Александр Таразанов "Подпасок” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Александр Сергеевич Таразанов родился в 1954 году в городе Томске. Служил в рядах СА (стройбат.) Окончил Томский коммунально-строительный техникум.  Работал рабочим, электриком и кочегаром и т. д. Печатался в «Сибирских Афинах» и дважды «Начало века». Выпустил в 2011 году совместный сборник стихов со своей женой Ириной  Киселёвой «Прикосновение». Прозу не публиковал. Живёт в Томске. В "Нашей улице" публикуется с №184 (4) апрель 2015.

.

вернуться
на главную страницу

Александр Таразанов

ПОДПАСОК

рассказ

Николай Степанович внимательно разглядывал экспозицию китайской выставки. Проходя мимо полотна, где изображён мальчик, пасший овец, сразу обратил внимание на этот шедевр. Автором картины «Подпасок» являлся некто Цзян Хуэй. Такую надпись на русском языке Николай Степанович прочёл внизу картины. Через некоторое время вышел на свежий воздух, и сел на скамеечку. Рядом на черёмухе заливисто пела пичуга. Майское солнце согревало окружающую среду. Наплыли воспоминания о тех суровых, давно ушедших днях…
Война началась неожиданно. Степана Николаевича, рослого и крепкого мужика, отца семейства Седельниковых, забрали в первые дни. Год прошёл - о нём ни слуху ни духу. Жена, Татьяна Васильевна, постоянно выходила встречать почтальонку. Та при встрече только мотала головой. А на руках у матери - он и две сестрёнки-близняшки, Катька с Ольгой. Три рта нужно обязательно прокормить, несмышлёныш Колька, как мог, старался помочь матери. Чаще всего сидел с сёстрами и водился с ними. По просьбе матери иногда детей проведывала соседка, старуха Агафья. Мать уходила на ферму и работала допоздна.
Как-то июльским утром в избу Седельниковых вошёл бригадир Пётр Фомин, из соседнего села.
У Фомина имелась бронь.
- Я вот что скажу тебе, Татьяна: с завтрашнего дня чтоб твой малец работал подпаском у Митьки Васильева.
- Ты что, сдурел? Ему на днях исполнилось всего ничего - шесть лет. Какой с него работник?
- Мужики на войне, вот и пущай пашет, поможет стране. Если не выйдет, я его как врага народа сдам куда следует. Пастух Лёшка Никитин пошёл со своей бабкой Анисьей к святому ключу, они уже было вылезли из-за «колючки», а часовой возьми и стрельни в него, и убил наповал. Митьке нужен помощник. Кстати, пайку твой сынок будет получать сполна, а она не лишняя для семьи. - Мать села и заплакала. Колька подошёл к ней и стал её гладить:
- Мама, не плачь, я выйду на работу, - сказал он.
И сразу встрял Фомин:
- Вот и правильно. А ты, мать, не распускай мокроту, давай собирайся и дуй на ферму.
Когда выходил, громко хлопнул дверью. Мать встала и тихонько пошла следом за Фоминым. Колька вслед ей посмотрел. Сёстры испуганно прижались друг к другу и недоверчиво поглядывали на брата.
- Слышали? Смотрите у меня! - И погрозил сёстрам пальчиком. Катя с Ольгой переглянулись между собой, подняли рёв. Колька кое-как успокоил сестёр.
Деревня, в которой жил Колька с сёстрами и матерью, всего-то состояла из двадцати с лишним дворов. Народу было тут совсем ничего, остались бабы со старухами и малыми детишками. Всех мужиков забрали на войну.
Почти половина домов пустовала, несколько неблагонадёжных семей в тридцать седьмом году успели сослать в Сибирь. В колхозе работали кто мог, а если кто не мог, того отсюда совсем выселяли.
Природа в здешних местах необыкновенная и притягательная. В стародавние времена тут водился разный зверь. Здесь оставались жить чаще всего затворники. Перед самой войной сюда приехали военные, и начали ограждать территорию там, где находился монастырь со святым источником. Всех монахов повыгнали, книги и утварь вывезли в неизвестном направлении. Территорию монастыря сделали закрытым объектом, но всё равно настырный люд прорывался любыми способами через «колючку» к источнику.
Утром следующего дня мать подошла и начала будить сына: «Вставай!»
Заспанный Колька нехотя откинул старое, всё в заплатках, одеяльце. Встал на пол босиком и шагнул за дверь. Пришёл с улицы и уселся за стол:
- Мама, дай чего-нибудь поесть! - мать налила кипятка в кружку и выдала ломоть хлеба. Расправившись с завтраком, Колька встал и, подпоясав верёвкой штаны, сказал: «Ну, всё, я пошёл», - и без оглядки направился к выходу. Мать лишь покачала головой, успела сунуть краюху хлеба в карман дедовского пиджака, который нескладно висел на сыне. Возле двора Седельниковых Кольку ждал Лёшка, худощавый, в веснушках, семилетний парнишка. Увидев его, поторопил: - Давай быстрей. Скот нужно выгонять на пастбище, - шагнув, быстрым шагом в сторону фермы, Колька торопился за ним.
А коров осталось полтора десятка голов, - оголодавшие и исхудавшие за зиму. Кого-то выгоняли уговорами, кому-то доставалось плетьми. С горем пополам, но всех до одной выгнали на пастбище. Стадо паслось в небольшой ложбинке рядом с фермой, а через дорогу было засеяно рожью поле. Мальчишки расположились возле старой ивы, решили пообедать. Колька вытащил ломоть хлеба, а Митька несколько перьев зелёного лука. Перекусив налегке, Митька вынул из кармана замусоленные карты и предложил Кольке сыграть с ним:
- Тут в игре здесь просто. Шестёрка козырная бьёт туза. Я тебе подскажу, если неправильно сходишь.
Колька не стал с ним спорить: Митька старше, ему видней. Тот растасовал карты, и начали играть в подкидного дурака. Они так увлеклись игрой, что не заметили, как скотина зашла на поле. В это время ехал Фомин, первым делом плетью выгнал скот. Подкравшись сзади, начал хлестать и костерить ребят. Мальчишки соскочили с места и бегом врассыпную, кто куда. Митька сразу рванул на ферму. Колька упал и благим матом орал на всю округу, разъярённый Фомин жестоко хлестал по его маленькому тельцу. Мимо ехал начальник караула объекта с двумя шпалами на петличке, седоватый и высокий мужчина. Увидев такую картину - здоровый мужик избивает маленького парнишку, - остановил машину. Подошёл сзади и выхватил у Фомина плеть:
- Я тебя сгною, в штрафбат отправлю. Сука тыловая, - и правой рукой наотмашь врезал в челюсть, он как подкошенный упал.
- За что?
- Чтоб руки не распускал, лоб здоровый. Ты почему не на фронте?
- У меня броня.
- Завтра у тебя её снимут. Я тебе обещаю.
- Вы не имеете права.
- А у тебя есть право бить малолетку?
- А он подпаском у меня работает в колхозе.
- Ты, что с ума сошёл? Ему сколько лет?
- Пять, - ответив, не моргнув глазом, Фомин тут же встал.
- Я везу приказ, чтоб вас отсюда переселили в соседний район, а коров под нож для фронта. Если сам не можешь, пришлю своих ребят. Нам отдали деревню под военный городок, поле пустим под картошку или другой овощ. - Начальник вытащил из планшета и дал Фомину прочитать бумагу. Подбежала мать, схватила и прижала к себе Кольку. Стояла и успокаивала его, гладя по голове: «Всё хорошо, Коленька, всё обойдётся!» - Сын хныкал и посматривал на Фомина, тот, не глядя ни на кого, тут же вернул то, что ему дали прочесть:
- Они с Митькой должны пасти скот, а скотина залезла в рожь. Я, может, и не прав, что руки распустил, но они явно занимались вредительством. Потрава ржи скотом.
Майор спокойно ответил: «Лучше забудь. Мы уберём рожь. Кстати, два письма вёз для Седельниковой и Фроловой. Вот они». - Действительно, у него в руках оказались два белых «треугольничка».
- Я Седельникова, - Колькина мать протянула руку, майор молча ей отдал письмо.
- А можно, отдам Фроловой? Она там осталась на ферме, убирает навоз.
- Бери. - Он передал ей второе письмо…
Через месяц пришёл отец с фронта. Комиссовали. С простреленной ногой. Хотели отнять, но оперировал его классный хирург, всё сделал, чтобы оставить ногу. Только на фронт уже никак нельзя было идти воевать. А сколько радостей и слёз мать пролила, когда отца живым увидела! А Фроловой не повезло - мужик ей послал письмо, а потом погиб при задании. Через несколько дней после письма она получила похоронку. А что касается главного героя моего рассказа - Колька с того раза по сей день заикается. Мать что только не делала и к бабкам его таскала, и на святой ручей, но всё понапрасну.
Вспомнив этот случай из того времени, Николай Степанович привстал и направился от выставочного зала по дорожке. Недалеко в кустах распелась пичуга. «Х-хо-ро-шо поёт!» - подумал он.

Томск

"Наша улица” №224 (7) июль 2018