Алексей Некрасов-Вебер "Оттепель" рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер родился 9 июля 1959 года в Москве. Окончил Московский горный институт. Инженер-физик. В "Нашей улице" публикуется с № 3-2004, (рассказ "Пощечина"), где опубликованы рассказы "Земное и небесное" (№ 9-2004), "Кипарис во дворе" и "Река детства" (№ 11-2004), "Танцующая девушка в красном платье" (№ 89 (4) апрель 2007) и другие. Автор эссе о художнике Александре Трифонове ""Царь я или не царь?", или размышления у картины" и о писателе Юрии Кувалдине "На изломе тысячелетий" (№ 9-2005).

вернуться
на главную страницу

Алексей Некрасов-Вебер

ОТТЕПЕЛЬ

рассказ

Многим осень не нравится, но я солидарен с Александром Сергеевичем, любившем ее более других времен года. Казалось бы, пропасть лет отделила от школьной скамьи, но до сих пор звучат из глубины памяти заученные наизусть строки:
 «Встает заря во мгле холодной…»
 «…в багрец и золото одетые леса»
За удивительно точно подобранными словами, словно осенние облака над опустевшим полем, плывут знакомые с раннего детства образы. Все то, что сам видел и ощущал, поэт выразил лаконично и ярко, создав себе нерукотворный памятник, уменьшенные копии которого в бронзе и камне разбросало по российским городам и весям.
Осень время особое. Спадает зеленая мишура и буйство животворящих сил июля. Заканчиваться жалкие потуги августа удержать уходящее лето. Наступает пора строгой красоты и светлой грусти. Словно готический храм вздымает свои шпили над причудливыми завитками барокко, и торжественные звуки кафедрального органа разносятся в тишине сбросившего листья леса. Будто чья-то невидимая рука нажимает клавиши, и мощные аккорды органных труб плывут над опавшей листвой. Вторя им, словно струна, дрожит на пожелтевшей траве посеребренная утренним заморозком паутинка.
Но есть у осени и другая сторона: Холодный мелкий дождь с утра висит над городскими улицами, потерявшими все краски, кроме серой. Выходя из подземки, люди торопливо открывают зонты, бегут куда-то дальше. А мимо по шоссе, сердито урча, бесконечным потоком ползут забрызганные грязью машины.
Но это надо перетерпеть! Пройдет одна две недели и мороз прихватит ледяной коркой лужи. Выжав из себя влагу, холодный воздух снова станет чист и прозрачен. А из набежавшей серой тучи, медленно кружась, полетят вниз снежинки. В первом снеге тоже есть что-то торжественное. Словно мягкое одеяло, он укутывает землю. И зима - это не смерть, а лишь глубокий зачарованный сон.
Но это в природе, где все подвержено циклам. Человеку путь лишь в один конец! Первые ростки самосознания, словно зеленая листва на проталинах среди почерневшего снега. Юность, похожа на неустойчивую весеннюю погоду. Радость и отчаяние перемешаны, будто яркий солнечный свет с пронизывающим мартовским ветром. Зрелость, как входящее в силу лето. Но не успел насладиться теплом июля, а уже пробивается сквозь буйную зелень желтый листок. Наступает время собирать урожай. Что посадил, то и собрал. А вскоре уж и поля пусты. Холодный дождь повис над мокрой стерней, уравнивая тех, кто много успел, и тех, кто попусту тратил время. Ну а дальше заморозки, заря во мгле холодной, и, наконец, белый, как больничная простыня, снег. И следующей весны уже не будет!
Но тот, кто вырвал нас из циклов природы, заставил осознать свою конечность, дал и веру в то, что весна все равно наступит. Но только уже не здесь, а где-то на другой Земле под другим небом. Однако есть еще и искушение обмануть время, здесь и сейчас, невзирая на календарь, устроить себе вторую весну или маленькое лето. Искушение заманчивое и опасное. Нагрянувшая поздней осенью или посредине зимы оттепель обманывает природу. Распускаются цветы, набухают почки, пробивается из земли посаженный осенью чеснок. А потом, поверивших в обман, безжалостно бьет вернувшимся морозом. Не менее опасна такая подмена времен и для человека. И иногда, где-нибудь посредине января, гуляя по мокрым дорожкам перепутавшего сезоны парка, вспоминаю историю моего коллеги. Историю грустную и простую. У большинства людей такие истории, как правило, и бывают незатейливо просты, в отличие от лихо закрученных сюжетов мелодрамы.
Николай (буду называть его так) в свои пятьдесят с небольшим лет оставался закоренелым холостяком. Он ничего не рассказывал про свою молодость, но, наверное, и у него была весна с буйством чувств, метанием от ненависти до любви, от отчаяния до восторга. Но видимо не сложилось, не повезло, не получилось обзавестись ни семейным очагом, ни потомством. Может слишком сильно по молодости ожегся, а может быть и отложил свою весну на потом, усердно грызя гранит науки.
Карьеристом Николай не был, однако горячее желание отрыть и изобрести что-нибудь нужное для человечества его постоянно вдохновляло. Казалось, страсть к естественным наукам и изобретательству заменила в его жизни все остальные чувства. Было в нем что-то от ученых энтузиастов конца позапрошлого века. Даже внешне он чем-то напоминал Жака Паганеля. И, возможно, если б довелось ему родиться в то время, смог бы что-то создать и даже прославиться. Но эпоха энтузиастов одиночек канула в лету вместе с фанерными аэропланами, паровыми автомобилями и наивной верой, что прогресс осчастливит человечество. Столько всего уже изобретено и открыто, что полжизни уйдет лишь на изучение трудов предшественников. К тому же творчество нынче процесс командный, требующий технического оснащения и финансовых вложений. А в прожекты Николая никто вкладываться не собирался. На работе ему приходилось делать то, что поручало начальство, и регулярно «получать по рукам» за излишнюю инициативу. В такой ситуации, чтобы вырваться из очерченного судьбой круга, нужно быть гением, подобным Альберту Эйнштейну. А Николай, увы, гением не был. Многие его начинания, которые он усердно пытался протолкнуть в наш совместный технический продукт, грешили дилетантством, и не выдерживали проверки правильно поставленным экспериментом. И я, и другие коллеги, часто сцеплялись с ним по этому поводу. Николай со злым переходящим в агрессию упрямством пытался отстаивать свою правоту. Хотя во всем остальном был человеком симпатичным, отзывчивым и добрым. Так что, относились к нему в коллективе хорошо. Правда за спиной посмеивались над страстью к изобретательству и ворчали:
- Женить бы его что ли! Может тогда успокоится.
Но если у мужчин дальше ворчания и благих пожеланий дело не шло, то женщины активно в этом направлении работали. По нынешним временам, наверное, у каждой почтенной семейной дамы найдется незамужняя или разведенная подруга, и с ними Николая периодически пытались знакомить. Надо заметить, что на подобные контакты он шел легко. Видно и самого тяготила неустроенность в личной жизни. Однако в итоге ничего не получалось. Возможно, потому что у современных женщин, помимо желания найти свое счастье, сложился еще и пакет экономических требований: Личный автомобиль, чтобы в выходные ездить по магазинам. Летом отпуск хотя бы в Анталии или Хургаде, а для первого свидания помимо цветов еще бы неплохо скрепить знакомство бокалом вина в ресторане. А Николай наш до этой планки никак не дотягивал. Автомобиля не было, да и водить не научился. Отпуск предпочитал проводить на доставшейся в наследство «фазенде» в Новгородской области. Где выращивал картошку, наблюдал за природой, изобретал и мастерил из подручных средств помогающие в сельском труде механизмы. Даже в ресторан не приглашал, думаю, что не из жадности, а из искренней убежденности, что такое время провождение куда хуже прогулки по улицам с осмотром достопримечательностей столицы. И, как правило, после первого же свидания претендентки самоустранялись. В итоге, через некоторое время знакомить Николая перестали. Решив, что статус бобыля ему на роду написан.
 Судьба обычного человека, подобно нашим равнинным рекам, чаше всего, течет предсказуемо и лениво, однако, порой и она вдруг начинает пениться, будто горный поток на перекате или закручиваться в коварных водоворотах. В общем, случилось так, что в наш предпенсионный коллектив каким-то случайным ветром занесло молодую незамужнюю особу. Взяли Валюшу в помощь секретарше генерального, которая давно жаловалась, что не успевает одновременно справляться со звонками, бумагами и директорскими капризами. А, так как, фирма была не большой, приемная находилась в непосредственной близости от основных производственных помещений и общались мы довольно тесно. Да и Валюша при первой возможности норовила убежать со своего поста в наш «мальчишник».
Ей было немного за тридцать. По меркам нашей компании возраст еще юный, но замуж уже пора. Была ли она красивой? Сложно сказать. На мой, наверное, излишне притязательный вкус, нет. Хотя ведь, даже для женщины, красота не главное. Какая-то еле уловимая черточка, или просто умение себя подать, могут дурнушку сделать привлекательней и желанней многих красавиц. Но это был не тот вариант. Однако, это опять же на мой вкус, а Николай видимо смотрел на Валюшу совершенно другими глазами.
Перемены в его поведении мы стали замечать уже через несколько дней после появления новой секретарши. На работу он стал являться в новом костюме, то и дело посматривал на дверь, и сразу оживал, когда она в нашей «богадельне» появлялась. С высоты своего возраста мы обычно над Валюшей подшучивали. Впрочем, совершенно беззлобно и она не обижалась, так как по характеру была девчонкой веселой и компанейской. А вот Николай наши шуточки над ней воспринимал нервно. Сам себе он такого не позволял, а, наоборот, взвалил на себя миссию по ее просвещению. Конечно, это правильно, что человек, отвечающий на звонки, должен знать хотя бы основы того, чем занимается фирма. Однако тут, как говорится, был не в коня корм. И лекции нашего Паганеля ничего кроме зевоты у слушательницы не вызывали.
 Образованием голова Валюши не успела отяготиться. Хотя это опять же дело десятое. Деревенская старуха с четырьмя церковно приходскими классами может быть куда мудрее, чем эрудированная городская дамочка, начитавшаяся Гегеля вперемешку с Фрейдом. Но это опять был не наш случай. Мудрость в число Валюшиных достоинств тоже не входила. Зато личико было смазливое, и ножки, что надо.
Как нам вскоре стало известно, свою просветительскую деятельность Николай продолжал и в нерабочее время. В его отсутствие Валюша подробно рассказывала нам, как он водит ее по разным достопримечательным местам столицы. Все это сопровождалось шуточными комментариями, как с ее, так и с нашей стороны. Я, хоть и шутил вместе со всеми, чувствовал в глубине души горечь. Вполне возможно, тоже чувствовали и другие. Люди хоть и не так хороши, как хотят казаться, но не так уж и плохи, как порой кажутся. А в данном случае герой нашей истории вызывал искреннюю жалость. Угораздило же на старости лет стать посмешищем и так неудачно влюбиться! Хотя возможно тут больше была не любовь, а усталость от опостылевших одиноких вечеров в пустой холостяцкой квартире. Желание замерзающего в дороге путника хоть немного погреться у теплого домашнего очага. Кто же за такое осудит! … Не осуждали, но смеялись.
В то время новогодние праздники у нас еще отмечали шумным и хмельным корпоративом. При закупке провизии в очередной раз не соблюли пропорции между спиртным и закуской. И под конец вечера многие были навеселе. Мрачный ипохондрик Анатолий умудрился уйти домой в летних шлепанцах, которые, чтобы не потели ноги, одевал на работе вместо зимних ботинок. Савелич с Семенычем чуть не подрались, заспорив толи о политике, толи о футболе. Главбух Антонина Петровна забыла в такси квартальный отчет. Валюша не стала исключением и под конец вечеринки была уже в том состоянии, когда барьеры рухнули, а грани стерты. Одним из последних, покидая на не очень послушных ногах вечеринку, я застал ее в коридоре у окна, целующейся с одним нашим сотрудником, который, не смотря на обрамленную сединами лысину, все еще мнил себя гусаром. Чтобы не смущать парочку, я быстрее, как мог, пошел к лифту. Но спешил, наверное, зря. В тот момент их вряд ли что-то могло смутить.
На улице, выходя из проходной, наткнулся на Николая. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, в своих неизменных демисезонных ботинках и легкой не по погоде куртке. По напряженному выражению лица было видно, что ждет.
- Хорош мерзнуть! Пойдем к метро, компанию составишь. - предложил я, в пьяном панибратстве пытаясь обнять его за плечи. Смущенно улыбнувшись, Николай отстранился.
- Ты иди. Я догоню.
- Ну как знаешь! - пробурчал, я и, слегка пошатываясь, двинулся вдоль длинного корпуса технопарка. Сверху, словно в рождественской сказке, мягко кружась, падал снег. Почти на всех этажах горели окна. Даже во дворе слышна была музыка. И кое-где на фоне мигающих елок прыгали в такт басовым аккордам мужские и женские силуэты.
- Ты давай аккуратней! - крикнул мне вслед Николай. Обернувшись, я вскинул сжатый кулак в приветствие рот фронта, и в памяти почему-то надолго запечатлелся этот падающий снег и его худощавая сжавшаяся от холода фигура.
Что мог сказать я тогда человеку, перепутавшему возвращением весны с коварным миражом оттепели? Ровным счетом ничего! И даже б если сказал, то вряд ли был бы услышан…
Пролетели новогодние праздники. Утомленные переедания, алкоголем и телевизором сотрудники снова в полном составе собрались на работе. Все вернулось на круги своя. Николай, как всегда, был погружен в работу, с коллегами, включая облысевшего гусара, держался ровно и приветливо. А вот Валюша теперь нашу комнату почему-то избегала. А через пару месяцев она уволилась. Как говорили, нашла место по приличней, где не задерживали зарплату. А еще через пол года, устав от этих самых задержек, и я отправился искать счастья на стороне. С Николаем мы после увольнения несколько лет не виделись. А потом неожиданно, кстати, во время очередной январской оттепели, встретились в центральном ботаническом саду.
В вязанной шапке, все той же демисезонной куртке и легких ботинках он стоял на оттаявшей земле и внимательно рассматривал набухающие на ветках почки. Меня даже не сразу заметил. Но заметив, кажется, искренне обрадовался. Мы хорошо поговорили, вспомнили бывших коллег. От Николая я узнал, что дела фирмы так и не пошли на поправку, и уже больше половины сотрудников уволилось. А сам он в марте выходит на пенсию. Собирается поселиться на постоянной основе у себя в новгородском «имении», и на доставшихся от бабушки двадцати сотках организовать образцовое фермерское хозяйство, оснащенное изобретенной им малой механизацией.
На прощание я от всего сердца пожелал успехов. Про личную жизнь спрашивать не стал. Но очень захотелось, чтобы там, в новгородской глубине встретил Николай какую-нибудь еще не старую вдовушку. Для неизбалованной городскими соблазнами сельской жительницы, еще крепкий работящий мужчина без вредных привычек, может оказаться вполне подходящим вариантом. Надежным спутником, с которым уже не вернешь весны, но можно спокойно встретить наступающую зиму.
Не знаю уж с чего это я все на придумывал. Но вдруг оно все так и вышло?!

"Наша улица” №241 (12) декабрь 2019