Нина Краснова «Жизнь в одиночестве» эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Нина Петровна Краснова родилась 15 марта 1950 года в Рязани. Окончила Литературный институт им. М. Горького (семинар Евгения Долматовского). Автор многих поэтических сборников, выходивших в издательствах «Советский писатель», «Современник», «Молодая гвардия» и др. Печаталась в журналах «Время и мы», «Москва», «Юность», «Новый мир» и др. В «Нашей улице» публикуется с пилотного № 1-1999. Принцесса поэзии «МК-95». В 2003 году в издательстве «Книжный сад» вышла большая книга стихов и прозы «Цветы запоздалые» под редакцией и с предисловием Юрия Кувалдина. Член Союза писателей СССР с 1982 года. К 60-летию Нины Красновой в 2010 году Юрий Кувалдин издал еще две её книги: "В небесной сфере" и "Имя".

вернуться
на главную страницу

Нина Краснова

ЖИЗНЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ

эссе

…Есть люди, которые не выносят одиночества, и не знают, что им делать дома наедине с собой, если рядом никого нет, им скучно в одиночестве, и они всё время рвутся из дома куда-то на люди, в компании, ищут каких-то развлечений и каких-то приключений на свою голову.
А мне наоборот - бывает скучно на людях, в больших компаниях и скопищах людей, а дома, наедине с собой, - никогда.

…Жюль Ренар писал в своем дневнике: «Мне никогда не бывает скучно с самим собой. Потому что я сам себе хороший собеседник». Вот и мне, как Жюлю Ренару, никогда не бывает скучно наедине с собой… И не только потому, что я сама себе хороший собеседник, но и потому, что мне всегда есть чем заняться дома, кроме как домашними делами, главнее которых для меня - другие дела, связанные с творчеством. Они у меня всегда на первом месте, и их так много, что их, как и домашние дела, никогда не переделаешь все.  

…Вообще я по натуре - интровертка, затворница. Но мне с самого малолетства, приходилось быть экстраверткой, потому что приходилось всё время жить и быть то в круглосуточном детском саду (с двух лет, на пятидневке), то потом в школе-интернате (с первого по восьмой класс)… и приходилось находиться на людях и на людях, круглосуточно, круглыми сутками, месяцами и годами, каждый час и каждую минуту. И ни от кого никуда нельзя было уйти и спрятаться куда-нибудь. Причем я была очень активной девочкой, участвовала в разных утренниках, пела, танцевала, читала наизусть стихи разных поэтов, выступала с акробатическими номерами, а в интернате была ещё и командиром октябрятской звёздочки, и была звеньевой, и председателем совета отряда, и председателем совета дружины, и старостой хора, и редактором и художником-оформителем стенгазет… и членом клуба дружбы народов (переписывалась с учениками всех шести европейских социалистических стран)… и занималась в разных кружках, и играла в спектаклях… И играла с мальчишками в войнушку и в футбол и, чтобы проверить - смелая я или нет, готова к подвигу или нет (будь готов! - всегда готов!), лазила по деревьям и прыгала с крыши и бегала по газовой трубе через овраг. И, если говорить стихами Есенина, была «средь мальчишек всегда герой», а средь девчонок и подавно. И к тому же я была отличницей. И к тому же я писала стихи и дневники… Дневники я писала в основном перед ужином, у себя в классе, сидя за своей партой, когда уже сделала все уроки, а стихи - после ужина и после отбоя, в умывальной комнате, где горел электрический свет, или в спальне, в темноте, при свете уличного фонаря… когда мои одноклассницы (15 девочек, как в армейской казарме!) ложились спать, переставали болтать друг с другом и засыпали… Тогда я витала душой в своих мечтах и фантазиях, в заоблачных высях поэзии, в воздушных замках и наслаждалась там своим одиночеством.

…По субботам моя матушка забирала меня домой, в наш двенадцатиметровый подвал в центре Рязани, на улице Революции, где нас с ней и с моими братьями и сестрой, не считая кошки и собаки, было пятеро, то есть так много, что «посевкой не промешаешь», если говорить солотчинским языком моей матушки. А через какое-то время нас стало семеро, с женой старшего брата и их сыном.
Про этот наш рязанский подвал я в 1991 году написала ностальгический венок сонетов (см. журнал «Дружба народов», 1992):

В толстенных стенах этого подвала,
Как цветик подземелья, я росла,
В поэзии надежду подавала,
Не разбираясь в тайнах ремесла…

Я с братьями росла, с сестрой и с мамой…

Я любила наш - почти короленковский - «серый и сырой» и бессолнечный подвал и стремилась туда всей душой. Но и там я оказывалась, как в большом коллективе, как в цыганском таборе, в котором к тому же было полно неразрешимых проблем, о которых здесь не место говорить.   
…И с годами у меня появилась сильная тяга к одиночеству. Потому что только в одиночестве я могла чувствовать себя свободной и уходить в себя, в свой внутренний мир. И отдаваться творчеству, о котором Пришвин говорил: «Творчество, работа - это способ человека уйти от внешней жизни». А Лев Толстой говорил: «На людях, среди людей можно набираться впечатлений. Но обдумывать эти впечатления и писать о них надо только в одиночестве».
А условий для этого у меня не было, и не было очень долго.

…1971 году я уехала из Рязани в Москву, про которую написала: «Москву ничем не удивишь, но я попробую!», я «пооборкалась»-пообтесалась там, повращалась в столичных литературных кругах, обрела литературных друзей, окончила Литературный институт (семинар Евгения Долматовского, автора любимых народом и мной песен, в том числе песни «Моя любимая») и в 1978 году вернулась в Рязань, и вернулась «на белом коне», с публикациями своих стихов в альманахе «Поэзия», в журналах «Москва» и «Юность», а через год выпустила первую книгу стихов «Разбег», в фирменном и очень престижном тогда издательстве «Советский писатель», а еще через год вступила в Союз писателей СССР, а еще через несколько лет получила от этого Союза свою собственную квартиру - в микрорайоне Дашково-Песочня, в 1984 году, причем двухкомнатную, потому что членам СП тогда полагалось 20 лишних квадратных метров для библиотеки и для архива.

…У меня в Рязани не было компьютера и интернета, как и ни у кого ничего этого тогда не было. Телефона у меня тоже не было. Мне его не поставили и сказали, что поставят лет через 10, когда подойдет моя очередь. Я жила очень замкнутой жизнью. Оторванная от всех своих главных - московских - литературных друзей, от учителей, от наставников, от покровителей, от издателей и сотрудников редакций… И со всеми общалась и держала связь только по почте, через письма, которые очень любила получать и которые очень любила писать, поскольку у каждого моего письма был свой адресат и свой любимый мной и любящий меня и очень отзывчивый читатель.
(Кстати сказать, часть моих «Писем ко мне» можно найти в журнале Юрия Кувалдина «Наша улица», № 6 - 12, 2002 и № 7, 2003.)

…В Москву я ездила один или два раза в год, только по литературным делам, а не за колбасой и не за «тряпками», как кто-то, пробегалась там галопом по Европам - по знакомым редакциям и издательствам… и успевала увидеться, естественно, не со всеми, с кем переписывалась, а только с некоторыми, на литературных дорожках, и с большинством своих «корреспондентов» не виделась годами, иногда выступала в Москве на вечерах, в ЦДЛ, в ЦДРИ, в Манеже, и даже по радио и по ТВ, куда меня как молодую поэтессу, звезду Рязани, приглашали наши корифеи - Виктор Боков, Николай Старшинов, Владимир Солоухин, Андрей Дементьев. И возвращалась к себе в свою «косопузую» Рязань. И опять жила замкнутой жизнью, на удалении от всех, то есть, говоря языком нового времени, на «удалёнке». Сидела дома, как запечный сверчок, или как монашка в миру, писала свои стихи, дневники и письма, и никакой другой жизни, кроме этой, у меня не было. Написала я и роман лирической прозы «Дунька в Европе», о своей первой поездке за рубеж, в Польшу, на праздник Варшавская Осень Поэзии, 1125 страниц на машинке.
(Эту мою эпопею Юрий Кувалдин опубликовал в «Нашей улице» в 2000 году, в 12-ти номерах. Сказал: «Я печатаю тебя во всех номерах «Нашей улицы», как «Новый мир» печатает Солженицына».)

…Раз в день я ходила прогуляться по своему микрорайону - в заброшенное совхозное «дядьковское» поле, примыкавшее к нему, где можно было гулять по меже или по лесополосе и дышать свежим воздухом и петь песни и обдумывать темы своих произведений и сочинять стихи на свежем воздухе. Например, такие (см. мою книгу «Плач по рекам», 1989 г.):

*  *  *
Каждый день, как белая ворона,
За околицу хожу микрорайона.
Каждый день гуляю с ветром в поле -
Не с кем боле.

С ним в простой гуляю кофте, юбке,
Для него не крашу глазки, губки,
Не кручу на бигудях свои власы
Под артистку из ансамбля «Верасы».
С ним держу совсем себя не строго,
На траве лежу, сижу у стога,
Вольности его ему прощаю,
Обнимать меня не запрещаю,
Речи с ним веду о том да этом.
И пою страданья с ним дуэтом.

Каждый день, как белая ворона,
За околицу хожу микрорайона.
Каждый день гуляю с ветром в поле -
Не с кем боле.

1985 г.,
Рязань, Дашково-Песочня

И раз в день я обязательно звонила по уличному телефону-автомату домой своей маме и сестре, чтобы узнать, как у них дела, и сказать, как у меня дела, заходила в магазин за продуктами и возвращалась к себе, в свои апартаменты.
Время от времени ездила к маме и сестре, а они ко мне.
Раз в несколько месяцев ходила в наш Рязанский Союз писателей на собрания, где мне всегда приходилось вести подробные протоколы, без диктофона, на слух, и потом перепечатывать их на машинке, иногда выступала в городе или в районах области от бюро пропаганды (тогда за это платили деньги, на которые можно было жить).  

…А когда я в 1992 году переехала в Москву, обменяв свою двухкомнатную квартиру улучшенной планировки на однокомнатную хрущёвку, как горшки на глину, если говорить солотчинским языком моей матушки, я думала, что в Москве я теперь буду чаще видеться и общаться со своими старыми московскими литературными друзьями, но и там (то есть здесь) я годами не вижусь с большинством из них, и теперь общаюсь со всеми в основном по электронной почте и по фейсбуку, то есть опять на «удалёнке».

А многие из моих друзей уже поумирали и находятся в Царствии Небесном. И я общаюсь с ними тоже - опять - на расстоянии, виртуально.
В Москве я выпустила уже 20 книг стихов и прозы.
Время от времени выступаю в разных литературных местах и пишу об этом статьи, которые появляются в «Независимой газете», в «Литературных известиях», в «Поэтограде». Но больше всего я люблю сидеть дома, в одиночестве, на «жопе сижмя», как сказала бы моя матушка, и заниматься своим творчеством, писать новые книги.
Кувалдин говорил и говорит: «Только в одиночестве рождаются истинные произведения». И ещё: «Главная задача писателя - перекладывать свою душу, свою жизнь в буквы, в слова, в тексты. Потому что физическая жизнь тленна, и только Слово - бессмертно».   

А для творчества нет ничего лучше, чем одиночество и иночество, которому я спела свою «ОДУ ОД» из двух строк:

ОДА ОДИНОЧЕСТВУ -
ОДА ОД ИНОЧЕСТВУ!

"Наша улица” №247 (6) июнь 2020