Олег Гордеев "Инвентаризаторы" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Олег Степанович Гордеев родился 14 мая 1940 года в Саратове. Профессия - строитель. Значительную часть жизни преподавал в ВУЗе, кандидат технических наук, доцент. С начала 90-х годов занимался строительным бизнесом, который свернул несколько лет назад. Пишет тогда, когда образуется свободное время и возникает потребность изложить определённую тему. Последняя публикация в газете "Завтра" за 2008 год о проблемах высшей школы. В журнале «Наша улица» публикуется с 2011 года.

вернуться
на главную страницу

Олег Гордеев

ИНВЕНТАРИЗАТОРЫ

рассказ

В каждом городе существует бюро технической инвентаризации или его филиал, но не в каждом городе имеется сразу три бюро: городское, областное и федеральное. В городе N они сосуществовали в конкурентном единоборстве, не нанося особого ущерба друг другу, поскольку за много лет работы рынок услуг стабилизировался и пришёл в равновесие с имеющимися структурами.
Я, молодой пенсионер Аркадий Петрович, устроился на работу в областное БТИ по рекомендации знакомых директора. Как раз там был необходим инженер-строитель в связи с реконструкцией столетнего промышленного здания, которое город передал БТИ под его нужды.
Директор объяснил мне основную задачу предельно кратко: «Надо чтобы кто-то прикрыл мою задницу». В тот момент я не уловил смысла этой фразы.  Мне, как заместителю начальника одного из управлений, было вменено в обязанность контролировать качество строительных работ, проверять акты выполненных работ, в случае необходимости вносить изменения в конструктивные решения, а также обеспечивать безопасность и охрану здания.
Руководил строительством Арбатов - человек, который называл себя то другом директора, то вдруг оказывалось не совсем уж он и друг, когда получал очередной пинок, - бывший полицейский, имеющий полезные связи в административных кругах города.
Ко всему прочему в кабинетах учреждения угнездились два ископаемых пенсионера из старейших заслуженных работников административных верхов, обладающих связями в местных и столичных структурах, которые время от времени подключались к решению возникших проблем. Первый служил когда-то в областном министерстве внутренних дел, второй на чиновничьем поприще заслужил звание лауреата государственной премии по строительству, чем и был ценен в разборках со спорящей стороной, указывая в письме или заключении своё громкое звание, укладывающее противника «на лопатки».
Тут же подвязался и его сынок, Андросов-младший, который считал директора тоже своим другом, высокорослый мужчина лет сорока пяти - начальник отдела обследований и перепланировок, запущенный алкоголик и бездельник, перекладывающий всю работу на своих подчинённых, с трудом ориентирующийся в технических проблемах, когда требовался творческий подход, а нужное решение нельзя было найти в интернете.
Периодически он «сваливался в пике» - пропадал на многие дни, не отвечая на звонки и не давая о себе знать; даже его жена, которая работала здесь же заместителем главного бухгалтера, не могла сказать о его исчезновении ничего вразумительного, отделываясь дежурной фразой про  болезнь. Но каждый, кто его знал, понимал, что он усиленно борется со своей «болезнью» на острове, где находится дача.
Даже в межсезонье, когда ещё не прочен ледовый панцирь реки, а приобретённый инстинкт уже звал в дорогу, он упаковывал свои документы в полиэтилен на случай опознания трупа, и отправлялся по тонкому льду в своё убежище, топил там печь и беспробудно пил.
В семейно-дружеском предприятии за строительство официально никто не отвечал, так как договора были липовыми; вторые экземпляры со стороны фирм-однодневок сразу уничтожались после подписания; нет бумаг, нет и проверок.
Архитектурное проектирование и обследование здания проводили два индивидуальных предпринимателя, связанных друг с другом и с Арбатовым тесными финансовыми и дружескими связями , а строительные работы велись на деньги, обналиченные фирмами-однодневками, количество которых превышало десяток, поскольку долго одна такая фирма не могла светиться, чтобы не нарваться на проверки.
Случайные бригады рабочих часто менялись, из-за чего страдало качество работ.
Девушка-дизайнер сумела заключить договор на архитектурную часть на непомерно высокую сумму, и в результате представила несколько цветных картинок фасадов здания.
У Андросова в отделе работал на полставки опытный проектировщик Виктор Николаевич - друг и ровесник его отца, с которым мы вместе выполнили конструктивную часть проекта.
Виктор Николаевич никогда не был женат, относился к этому акту отрицательно и мог терпеть женщин только в кратковременной близости, а чаще всего на расстоянии, однако проявлял к ним постоянный эротически романтический интерес.
Его восприятие противоположного пола остановилось где-то на уровне активного сексуального возраста, вследствие чего он никогда не смог бы смириться с присутствием рядом с собой постаревшей жены.
Он любил литературу и мог по памяти читать длинные тексты.
Пожалуй, это был единственный интеллигентный человек в этом сложном коллективе.
Цепочка родственных и дружеских связей привела на площадку моложавую женщину средних лет с сыном в качестве обследователей состояния старого здания с лицензией на руках, выданное на индивидуальное предприятие, в котором главным инженером значился профессор, доктор технических наук, случайным образом оказавшийся мужем «специалиста».
Женщина выглядела значительно моложе своего профессора: похоже было, что она была когда-то его студенткой, да и сын оказался ему не сын. Она изображала деловитость, за которой скрывала некомпетентность, и постоянно нервно курила.
Они выдали заключение с набором стандартных технических оборотов, никак не отражающих реального состояния аварийных конструкций и заканчивающееся спасительным для них выводом, смысл которого в том, что дешевле всё снести, чем производить капитальный ремонт.
Мне пришлось пройти со всей этой компанией по объекту и показать не увиденные ими опасные проблемные места, которые тем не менее поддавались исправлению.
Я предложил профессору свою помощь в доработке их заключения, но тот высокомерно отказался:
- А вдруг вы дадите ошибочное решение, а нам отвечать.
- Но хуже, чем у вас, получиться уже не может.
- Нет, мы отказываемся от продолжения работы.
- Это не делает вам чести. И, кстати, почему вы не указываете в отчёте своё звание и степень?
Порешили на том, что они оставляют у себя аванс и отваливают. 
Но работа с профессорами и доцентами не закончилась.
Рядом со зданием БТИ в непосредственной близости начали строиться два объекта, которые негативным образом должны были повлиять на сохранность и нормальное функционирование предприятия.
Возникла необходимость разгромных заключений о вреде этих строек, чтобы прекратить на них работу.
Для судебных дел наилучшим образом подходили заключения сторонних лицензионных организаций.
Я пошёл на кафедру строительных конструкций технического университета, где раньше работал.
Ни один доцент и профессор не дали согласия на сотрудничество, хотя все признали правоту текста, что я написал. Объяснение было простым, - они уже давно дали свои заключения в пользу наших оппонентов, приняв на веру их утверждение, что старое, тогда ещё производственное здание, подготовлено к сносу.
Но вышло всё не так.
Пришлось использовать внутренние резервы и привлечь к подписанию документа сотрудников с авторитетными званиями. Естественно, возглавил пирамиду из подписей Андросов-старший, что и решило дело в нашу пользу. 
Он же принёс чертёж перестройки перекрытия, по которому можно было судить о профессиональном образовании, но только не о творческом техническом мышлении. По такому чертежу невозможно было производить работы, потому что не учтены были особенности деформированных конструкций.
Все технические решения по реконструкции мне пришлось принимать самому, по которым и были выполнены работы.
Тем не менее Андросов-старший предъявил чертёж к оплате и получил за свой напрасный труд солидное вознаграждение.
Подошло время, когда Арбатов стал приносить мне акты выполненных работ на проверку.
Директор поручил мне внимательно проверить документы и доложить ему о результатах.
- С какой степенью строгости вести проверку? - задал я ему двусмысленный вопрос, будучи заведомо уверенным в значительных приписках.
- По всей строгости, если что, сразу ко мне, - ответил он. Но потом через паузу сдал немного назад: - В пределах разумного.
Для меня пределов разумного не существовало, а существовала только истина.
Как будто предвидя конфликтный поворот в деле, директор пригласил меня и Арбатова на стройплощадку и отчеканил нам жёсткое требование:
- Вы должны делать не то, что вы хотите, а то, что мне нужно. Идите работайте.
За что следовало уважать директора, так это за лаконичные, полные скрытого смысла фразы.
Через несколько дней директор вызвал меня с докладом по результатам проверки.
Я доложил ему по каким позициям и сколько миллионов уведено Арбатовым.
Директор выслушал меня внимательно и поблагодарил за полезную информацию.
Я не ограничился устным заявлением и в запале поборника справедливости написал служебную записку, в которой изложил технологию перевода государственных денег в личный карман.
Директор явно был недоволен проявлением такой дурной инициативы.
На официальное заявление последовал официальный ответ.
Директор вынужден был создать комиссию для расследования данного случая, в которую я, естественно, не был включён.
В комиссии только надёжные люди и друзья, к которым относился и Андросов-сын, по своей лени и пофигистике не ставший утруждать себя вдумчивой работой, а просто взявший мои данные и выдав их за свои, подтвердил перед директором их правоту, за что был пристыжен главбухом («не ожидала от тебя такого»), считавшей любые суммы, которые представлял Арбатов к оплате, справедливыми, потому-что они якобы «договорные» в её понимании. Арбатов пытался оправдаться и привёл ко мне свою сметчицу, надеясь на её изворотливость; та вставила флешку в компьютер, нашла нужные позиции и удивилась: «Не могу понять, откуда взялись эти цифры».
Директор вызвал «на ковёр» виновника и в присутствии других лиц в гневе бросил ему в лицо: «Ты что, вор!?». 
Слух о принципиальности и крутости директора быстро разнёсся по кабинетам.
После нагоняя Арбатов продолжил благополучно трудиться в том же направлении, а меня директор отстранил от проверки финансовых документов.
История с реконструкцией здания закончилась вполне благополучно к всеобщему удовлетворению: у директора, главбуха и Арбатова появились новые дорогие иномарки, а  вскоре, после исполнения всех порученных работ, я буду уволен с почётной грамотой за добросовестный труд, к которой прилагалась бутылка коньяка.
После завершения строительства директора посетил с дружеским визитом его коллега Птицын - директор федерального БТИ, и он же депутат областной думы.
Его автомобиль представительского класса Ауди остановился у парадного подъезда, водитель предупредительно открыл ему дверь машины, он солидно вошёл в здание и вальяжно прошествовал по коридорам, попутно одобрительно рассматривая преобразившийся интерьер.
В ближайшее время вышестоящие товарищи сбросят его с убаюкивающей комфортной высоты и забудут напрочь.
Всего-то надо было дать ему соблазнительную должность главы района города, где его уже ждал человек с толстой пачкой денег.
В телерепортажах можно было наблюдать в судах сломленного, исхудавшего от стрессов бывшего успешного и жизнерадостного чиновника.
В один из дней ко мне направили, из-за отсутствия на работе Андросова- младшего, представителя одной крупной газовой компании с предложением выполнить проект производственного здания.
Эта работа была по профилю Андросова-младшего, но его при всём моём старании не удавалось найти в течение нескольких дней.
Как потом оказалось, он уже давно расслаблялся на своём острове.
Тогда директор поручил эту работу мне в качестве главного инженера проекта.
Я представил Заказчику договор и обосновал договорную цену, которая оказалась в два раза меньше, чем стоимость архитектурного проекта на здание БТИ.
Тем не менее этой суммы хватило, чтобы в результате выдать Заказчику семь томов проектной документации и обеспечить себе достойное вознаграждение.
В тот момент, когда был уже произведён задел по проекту, появился помятый Андросов-младший, оказавшийся без договоров и денег.
Коллектив бухгалтерии, состоящий исключительно из женщин, поднялся против меня стеной, чтобы защитить своего оступившегося «брата» и вынудить меня передать договор ему в руководство.
Слегка картавая, главный бухгалтер, претендуя на авторитет «решалы», настойчиво убеждала меня войти в положение Андросова и отказаться от договора в его пользу.
Ей поддакивала жена нашего героя, который присутствовал на этой разборке; все остальные сидели, уткнувшись в свои бумаги, но чутко реагировали на происходящее.
Я вспомнил видеоролик, в котором волк несёт в зубах кусок мяса, а со спины подлетает к нему орёл и выхватывает когтями этот кусок.
Мне было жаль волка.
В данной сцене напрашивалась именно такая аналогия, только наш «орёл» сидел нахохлившись, не расправляя крыльев и не издавая клёкота; всю работу за него делала «каркающая воронья стая».
Я спросил у него:
- Кому нужно сталкивать нас лбами?
Он ответил как-то равнодушно:
- Начальству, конечно.
На данный момент, когда директор находился в командировке, начальством следовало считать его первого заместителя - даму с юридическим образованием, давшей, очевидно, отмашку на проведение подобного нападения.
Дама-заместитель дружила с начальником юридического отдела, которую благосклонно принимала в своём кабинете, а та приходила каждый раз в новом модном молодёжном наряде, который никак не шёл к её старому лицу, но являлся предметом долгого восторженного обсуждения.
Ситуация со мной не изменилась.
Я продолжил нести свои служебные обязанности и работу над проектом.
Но здесь случилось иное препятствие.
В верхних слоях решили замутить обстановку и поменять директора.
Для него подготовили заманчивую западню в виде нового директорского кресла в более богатой организации, от которого он никак не мог отказаться.
Многократно проверенная схема лишения места не дала сбоя и на этот раз.
В новом кресле директор посидел, но недолго. Правда, это было кресло заместителя, с которого он как бы вскоре должен был пересесть в основное после выборов, но его естественно не избрали и пошёл он по долгому тернистому пути в поисках «своего места». Нашёл он своё место только в другом городе.
На место директора в БТИ пришёл профессиональный ликвидатор юридических лиц, но об этом никто пока не догадывался.
План банкротства предприятия был рассчитан на несколько лет, поэтому простые работники продолжали трудиться как обычно, однако всё более удивляясь падению производственных показателей, не находя этому причин.
Новый директор первым делом приобрёл за счёт предприятия в личное пользование джип Lexus RX  за несколько миллионов, затем принялся увольнять сотрудников.
Для этой грязной работы он привлёк вновь назначенного своего заместителя Шведенко, который с энтузиазмом начал подло и нагло избавляться от людей. Сначала выперли стариков-консультантов, в том числе Андросова-старшего. Затем я обратил внимание на то, что из поля моего зрения исчезли красивые лица молодых женщин, которые поднимали настроение своей ответной улыбкой и нормальным человеческим словом в противовес большинству недоброжелательных и мрачных сотрудников.
Потом ушли мои товарищи- офицеры в отставке, майор и подполковник. Майор занимал должность заведующего хозяйством, а подполковник заведующего складом. Соподчинение у них происходило не по должностным инструкциям, а по воинскому уставу, то есть заведующий хозяйством подчинялся заведующему складом.
На День победы они надели воинскую форму со своими скромными наградами и в душе надеялись, что кто-то их поздравит, скажет тёплые слова, а может и преподнесёт подарки.
Но сослуживцы проходили мимо, не замечая их особый наряд, а некоторые удивлялись - не ряженые ли это, и не предстоит ли концерт. Оставшись без работы, они какое-то время поддерживали друг друга, но вскоре умерли один за другим.
Борзый Шведенко взялся наконец и за меня.
Он искал любой повод, чтобы извратить мои поступки, нахамить или постараться унизить.
Не добившись от меня показательного уважения к себе, он, пользуясь своим новым административным положением, приказал отдать ему все проектные материалы для передачи Андросову.
Я вынужден был подчиниться и одновременно позвонил Заказчику, с которым у меня уже было достигнуто взаимопонимание. Тот незамедлительно отреагировал и явился на переговоры с новым директором. В результате мне вернули документацию с условием подачи заявления на увольнение в момент сдачи проекта, и я продолжил работу над ним.
К себе в помощники я пригласил опытного проектировщика, которого знал всю жизнь, чтобы нескучно было работать и было с кем посоветоваться.
К сожалению, совместная работа не удалась.
В первый же вечер мы изрядно напились коньяком и позорно подрались. Когда допивали вторую бутылку, я заметил, как его лицо плывёт и изменяется из человеческого в свиное рыло, и я сказал ему об этом.
Он тоже вежливо мне ответил, что не видит во мне человека.
- Тогда давай одеваться! - сказал я ему.
И только мы оделись, как я обнаружил себя лежащим распятым на полу, как Христос, а мой товарищ сверху держит мои руки, а локтями в полную силу давит мне на грудь.
Я не могу вздохнуть и думаю, что мне делать.
Где он только научился этому изуверскому приёму?
После нескольких безуспешных попыток, я сгруппировался, подтянул колени к подбородку и упёршись в него, отбросил от себя на книжный шкаф.
Мы быстро вышли из тесного помещения во двор, где я уже не мог сдержать себя и после короткой схватки уложил его на землю.
За нами из окна наблюдала женщина-вахтёр. Вероятно было забавно смотреть как в ночи под фонарём дерутся два пенсионера.
От продолжения расправы меня остановил подошедший мудрый сторож, он сказал тихо:
- Не надо, Аркадий Петрович…
И я быстро пришёл в себя.
Вызвал такси и довёз «приятеля» до дома.
На следующий день я пришёл на работу с отвисшей щекой. А рёбра болели ещё два месяца, в течение которых я не мог глубоко дышать.
В течение последующих дней я заметил изменения в отношении ко мне у некоторых работников.
Более всего меня поразила случайная встреча с общительной и всегда в приподнятом расположении духа уборщицей Катей, которая дружила с вахтёршей и часто с юмором пересказывала их беседы: «Я ей говорю, зачем ты приходишь на работу в туфлях на высоком каблуке, ведь трудно простоять в них целый день. А она мне отвечает: «А что, если меня вдруг вызовет директор в кабинет, а я как дура явлюсь к нему в тапочках, да и солидные мужчины проходят мимо меня».
В эту встречу Катя округлила глаза и отпрянула от меня, как от носителя какой- то опасности.
По-другому повёл себя Шведенко. Я сидел в приёмной на диване, как он вошёл и сразу протянул мне руку, хотя я давно его игнорировал и проходил молча.
Я сидел и некоторое время раздумывал, как поступить, пока его рука висела надо мной; чтобы не томить его больше, я небрежно протянул ему вялую ладонь, которую он пожал и, видимо, был этим доволен.
Тем не менее я не отступил от своего принципа и продолжал не замечать его при встрече.
После сдачи проекта меня впервые за всё время вызвал директор в свой кабинет, где вручил почётную грамоту и большую бутылку коньяка, в связи с чем я с иронией подумал, что после распития такой бутыли бой обещает быть довольно зрелищным.
После моего ухода, в течение нескольких лет менялось руководство БТИ, и все директора упорно вели предприятие к развалу.
За счёт кадровой и материальной базы государственного БТИ создавались новые частные структуры. Дошло до того, что все денежные средства выводились под видом благотворительности, не оставив ни копейки на фонд оплаты труда.
Только после того, как в суд поступили материалы о банкротстве предприятия, сотрудники БТИ открыто признали, что банкротство носило преднамеренный характер и осуществляла его группа лиц, выходцев из одного района области во главе с министром-председателем комитета по управлению имуществом, о чём они и поведали в открытом письме губернатору.    

Саратов

"Наша улица” №230 (1) январь 2019