Алексей Некрасов-Вебер"Из жизни растений" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер родился 9 июля 1959 года в Москве. Окончил Московский горный институт. Инженер-физик. В "Нашей улице" публикуется с № 3-2004, (рассказ "Пощечина"), где опубликованы рассказы "Земное и небесное" (№ 9-2004), "Кипарис во дворе" и "Река детства" (№ 11-2004), "Танцующая девушка в красном платье" (№ 89 (4) апрель 2007) и другие. Автор эссе о художнике Александре Трифонове ""Царь я или не царь?", или размышления у картины" и о писателе Юрии Кувалдине "На изломе тысячелетий" (№ 9-2005).

вернуться
на главную страницу

Алексей Некрасов-Вебер

ИЗ ЖИЗНИ РАСТЕНИЙ

рассказ

Лето подходило к концу. Трава уже не была зеленой и буйной, как в самом начале. Днем еще продолжало припекать солнце, но вечера стали заметно длиннее. Береза за сараем начала потихоньку желтеть и в природе наметились явные признаки увядания. А тем временем на маленьком дачном огороде дозревали овощи. Большинство из них проклюнулись из семян, что хозяин запустил в землю во второй половине июля. Набирая силу и рост, они с пренебрежением взирали на остатки весенних посадок, что, не попав вовремя на хозяйский стол, вытянулись в уродливые тощие стебли, увенчанные невзрачными цветками. Теперь они были годны только на удобрение и хозяин, выдирая их вместе с сорняками, относил в компостную кучу. Наблюдая за этим бесславным концом, новая поросль салата гордилась своими широкими сочно-зелеными листьями. Кинза любовалась, как по ее тоненьким стебелькам и ажурным листочкам стекают оставшиеся после вечернего полива капли. Молодой укроп что-то игриво шептал ей, когда ветер начинал шевелить его густые заросли. И все они знали, что им вскоре предназначено стать Пищей. И нет для овоща судьбы более значимой и высокой!
Но были на этом огороде и долгожители. Часть давно достигшего зрелости укропа хозяин из каких-то соображений не хотел рвать. Некогда тоненькие и нежные стебельки вытянулись в длинные твердые палки, а на их макушках распустились широкие желтые зонтики. В них жили семена  - команда беспокойная и любопытная. Каждое утро они наблюдали, как хозяйка срезает и кидает в тазик листья салата, пучки кинзы и петрушки. И тут же возникали вопросы:
- Зачем она это делает? А что потом происходит с избранниками?
- Они станут пищей!  - заученно отвечали родители. Подробней, хотя и слишком заумно, говорил про это другой долгожитель. Развалившая на грядке тыква успела пережить не одну партию зелени. А выросла она из семечка своей предшественницы, и эти циклы продолжилась уже не первый год.
- Стать пищей великое предназначение для овоща! Весь смысл его существования в великом круговороте природы, - вещала хранительница памяти многих огородных сезонов.
- А все-таки, что происходит с теми, кто попадает в тазик?  - продолжали спрашивать любопытные укропинки.
- Они удостаиваются великой чести!  - продолжала гнуть свое тыква.
- А куда они после этой чести деваются?  - не унимались укропинки.
Раздражаясь от их бестолковости, тыква гордо замолкала. Но в разговор уже влезали другие персонажи.
- Куда, куда! Туда же! В компост через отхожее место! - гнусно шелестели сорняки у забора. Их колючая разноплеменная поросль с самой весны обитала в опасном соседстве от возделанных грядок. Как только хозяин уезжал куда-то на несколько дней, эта банда кидалась захватывать землю у своих «культурных» соседей. Те их естественно ненавидели, сорняки платили тем же. И стоило им вмешаться в разговор, как соседи начинали поливать друга впитанной еще с первых ростков ненавистью.
- А вы-то куда денетесь! - кричали листья салата. - Скосят вас, выдерут и туда же в компост!
- Кого выдерут, а кого и не успеют! Все равно мы до вас доберемся, жвачка хозяйская!  - огрызались в ответ сорняки.
Слушая эти словесные схватки, семечки начинали задумываться, что не так просто устроен этот мир, и не так уж и понятно, что хорошо, а что плохо. И что лучше, зеленеть на возделанной грядке, как соседний молодой укроп, и потом отправиться в хозяйкин тазик? Или как вон эти, вгрызаться корнями в твердую землю, душить друг друга, прорываться стеблями к солнцу, зато гордо осознавать, что никому ничем не обязан, и никто тебя ни в какую пищу не отправит.
С приближением осени грядки быстро пустели. Исчезли салат и кинза. Отправился в хозяйское ведро толстощекий увалень лук. Через пару недель туда же пошла и зрелая кокетка морковь, у которой под кучерявым венчиком листьев обнаружился мясистый уходящий глубоко в землю ярко красный корень. Петрушку хозяйка обрезала так, что над землей торчали лишь мелкие листочки. Наконец унесли и огородную долгожительницу тыкву. К тому времени она успела располнеть, обрюзгнуть и уже, не вступая ни с кем в разговоры, целыми днями похрапывала на грядке.
- А что будет с нами? - спрашивали укропные семена.
- Мы засохнем и оправимся в компостную кучу, - грустно отвечали родители, - а вас подхватит ветер и разбросает по грядке. И следующий весной вы продолжите наш род и, наверное, удостоитесь чести стать пищей.
С тревогой и в тоже время с надеждой укропинки ждали большого ветра. И вот их час наступил. То утро было пасмурным и холодным. Над землей, почти касаясь деревьев, ползли серые облака. К полудню в их плотном строю появились пробелы. Ветер усилился. Он раскачивал стебли укропа и некоторые семечки, успев только вскрикнуть, отрывались от венчика и летели на грядку. Оставшиеся заворожено провожали их полет взглядом. Но скоро настал и их черед. От сильного порыва ветра согнулись верхушки деревьев за забором, громко хлопнула дверь сарая, сорванные укропинки закружились в воздушном потоке и понеслись над огородом. Большая их часть изловчилась и упала на свою грядку. Кого-то отнесло на соседнюю. Кто-то угодил в межгрядье и даже в заросли сорняков у забора. Только одно семечко осталось на венчике. Может потому, что оно еще до конца не решило, где хочет пустить корни будущей весной. Удержавшись, оно сначала обрадовалось, но потом, обнаружив, что оказалось в полном одиночестве, почувствовало вдруг такую тоску, что само стало просить ветер быстрее решить ее судьбу. И он не заставил себя ждать. Под новым порывом взметнула вверх длинные косы береза и в воздухе закружилась желтая метель листьев. Семечко почувствовало, как и его срывает с места и несет, несет, несет…
Вот позади уже осталась родная грядка. Промелькнула другие, где еще недавно любовно шептались кинза с молодым укропом, а надменная морковь фыркала от неуклюжих комплиментов простака лука. Вот уже внизу и хищные заросли извечных врагов. А семечко все летело и летело, отчаянно цепляясь за воздух. Наконец, сделав пирует, оно опустилось между забором и маленьким похожим на островерхий теремок домиком, где над двери зачем-то было выпилено сердечко. Упало семечко и притихло. А на следующий день пошел снег, и все оставшиеся обитатели огорода уснули под его холодным белым покрывалом.
Пробудилось семечко оттого, что откуда-то сверху шло тепло. Открыв глаза, оно тут же зажмурилось от яркого солнца. Твердая земля, на которую когда-то упало, теперь размякла от обилия влаги. Эту жирную кашу изголодавшееся семечко жадно втягивало всеми своими крохотными порами. Со всех сторон снова доносились веселые птичьи голоса, а высоко- высоко над огородом, выше забора, сарая, леса развернулось бездонное ярко-синее небо.
- Так вот она какая весна! Правду рассказывали родители!
Деревянное строение с выпиленным в двери сердечком, после полудня начинало загораживать солнце. И через пару дней после пробуждения семечко решило переместиться от него подальше. Дождавшись порыва ветра, оно расправило крылышки, на которых сюда прилетело. Собралось уже снова покувыркаться в воздушных потоках …Но не тут-то было! Что-то намертво держало снизу. Оказалось, что это начали расти корни.
Пришла совершенно другая жизнь. Уже не семечко, а молодой укропчик вгрызался корнями в землю, пока еще влажную после стаявшего снега. Вверх же к солнцу, покачивая разлапистым листиком на макушке, тянулся его тоненький, как ниточка, стебель. Первые дни все шло замечательно, но вскоре появились проблемы. Корни под землей вдруг уткнулись во что-то упругое и явно живое.
- Куда лезешь! Это наша земля!  - злобно зашелестели на него со всех сторон сорняки. Они тоже успели пустить корни и приподнять над почвой свои разномастные стебельки и листья.
- Она и моя тоже!  - попытался возразить укропчик.
- Размечтался! Это ты у себя на грядке права качай, а здесь ты никто и ничто, выродок окультуренный.
Продолжая злобствовать и издеваться, дикие сородичи принялись душить его корнями. Стебли они теперь нарочно тянули в его сторону, чтобы быстрей закрыть ему солнце. Но упрямый укропчик просто так сдаваться не собирался. Не для того он так далеко улетел, чтобы дать себя победить этой своре! Толкаясь из последних сил, он зарывался корнями в еще незанятую почву. Отчаянно тянул к солнцу стебель, иногда даже обгоняя соседей. А в это время неподалеку на удобренной и прополотой грядке поднимались над жирной землей его родные и двоюродные братья. Иногда укропчику хотелось крикнуть:
- Ребята, я здесь, рядом!
Но вряд ли кто бы из своих услышал его в шелесте сорняков. А услышав, вряд ли бы узнал родственника в густой зеленой мешанине извечных недругов.
Прошло некоторое время. Молодой укропчик возмужал. Утвердил свое право на крохотный клочок почвы. Его по-прежнему не любили, но терпели. Поднимая свою макушку над сорняками, он хорошо мог видеть, что творилось на грядке. Братья тоже росли, хотя и не так быстро. Постепенно грядка порывалась зеленым пухом от скрещенных веточек и листьев. Через некоторое время в этот край огорода стала наведываться хозяйка. Срезая пучки укропа, она кидала их в маленькую корзиночку, заменившую прошлогодний тазик.
«Они станут Пищей», - вспоминал укроп, и не мог пока с уверенностью сказать завидует ли он доставшейся им чести. Иногда вроде бы завидовал, а иногда наоборот радовался, что выбрал себе иную судьбу.
Как и в прошлом году, стоило только чуть сильней подуть ветру, растения обретали голос, и начинались словесные стычки между обитателями грядок и сорняками. Наш герой в них не принимал участия, отмечая у каждой из сторон свою долю правды. Очень часто, как угрозу, его бывшие сородичи употребляли слово «скосят». И вот в один из погожих дней на нелегальных обитателей огорода обрушилась страшное бедствие. Хозяин вышел из сарая, неся в руках странную палку. Тот край, что он держал в руках, оканчивался похожим на переросший кабачок наростом. Ближний к земле конец палки расширялся в виде полукруга, под которым стремительно вращалась токая и острая полоска. Стоило ей соприкоснуться с травой, как та замертво падала на землю. И только увидев это, укроп понял, наконец, весь страшный смысл угрозы.
Предсмертные вопли и крики ужаса заглушал мерзкий звук, исходящий от палки. Поймав порыв ветра, укроп прижал стебель к деревянной стенке строения. Рядом в таком же страхе пытались как-то спастись бывшие недруги, а теперь товарищи по несчастью. Страшная полоска тем временем приближалась. Когда она была уже совсем рядом, укроп в ужасе подумал.
«Неужели это все! А ведь лето еще в самом разгаре».
Но тут же, сквозь отчаяние, прорвалась надежда:
«Нет, не может все так быстро кончиться!»
В нескольких шагах от строения хозяин остановился. Палка внезапно замолчала, и наступившая тишина показалась изначальным покоем. Прислонив свое страшное орудие к двери, хозяин зашел за угол и с удивлением посмотрел на прижавшийся молодым венчиком к дощатой стене укроп:
- А ты тут как оказался, приятель? Ну ладно уж, живи, коли вырос!
Оборвав вокруг руками сорняки, хозяин снова оживил свою палку и, сея гибель, двинулся дальше.
Вот так, неожиданно, наш герой спасся, да еще и приобрел дополнительное жизненное пространство. Правда поле всего случившегося, радоваться этому как-то не очень хотелось. А вскоре пришла новая беда.
Дождливый и прохладный июнь сменила сухая и жаркая погода. Теперь облака уже не мешали солнцу поливать землю своими лучами. Поначалу укроп радовался этому, но постепенно начал чувствовать, что тепла становится слишком много. Тень от строения теперь уже казалась не помехой, а отдыхом и спасением. Но самым неприятным стало то, что из почвы быстро исчезала влага. Уже через несколько дней укроп начал ощущать недостаток воды. А через некоторое время, когда почва просохла на глубину корней, прочувствовал, что это такое мучиться от жажды. А это же время бывшие сородичи спокойно могли наслаждаться солнечной погодой. Каждый вечер хозяин приносил к грядкам длинную гибкую змею, и из ее приоткрытой пасти мелкими каплями во все стороны разлеталась вода. Хорошо промоченная почва хранила влагу и поила растения всю ночь и до следующего полудня. Правда, ближе к вечеру от палящего зноя вся вода испарялась, и обитатели грядок начинали роптать. И каково было слушать нашему герою эти жалобы изнеженных любимчиков!
Иногда, вспомнив об изгое, хозяин на пару мгновений направлял пасть змеи в его сторону. Живительные капли падали на венчик и по подсохшему стеблю стекали вниз, чтобы напоить корень. Часть драгоценной влаги успевали перехватить маленькие ростки, пришедшие на смену вырванным соседям. Но перед лицом общей беды укроп готов бы делиться и с ними.
Все когда-нибудь кончается, даже плохое. Постепенно ночи стали длиннее, прохладнее и на листьях по утрам стала проявляться роса. В начале августа, наконец, прошли дожди. Их снова сменила солнечная погода, но теперь тепла даже стало не хватать. На ближайшей грядке под последними лучами уходящего лета грели бока две тыквы, такие же толстые и важные, как та, что он знал, еще будучи семечком. Часть его сородичей хозяин, как и в прошлом году, оставил на семена. Вытянувшись над огородом, они покачивали на ветру своими зонтами. Наш герой был выше и сильнее, правда, не очень этим гордился, потому, как догадывался, что скоро им всем предстоит разделить одну судьбу, снова ставшую общей.
С каждой прошедшей неделей грядки пустели. Исчезли петрушка, кинза, салаты. Отправился в ведро лук, и не перед кем стало воображать моркови. В последний раз быстро взметнулась над грядкой и так же быстро ушла в цвет иностранная штучка рукола. Осенняя грусть снова разливалась над огородом. Народившие у нашего героя семена подолгу спорили, куда лучше лететь, когда оторвутся от родного венчика. Некоторые уверяли, что лучше падать прямо здесь. Все-таки место проверенное и для жизни пригодное. Другие хотели вернуться обратно на ухоженные грядки. А некоторые, самые отчаянные, собирались лететь в неизведанные дали, насколько хватит силы у ветра. Туда, где за покосившимся забором расстилался луг, и чернела стена леса. Слушая все эти планы, укроп молчал и никому ничего не советовал. Может потому, что за свою долгую, по меркам растения, жизнь так и не понял, что же все-таки лучше.  

"Наша улица” №237 (8) август 2019