Маргарита Прошина "Задумчивая грусть"
заметки (часть восемьдесят пятая)
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Маргарита Васильевна Прошина родилась 20 ноября 1950 года вТаллине. Окончила институт культуры. Заслуженный работник культуры Российской Федерации. Долгое время работала заведующей отделом Государственной научной педагогической библиотеки им. К. Д. Ушинского, затем была заместителем директора библиотеки им. И. А. Бунина. Автор многочисленных поэтических заметок под общим заглавием "Задумчивая грусть", и рассказов. Печаталась в альманахе “Эолова арфа”, в "Независимой газете". Постоянно публикуется в журнале “Наша улица". Автор книг "Задумчивая грусть" (2013), "Мечта" (2013), "Фортунэта" (2015) и "Голубка" (2017), издательство "Книжный сад", Москва. В "Нашей улице" публикуется с №149 (4) апрель 2012.

вернуться
на главную страницу

Маргарита Прошина

ЗАДУМЧИВАЯ ГРУСТЬ

заметки

(часть восемьдесят пятая)

ПРИВЫЧНЫЙ КРИЗИС

Как что, так паникёры сразу кричат о кризисе: кризис театра, кризис литературы и прочие кризисы, но кризис постоянен, как переходная форма от старого к новому, поэтому к нему лучше относится, как к смене погоды, без паники. Конечно, если о нём постоянно думать и объяснять им свои неудачи и погружаться в депрессию, то можно довести себя до отчаяния, переходящего в болезнь. Если же невзирая ни на какие препятствия и помехи, неизбежно мешающие заниматься любимым делом, последовательно идти по избранному пути, то никакие пересуды о надвигающихся кризисах не помешают достичь заветной цели. 

МАСКА

Маску легко распознать, и даже снять её путем сопоставлений. Мода есть маска, чтобы быть не хуже других, соответствовать окружающим, при этом привычка надевать на себя маску превращается в потребность, так и живёт себе человек не свою жизнь, а жизнь придуманной им маски, но в самый неожиданный момент маска эта становится невыносимой, жизнь кажется сплошной неудачей, а признаться в этом себе дано немногим, в основном. Люди, проживающие жизнь в маске, как правило, ищут виноватых вокруг, а не внутри себя.

ОРГАНИЗМЫ

Не хочется о людях думать плохо, но многие из них сами взывают к тому, чтобы быть только организмами. И тогда я переключаюсь на организмы чудесные в своей естественности, на кошек, собак, птиц и подобных восхитительных и удивительных соседей по планете, за которыми можно наблюдать бесконечно, поражаясь целенаправленности и последовательности их разумной родительской любви, цель которой научить самостоятельной жизни. Конечно, каждый организм организован органично, особенно, организм человека, по образу и подобию, готовый к восприятию самых таинственных истин, но вот пользуются этим, к сожалению, только избранные. 

МИР СНОВИДЕНИЙ

Мир сновидений не явен, поскольку сразу исчезает при пробуждении, но когда находишься в этом мире, то восхищаешься невероятностью совершенно реальных воплощений своих потаённых мыслей и возможностями встреч с собой прошлой и будущей. В мире сновидений я свободно летаю среди людей Шагала и в одно мгновение могу опуститься на коктебельский пляж Волошина и продолжить строительство крепости из солнечных сердоликов и песка, недостроенной когда-то. Мастер - записывает сны, превращая их в произведения искусства. 

В САМОЙ СЕБЕ

Живу в самой себе, и удивляюсь тому, как весь мир помещается во мне: и Москва с Парижем на Кузнецком мосту, и там, на Ордынке, где китайские свечи горят в византийских церквях... Сама собой в себе живу! Под сонеты Верлена по Нью-Йоркской Тверской прохожу, и в лондонский храм в Старосадском спокойно вхожу, на Татарской молитвы в мечети поют мне о вечном, в каждом встречном встречаю себя. На бульварах строения Шехтеля поражают мой взгляд. Встретились во мне все времена и стили под мелодичный звон Ивана Великого. 

СЛАВА

Слава, как раскалённая лава вулкана, сжигает сердца людей, восхищенных творческой энергией давно почивших, не знающих, что они славны. Так действует слава Чехова, Булгакова, Платонова, о которой они сами не знают ничего. Но ведь гении писали не для славы, а для сохранения себя в библиотеке на полке вечности, творчество определяло весь смысл их жизней, отринувших всё второстепенное, эфемерное, бытовое. Действительно, жизнь выдающихся писателей можно уподобить неисчерпаемой, бесконечной лаве, после смерти творцов становящейся Славой! 

СВОИ ПЕСНИ

Забыв обо всём, пою беззаботно и стихийно то, что приходит в голову, опомнившись, вижу на листе свои слова, выскочившие автоматически, с удивлением обнаруживаю в них такой глубокий смысл, о котором и думать не думала, но который не отпускает меня с момента появления этих слов, и я продолжаю записывать свои мысли. Проявляется образ моей героини, которая постепенно буквально диктует мне слова, я лишь записываю их, так от мелодии совершенно случайной появляется рассказ! 

ФУНДАМЕНТ

Древние дома в переулках красивы отделкой, а я думаю о фундаментах, которых не видно, но они есть, как есть фундамент у каждого большого писателя. Этот фундамент в знании творчества предшественников, потому что только проникновение в классические литературные образцы зажигает огонь вдохновения, воспламеняющий в душе потребность к системной работе по созданию собственного художественного мира, иными словами, один гений как бы вытекает из другого, так на фундаменте творчества предшественников возникает собственный космос. 

ОДНО ИЗ ДРУГОГО

Всё на свете рождается одно из другого, и уходит в такую даль, что и представить невозможно, где был папа, где была мама. Одно из другого выходит, чтобы сотворить чудо, стать песней моих грёз. А песню эту пишу я в течение всей жизни и жду чуда, но когда наступает момент прозрения, то я отчётливо понимаю, что нет ничего чудеснее Его Величества Слова, то грёзы оживают в текстах моих, и таким образом одно из другого создаётся всё видимое и невидимое. 

СИМФОНИЯ ФРЕСОК

В притихшем соборе звучат симфонии фресок. Цвет создаёт звук. Слово пишет картины. В заоблачных высях поют Серафимы, небывалая лёгкость наполняет меня, невольно я приподнимаюсь, тянусь вверх, и вот уже, не чувствуя ног, я свободно парю, бесстрашно приближаясь к образу Спасителя невиданной красоты, а Он, сдержанно, добродушно, едва касаясь перстами моего лица, благословляет меня, и в звенящей тишине я сама превращаюсь в музыку сфер, становлюсь буквой и нотой, чтобы соответствовать молитве во славу Слова.

ПОЮЩИЕ КАМНИ

И камни поют в замоскворецких переулках, нет звуков шагов в тишине, но я слышу напевы старинные в уютных домиках, в чудесных карнизах, в изукрашенных наличниках, в стройных барельефах и скульптурах. Века напевают мне песни ушедших поколений жителей. Напевную мелодию о печалях и горестях сменяют протяжные ноты надежд, а их перекрывает серебристый перезвон колокольчиков и музыка любви, о которой поёт, кажется, каждый камень. Здесь, среди поющих камней, я чувствую силы невероятные. 

ЛИЧНАЯ ВОЛЯ

Когда кто-то пытается мною повелевать, я такие требования не исполняю, потому что мною правит только моя личная воля, которая не терпит ни чьих повелений. Личная воля моя воспринимает только доброжелательную или вежливую интонацию, и я соответственно стараюсь не использовать в общении повелительного наклонения, уважая личную волю окружающих. Когда же подобные попытки я слышу от посторонних, то просто умолкаю и по-английски удаляюсь. Мой опыт показывает, что доброжелательность и вежливость творят невероятные чудеса 

КАТАЛОГ

Что за прелестное занятие просматривать в библиотеке каталог, по количеству названий книг в котором диву даёшься, перед глазами проскакивают их тысячи и тысячи. Можно испугаться собственной малости,  и лишиться даже попытки самой писать книги, а уж количество однофамильцев в алфавитном порядке может просто стать поводом для отчаяния, но так происходит с теми, которые вместо того чтобы следовать намеченному пути, постоянно думают о том, что о них скажут или подумают окружающие. Писатель же не пугается литературного многолюдья, поскольку оно ему не конкурент, и он лишь следует указаниям собственной души по созданию своего мира на книжной полке всемирной библиотеки. 

САНКИ

Лечу на санках жизнь назад, дух захватывает, восторг вперемежку со страхом зашкаливает! Ох! Где ты беззаботность и абсолютное счастье каждого мгновения бесконечного дня?! А куда исчезли мои санки? Даже вспомнить не могу! Каждый раз зимним утром, выглядывая в окно при виде ослепительного искрящегося снега, я лечу на санках в детство, но буквально на его пороге меня всегда что-то останавливает, незначительное совсем, но требующее моего участия, и я возвращаюсь в очередной день, но теперь-то я знаю, как находиться во всех временах одновременно, сажусь и пишу. Вот и санки нашлись!

ПО ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ

Еду в вагоне под перестук колёс, мелькают виды за окном, то ли наяву, то ли во сне, и отдаляются, а перед глазами возникают картины минувшего знакомого до щемящего чувства счастья, которые плавно сменяют сюжеты расплывчатые, но волнующие меня невероятно, и я пытаюсь вглядеться в них, но они сменяют друг друга так быстро, представляя мне совершенно не знакомые события с моим участием! Как это возможно? Видения эти вне всякой связи со временем показывают меня в спорах с моими многочисленными я, которые то стихают, то разгораются вновь. Перестук колёс не стихает… 

СВЕТЛЫЙ ДЕНЬ

Такой бывает светлый день, что дух захватывает! Свет этот проходит сквозь сомкнутые веки, и улыбка возникает вне зависимости от меня, я встаю, и, напевая, подхожу к окну, чтобы поприветствовать светлый день. Всё задуманное в такой день получается с невероятной лёгкостью, ничто не препятствует осуществлению задуманного, более того, непременно происходят неожиданные исключительно приятные события, благодаря которым решаются, казалось бы, неразрешимые вопросы. Такие совпадения настроения и света бывают не так часто, как хотелось бы! 

ВЕРТЕЛОСЬ В ГОЛОВЕ

Неважно даже что в голове моей вертится, но подобно навязчивой идее что-то там постоянно происходит, одна картина сменяет другую, превращаясь в слова, несущиеся потоком, из которого какие-то из них проявляются с особенной настойчивостью и наводят на определённые мысли, которые уже не дают покоя мне, но лишь стоит мне их записать, как тут вдруг проявляется из тумана едва уловимый контур незнакомой героини, которая незаметно превращает меня в себя. 

КЛЮЧ

Заключаю себя в одиночество, для этого мне нужно отключить телефоны, чтоб нащупать ключ к очередному рассказу, включаю воображение, и тут как в калейдоскопе начинается паника среди расплывчатых образов моих предполагаемых героинь, но я уже знаю , что стоит мне переключить их внимание на размышления на то, что они хотят рассказать, как остаётся только один образ героини, которая уже устала ждать моего внимания, но стоит мне предпринять попытки писать по-своему, как она, покивав головой, исподволь добивается того, чтобы рассказ получился о другом совершенно неожиданно для меня, потому что моя героиня в какой-то момент не только подменила ключ, но и замок сменила. 

ЗААЛЕЕТ РАССВЕТ

С наступленьем весны заалеет рассвет, в окружении снов я пойду средь цветов после зимней тоски в светло-синий апрель в алом платье костра воспылавшей души в предвкушении услышать в цветущих садах соловьиные песни любви. Сколько новых надежд мне приносит весна! Слышу музыку ветра я вновь и пою, наблюдая рождение алых надежд. 

ПОКОЙ

Тянет к покою после насыщенного делами беспокойного дня. Особенно ценишь покой после так называемого отдыха, который бывает тяжелее самой тяжёлой работы. Мой покой - клавиши и светящийся монитор компьютера под звуки музыки соответствующей настроению, сегодня это «Песни об умерших детях» Малера, они созвучны моей задумчивой грусти, частой и желанной гостье, ведь она пробуждает во мне желание петь свою новую песню, которая не даёт мне покоя. 

МНОГОГРАННОСТЬ

Даже по одной грани таланта писателя видна его многогранность, как, скажем, в случае с Владимиром Набоковым, который весь светится изящной филигранностью во всех своих произведениях от «Лолиты» до «Приглашения на казнь». Когда у читателя нет слов, чтобы выразить свои впечатления и чувства, писатель найдёт их и передаст словами не только чувства, он напишет картины и музыку созвучную им, но чтобы так владеть словом нужен не только вкус и интеллект, но и слух, восприимчивость того, что было создано мастерами, открытость и полная отстранённость от суждений и мнений современников. Многогранность и философское отношение к сущему и тайному отличают писателя от прочих. Читатель же, упиваясь этой восхитительной многогранностью лишь воскликнет: «Так он же писатель!» 

ВЕСЫ

На воображаемых весах взвешиваем все «за» и «против» своего поведения в жизни, а других стараемся не взвешивать. С собой бы разобраться! Вес нестабильный, колеблется вместе с моим настроением, да и погода, признаюсь, вносит коррективы. Трудно сохранять стабильно приподнятое настроение, но надеюсь научиться не реагировать на бытовые мелочи, которым иногда удаётся до такой степени привлечь моё внимание к себе, что забываешь о главном. Весы успехов и неудач, всё же чаще склоняются в сторону «за», а то, что «против», буду стараться исправлять. 

ПРОИЗРАСТАНИЕ

Произрастает не только растение, но и человеческое слово, и тоже от семечка, когда слов на земле не было, никаких. Вначале были палочки, первые рисунки,  и вот что-то стало вытанцовываться. С появлением слов возникли всевозможные произрастания названий цветов, имен людей, ссылки интернета, и сюда же вошли ноты, цифры, точки и запятые. Из слов произросли Библия и «Божественная комедия», как робкие ростки начинались мои первые рассказы, как сходил с ума Чацкий, как великие книги соединились в ветвистое древо литературы.

ВЫДУМЫВАТЬ СЕБЯ

Именно так создаёт себя художник, выдумывая себя, перелагая свое физиологическое тело в художественный образ, а без выдумки обойтись невозможно, и мне очень нравится вышедшее из обихода слово «сочинитель», родственное «выдумщику» и «изобретателю». Изобретать совершенно невероятные сочетания человеческих характеров, благодаря которым появляются произведения, вроде «Чевенгура» Андрея Платонова, абсолютно нереальные для восприятия современников, но именно они становятся реальнее текущей жизни, понятной для живущих в одно время с писателем, но если разобраться, то жизнь современников есть несуществующее мгновение, о котором Мандельштам воскликнул: «Нет, никогда, ничей я не был 

СЕВЕРНОЕ

И всё мне, северной, на свете кажется серебряным, в короне льдинистой, и в снежной шубке мартовской, и в парашютах одуванчиков, парящих в вихре ветра северного, ветра холодного в летние дни, но я избегаю людей, от слов которых льдом покрываются губы, и замерзает душа. 

ХОХЛОВСКИЙ ПЕРЕУЛОК

В дебри старой Москвы погружаюсь по извилистому Хохловскому переулку. Иду в горку, останавливаюсь у особняков, милых моему сердцу домиков, ведь они для меня стали родными. Здесь в бывшей городской усадьбе Четверикова, почти сорок лет назад я работала в редакции журнала «Народы Азии и Африки». Сколько радостных мгновений, интересных рассказов, смешных историй пережила я в стенах этого старого дома! Я иногда приезжаю сюда на встречу с юностью своей, захожу в парк, выходящий на Покровский бульвар, и вновь переживаю яркие впечатления минувших дней, одно из самых ярких – встреча со Львом Николаевичем Гумилёвым, статьи которого печатались в нашем журнале в 1972 году и вызвали много суждений и споров. Поэтому поводу он неоднократно бывал в редакции, чтобы вместе с сотрудниками отстаивать свои статьи и критику. 

ПЕТРОПАВЛОВСКИЙ ПЕРЕУЛОК

Стрелою вниз летит к Хитровке от Яузского бульвара между желтобокими, плотно прилегающими друг к другу старомосковскими зданиями этот короткий прекрасный переулок, что назван в честь Петра и Павла, которые объединились во имя любви к Спасителю и, следуя за ним для блага веры и жертвы его, они нашли общий язык друг с другом, показывая нам пример того, как, придерживаясь своих убеждений, можно слушать и скреплять мудрыми решениями путь к высокой единой цели.

ПОДКОЛОКОЛЬНЫЙ ПЕРЕУЛОК

Вниз к Солянке иду не спеша. Глаза мои разбегаются от совершенно невероятных сочетаний архитектурных видов, а в переулке открывается чудесная картина на купола кремлёвских соборов, над которыми парит Иван Великий на фоне переливающихся в лучах солнца небоскрёбов Делового Центра на Пресне. Оказаться сразу в нескольких столетиях, и даже в двух тысячелетиях, почувствовать себя в некоем вневременном пространстве можно именно в этом удивительном Подколокольном переулке.

ПОДСОСЕНСКИЙ ПЕРЕУЛОК

От Воронцова поля до Покровки иду Подсосенским переулком и буквально перед каждым фасадом останавливаюсь, чтобы вновь рассмотреть каждую деталь на стоящих в ряд домах, многие из которых построены в стиле модерн. Здесь каждой стене исполнилось более ста лет. Сохранились дома меценатов и коллекционеров из купеческого сословия, благодаря которым мы сегодня гордимся великолепными особняками и коллекциями картин. Они остались в истории делами своими на благо просвещения и культуры Отечества, строили больницы и школы. Удивительный переулок этот напоминает мне об их добрых делах, а я с улыбкой вспоминаю, как много лет назад, при слове «подсосенский» непременно представляла три огромных сосны.

КАЗАРМЕННЫЙ ПЕРЕУЛОК

Старинные белоколонные казармы, с видом на Покровский бульвар, контрастируют с новейшим зданием в переулке. Но мне особенно мил доходный дом в стиле модерн. Останавливаюсь перед ним и с грустью отмечаю, что с фасада исчезла лепнина в виде узловатых стеблей и пышных цветов неведомых трав, которая была его отличительной чертой, а вместо неё появились плоские невыразительные контуры. Ох, граждане, когда же вы научитесь беречь красоту! Если сами ничего создать не умеете, то научиться сохранять то, что создали творческие люди! Этот переулок, по-моему, являет собой пример типично московской хаотичной застройки.

ДУРАСОВСКИЙ ПЕРЕУЛОК

С Воронцова поля под аркой новейшего в стиле хайтек дома выхожу в Дурасовский переулок. Да, дом этот впечатляет своими масштабами, ведь он занимает всю правую сторону переулка, единственное утешение в том, что архитектура его, на мой взгляд тщательно продумана, несмотря на размеры в длину, он не подавляет строения напротив и со стороны Покровского бульвара, дом облицован современными материалами благородных и светлых серо-бежевых тонов. Москва меняется, это очень печально, но, увы, меня утешает то, что это делается бережно. Левая сторона переулка сохранила свой старомосковский облик, больше всего меня порадовал дорогой сердцу типичный московский дворик.

"Наша улица” №233 (4) апрель 2019