Алексей Некрасов-Вебер "Первая любовь, или
Постаревшая собака динго" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер родился 9 июля 1959 года в Москве. Окончил Московский горный институт. Инженер-физик. В "Нашей улице" публикуется с № 3-2004, (рассказ "Пощечина"), где опубликованы рассказы "Земное и небесное" (№ 9-2004), "Кипарис во дворе" и "Река детства" (№ 11-2004), "Танцующая девушка в красном платье" (№ 89 (4) апрель 2007) и другие. Автор эссе о художнике Александре Трифонове ""Царь я или не царь?", или размышления у картины" и о писателе Юрии Кувалдине "На изломе тысячелетий" (№ 9-2005).

вернуться
на главную страницу

Алексей Некрасов-Вебер

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ, ИЛИ
ПОСТАРЕВШАЯ СОБАКА ДИНГО

рассказ

День был солнечным и холодным. Однако, на излете февраля ощущение весны уже разлито в природе. Стоит только небу очиститься от туч, как солнце начинает пригревать и грязный городской снег прихватывает тоненькой ледяной коркой. Пронзая прозрачный и холодный воздух, лучи отдают все свое тепло этой наледи. А она испаряется, насыщает ветер влагой, и запах талой воды вместе с яркой игрой света порождает весеннюю сумятицу в мыслях. Опять, кажется, будто впереди еще целая жизнь, а мир полон тайн и загадок.
Пребывая вот в таком сумбурно- обманчивом настроении, Петр Андреевич шел выполнять очередное задание руководства. Именно так сотрудники их маленькой фирмы привыкли называть банальное выполнение служебных обязанностей. Звучало как-то торжественно и даже приносило в рабочую текучку некий элемент шпионской романтики. Впрочем, иногда эти задания действительно проходили на грани фола, и после успешного выполнения в голове крутилось:
«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу!»
Но сегодня ничего не предвещало осложнений. Клиент был давнишний, уже не первый год знакомый. Ведомственная клиника периодически приглашала Петра Андреевича для устранения очередной поломки медицинского прибора. Вот и сегодня он откликнулся на просьбу, доложил начальству, получил со склада нужную запасную часть и отправился в дорогу. Через час, осторожно вступая на покрытый наледью тротуар, он шел мимо чернеющих февральских сугробов от метро к месту назначения. Учреждение занимало первый этаж добротного дома сталинской застройки. Кинув рассеянный взгляд на светло синее февральское небо, на плачущие под козырьком сосульки, Петр Андреевич постарался выкинуть из головы все посторонние весенние мысли и толкнул массивную дверь с золотистой табличкой.
Внутри царила обычная суета. Но, в отличие от районных поликлиник, посетитель в подавляющем большинстве был солидный. В прихожей висели картины с видами старой Москвы, рядом с гардеробной стоял огромный аквариум с тритонами и золотыми рыбками. А от затянутых в облегающие белые халаты сотрудниц веяло дорогими духами и респектабельностью. В кабинете его ждала сама заведующая отделением Мария Арнольдовна. Брюнетка лет сорока, не фотомодель, но очень ухоженная и хорошо следящая за собой особа. Одарив гостя лучезарной улыбкой, она вспорхнула из- за стола и пошла навстречу:
- Ой, уже приехали! Вы не представляете, как я благодарна!
- Ну, пока, еще не за что благодарить! - улыбаясь, ответил Петр и попросил показать «больного». Пока вместе шли в дальний конец кабинета, он чувствовал еле уловимый, но очень приятный аромат духов. Показав сломавшийся аппарат, заведующая вернулась на свое рабочее место за компьютер. Пока он копался в пыльном чреве прибора, хорошо было слышно, как быстро стучат по клавиатуре ее пальцы. Казалось, она полностью была поглощена работой, но несколько раз он ловил на себе украдкой брошенные взгляды. Да и сам время от времени невольно косился туда, где под открытым снизу столом из-под полоски белого халата и черной юбки демонстрировали себя обтянутые темными чулками женские колени. Вроде бы не первый год были знакомы, но сегодня в общении появились какие-то новые нюансы, и мысли в голову лезли странные с весенней тематикой.
Сменив вышедший из строя блок, он собрал и включил прибор. Как и ожидалось, неисправность исчезла. Проверив на всякий случай все режимы, Петр позвал хозяйку принимать работу. В какой-то момент показалось, что его сейчас расцелуют. Но обошлось все словами благодарности. В завершение, назвав его кудесником, Мария Арнольдовна предложила:
- А давайте я вас чаем с тортом напою! Вам же все равно бумаги подписывать. А начальство только через полчаса будет.
Последний аргумент убедил принять предложение. Тем более, что время как раз было обеденное, а после успешного завершения работы у него всегда просыпался аппетит.
Россия все еще страна хлебосольная, и потому посиделки с клиентами при его профессии были делом частым. Не раз приходилось где-нибудь в ординаторской или процедурной распивать чаи в компании докторов разного пола и возраста. Гораздо реже, но тоже случалось, в кабинете провинциального главврача или начмеда «обмывать» дорогим коньяком установку нового аппарата. Но сегодня все происходило как-то по-особенному. Внешне обычно, но с неким подтекстом.
Кабинет, как и все здание, выглядел по старорежимному добротно. От шумного коридора их отделяла массивная дверь с позолоченной ручкой. Окна выходили в заваленный снегом задний дворик. На обледенелых сугробах весело играли солнечные лучи. Сквозь приоткрытую форточку доносился стук капель. Стекая с верхних карнизов, они отбивали барабанную дробь по оцинкованной крыше подсобки, где возле обитых черным дерматином дверей скучали оставленные дворником лопаты. Время от времени, заглушая капель, в кабинет врывалось отчаянное чирикание воробьиной стаи. Петр Андреевич и хозяйка сидели друг напротив друга. Пили чай, вприкуску с тортом «Птичье молоко» и говорили, как водится, о работе. Но, не имея никакого отношения к разговору, в разделяющем их клочке пространства происходило нечто метафизическое. Оно уже не разделяло, а скорее соединяло, и вот-вот готово было разразиться молнией. Возможно, одной из причин тому стал витающий в кабинете легкий аромат духов. Внесли своею лепту лукавая насмешка в глазах хозяйки и исходившие от нее флюиды женского обаяния. Но главной виновницей, несомненно, стала весна, нахрапом врывающаяся в окна с воробьиным гвалтом и стуком капели.
 Будь на месте Петра Андреевича Дон Гуан или Казанова, чаепитие с большой вероятностью закончилось бы стремительным натиском, любовной победой и пикантной развязкой в стиле галантного века. Ключ, кстати, торчал из замочной скважины под золоченой ручкой, и воспользоваться им при желании труда не составляло. Но Петр Андреевич Казановой не был! Опомнился он и пожалел об упущенной возможности уже в прихожей, когда снимал синтетические бахилы и убирал в портфель подписанные начальством акты. Правда, тут же во внутренний диалог вступил трезвый голос разума:
« Эко, куда тебя занесло, приятель! Это у Казановы с Гуаном все бы вышло красиво и галантно. Все-таки, ребята профессионалы. А ты, пентюх семейный, наверняка бы оконфузился, еще бы и на служебный скандал нарвался».
Но тут же, перебивая голос разума, снова стал нашептывать соблазнитель. Напомнив, что телефон Марии Арнольдовны у него в электронной записной книжке, он тут же предложил более приемлемый вариант. Позвонить через пару дней, поинтересоваться, как ведет себя отремонтированный прибор, и как бы промежду делом пригласить куда-нибудь в кафе на ужин. Ну, а потом уже без казановщины и кавалерийского натиска, постепенно развивать инициативу. Интуиция подсказывала, что жилплощадь для свиданий у Марии Арнольдовны имеется. Он даже нарисовал в воображении эту чистенькую уютную квартирку одинокой интеллигентной женщины в полном рассвете сил. Но тут опять в диалог вступил грубый отрезвляющий голос:
« Ты в зеркало на себя давно смотрел, кабальеро доморощенный! И на кой черт тебе, примерному семьянину с небольшим окладом такие приключения. Проблем что ли в жизни не хватает?»
И чтобы уже окончательно выбить у противника инициативу, голос призвал к совести:
« Ты же вообще то клятву супружеской верности давал ! И не важно, что перед регистратором актов гражданского состояния. Для советского человека это почти как перед Господом! И не смотри, что вокруг творится. Перед Ним каждый только за себя отвечает!»
Окончательно остыв и стряхнув наваждение, Петр Андреевич попытался проанализировать, с чего это его так разобрало. И вдруг понял:
«Насмешливые искорки во взгляде, обволакивающий голос, черты лица, гладкая кожа с чуть заметной природной смуглинкой - это все от туда, из прошлого!»
Видимо давно забытый образ продолжал жить где-то в глубине подсознания. Найдя двойника и уличив подходящий момент, он прорвался в реальность, исказил ее и потащил за собой в опасное, но влекущее зазеркалье.
«А может быть, это она и есть!» - спросил он себя и почувствовал, как в лицо дохнуло ветром далекого февраля, когда долгие часы, согреваясь только надеждой, простаивал под окнами любимой.
Звали ту «забытую» также Марией. Правда отчества он не помнил, а фамилия явно не совпадала. Но представительницы прекрасного пола за эти родовые символы не сильно держатся, и порой на протяжении жизни их не единожды меняют. Конечно, возраст должен был быть несколько старше. Но с этим у женщин зачастую путаница не меньше, чем с фамилиями. И все же, поразмыслив и сопоставив даты, Петр Андреевич пришел к выводу:
«Нет, не она!»
Однако глубинные пласты памяти уже пришли в движение. Словно сорвавшийся с покатой крыши снег, они стремительно набирали скорость. А он стоял в огороженной зоне, задрав вверх подбородок, и заворожено смотрел, как, распыляя вокруг искрящуюся поземку, летят на голову снежные глыбы…

Первый раз Петя всерьез влюбился в выпускном десятом классе. Случилось это во времена далекие, теперь почти былинные. Когда на оккупированных КСП полянах под гитарный звон у костров всю ночь напролет щипали душу бардовские вирши. Стареющие шестидесятники все еще печалились о канувшей в лету оттепели, а подрастающее поколение мечтало одеться в импортную «джинсу» и, словно боевой клич, повторяло:
- Перемен требуют наши сердца!
Впрочем, влюблялись люди во все времена, и эпоха ожидания перемен не исключение. Что послужило тому первым толчком, даже сказать сложно. Тут и зов природы, и великая сила внушения, как бы сказали сейчас, информационной среды. О сильном и прекрасном чувстве много писали в романах, этой теме посвящали спектакли, слагали стихи, снимали многочисленные мелодрамы. В нелегальной курилке за углом школы «более опытные» товарищи хвастались своими победами. Быть вне темы становилось уже неприлично. В общем «Пришла пора!».
Почему избранницей стала именно Маша, можно только догадываться. Возможно, сыграла свою роль магия имени, а может, романтический образ, что, несмотря на юные годы, сумела создать его носительница. Или причиной стал особый женский типаж, из тех, что «не записная красотка», но «с изюминкой». В общем все как-то удачно сложилось, и в неокрепшем юношеском сознании аварийной лампочкой вспыхнуло «Это она!».
Но дальше, то что? Опыт нулевой. Как подойти, что сказать? Ели приятелей послушать, так надо быка за рога брать. Но попробуй, возьми! По неопытности и получить можно этими самыми рогами. В общем, решил Петр для начала потренироваться. Взбодрив себя стаканом портвейна, попытался на одной из неофициальных вечеринок закрутить роман с другой одноклассницей. Невзрачным мышонком, что сидела за одной партой с потенциальной героиней его романа. Поначалу вроде бы получалось, но потом переусердствовал и схлопотал по пьяной морде. Даже теперь, вспоминая об этом, Петр Андреевич чувствовал, как начинают краснеть уши. А тогда, замечая смешки одноклассниц, не знал, где лучше под землю провалиться. Мария в этом хоре насмешниц стояла особняком, и вроде бы даже участия не принимала. Но именно тогда он стал замечать в ее глазах ироничные искорки.
Тренироваться дальше Пете как-то сразу расхотелось. А уж приближаться к предмету своей любви и вовсе стало страшно. От отчаяния пришлось стать безутешным воздыхателем, из тех, что готовы пожертвовать всем ради своей богини, но не решаться поцеловать край ее одежды. Впрочем, в мелодрамах для таких персонажей часто оставался шанс на счастливую развязку. Да и сама богиня эту иллюзию умело поддерживала. То невзначай оброненным словом, то украдкой брошенным взглядом.
Знала ли она, что он ее любит? Наверняка! Женщины в этой сфере, как Чингачгук в родных лесах, ни след, ни шорох не останется не замеченным. А уж, тем более, томный взгляд с задней парты. Так что знала и вела игру. Зачем? Задайте вопрос полегче!
У Пушкина этот стиль, кстати, очень точно описан. Но если поэт знал цену «кокеткам записным» и противопоставлял их чарам безыскусную любовь своей героини Татьяны, то авторы мелодрам вели иную политику. Завлекая обещаниями хеппи-энда, они разжигали обманные надежды в неокрепших душах. Напускали розовый туман, бредя в котором, легко было свалиться в яму. И Пете эта первая любовь вышла боком. Подготовку к экзаменам он почти забросил, в итоге вместо Бауманки оказался во второразрядном вузе. Карьера физика, о которой грезил (и, надо сказать, имел к тому способности) так и не состоялась. И, помимо этого, прочно прилепил на себя образ отвергнутого воздыхателя, который потом, словно окропленную кровью кентавра шкуру, пришлось отдирать с кусками кожи.
Но это потом. А тогда события развивались для несчастного воздыхателя весьма драматично. После новогодних каникул Мария неожиданно начала встречаться с их одноклассником. Вопреки Петиным опасениям им стал не главный плейбой класса Толик. Никакими особенными мужскими достоинствами Машин избранник Гоша не отличался, зато был из «хорошей семьи». Родители работали где-то во Внешторгею. Они и приодеть сынка сумели и дорожку в жизни загодя готовили. Уже было понятно, что, скорее всего, пойдет он по родительским стопам, представлять страну победившего социализма там, где этой победы пока не случилось. Так что с классовым чутьем у Петиной богини все было нормально. Но тогда он этого не мог понять и страдал от неразделенной любви еще сильнее. А так как гуляли одноклассники обычно общей кампанией, то частенько приходилось тащиться следом за счастливой обнимающейся парочкой. Иногда, обернувшись, его на какой-то миг одаривали печальным сострадающим взглядом, который будто говорил:
- Вот видишь, как все получается! А ведь могло бы быть и по-другому.
Рожденная этим иллюзия несла душе еще больше страданий, но не давала умереть надежде. Окончательно развеялась она только на выпускном вечере. Готовясь к эпохальному в жизни каждого школьника событию, Петр решил приодеться по последней моде. Родители, скрепя сердцем, выделили нужную сумму из семейного бюджета, а вот советом не помогли. И, выбирая себе экипировку, он явно переусердствовал. Явившись на выпускной бал в элегантном, но слишком светлом костюме, Петя больше напоминал саксофониста из солнечного Майями, чем советского школьника. Учительница литературы, видимо оценив старания, пригласила на белый танец и сделала комплемент. Зато Маша, увидев его, презрительно и откровенно прыснула смехом. Праздник был испорчен. Забившись в дальний угол полутемного зала, Петр с отчаянием и ненавистью наблюдал, как кружатся в танце Гоша и Мария. В тот вечер они друг с другом не расставались, словно демонстрируя, что и дальше готовы идти по жизни взявшись за руки. Под утро, вернувшись домой, Петр повесил злополучный костюм в дальний конец платяного шкафа, и больше никогда его оттуда не доставал. В одежде он с тех пор предпочитал неброские тона.
Закончилась учеба, и вместе с этим довольно быстро распалась школьная кампания. Большинство одноклассников вскоре стали студентами. Пятеро ребят пошли в армию. Потом двое, отслужив, тоже поступили в институт. Балагур и весельчак Серега Пересмехин неожиданно после армии посвятил себя охране порядка. Теперь он работал на Петровке, кажется, уже в звании майора. А вот Петин приятель, похожий на Вини Пуха Сашка Колпин, став жертвой неуставных взаимоотношений, на всю жизнь останется инвалидом. Трагично сложилась судьба и у первого плейбоя Толика. Попав на втором году службы в Афганистан, он вернется целым и невредимым, но погибнет в девяностые в какой-то разборке.
Гоша, как и ожидалось, пошел по проторенной дороге и поступил в МИМО. Мария со второй попытки на следующий год, возьмет штурмом Институт иностранных языков, а пока, по протекции Гошиных родителей, временно устроилась секретаршей в одно из отечественных подразделений Внешторга. Но лучше всего, как оказалось впоследствии, утроила свою судьбу «серый мышонок»- соседка Марии по парте. Поступив в совершенно не престижный торговый техникум, она наберется нужного опыта и быстро сделает в девяностые карьеру. На единственной состоявшейся десять лет назад встрече одноклассников элегантная бизнесвумен лукаво подмигнет Петру Андреевичу, видимо намекая на ту неудавшуюся попытку потренироваться. Ни Марии, ни Гоши на той встречи он не увидел. От бывших одноклассниц узнал, что «золотая» парочка так и не поженилась. И, более того, став врагами, они потом долго рассказывали друг про друга всякие гнусности.
С окончанием школы вроде бы должна была закончиться та история. Но неожиданно случилось продолжение, оставившее в душе еще более глубокую рану.
Институт, где оказался Петя, не входил в число престижных. Однако, при желании и должном усердии, и там можно было получить хорошее образование. В целом Петру новое место уче6ы нравилось, вот только представительницы прекрасного пола этот ВУЗ не особенно жаловали, и коллектив на курсе сложился почти чисто мужской. Подруг себе обычно искали в «девичьем царстве» - техникуме с традиционно женскими специальностями, общага которого находилась по соседству. Захаживая туда с новыми институтскими товарищами, Петр постепенно набирался опыта в этой очень важной сфере взаимоотношений. Про Машу он почти не вспоминал. Правда, по привычке, в расположенный на другом конце микрорайона универсам ходил, делая небольшой крюк, мимо ее дома. И вот как-то под Новый год, в хорошем настроении после успешно и досрочно сданной зачетной сессии, он шел обычным маршрутом. Был тихий и морозный зимний вечер. В некоторых окнах уже мигали огоньки елочных гирлянд. Опять же по привычке, бросив рассеянный взгляд на девятый этаж, он увидел, как в светящемся квадрате Машиного окошка появился и тут же исчез женский силуэт. В душе опять кольнуло, но нельзя сказать, чтобы очень сильно. Пройдя разделявший линии домов пустырь, он уже собирался свернуть в сторону магазина. И тут хлопнула дверь подъезда, и молодая овчарка ретиво кинулась в его сторону. За ней, с трудом удерживая поводок, вышла Маша.
- Ну, здравствуй Петя! - произнесла она с интимным придыханием, и в тот же миг призраки, вроде бы ушедших чувств, пронеслись над головой в яркой карнавальной фарандоле. В это время Машина питомица стала приветствовать его в своей собачьей манере. Наверное, вспомнила, как прошлой весною, когда была еще щенком, Петя не, решаясь притронуться хозяйке, частенько гладил ее и чесал за ухом. От переизбытка чувств она даже поставила ему на грудь лапы.
- Эльза, фу! К ноге! - крикнула и дернула поводок хозяйка. Собака нехотя выполнила команду, а Машин голос снова стал тихим и немого грустным. Они вместе дошли до конца дома. Поделились тем, что знали о других одноклассниках. Дальше Петру надо было сворачивать к универсаму, а ей на пустырь, где обычно выгуливали собак. Перед тем, как попрощаться, Мария почему-то спросила, как он будет встречать Новый Год.
- Да к деду на недельку собираюсь , пока экзамены не начались, - простодушно сообщил Петя.
- Ну вот, все так Новый год весело встречают! - произнесла Мария с грустным придыханием.
Ничего особенно веселого во встрече Нового года в компании деда и бабушки Петр не видел. Не понимал он, и к чему это было сказано, и осторожно поинтересовался.
- Ну а ты с Гошей встречаешь?
- Нет, с Гошей теперь не получится - произнесла Маша еще более грустно.
Уже потом, в сотый и тысячный раз прокручивая этот эпизод, Петр мучительно осознавал, что именно тогда упустил свой шанс. Но с другой стороны, что ему было делать? Отказаться от поездки к старикам, которые давно ждут и чуть ли не каждую неделю звонят и уточняют дату приезда? Пригласить Машу на Новый год. Но куда? К себе домой на посиделки с родителями? В мужскую компанию в институтской общаге?
Новый год вместе, это же не просто вечеринка! Ведь, как встретишь, так и проведешь. Прежде чем такие приглашения делать, желательно обдумывать каждую мелочь. Но судьба, давая шанс, не предупреждает заранее и не дает время на раздумье.
- Или бери, или извините!
Расстались они без дальнейшего обсуждения темы. Ему в универсам налево, ей с Эльзой направо. Но упавшее в душу семя уже пустило ростки. И вскоре заполнило все вокруг своими корнями, заставляя пораженные ткани души чувствовать острую боль.

Дед и бабушка встретили его на вокзале. Погода была отличная. Легкий морозец, тихо падающий снег. Пока вместе шли по горбатым улочкам города детства, снежинки, плавно кружась, ложился на ондатровую шапку деда и пуховый платок бабушки. Уже много позже, вспоминая этот снегопад , Петр будет чувствовать, как от боли сжимается сердце. Все вместе этим маршрутом они шли в последний раз! Но тогда мысли были забиты совершенно другим.
Под Новый год в очередной раз показывали «С легким паром». В «Голубом огоньке» о любви много говорили и пели. А Петр сидел за новогодним столом мрачнее тучи. Мыли о том, что он упустил свой шанс, отравляли праздник. А старики искренне недоумевали и огорчались тем, что любимый внук не испытывает никакой радости от долгожданной встречи. Еще сильнее он обидел их тем, что обменял билет и уехал на два дня раньше. Потом и за это будет мучительно стыдно, но тогда все мысли и желания были заняты другим.
Вернувшись в Москву, Петр в тот же вечер позвонил Марии. Она явно удивилась, но говорила приветливо и, кажется, даже была рада. Получив приглашение вместе сходить на недавно вышедший, но уже получивший много положительных отзывов фильм, ответила уклончиво. Сказала, что действительно очень хочет посмотреть, однако не знает, когда будет свободный вечер, но обязательно перезвонит.
На следующий день, сидя за учебником по математическому анализу, Петр безуспешно пытался сосредоточить внимание на дифференциалах функции с одной переменной. Когда раздался телефонный звонок, сразу кинулся к трубке. Но вместо ожидаемого, услышал насмешливый голос Гоши. Поинтересовавшись, как дела, соперник с явной издевкой стал расспрашивать про тот самый фильм. Петр отвечал сухо и односложно. В завершении, чтобы окончательно внести ясность, Гоша сообщил, что они Марией на этот фильм обязательно сходят. Так что ему об этом можно не беспокоиться.
- Это почему?! - с вызовом поинтересовался Петр. По наивности, он ждал, что ему предложат сейчас выяснить отношения в честном поединке, и с радостью готов был поднять брошенную перчатку. Но Гоша уже совершенно другим тоном мягко разъяснил, что ненужно пытаться вклиниться после каждой случайной ссоры между людьми, которые в уже давно встречаются и имеют серьезные планы на будущее. Никому от этого ничего хорошего не будет.
На том вроде бы все и должно было закончиться. Но опять подвела информационная среда. В те годы уставшая от великих свершений страна замерла в ожидании чего-то пока еще неизвестного. Тема романтики в отношении полов была на пике популярности. Наперебой восхваляли безумие влюбленных поэты и барды. Воздух московских квартир был пропитан сентиментальными песнями Окуджавы. Уже несколько лет знаменитый рязановский фильм внушал веру в новогоднее чудо и призывал, чаще залезать в окна к любимым. Успело выйти на экран и «Обыкновенное чудо», где харизматичный волшебник голосом Янковского грозно вопрошал:
- А что сделал ты, ради своей любви!
И вдохновленный всей этой мощной информационной поддержкой, Петр начал бороться. Правда, борьба эта скорее походила на самоистязание. Часами на пронизывающем январском, а потом и февральском ветру, он простаивал под окнами любимой. Выкуривая бесчисленное количество сигарет, ловил движение теней за занавесками и все ждал, когда хлопнет дверь подъезда. Но этого не случалось и не случалось. Видимо присутствие отвергнутого поклонника не оставалось не замеченным, и Маша хладнокровно ждала, пока он, окончательно промерзнув, покинет свой пост. Так что вместе с ним страдала в ожидании выгула и уж совершенно ни в чем не повинная собака. Периодически, приметно с интервалом в неделю, Петр звонил и пытался куда-нибудь ее пригласить. Отказ звучал сначала мягко, а потом уже с нотками раздражения. Но он продолжал звонить, чтобы только услышать ее голос. И услышав, ничего не говоря, бросал трубку. На фоне всех этих переживаний он завалил экзаменационную сессию, целый следующий семестр прожил без стипендии, балансируя на грани отчисления. Но какое это тогда имело значение, когда на карту была поставлена любовь!
Хорошо, что еще не натворил серьезных глупостей. Уже в более зрелом возрасте Петру доведется со стороны наблюдать неадекватное и даже агрессивное поведение одержимых страстью молодых людей. Виной тому, скорее всего, были те же идеологические установки. В целом все-таки ложные! Потому как, если что-то удалось где-то один раз, то совершенно не обязательно, что будет удаваться всегда и везде. И не поможет тут никакое упорство, особенно если успех почти целиком определяется желаниями другого человека. Но тогда Петр этого не понимал и продолжал ломиться в прочно закрытые двери.
Ему доведется потом прочесть «Фиесту» Хемингуэя и «Амок» Цвейга. Но это, опять же, случится в более зрелом возрасте, а тогда, еще не зная слова амок, он был одержим этим экзотическим недугом. А вместо умного совета в сознании звучали лишь призывы бороться за свою любовь до конца. И конец этот наступил где-то в середине марта. Прошел он, к счастью, весьма буднично без лишних эксцессов. Промерзнув на сыром мартовском ветру и выкурив последнюю в пачке сигарету, он уже собирался покинуть пост, когда на пороге у подъезда, словно явление Мадонны, появилась знакомая фигура. На этот раз она не выгуливала собаку, а направлялось куда-то с подругой, тоже их бывшей одноклассницей. В одно мгновение Петр оказался на дорожке у дома и пошел навстречу. Увидев его, подруги зашептались и прыснули от смеха. Когда подошел ближе, Маша с усмешкой отвернулась, а Настька, приветливо помахала рукой и сладким голоском поинтересовалась:
- Петенька, ты или это? Как жизнь молодая?
Буркнув, что у него все нормально, Петр прошел мимо. Ни разу не оглянувшись, сделал крюк и вернулся домой. С того дня амок пошел на спад, но потянул за собой тяжелую депрессию. Казалось, жизнь потеряла смысл. Дамокловым мечом висели не сданные экзамены. А от огромного количества сигарет, что выкурил, стоя на своем посту, начались проблемы с легкими. Но, как писали раньше в романах, здоровый организм и молодость постепенно взяли свое. К лету он начал выздоравливать и телесно и душевно. Однако мир, в который возвращался, был уже ни таким, как прежде. Словно весенним паводком смыло с него яркую окраску, обнажив из-под рыхлого верхнего слоя жесткие металлические конструкции. Лубочный сказочный городок, где жили романтические иллюзии, предстал унылой промзоной. И здесь надо было как-то существовать дальше.
Из того не особенно веселого периода в памяти осталось одно событие, неожиданно ставшее знаковым. Как активный комсомолец Петр еще осенью записался в студенческий оперотряд. Примерно раз в месяц их направляли вместе с милицией патрулировать насиженные хулиганами дворы в прилегающем к институту районе. А в канун Первого Мая мобилизовали чтобы обеспечить порядок на другом официально непризнанном празднике.
Про Пасху он слышал и раньше, но даже толком не знал, какому мистическому событию она посвящается. И вот вечером оперативный отряд прибыл к одной из немногих действовавших в районе церквей. В задание входило не допускать на территорию компании молодежи. Официально это объяснялось не стремлением оградить советских молодых людей от вредного влияния, а защитой верующих от неадекватности самой молодежи. Отчасти оно так и было. Ближе к ночи возле церкви стали появляться компании сильно выпивших и не в меру веселых юношей. Оперативникам нужно было удерживать их за периметром церковной ограды, а самых буйных сопровождать в припаркованный в соседнем дворе милицейский автобус. И тут Петр неожиданно проявил себя. Чувствуя за спиной грозную силу закона, и все еще пребывая в состоянии человека, который от жизни больше ничего не ждет, он начал выказывать примеры героизма. Когда многие товарищи проявляли нерешительность, первым шел навстречу буйным компаниям, и, тыкая в нос красной оперотрядовской книжкой, заставлял их повернуть обратно. Одному типу, который пытался схватить за грудки, даже врезал в солнечное сплетение. После этого на него чуть было не кинулась пьяная ватаг. Но вовремя подоспевшие старшие товарищи из райкомовского оперотряда быстро навели порядок и двух смутьянов со скрученными руками увели в автобус. Но вот, наконец, весело зазвонили колокола. И желающие прорваться внутрь и те, кто их сдерживал, прильнули к ограде. В первый раз Петр увидел тогда крестный ход.
Нельзя сказать, чтобы зрелище произвело очень сильное впечатление. Но в целом понравилось, и некую особую атмосферу праздника он почувствовал. Главное случилось чуть позже. Самоутверждение от внезапно пробудившейся смелости, колдовская атмосфера теплого весеннего вечера, увиденное впервые экзотическое по тем временам действие, как-то очень удачно сложились и целительно подействовали на душевное состояние. Проснувшись следующим утром, он почувствовал себя, будто начавший выздоравливать больной после миновавшего кризиса. Через несколько дней Петр ликвидировал последний висевший с зимы хвост и был допущен до новой сессии. Сдал ее на тройки, но тогда и это казалось достижением. А Пасха с тех пор стала для него символом личного возрождение. И постепенно этот праздник начал по значимости выходить на первое место, вытесняя Новый год с его ложным обещанием чуда.
Постепенно стала налаживаться обстановка и на личном фронте. Однако, встречаясь с девушками, Петр чувствовал, что все происходит как-то слишком обыденно. Словно мазохисту болевого эффекта, не доставало романтического надрыва и интриги. Скорее всего, это, как старая травма, давали о себе знать переживания той злосчастной зимы.
Саму Машу он с тех пор ни разу не видел. Зато произошла другая знаковая встреча. Лет десять спустя, когда они с женой жили на съемной квартире, Петр приехал навестить родителей. Маршрут от метро до их дома пролегал как раз по памятным местам несостоявшейся любви. Проходя мимо знакомого подъезда, он невольно поднял голову. В это время, как и десять лет назад, хлопнула дверь. Сердце от неожиданности екнуло, но на пороге появился пожилой мужчина. За собой он тянул на поводке прихрамывающую старую овчарку.
- Ну давай, Эльза, быстрее! - раздраженно прикрикнул хозяин. Собака подняла голову и посмотрела на него обреченно и грустно. И Петр почувствовал, как сжимается сердце. Но причинно й были не воспоминания о прошлом , а скорее какая-то вселенская жалость ко всем существам, обреченным на старость и смерть в этом мире…

Докрутив до конца документально-биографический фильм, Петр Андреевич в который раз спросил себя:
«А могло ли что-то измениться, если бы тогда повел себя несколько иначе. Смелее, инициативнее? Пригласил бы Машу встретить Новый год вместе, а уже дальше бы что-нибудь придумал. Ну, например, уговорил бы родителей отправиться к друзьям. Или даже потом, упустив шанс, вместо того чтобы мерзнуть под окнами, сотворил бы что-нибудь неординарное в стиле миллиона алых роз».
Но сегодня он четко ответил себе: «Нет!».
В любом случае шансы на успех были минимальны. Эпоха уже наступала другая прагматичная. Он со своей влюбленной юношеской дурью и статусом студента второразрядного Вуза, вряд ли мог заинтересовать избранницу, даже усыпав подъезд цветами. Максимум, на что можно было рассчитывать, это побыть временной заменой взбрыкнувшему Гоше. Но если бы даже реализовался самый невероятный сценарий, то жизнь вряд ли бы сложилась успешнее и счастливее. Потому что, это почти целиком зависит от характера, а не от того, повело ли тебе в любви. Хотя близкий человек, который рядом и в радости, и в горе, одинаково нужен, как в успешной, так и не очень успешной жизни.
И тут, наконец, Петр Андреевич вспомнил про свою супругу, которая уже много лет терпит его, и смогла стать истинной опорой. Чувствуя раскаяние за посетившие недавно мыслишки, он решил устроить дома маленький праздник.
Пока шел из магазина с цветами и тортом «Птичье молоко», лихорадочно пытался придумать повод, чтобы не попасть под подозрение. Но оказалось и придумывать ничего не надо.
- Вспомнил, наконец! - радостно воскликнула жена и чмокнула в щеку.
- Ну а ты, как думала! - важно заявил Петр Андреевич, хотя в тот момент совершенно не понимал, о чем идет речь. И только когда резал на кухне торт, а жена доставала из серванта коньяк и рюмки, вспомнил, что много лет назад они в этот день сочетались законным браком.

“Наша улица” №232 (3) март 2019