Елена Базалинская “Нонка-Ледокол” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Елена Петровна Базалинская о себе: «Мне 52 года. Живу в Москве. Здесь родилась и выросла. Несколько лет провела в Латвии и в Израиле. По профессии я врач. Более 30-ти лет практики и огромный накопленный опыт. Многие мои рассказы несут в себе частицу того, что я пережила в жизни, в чем участвовала, чему была свидетелем. Или того, что придумывалось под влиянием некоторых событий и людей. Писать я начала несколько лет назад. Публиковалась в периодике. Я очень хочу найти своего доброго и умного читателя!»

вернуться
на главную
страницу

Елена Базалинская

НОНКА-ЛЕДОКОЛ

рассказ

Малышка была синенькая и не дышала.
Но получив пару шлепков по попе, завопила с такой энергией, что доктор невольно отпрянул.

Женщина держала в руке лист с заявлением об отказе от ребенка.
Проверила текст. Задумчиво взглянула в окно, где полыхала буйная осенняя листва. Сощурилась и холодно улыбнулась.
Поставила внизу подпись: «Нонна Скорлупко».
И в тот же день испарилась из роддома.
Странно, но девочка совсем ничего не почувствовала. А ведь говорят, что ребенок связан с матерью незримой нитью...

Маленькая Нонка с аппетитом заглатывала смесь из бутылочки. И спокойно спала, не причиняя никаких неприятностей ночной нянечке Дома ребенка. В положенное время она научилась улыбаться, гулить. Затем сидеть, стоять. И, наконец, неуверенно пошла.
Персонал удивлялся - Нонка была уникально обучаемой. Она стала говорить тогда, когда другие дети еще бессмысленно таращились на игрушки и невнятно лепетали.
В полтора года девочка уже сносно изъяснялась короткими фразами.
В два - рассказывала выученные с одного раза стишки про Мойдодыра и Федору.
К трем годам освоила чтение и внимательно изучала потрепанные книжонки Маршака и Чуковского. В Доме ребенка она была звездой.
Три года пролетели быстро. По непонятной причине, Нонку никогда не выбирали в приемные дети. Вроде и кукольной красотой наградила её природа. И невероятно, не по годам, была она развита. Но... не складывалось.
Обычно, приходящие тётеньки-дяденьки начинали с ней сюсюкаться. А она, как поднимет на них свой взор темно-синий! Да как выдаст что-нибудь типа: «Тетенька, вы противная. И лицо у вас глупое» или «Дяденька, вы злой и драться любите».
Ну, понятное дело, кому ж охота о себе такое слушать?! Пусть даже это и чистая правда. Фыркали тётеньки. Дяденьки темнели лицом. И уносились они прочь, грозно посверкивая на Нонку глазами.
Вот так и пришлось Нонке из тихого и доброго Дома переселиться в Интернат. Там жизнь уже была другая. Сложная. И выживали только те, кто ужом крутился и приспособиться умел. Ну, или здоровенные, которые кулаками себе путь пробивали.
Нонка выбрала себе третий вариант.
Она была умная. Очень ловко научилась интриги плести. Врагов своих друг против друга стравливала. Людей, как марионеток, за веревочки дергала. И все по её воле получалось. Как-то незаметно стала она в детдоме верховодить ребятней. И воспитатели её признали за лидера. Побаивались даже, потому что знали: что бы не втемяшилось девчонке в голову, добьется она своего. Раздавит любого, кто на дороге окажется. Наказывать же ее было себе дороже.
То ли в правду, а то ли придумывали интернатские (ну, тут точно без Нонкиных хитростей не обошлось), что те, кто на Скорлупко войной пойдет, вскоре получат в подворотне по голове железным ломиком. Или со сломанной рукой-ногой в больницу попадут.
Во всяком случае, желающих проверить это не находилось. Говорили, что завелись у Нонки такие дружки-приятели, что лучше б о них и не знать...
Назвал её Ледоколом немолодой учитель математики - Лев Сергеевич Ракицкий. Он один с Нонкой общий язык находил. С большим интересом общался с ней с первого дня её жизни в Интернате. Беседовали они много и о разном. Книжки умные обсуждали, которые ей Лев Сергеевич читать давал. Философствовали. И никогда он Нонку не осуждал за ее художества. Просто вздыхал и головой качал, как когда-то воспитательницы из Дома Ребенка.
И Ледокол к учителю испытывала нечто похожее на привязанность. А ведь такого за ней отродясь не водилось. Хотя скажи ей кто-нибудь об этом -расхохоталась бы.
Была у неё только одна слабость. Как почти у всех сирот, родителями брошенных. Сочинилась в голове у девчонки нелепая история. Мол, украли её злые люди. Насильно оторвали и спрятали от матери. И ищет та теперь свою доченьку, слезами умывается, а найти не может. Ну, прямо старый бразильский сериал!
Как в Нонкиной светлой голове эта белиберда укоренилась - неизвестно. Но была она в этой сказке уверена и всем её рассказывала. А смеяться над Нонкой только псих бы стал.
Все заканчивается рано или поздно. И школа осталась позади, а с ней и Интернат. Вышла в жизнь Нонка с медалью. С небольшим, древним чемоданчиком и с ключом от комнаты в старой коммуналке. Да спасибо, что такую комнатушку выделили! Лев Сергеевич расстарался, пробил для сироты жилплощадь.
Подумала Нонка и решила не мелочиться: в Университет поступать. На экономику. И поступила. В группе, как водится, была она королевой. Целей своих добивалась всегда. А к концу учебы оформилась у нее одна идейка в голове. Для осуществления которой стала завязывать она знакомства весьма тёмные.
Свое прозвище оправдывала Нонка-Ледокол, пробивая себе путь в жизни. Ничем не брезговала. Создала фирму, которая у алкашей квартиры за гроши выкупала. Потом забулдыг этих в деревенские хибары переселяла. А квартиры, Нонка со товарищами, загоняла втридорога.
Дружков она себе завела для бизнеса преопасных. Коляна с Серегой, сидельцев за грабежи, на работу приняла. Бабу-нотариуса, жадную и беспринципную Ольгу Сергеевну, взяла в долю. Потом еще нескольких работничков. И все они, в биографии своей, срокА на зоне имели. Видно, те самые, темные слухи, с юности шлейфом за Нонкой тянувшиеся, небезосновательны были...
Начав с довольно безобидных обманов, скоро поняли они, что если и у стариков одиноких квартиры отбирать, то дело-то повыгодней будет. А коли еще и пропадут пенсионеры неизвестно куда, то вообще сплошная прибыль.
Участковых Нонка прикармливала. Вот они сведения об одиночках и маргиналах поставляли.
Время шло. Богатела Скорлупко. А стариков да алкашей - кто ж искать-то станет?
Нонка-Ледокол при всем том, порядок любила. Учет. Не зря же Университет с красным дипломом окончила. Всё у нее задокументировано. Записано. Планерки по утрам. Как в обычном офисе. Посмеивались её подручные между собой. Но исполняли исправно.
На планерках этих приносили ей документы. Изучала их Нонка. Её слово судьбу хозяев жилплощади определяло.
Вот и сегодня положил Серега ей на стол лист с именами и информацией на хозяев лакомых квартир. Нонка всегда сама изучала список и давала указания как поступать.
Она прочла:
"1) Чалыгин, Иван Семенович, алкоголик, одинокий"
Плюс поставила.
"2) Анофренко, Анна Викторовна, одинокая, 79 лет"
Тоже галочка.
"3) Инаров, Игорь Петрович, алкоголик. Есть дочь, от отца отказалась, не интересуется и не навещает. 3-х комнатная квартира, близко от центра"
Задумалась Нонка. Больно хорош кусок. Но для того голова на плечах, чтобы не ввязываться туда, где риск есть. Поставила минус.
"4) Скорлупко, Нонна Васильевна, 73 года, одинокая" Резануло по глазам. Дыхание перехватило. Она. Имя и фамилия как у Нонки. Ошибки быть не может. Мать.
Нонка перестала трястись. Села и задумчиво посмотрела в окно. Там полыхала огнем осенняя листва. Она сощурилась, холодно улыбнулась. Поставила плюс и против этой фамилии.
И написала внизу листа "К исполнению".

“Наша улица” №233 (4) апрель 2019