто пришел, и молча подаст ведро. Когда принесешь воды, она кивнет тебе, вроде как спасибо скажет.
Да и сорить-то в доме было нечем, только песок с обуви подметешь, а так ни пушинки, ни бумажки.
Иногда она молча стояла у хлебного магазина, руку не тянула и не просила ничего, побираться, как сейчас, государством было запрещено. Никто не сидел с придуманными, душераздирающими надписями, не посылал детей клянчить денег у прохожих, хотя жизнь послевоенная была гораздо суровее. Всем было и так понятно, что нужда у бабки страшная и что позабыта она, позаброшена всем белым светом. Откуда она и кто, как жила все годы, были ли у нее дети - ничего ни я, ни соседи не знали. После войны таких обделенных судьбой старушек было много. А потом ее не стало. Тихо, как и жила, она умерла. Соседка остановила меня за руку, когда я появилась у них во дворе: «Не ходи туда, девочка, схоронили мы ее».
Господи, даже имени ее не запомнилось, одна только боль за ее нищету и одиночество. И вспомнилась она, когда другая картина из нашего времени резанула меня по сердцу. По аспирантским делам приходилось часто ездить в Москву и возвращаться домой ежедневно одним и тем же автобусным рейсом. Однажды на столичном вокзале вошла в автобус молодая, хорошо одетая женщина с приятным лицом. Она обратилась к пассажирам с трагическим рассказом о больном ребенке, который нуждается в медицинской помощи, и попросила нас дать ей денег, кто сколько может. Люди полезли за кошельками, сочувствуя и сопереживая ее страданиям. На следующий день эта сцена повторилась, но я уже видела это лицо под другой маской. Как хорошо заученную и надоевшую роль твердила она нам о своей нужде, и, когда в третий раз она подошла ко мне, я не выдержала и спросила ее в упор:
- Не стыдно людей обманывать, не грех ли? Шла бы лучше работать!
Мужчина, сидящий рядом, остановил меня:
- Не надо ничего говорить, промолчи или дай!
Значит, нужда заставила ее переступить эту черту.
- А может и так… Господь ее разберет! Но ту молчащую, беспомощную старушку из детства понять было проще, а вот эту беду как понять?…

Владимир

"Наша улица” №221 (4) апрель 2018