Олег Пряничников “Застывшая музыка” рассказ
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Олег Евгеньевич Пряничников родился 3 августа 1969 года. Впервые опубликовался в журнале «Рабоче-крестьянский корреспондент» в 1986-ом году. Затем были публикации в изданиях «Уральский рабочий», «Чаян», «Крокодил», «Литературная Россия», «Калейдоскоп», «Вокруг смеха», «Наша Канада» (Канада), «Гостиная» (США), «Процесс» (Чехия), «Метаморфозы» (Беларусь), «Испанский переплёт» (Испания), «Литературная газета», «Великороссъ», «Истоки». «Луч» и других.
Участвовал в сборниках, альманахах, автор книги «Вывод». По сценариям Олега Пряничникова снято множество короткометражек и один мультфильм.
Живёт в Верхней Салде.

вернуться
на главную
страницу

Олег Пряничников

ЗАСТЫВШАЯ МУЗЫКА

рассказ

1

Что ж, развод Стекловых был неминуем. А ведь не с кондачка Пётр Стеклов женился. Готовился он к этому делу много лет: лепил макет, рисовал чертёж. Для начала, что надо было сделать? Получить высшее образование. И он его получил: из маленького городка Незнамска он приехал в столицу области и, спустя пять лет, стал архитектором. А талантливые архитекторы всегда нужны большим городам. Стеклова пригласили в администрацию того самого большого города, в котором он учился, дали квартиру. Чуть погодя, квартиру Стеклов приватизировал, год, два - и вот уже Пётр Григорьевич Стеклов неплохо закрепился в столице области, он - зам главного архитектора города, он помогает маме, которая ни в какую не хочет покидать свою и Петра малую родину - городишко Незнамск. И что он делает дальше? Правильно - женится. На Элеоноре Громушкиной, гиде (чуть не сказал - гидре) в третьем поколении. А далее: всё было хорошо, жили, не тужили, правда, детей Лера не хотела заводить, а так всё было... правда, свою мать Петруша стал вспоминать всё реже и реже, а так всё было замечательно. Но вот случилась оказия - из администрации большого города Стеклова попросили, то ли оговорили, то ли «подсидели», но факт есть факт. И покатилась семейная жизнь по наклонной плоскости, и теперь работает наш Пётр Григорьевич преподом в универе, в коем когда-то учился.
Аудитория чихала, кашляла, хихикала, скрипела, что говориться, перьями, аудитория дышала студентами, а студенты дышали знаниями. Кто как хотел. Стеклов сидел на кафедре, за столом, смотрел на бодрых и местами не очень бодрых студентов поверх «роговых» очков и думал о своём. А как же знания для учеников? А что знания, они вон - на слайдах.
- Итак, записываем следующую тему: десять древних памятников архитектуры, история которых остаётся неразгаданной.
- Пётр Григорьевич, зачем нам это старьё? Оно же нафталином пахнет. А-а-апчхи! - это острил студент Тюлин, рыжий мальчик со смешным, клёпаным веснушками лицом.
- История архитектуры входит в программу вашего обучения. Все претензии к министерству образования, Дюлин, - парировал Стеклов.
- Я Тюлин.
- Хорошо, я запомню, студент Тюпин.
Аудитория взорвалась смехом. Эх, им бы только поржать. У Стеклова запиликал в кармане брюк телефон.
- Прошу прощения, минуточку, - он вынул смартфон, звонила Элеонора. - Да.
- Петя, Пётр, - мялась без пяти минут снова Громушкина, - тут, понимаешь, такое дело… забери сегодня свои вещи из квартиры, а? Я их сложила, сумка в прихожей.
- Подожди, - готовый ко всему, растерялся «Петя». - То есть я ещё и должен съехать? Но это моя квартира, Лера!
- Слушай, ты не мужик что ли? - неожиданно в телефоне раздался мужской, хриплый голос с кавказским акцентом. - Пойми, дарагой, два мужчина и одна очень красивая женщина - так не живут в России.
- А лучше, знаешь что, я сумку с твоими вещами у соседей напротив оставлю, - это вновь заговорила по телефону Элеонора. - Вдруг, в телефоне, раздались громкий стук и скрежет железа. Стеклов даже отпрянул от гаджета. - Не пугайся! - кричала Элеонора, - Мы тут замки в дверях меняем! Ну, всё, до встречи во дворце бракосочетаний! Не забу-у-удь, наш развод меньше чем через месяц!
- Да я мечтаю о нашем разводе! - проорал Стеклов.
Затем он долго тупо пялился на телефон, из которого неслись прощальные гудки.
- Примите наши соболезнования!
Чёртов Тюлин! Пётр Григорьевич хотел было грохнуть телефон об стол, но удержался. Слышали это студенты, или нет, но вот что их преподаватель сказал самому себе вслух: «Мне нужен отпуск, мне срочно нужен отпуск. Я устал от этого города, от этих рож...»
Хотя причём тут студенты, разве они виноваты в несчастной судьбе своего препода? Ну, ладно, понять его можно. Простим на первый раз.

2

Ой, а чем славится городок Незнамск? Да ничем. Когда-то славился. Металлургическим заводом, строящимся домами, садиками, школами, а теперь ничем. Ой, нет, вру, появился не так давно в центре города памятничек - железный конь в пальто, сидящий на железной скамейке. Весёлый памятничек!
Преодолев сто километров с гаком, Стеклов наконец-то добрался до Незнамска. Он остановил машину у старого трёхэтажного дома, настолько старого и запущенного, что нельзя было смотреть на него без слёз. Дверь подъезда была деревянной, никаких домофонов. Да, только что прошёл дождь: июньский, дневной, тёплый, проливной. Пели птички, а в небо даже выскочила радуга. Впрочем, Стеклов не обратил на неё внимания. Поднявшись на третий этаж, он воспользовался своим ключом и вошёл в квартиру, в которой родился и прожил семнадцать лет. Он сбросил с плеча «челночную» сумку, стряхнул с ног туфли, сунул ноги в зайки-тапочки, коим лет тридцать. Да-а, «петрушины тапочки». Услышав шум в комнате, крикнул:
- Мам, это я!
Да, его мама находилась в комнате, она собирала с пола воду в вёдра и тазы. Дело в том, что её в очередной раз затопило. Крыша на доме была худая, и, как только мочил дождь, мочило и Веру Васильевну Стеклову.
- Ой, сынок. - Тряпка плюхнулась в ведро с водой. - Ты почему не предупредил о приезде, не позвонил?
- Мам, - Стеклов обнял мать так, как обнимал только в детстве, когда сильно соскучился, когда обидели во дворе, когда умер отец...
Мать отстранила руки, боясь замарать сына, отстранила лицо, пряча слёзы.
- А где Лерочка?
- А нигде, - махнул рукой Стеклов.
- Ты надолго?
- У меня отпуск, мама. Правда, совсем короткий.
- Пойдём на кухню, там, по крайней мере, сухо. - Она как-то ловко, по-девичьи вывернулась из его объятий и упорхнула на кухню, словно бабочка. Через секунду на кухне загремела посуда. - Петруша, мой руки и к столу.
Стеклов оглядел комнату, зрелище было жалкое: готовая упасть штукатурка с потолка, набухшие от воды обои, вздутый линолеум. В ванной комнате он помыл руки, прошлёпал на кухню, сел за столик, на котором весёлая клеёнка прятала царапины и сколы.
- Мам, ты в ЖэК-то обращалась насчёт крыши?
- Не то слово, сынок. Всеми жильцами дома ходили, ведь не только меня одну топит, всех! Спорили, кричали, жаловались, а воз и ныне там, только обещаниями кормят. А я вот тебя борщком накормлю, да пирожками. С мясом.
- Мам, но ведь это не дело, крышу надо латать. А ведь лето только ещё началось, а ещё впереди - осень.
- Да пробовали, латали. Мужики, рабочие, ну, что были, говорят крышу надо перекрывать полностью, старый шифер не годен. Дому-то сколько лет... о-о-о!.. Ты родился в этой квартире, я родилась в этой квартире, а мне уж сколько годков?!
- В общем, нужны деньги.
Мать на это промолчала. Ведь начнёт же суетиться, деньги искать себе в убыток. И зачем Бог придумал дождь? Нет, дожди необходимы, но не тогда, когда сын приезжает.
- А вот и борщок погрелся!

3

Поутру Петра Григорьевича разбудил телефонный звонок.
- Алё.
- Петя, я тебя разбудила? Ну, ничего, ничего. Я вот, к примеру, вообще всю ночь не спала. Мы не спали... хи-хи...
Стеклов хотел уже было оборвать связь.
- Подожди, не отключайся. Я слыхала, тебе отпуск дали? И это в конце учебного года. Браво.
- Просить надо уметь. Тем более, что отпуск ректор мне дал совсем короткий. Лера, тебе чего надо?
- А ты не так прост, Петруша, подал заяву в суд на раздел имущества.
- И что? Имею право. Квартиру я получил до нашей женитьбы.
- Да я не сержусь на тебя, Петюнь.
Вот те раз? Стеклов от удивления аж окончательно проснулся.
- Петюнь, ты можешь меня выручить? Я тут экскурсию проводила, ну и американец один всё интересовался твоим городочком - этим, как его. Ну, ты сейчас наверняка там, у своей матушки.
- Незнамск. Город называется - Незнамск. И я, действительно, сейчас нахожусь в нём.
- Ну, вот и отлично. Сегодня, дневной электричкой приедет в твой Незнамск некий Смит, он американец. Повозишь, поводишь его по достопримечательным местам своего Незнамска, а он тебе за это денюжку заплатит. Зелёную. Тебе денежка-то нужна, архитектор? Бывший.
Стеклов поглядел на многострадальный потолок, на пузыри стен.
- Я не пойму в чём твоя выгода, Элеонора?
- Так он и мне заплатит. Ну, по рукам.
- Тысяча зелёных! - выпалил Стеклов.
- Он на такую сумму и рассчитывал. Он с табличкой будет, узнаешь его. Так что дуй на вокзал. Всё, конец связи.
«Какие достопримечательности я ему покажу? - отправляясь в туалет, рассуждал вслух Пётр Григорьевич. - Бред какой-то, надо всё немедленно отменить».
И всё же, ближе к полудню, он поехал на вокзал.
И он опоздал к приезду дневного электропоезда, но его ждали - молодой человек в лёгкой куртке и джинсах одиноко стоял посреди перрона и держал в руках ватман с жирной надписью «Смит». Стеклов устремился к парню, крича на ходу:
- Из Америки?! На экскурсию?!
- Ес! Ес! - кивал головой парень, улыбаясь во все зубы.
- Мир, труд, май! - Тянул обе руки Стеклов.
- Ес, но сейчияс июнь.
Они пожали друг другу руки.
- Конечно - сейчас июнь. Дружба-жвачка. Это всё поговорки. Меня зовут Пётр Григорьевич. А тебя, я так понял, Смит.
- Ес!
- Я так понял, по-русски ты шпрехаешь?
- Чут, чут.
- Это хорошо. А то я по-американски тоже, знаешь, чут-чут.
Они рассмеялись.
- А где твои вещи?
- О! Я приехал на один ден - на сегодня, фечером я уезжай обратно.
- Понял. Значит, у нас получится экспресс-экскурсия.
- Ес, ес.
- Так ты хоть бы фотоаппарат с собой взял.
- Я буду снимать на телефон.
- Ну, хорошо, айда к машине.

 
4

- Ну, вот, дорогой американец, значит так, всю подноготную славного города Незнамска я тебе рассказал, показал кое-что, а вот тебе ещё - достопримечательность нашего города... фонтан...
- Э-э, но это обичный фонта-ан.
И действительно, повозив американца по городку, Стеклов ничего лучшего не придумал, как остановится у единственного фонтана в городе, но ведь за фонтаном красовался Дом Культуры - постройка сороковых годов прошлого века. Почему красовался без кавычек, потому что, к удивлению, Дом Культуры недавно побелили.
- Это не обычный фонтан, это памятник архитектуры. А теперь, о древних памятниках архитектуры. Что мы видим за фонтаном?
- Ч-то?
- За фонтаном мы видим дворец.
- Это дфорец?
- А как же. Его, между прочим, строили заключённые - ещё при Сталине. Там, в сталинских лагерях, знаешь, сколько было великолепных зодчих?
- Догадыфаюсь, что их было много.
- Мы можем посетить этот дфорец, - передразнил Смита Пётр Григорьевич. - Приготовь телефон, янки. За мной.
- Нет, в следующий раз, - почему-то отказался от предложения американец. И Стеклов повёз его к изюминке, если можно так сказать, Незнамска, к коню в пальто.
Конь в пальто, сидящий на скамейке, - это небольшой саркастический памятник, расположенный в самом центре городка Незнамск, позади коня кинотеатр, впереди - здание городской администрации. Красота!
Железный конь встретил их очаровательным оскалом.
- Них... себе, - как-то даже по-русски удивился Смит.
- Что? Поражён? Итак: автор и, заметь, изготовитель сего коня - Александр Долинин. Рост коня два метра. Посмотри на его галстук, на его длинное дивное пальто, посмотри на его улыбку. Автор делал эту скульптуру восемь месяцев! Тонны металлолома ушли на эту лошадку. И вот он сидит и ржёт... над людьми.
- Почьему над людьми?
-... Ну, надо мной-то он точно ржёт.
- Почьему?
- Потому что я неудачник: мне не везёт ни с работой, ни... Всего десять тысяч рублей автор взял вот за это - конь в пальто, сидящий на скамейке. Да, Смит, а как насчёт моего гонорара?
- Чут попозже.
- Ну, ты, хотя б, пощёлкай телефоном, Долинин же старался.
«Пощёлкав телефоном», американец обратился к Стеклову со странной просьбой:
- Пьётр Григорьефич, я знаю, что на окраине вашего города есть заброшенный зафод, я хочу его посмотреть. Там я и рассчитаюсь с фами.
- Просьба, конечно, не комильфо. Но, как скажешь, янки. Заброшенный завод, так заброшенный завод, - недоумённо пожал плечами Стеклов.
Дорогой Стеклов думал: «И зачем ему понадобилось зреть разрушенные цеха? Может, у этого Смита извращённый вкус туриста? А может, для какой-нибудь газетёнки западной пишет статейку об упадке российской промышленности? Впрочем, какая мне разница, лишь бы заплатил».
Они вылезли из машины. Дело шло к вечеру, темнело, хмурилось. Перед ними возвышалось полуразрушенное здание - в нём когда-то, до середины девяностых, кипела рабочая жизнь - собирали трактора. Теперь, этот некогда производственный цех даже не ломали, он обваливался сам по себе.
- Что я могу тебе рассказать об этом цехе, об этом заводе, Смит. Здесь некогда производили трактора. Завод был убит лихими девяностыми.
-Вах! Хорошо сказал, - неожиданно для Стеклова прохрипел американец. Их глаза встретились. Никогда ещё Пётр Григорьевич не видел такого бездушного, решительного взгляда. А зрачки у американца были чёрные-пречёрные, как угольки. Потухшие. Только сейчас на это обратил внимание бывший архитектор.
Пётр Григорьевич перевёл взгляд на здание, зиявшее дырами окон, от здания веяло... могилой... Он всё понял.
- А ты не похож на человека гор, Смит, или как тебя? Что, Элеонору потянуло на молоденьких? Привет Элеоноре!
- Ага, потом передам, дарагой.
- Ну, и зачем весь этот спектакль?
С хриплого голоса молодой человек легко перекинулся на свой, естественный, вполне благозвучный голос:
- А зовут меня Павликом, господин Стеклов. И я люблю спектакли, потому что я - артист. Правда, пока не признанный, не играющий на большой сцене. Но, всё дело - во времени. - Парень засунул руку во внутренний карман куртки.
- И какую ты сейчас хочешь сыграть роль? Роль убийцы? Ради того, чтобы вам с Элеонорой досталась моя квартира, ты хочешь меня сейчас убить? Что там у тебя, пистолет? Нож?
-... Нет, пока только ручка и бумага.
И тут ударил гром. В мае его не было, ударил только в июне. Здравствуй, весенне-летний! Первый! ...
.....................................................
.............................................................................................................................................................................................................................
...............................................................................................................................................

 
5

А в кафе «Рябинушка» ничего не изменилось, только официантки помолодели. Стеклов был в последний раз здесь лет пять назад. Он занял столик у окна. «Так, что там у нас интересненького?» - подумал бывший архитектор, открывая Меню.
А за окном разгорался летний день! Пётр Григорьевич, он тоже весь как-то сиял - и изнутри, и снаружи, хорошо сиял. Таким человек выходит из церкви. А может он там и был?
- Девушка. Девушка!
- Да. - Девчушка лет двадцати подлетела к Стеклову, словно сорванная в поле ромашка, на которую дунули, и она завертелась, летя. В её руках был широколистный блокнот и шариковая ручка, в её глазах была сплошная ромашковая молодость. - Что будем заказывать?
- Так, я сегодня праздную свой второй день рождения, поэтому мне коньячку - грамм сто пятьдесят и шашлык, горячий. Да, девушка... э...
- Светлана, - подсказала официантка.
- Света, можно мне листок бумаги и карандаш? Я заплачу.
Девушка повела бровками не удивлённо, а скорее - понятливо и сказала: - Вот вам листок и ручка. - Официантка вырвала из блокнота листок и отдала его Стеклову и ручку свою отдала.
- А как же вы?
- Да у меня этих ручек полные карманы. Кстати, за это не платим, платим за коньяк и шашлык. И не забываем про чаевые. - И улетела. Славная девушка.
«Славная девушка», - подумал Пётр Григорьевич, пододвигая к себе лист бумаги, берясь за ручку. Он давно хотел ЕГО зарисовать, потому что ТОТ постоянно ему снился, и он стал ЕГО рисовать - дом, дом своей мечты. Многоэтажный, огромный и в тоже время лёгкий, готовый к космическому полёту, дом. Вот такому бы дому стоять в столице области, да что там, в столице России, в Москве. Он думал об этом доме ещё со студенчества, вот так он должен выглядеть, вот так! Суперсовременный дом Стеклова, суперсовременный и в то же время супер... лиричный.
- Да, недаром говорят, архитектура - это застывшая музыка, - то был голос Светы, официантки. Прекрасный голос.
Пётр Григорьевич поднял голову:
- Это высказывание Вильгельма Иозефа Шеллинга. Большой был умница, доложу я вам.
- Я знаю. А вы - архитектор? - Она поставила на столик графинчик с коньяком, тарелку, на которой дымились румяные кусочки шашлыка. И она села рядом со Стекловым. А тот и нисколько не удивился этому, потому что он уже был ни в состоянии чему-то удивляться в этой жизни.
- В некотором роде. Кстати, меня Пётр... Петром зовут.
- А я - Света, как вы уже поняли. Так у вас сегодня второй день рождения?
- Да - пятьдесят шесть квадратов жилой площади фьють, и вот тебе пожалуйста за это - второй день рождения.
- Ничего не поняла. А я на архитектора поступала аж два раза, не поступила, нынче буду опять поступать.
- Ну, с такой работой вы вряд ли хорошо подготовитесь к экзаменам. Вам нужен репетитор, профессионал.
- Согласна с вами на сто процентов, Пётр.
Официантка вдруг сняла со Стеклова очки.
- А вам без очков гораздо лучше. И вы очень талантливый архитектор - я вижу по рисунку. Пётр... я вас хочу... нанять.
- Меня? Кем?
- Репетитором. Я хорошо заплачу, потому что сегодня я получу расчёт. Я работаю здесь последний день.
«Что за чёрт?! Стеклов. Эй, Стеклов?! А ведь у меня там внутри не стекло. А что там у меня внутри? А что может быть внутри человека кроме... человека. А человек не может жить без любви! Да, она моложе почти в два раза, ну и что? Ну и что?!»
- Алё-о-о!
Пётр Григорьевич очнулся от своих мыслей.
- На ближайшие две недели я свободен. Знаете что, Света, я готов за две недели подготовить вас к экзаменам, только денег с вас мне никаких не надо. Вы, сегодня, когда освободитесь?
- Кх-х, а вот подкатывания ни к чему. - Девушка вскочила, как ошпаренная. -Забивайте мой номер телефона. Я плачу - вы подготавливаете, и наоборот. Окей?!
- Я-я, натюрлих, - промямлил Стеклов.
Вы думаете, бывший архитектор и бывшая официантка не встретились в этот день? Вы ошибаетесь! Они гуляли по городу Незнамск весь вечер: и у фонтана посидели, и коню в пальто в зубы посмотрели и... даже поцеловались. Скромно. Я-я....

6

- Мам!
Вера Васильевна вышла в прихожую.
- Вот, мама.
Перед матерью стоял счастливый её сынок, Петруша. А за ним стояло ещё двое мужчинков не русской национальности. Мужчинки роняли на пол охапки обоев, пытались поднять рулоны, роняли снова.
- Петь, что случилось?
- Мам, в нашей квартире будут делать ремонт. Вот эти ребята. И ещё, машина с шифером должна подойти.
С улицы забибикали. Мать Стеклова глянула в окно.
- Да, приехала большая машина. Ой, а людей-то сколько! Что происходит, Петруша?
- Да крышу будем менять, мать!
- Слышь, Петруш, а где твоя машина? Что-то я не вижу её. Стояла всё время под окнами.
- Да забудь ты про неё, мать! Что такое машина? Железяка! А новый шифер? Это же новый шифер!
- Значит, ты продал свою машину?
- Ну и продал, ну и тьфу на неё!
В дверь постучались....
- Не заперто! - прокричала Вера Васильевна.
Вошла девушка и сказала:
- Здрасьте...

А она стала родной - эта аудитория. Закончился урок, Пётр Григорьевич Стеклов подошёл к окну - снег. Снег падал как никогда - крупными хлопьями, но легко - кружил. Разве может так падать снег? Оказывается, может.
Закончился урок для третьекурсников, студенты ушли, даже Тюлин ушёл. А сейчас придут первокурсники, люди, тоже желающие стать архитекторами. Ну, что ж, добро пожаловать! А вот и первая ласточка, или… ромашка.
- Можно?
- Да-да, прошу. - Пётр Григорьевич оторвался от окна. - Садитесь, садитесь студентка Стеклова.
А потом в аудиторию посыпались другие студенты, как горох: один за другим, один за другим, но он видел только её - Свету Стеклову....

Занавес.

Верхняя Салда

“Наша улица” №241 (12) декабрь 2019