Ирина Оснач “Бабушка-чай” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Ирина Оснач родом с севера Камчатки, где долгая зима, короткое лето, сопки и тундра. Родители Ирины - из поколения советских романтиков, приехавших осваивать Дальний Восток. Ирина Оснач училась на семинаре прозы А. Е. Рекемчука в Литинституте. Потом на перекрестке (остаться в Москве или вернуться на Камчатку) выбрала «вернуться на Камчатку». Работала в областной газете, много писала и была одним из известных журналистов Камчатки. Теперь живет в Подмосковном Красногорске. Автор повестей и рассказов, которые публиковались в альманахе «Камчатка», журналах  «Юность» и «Дальний Восток», антологии камчатской современной литературы «Земля над океаном», альманахе «Пятью пять», журнале «Наша молодёжь», международном литературном альманахе «Особняк», «Независимой газете». Рассказы Ирины переводились на болгарский язык, вошли в лонг-листы международного Волошинского конкурса и литературной премии им. О. Генри «Дары волхвов». В сентябре 2018 года стала дипломантом XVI Международного литературного Волошинского Конкурса.
В "Нашей улице" публикуется с №226 (9) сентябрь 2018.

вернуться
на главную
страницу

Ирина Оснач

БАБУШКА-ЧАЙ

рассказ

Её звали по-корякски Чейвынэ, «ходящая, бродящая», или на русский манер - Ниной. Бабушка Чейвынэ была замужем за оленеводом, жила в тундре возле оленей. Муж умер, бабушка состарилась, и её забрали в поселок родственники. Чейвынэ дали квартиру в многоквартирном доме, но упрямая бабушка всё равно жила по-своему, поставила ярангу во дворе и переселялась в неё на лето.
Имя как нельзя подходило ей. Когда шла на нерест рыба, Чейвынэ ходила на реку Пенжину с небольшой сеткой из оленьих жил. И рыбачила, да так, что ей потом хватало рыбы на всю зиму. Рыбачила и зимой, уйдёт подальше, сядет у реки и дергает корюшку. Самая вкусная корюшка - мартовская, размером с ладонь, у нее зеленоватая икра, штук шесть-восемь съел и сыт.

Когда мы приходили с её внуком Ваней, моим одноклассником, Чейвынэ пекла лепёшки на печке-буржуйке и заваривала чай из листьев брусники, кедрача, ещё каких-то трав, угощала ягодами, которые собирала у подножия сопок. Чай был всегда, поэтому мы Чейвынэ называли «бабушка-чай».

- А я в окно смотрю - идёте вы с Ванькой, не идёте… Чаёк заварила. Со зверобоем. Если в чай и в пищу постоянно зверобой добавлять, болеть не будешь… И кипрей хорошо… Раньше кипрей сушили, квасили, толкли, с жиром ели. Толкуши делали. Рецептов много. Снимали жир со спины оленя, толкли его с сухим кипреем, а потом еще шикшу добавляли, вкусно! Или делали тылкыпыл с рыбьей икрой и ягодами: шикшей, морошкой, брусникой…
Откуда я родом? Нет, здесь, в этом посёлке я живу. А родом я из Микино. Никогда не слышала? Много лет назад на побережье Пенжинской губы были села, о которых теперь мало кто помнит. Вот в таком селе береговых коряков я и родилась… Почему так называлось село? Микино - это от корякского Мыкиннын, «много разной рыбы», в заливе рыбу можно круглый год рыбу ловить.
Отец мой был и охотником, и рыбаком…
В каком году родилась? Мало ли что в паспорте записано, в те годы никаких документов не велось, так что я точно своего возраста не знаю. Может, я уже совсем старая… - смеялась Чейвынэ.
При этом почти ни минуты не сидела на месте - то чай ставит, то ищет какие-то газетные вырезки, потом наливает чай, спохватывается, что хотела ещё и фотографии показать:

- Мать моя рано умерла, и меня на воспитание взяла семья дяди. Приёмная мать умная была, много чего знала: и шила, и вышивала, и сказки пела.
Когда умирала, сказала - «Хочу, чтобы ты продолжила мою жизнь». Есть такое поверье у береговых коряков: если кто тебе по душе, можешь его выбрать для продолжения.
Я раньше, пока хорошо видела, красиво вышивать могла, украшения делали из меха, кожи, белого оленьего волоса, из бисера цветные розетки . А к ним ещё крепили подвески из бисера и бус, меховые кисточки из нерпичьего меха, белого, чёрного и серого камуса, крашеного меха белька… Идешь, а подвески звенят, будто песенку поют или сказку рассказывают:
- Много рыбы горбуши на удочку попалось,
Ворон их на санки сложил
Давай думать - тяжело везти…
Думал, думал, ремешки взял,
Расстелил на нартах, и давай
Горбуш запрягать, будто они собачки.
Запряг и погоняет - Поехали, горбуши!
Укк-укх, акх-акк!
А они хвостами бьют - Накорми нас,
Тогда домой повезем!
Оя-оя-оя, го-го-го!
А ворон им: - везите, везите,
Я вас дома накормлю!
Торговались, торговались,
Горбуши изловчились,
И в реку прыгнули с санок.
Ворон прыгнул за ними
Ворон плавать не умеет, утонул…
Укк-укх, акх-акк! Кха-а-а…

Чейвынэ и сама была будто из корякских сказок - с двумя косами, которые заплетала так, что они обрамляли лицо, в татуировках - возле ушей, на носу и кистях рук.

У нас, у детворы, была забава - забраться на вершину домашней сопки, которая была неподалёку от посёлка, и побежать вниз наперегонки - через кусты и кочки. Сначала ещё видишь краем глаза, кто и как бежит, а потом мчишься так, что главная забота - не напороться на ветку и глаза не выколоть, и не споткнуться о камни.

Сбежишь с сопки, отдышишься, глянь - дымок в тундре. Скорее всего, это «бродящая» бабушка костёр для чая разожгла.
Так и есть, сидит у костра, чай заварила. С собой Чейвынэ обычно брала лепешки и жареную рыбу, которые мы, проголодавшись, тут же съедали. Чтобы отблагодарить, помогали бабушке потом ягоду собирать. В тундре были заросли ягоды, у подножия сопок - обилие брусники.
Но надолго нас не хватало, убегали на сопку или к речке. Эта речка была тундровой, поменьше реки Пенжины, и начиналась возле дальней сопки, прокладывала себе дорогу через заросли кедрача, огибала ближние к поселку сопки, затем, попетляв и выпрямившись, впадала в Пенжину.

Пока не построили подвесной мост, на реке было одно место, поотдаль от вездеходной переправы. Если пробраться сквозь заросли кедрача, и потом спуститься к воде, можно было увидеть в реке несколько больших камней. И когда вода немного спадала, при хорошей сноровке можно было добраться до другого берега, перепрыгивая с одного камня на другой.
Ходили мы тогда в резиновых сапогах, они скользили на мокрых камнях, и чтобы было сподручнее, да и сапоги не замочить, я с друзьями снимала сапоги вместе с носками, и прыгала по камням босиком.
Это по ледяной воде - она была такой и летом! Пальцы на ногах сводило от холода так, что потом приходилось отсиживаться на берегу и греть ступни в ладонях.

Однажды мама поймала меня за этим занятием и отругала, взяв честное слово, что я не буду больше так делать. Слово я сдержала, но та детская забава нет-нет, да и дает о себе знать даже сейчас, спустя многие десятилетия: перед непогодой у меня начинают ныть ступни - так, будто я только что вышла из студёной камчатской реки, которую переходила вброд босиком.

Чейвынэ могла на весь день в тундру уйти и вернуться только вечером, с полными вёдрами - ягоды собирали до обеда, а потом, оставив их под кедрачом, делала костер, кипятила чай, сидела у костра. Иногда бутерброды у нее были диковинные - с тем самым тылкыпыл, толкушей из рыбьей икры и ягод.
Мы фыркали, сначала не ели, а потом распробовали - вкусно!
Да, с ней ещё всегда был большая металлическая кружка для чая. Термосов у нас тогда не было, да и зачем? Вышел к речке, разжёг возле неё костёр, вскипятил в кружке воду, кинул в неё немного кедрача, как это делала Чейвынэ - вот тебе и чай. Да и чай чаще всего было неохота кипятить, просто воду пили. Или ягоду ели, для утоления жажды больше всего водянистая шикша подходит. Её редко кто для дома собирал, в основном она так и использовалась - собрал пригоршню и съел, как будто глоток воды сделал.

А ещё из любимого «подножного корма» в детстве - водянистые и сладкие палочки травы, когда их выдергиваешь из основания, молодые побеги кедрача, и особенно - медовые молодые веточки ивы. Ивы росли возле картофельных участков неподалеку от Пенжины. Когда взрослые отправлялись весной на посадку, мы, дети, шли вместе с ними, помогали. И от души лакомились молоденькими побегами ивы.

- Рано утром Миты* говорит:
- Кутха*, вставай!
Уже чай вскипел,
Юкола с жирком,
почаюем с тобой!
Ук-ук-ук...
Акк-акк-акк...
Чай попили, Кутха пошел.
Идет по берегу морскому, слышит, кричат:
- Раз, два взяли! Раз, два взяли!
Кутха говорит:
- Кто там кричит?
Поближе подошел.
Это мыши нерпу из воды тянут.
Ук-ук-ук...
Акк-акк-акк...
Видит, мыши нерпу не могут вытащить из воды.
Обрадовались мыши Кутху:
- Ой, дедушка, помоги нам!
Ук-ук-ук...
Акк-акк-акк...
- Ну, давайте на спину мне взвалите!
Взялись мыши, взвалили нерпу на спину Кутхе.
- Теперь дедушка прямо к нам иди!
- А где вы живёте?
- Мы покажем!
Ук-ук-ук...
Акк-акк-акк...
Идет Кутха, несёт нерпу…
- Вот наша норка, дедушка! Сбрасывай нерпу!
- Как же вы нерпу себе в норку затянете?
- Это мы уже сами, дедушка!
Ук-ук-ук...
Акк-акк-акк...

Это была любимая сказка песенка бабушки-чай, особенно припев:

- Рано утром Миты говорит:
- Кутха, вставай!
Уже чай вскипел,
Юкола с жирком,
почаюем с тобой!
Ук-ук-ук...
Акк-акк-акк...

____________________

*Кутх и Миты - персонажи мифологии ительменов, коряков, чукчей. Кутх-Ворон, как верили северяне, создал жизнь, и с удовольствием живет в сотворенном им мире. Кутх в сказках добродушный и даже порой смешной. Миты - жена Кутха.

"Наша улица” №233 (4) апрель 2019