Галина Ульшина “Бедный мальчик” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Ульшина Галина Григорьевна. Член Союза российских писателей с 2013 года. Родилась в 1952 году в поселке Красноармейском  Орловского района Ростовской области. Детство прошло в поселке Архипо-Осиповка Краснодарского края. В пятнадцать лет переехала в Ростов-на-Дону. Окончила Ростовский государственный университет, училась в Московском пединституте им. Крупской. Работает дефектологом.
Педагог, эссеист, писатель.
Автор сборников поэзии «Осенний пасьянс», «Батайские звезды», «Дикая птица», «Вышепчи имя мое». Автор сборника рассказов «Точка в сердце», повести «Incunabula vita. Колыбель жития», исторического романа «Хазарская халва утешения». А также сборника рассказов «Красная Москва» и повести «Зеленоглазая птица павлина», изданных в России, Германии и Канаде.  
Как поэт и эссеист публикуется в литературных журналах «Ковчег» и «Дон» (Ростов-на-Дону), «Веси» (Екатеринбург), «Литературный Кисловодск» (Кисловодск), в общероссийской газете «Литературная газета», в сетевых альманахах «RELGA», «45 параллель», «Точка ZR-рения», интернет-журнале «Гостиная» (США) и других.
Участница международного русскоязычного поэтического издания «Антология ХХI Век» (2013 г.) и антологии «45 параллельная реальность» (2014 г.).
Победитель Международных конкурсов «Белая скрижаль» (2012 г.) и «Золотая строфа» (2012 г.)
Живет в г.Батайске Ростовской области.

вернуться
на главную страницу

Галина Ульшина

БЕДНЫЙ МАЛЬЧИК

рассказ

Из небольшого альбома выпала пожелтевшая фотография.
Надежда подхватила ее на лету, изменившись в лице.
- Вот и всё, что у меня осталось от былого наследства, - сказала она, протягивая картонку, на которой была изображена пышная дама, сидевшая на стуле, и молодцеватый господин с бородой, опирающийся на высокую тумбочку. - Это мои прабабушка и прадедушка, крупные домовладельцы Ростова-на-Дону. Они были расстреляны, - Надя тонкой рукой указала на фото, как бы сразу уточняя, кто именно был расстрелян, - а все имущество экспроприировано. Осталась их дочери только вот эта комната на последнем этаже нашего дома. - Надя развела руками, охватывая периметр небольшой комнаты в коммунальной квартире под крышей многоэтажки, что напротив горсада. - Так здесь и живем все, поколение за поколением. Сыну вот перегородочку сделали - все ж отдельно от родителей…
Она выдохнула всю горечь предыдущих поколений и по-детски сжалась на маленьком диванчике, стыдясь своих повлажневших глаз.

***       
За красивого армянского юношу Сурена она вышла по большой любви. За время непродолжительной болезни успел свести Надежду с ума молодой-обходительный терапевт районной больницы.
Невзирая на десятилетнюю разницу в возрасте, Надя была настолько хороша, что разница была незаметной: миниатюрная от природы, Надя была украшением невысокому коренастому джигиту из местной армянской диаспоры, обрусевшей за более чем двести лет соседского проживания.
С округлым лицом и золотистыми вьющимися волосами, подчеркивающими глубину её карих глаз, она напоминала пасхальных девочек со старинных открыток с надписью «Христос воскресе!» и голубей рядом.
Сказать, что свекровь её приняла, как родную, было невозможно - ни доброго слова, ни поцелуя от неё Надя не дождалась за всю жизнь, даже внук, появившийся далеко не сразу, не изменил отношения.
Но Надя на неё не обижалась, так как не сразу выучила обиходную армянскую речь, а русский язык свекровь не употребляла.
Сурен же, всегда находившийся рядом, переводил мамину речь, опуская колкости и замечания. Он любил Надю и пытался смягчить нескрываемое неприятие матери.
Сурен, недавно оставшийся без отца, принял ответственность за дела всей семьи с кавказской решимостью. Сестру он выдал замуж, но как и отец, серьезно занимался воспитанием младшего брата, на десять лет моложе самого Сурена, который годился ему скорее в сыновья, чем в братья. Поэтому порядок во дворе их белого дома, сложенного из мелового камня ещё дедом, был возложен на плечи младшего братика.
Здесь было много похожих домов - в этом армянском селе, основанном ещё в екатерининские времена, где издавна обрабатывая землю, армяне-переселенцы выкорчевывали белые камни и складывали из них сначала ограду, затем - целый дом.
Появление в материнском доме молодой жены отношений между братьями не нарушили, скорее, даже укрепили, так как Надежда была по образованию преподавательница русского языка и, легко найдя общий язык с двенадцатилетним деверем, писала с ним диктанты и изложения.
Мальчик был горд, что у его брата красивая и умная жена, благоухавшая французскими духами, и он старался, как мог, соответствовать.
Мечтая о собственном большом доме, Надя и Сурен попытались выращивать картофель на большом огороде свекрови и продавать урожай. Несколько лет кропотливого труда принесли не большие, но уверенные плоды - они заложили фундамент дома, в периметре которого уже был размещен гараж для немецкой «эмки», принадлежавшей ещё отцу Сурена, и которую он мечтал «поставить на ноги», а также размечены кладовки и подвал. В этот год решено было взять в аренду больше земли и купить лес, предстояло вывести стены и накрыть крышу, а в дальнейшем весь дом обложить кирпичом, утеплив стены изнутри красивой штукатуркой с лепниной и росписью. В мечтах стены вырастали сами собою, они уже видели и крышу, и дым над печной трубой, но на деле…
Когда Надя рассказывала своему дорогому супругу о когда-то принадлежавших их семье домах и магазинах старого Ростова, он сначала даже сомневался, не показывая виду, - она и так ему была дорога, без этих легенд. Но, разглядывая множество фотографий из семейных альбомов, сомнение у него постепенно исчезло, хотя Надя рассказывала обо всем, как сказку или семейное предание, не особенно вникая в смысл.
Перебирая чудом сохранившиеся банковские акции 1900 года на миллион рублей на предъявителя, выданные Ростовским государственным банком, они теперь мечтали вдвоём, как эти деньги помогли бы им достроить дом, в котором разместятся их дети, где они расставят на полках огромную библиотеку, оставшуюся от Надиных предков и теперь занимавшую всего два ряда на стене единственной Надиной комнаты.
Заработанные на картофельных латифундиях деньги тратились быстро, а картошка вырастала один раз в год.
Врачевание и преподавание в школе особых доходов не приносило, поэтому Наде пришлось сначала закладывать, а потом и продавать семейные украшения - не просить же у суровой свекрови взаймы?. .
Незаметно пропали в ненасытной утробе Ростовского ломбарда бабушкины серьги с бриллиантовыми слезками-подвесками, за ними остались невыкупленными золотые прадедушкины часы-луковица Буре, что так радовали мелодичной музыкой, следом мамино колечко с изумрудом… Стройка почти завершилась покрытием крыши шифером, как грянул первый гром.
Подросший Надин деверь, взявшийся не на шутку хозяиновать в материнском доме, решил починить проводку в подвале, залитом весенней водой. Ещё дышавшего, его достали из подвала соседи, безуспешно делая попытку привести юношу в чувство.
Сурен приехал, когда все было кончено. Не веря своим глазам, он на своих руках внёс парня в местную больницу, крича и ругаясь, замахиваясь на нерасторопных врачей. Врачи, его коллеги и соседи по поселку, обступили Сурена и с трудом привели в сознание. Ненадолго - весь год Сурен провел в психиатрической клинике Ростовского мединститута, ища душевного покоя. Несчастье, постигшее семью, не сблизило свекровь с невесткой, часто встречавших друг друга в больнице.
Ещё какое-то время Сурен заговаривался, всё на свете забывал, но на картофельных полях, освобожденный от работы с пациентами, от общения с людьми, он потихоньку восстановился.
Последняя Надина драгоценность, золотые часики, усыпанные бриллиантами, уже заложены и перезаложены, но дело казалось законченным, и муж был жив и почти здоров.. 
Большой красивый дом на окраине Ростова уже светился по вечерам окнами, приглашая зайти в его уютное нутро, пройти по крутым входным ступенькам к высокому крыльцу с перильцами.
Уже перевезли из тесной квартиры в новый дом все книги, расставили их по полкам, пахнущими свежим лесом, туда же положили старинные альбомы с фотографиями Надиных родственников и предков, нашли место единственному старинному креслу, поставили в гараж старенькую «эмку», заталкивая её всеми правдами и неправдами, собрав для этого толпу армянских друзей Сурена.
Решили сначала отпраздновать новоселье, а лишь затем покрасить все полы.
Хотя, лучше не красить, а вскрыть лаком! - решил Сурен, и уже накупил батарею банок с лаком, разместив их между красками в гараже, рядом с неподвижной красавицей-«эмкой».
Но, как это бывает в историях про неудачников, «беда грянула неожиданно». Пока взрослые готовили праздничный стол, приглашенные дети играли со спичками.
Дальше даже противно рассказывать, представляя, как горят краски и взрываются банки с лаками, как внезапно вспыхивают и трещат свежевыструганные полки с антикварными книгами, как испепеляются под обрушенной крышей толстые альбомы с фамильными фотографиями, как сжимается в жерле огня кожа кресла, вырезанного итальянским краснодеревщиком ещё в конце девятнадцатого века…
Только успели выскочить сами и выхватить из огня детей. Обвинять зачинщика этих забав, единственного племянника, сына сестры, Сурен не стал , и снова слёг в клинику.
Надя, спасая мужа, решилась на последний шаг - она родила сына.
Так, на пятом этаже огромного дома, в котором находится самый крупный в городе магазин духов, и появился мальчик Артурик - праправнук домовладельца этого самого дома.
Когда он идёт из школы по звенящим от холода наружным железным лестницам к своей высокой квартире, где с ними проживают ещё три семьи, он в окошках нижних этажей видит силуэты чужих людей, варящих, гладящих, и курящих в открытую форточку. Он уже большой и понимает, что не одинок в этом жужжащем городе, и живёт он в самом пахучем доме, и что у него есть папа - папа приходит и уходит, потому что болеет. А когда папа выздоровеет, они построят большой дом, в котором у него будет своя комната. Так сказала мама. А бабушка плачет и гладит Артурчика по головке, приговаривая по-русски: «бедний малчик». Скоро будет восьмое марта и он купит маме духи «Серебристый ландыш» - как раз такие деньги он и накопил… А то мама вздыхает, что у неё закончились все духи, а купить не на что.

"Наша улица” №221 (4) апрель 2018