Виктор Кузнецов-Казанский
“«Счастливые часов не наблюдают...»” эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Писатель Виктор Владимирович Кузнецов-Казанский родился 8 июня 1942 года в селе Газалкент Бостандыкского района Ташкентской области Узбекистана. Окончил геологический факультет Казанского университета. Кандидат геолого-минералогических наук. Член Союза писателей Москвы. Автор ряда книг. Очерки публиковались в журналах "Дружба народов", "Новое время", "Наука и жизнь" и в центральных газетах. Многие произведения опубликованы в ежемесячном литературном журнале "Наша улица», сотрудничество с которым началось в 2000 году.
Умер в 2010 году.

вернуться
на главную страницу

Виктор Кузнецов-Казанский

"СЧАСТЛИВЫЕ
ЧАСОВ НЕ НАБЛЮДАЮТ

эссе

                                                                                                                                                              
"Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?" Эти пронзительные слова на памятнике трагически погибшему мужу начертала скорбная вдова, которой не исполнилось и семнадцати лет...
Нина Александровна Грибоедова, урожденная княжна Чавчавадзе, одиноко умерла потом в cорок пять, отвергнув за 28 лет вдовства немало заманчивых предложений о повторном замужестве - ее руки добивались и губернатор Тифлиса Петр Завелейский, и другие не менее завидные холостяки... Но она до конца дней своих носила траур и оставалась верна моментам, когда была беспредельно счастлива и любима.
"...После тревожного дня, вечером уединяюсь в свой гарем; там у меня и сестра, и жена, и дочь - все в одном милом личике... Полюбите мою Ниночку! - обращался счастливый новобрачный к писательнице Варваре Миклашевич, жене своего близкого друга драматурга Андрея Жандра. - Хотите ее знать? В Malmaison, в Эрмитаже, тотчас при входе, направо, есть богородица в виде пастушки Мurillo. Это она".
Старшая дочь князя Чавчавадзе, с семьей которого Грибоедов был коротко знаком, росла и воспитывалась на его глазах - он нередко беседовал с ней, занимался музыкой, и в его душе разгоралось глубокое чувство, смущаемое только разницей в возрасте. И вдруг во время обеда у общих приятелей Ахвердовых Грибоедов решительно вывел Нину из-за стола. Со словами "Пойдемте, мне нужно вам что-то сказать" он увел ее в комнату, где стояло фортепиано. И там, по собственному признанию, "...повисев у нее на губах", повел Нину к ее матери и бабушке просить благословения.
22 августа во время венчания в Сионском соборе Тифлиса Грибоедов, едва оправившийся от приступа лихорадки, потерял одно из обручальных колец. Несмотря на плохую примету, свадебные балы продолжались еще четыре дня, а 9 сентября Грибоедов с женой и тещей выехал к месту своей службы.
"Жена Грибоедова, - вспоминал те дни Карл Аделунг, второй секретарь российской миссии в Персии, погибший вместе с "вазир-мухтаром" при ее разгроме, - была необычайно хороша. Красота ее грузинская, но одета она по-европейски, очень хорошо воспитана, чисто говорит по-русски и по-французски, занимается музыкой..."
По пути в Персию миссия посетила Армению, где наместником был грузинский поэт и российский генерал-майор Александр Герсеванович Чавчавадзе, не сумевший прибыть в Тифлис на свадьбу дочери. Рядом с дочерью и новоиспеченным зятем - старым своим другом - князь постоял под сводами древней армянской обители в Святом Эчмиадзине.
В Тавризе, словно предчувствуя трагическую кончину, Грибоедов оставил жену и в Тегеран выехал один... Из Казбина, что в четырех днях конной езды до персидской столицы, он отправил Нине оказавшееся последним письмо: "Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, и крепко был привязан, но день, два, неделя - и тоска исчезала, теперь чем дальше от тебя, тем хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда больше не разлучаться". 15 января 1829 года из Тегерана он послал жене, с нетерпением ожидавшей в Тавризе завершения дипломатический миссии мужа, свой последний подарок - чернильницу с гравировкой на французском языке: "Пиши мне чаще, мой ангел Нина. Весь твой А. Г.", которая хранится в Литературном музее Грузии.
Весть о трагедии, разыгравшейся в Тегеране 30 января, быстро пришла в Тавриз. Тамошний правитель Наиб-султан, наследник шахского трона, поручил француженке де ла Мариньер, жившей при его дворе, препроводить юную вдову, бывшую на последнем месяце беременности, к матери в Тифлис. Повышенные осторожность и внимание спутницы и служанок казались Нине странными и таинственными. Смутные догадки терзали ее, и она со слезами на глазах умоляла сказать ей правду - как бы та ни была ужасна. Но о тегеранской трагедии несчастная узнала только дома, когда проговорилась жена кавказского наместника Елизавета Паскевич - двоюродная сестра Грибоедова. Нина рухнула в обморок, билась в истерике, и у нее на другой день родился недоношенный мальчик, который прожил всего час... Ребенка все-таки успели окрестить, и новорожденный Александр Грибоедов в раю соединился с отцом.
...Как раз в те дни на пути в Тифлис Пушкин встретил запряженную волами арбу. "Откуда вы? - у низвергающегося со скал водопада спросил поэт сопровождающих повозку казаков. "Из Тегерана", - ответили те. "Что везете?" "Грибоеда", - услышал он в ответ, похолодев.
18 июля 1829 года прибывшие в Тифлис останки были преданы земле на горе Святого Давида. Редкую неделю не поднималась потом Нина Александровна по крутой дороге к собственной эмблеме - памятнику, изображающему молящуюся и плачущую перед распятием женщину...
О своем друге и тезке Пушкин оставил в дневнике такую запись: "Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств... Приехав в Грузию, женился он на той, которую любил... Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого неравного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна. Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны..."
Мы ленивы настолько, что до сих пор не знаем точной даты рождения национального гения. Многие из биографов утверждают, что автор "Горе от ума" родился в 1795 году. Но в паспорте, выданном Грибоедову при оставлении военной службы, годом рождения назван 1794 год, а в послужных списках (подобии теперешней трудовой книжки) - 1790-й.
Есть нелогичности и в записях о его учебе в университете. В одной говорится о выдаче Грибоедову диплома кандидата словесности, в другой - что он занимался на этико-политическом отделении как "сторонний посетитель" и экзамена на кандидатское звание не сдавал...
Главное противоречие заключено в оценке причин тегеранской трагедии. Советские историки видели их исключительно в интригах англичан, советовавших Фет-Али-шаху ликвидировать Туркманчайский договор между Персией и Россией. Официальной же точкой зрения царского правительства была "...уверенность, что шах персидский и наследник престола чужды гнусному и бесчеловечному умыслу и что сие происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведение свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской..." И та, и другая точки зрения крайне политизированы и не отражают реалий. И как это ни прискорбно, вторая точка зрения ближе к истине, чем первая. Грибоедов не был новичком на востоке и хорошо владел персидским и арабским языками. Полковник Муравьев-Карский, службист и педант, уверяет, например, что "...Грибоедов в Персии был абсолютно на своем месте".
Истерзанное тело российского посланника три дня подвергалось надругательствам бушевавшей тегеранской черни. Труп был опознан по сведенному мизинцу левой руки, 11 лет назад простреленной пулей из пистолета.
У той дуэли такая вот история... И связана она с именем балерины Истоминой - той самой, о которой красочно свидетельствует Пушкин:

Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена -
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет
И быстрой ножкой ножку бьет.

По свидетельству современников, ведущая танцовщица петербургской балетной труппы Авдотья Истомина была грациозной брюнеткой с огненными черными глазами под невероятно длинными ресницами. Естественно, что обожателями или просто поклонниками красавицы были все светские львы Санкт-Петербурга.
А она, как казалось многим - в том числе и самому счастливцу, была склонна ответить взаимностью только блестящему кавалергарду Василию Шереметеву... Так, возможно, и сложилось бы, не будь молодой князь бесконечно ревнив и подозрителен... Трагическую роль в его судьбе - вероятнее всего, неожиданно для самого себя - сыграл Александр Сергеевич Грибоедов.
Поэт и дипломат снимал квартиру вместе со своим приятелем графом Александром Завадовским - тоже оказывавшим всяческие знаки внимания красавице-танцовщице. В один из осенних вечеров 1817 года Грибоедов после спектакля пригласил Авдотью Истомину к себе попить чайку. Опасаясь возбудить подозрение в ревнивом Шереметеве, балерина предложила Грибоедову подождать ее возле Гостиного двора, пообещав подъехать туда в казенной театральной карете. В условленном месте она пересела в сани Грибоедова и поехала к нему.
Ревнивец, однако, пристально следил за ней и решил, что Грибоедов увез балерину на квартиру Завадовского... Кавалергард в сопровождении своего приятеля уланского штаб-ротмистра Александра Якубовича, записного театрала и повесы, немедленно примчался туда. Истомина вся в слезах тут же уехала домой, Шереметев вызвал на дуэль Грибоедова, а Якубович пожелал стреляться с Завадовским. Грибоедов в ответ на вызов расхохотался: "Нет, братец, я с тобой стреляться не буду - не за что. А вот если угодно драться со мной господину Якубовичу, то я к его услугам". Тогда Шереметев вызвал Завадовского, и обе дуэли должны были состояться одна за другой.
Первыми по жребию стрелялись Шереметев и Завадовсий - на самых жестких условиях: с шести шагов. И Шереметев, не дав противнику дойти до барьера, выстрелил первым. Пуля оторвала край воротника на сюртуке графа. Тот был взбешен, но секунданты, стремясь избежать кровавой развязки, стали уговаривать Завадовского пощадить жизнь князя. Шереметев воспринял это как оскорбление и стал кричать Завадовскому, чтобы тот целился вернее. Граф выстрелил, и Шереметев рухнул, обливаясь кровью...
Дуэль между Грибоедовым и Якубовичем была отложена, так как им пришлось отвозить раненого домой. После трехдневных страданий молодой князь Шереметев скончался. Его отец просил императора Александра I простить участников дуэли. Завадовский был выслан за границу, Якубович - на Кавказ. Грибоедов отделался легче всех, но его мучили угрызения совести (непрестанно виделся умирающий Шереметев). А дуэль с Якубовичем все-таки состоялась - в октябре следующего 1818 года в Тифлисе. Грибоедов, стрелявший первым, промахнулся, а Якубович прострелил ему ладонь левой руки. В итоге у Грибоедова свело мизинец, и это обстоятельство через 11 лет помогло распознать его труп в груде изрубленных тегеранской чернью тел...
Авдотья Ильинична Истомина тяжело переживала нелепую смерть молодого поклонника. Со дня трагедии она прожила еще 30 лет и умерла в возрасте 49 лет. Последние годы жизни балерина была очень стеснена в средствах - дирекция Императоских театров на двадцатый год ее службы резко сократила ей жалование (балерина становилась тяжеловесной и стареющей).

«Наша улица», №234 (5) май 2019