Нина Краснова «Радость творчества -
высшая радость жизни» эссе
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин

Нина Петровна Краснова родилась 15 марта 1950 года в Рязани. Окончила Литературный институт им. М. Горького (семинар Евгения Долматовского). Автор многих поэтических сборников, выходивших в издательствах «Советский писатель», «Современник», «Молодая гвардия» и др. Печаталась в журналах «Время и мы», «Москва», «Юность», «Новый мир» и др. В «Нашей улице» публикуется с пилотного № 1-1999. Принцесса поэзии «МК-95». В 2003 году в издательстве «Книжный сад» вышла большая книга стихов и прозы «Цветы запоздалые» под редакцией и с предисловием Юрия Кувалдина. Член Союза писателей СССР с 1982 года. К 60-летию Нины Красновой в 2010 году Юрий Кувалдин издал еще две её книги: "В небесной сфере" и "Имя".

вернуться
на главную страницу

Нина Краснова

РАДОСТЬ ТВОРЧЕСТВА -
ВЫСШАЯ РАДОСТЬ ЖИЗНИ

эссе

1.

Самым большим открытием и самым большим чудом и потрясением для меня в моём раннем-раннем дошкольном детстве был момент, когда я узнала и поняла, что слова, которые мы произносим, состоят не только из звуков, но и из букв, что каждый звук имеет свою букву, свое графическое начертание. И что все они имеют каждая своё место в алфавите. И если эти буквы расставлять и складывать в определённом порядке, то из них получаются слова, которые можно читать и через которые можно видеть и слышать целый мир, как в кино…  
Я спрашивала у взрослых:
- Если я поставлю одну букву рядом с другой, а к ним добавлю ещё букву, то из них получится слово, и я в этом слове увижу какой-то предмет, например, стул, стол… дерево?  
- Да.
- А если я составлю из букв, например, такие слова - пение птиц, музыка, то я услышу пение птиц и музыку?
- Да…
- … и, - ответила бы я теперь (по прошествии лет) самой себе, - чем лучше у тебя развито воображение и внутреннее зрение и внутренний слух, тем лучше ты всё это будешь видеть и слышать в словах. А если ты ещё научишься описывать и стол, и стул, и дерево, и музыку - рисовать картинки словами, как ты рисуешь их цветными карандашами или акварельными красками в своём альбоме для рисования, и передавать через буквы музыку слов и звуков… и если ты, например, напишешь не просто абстрактное слово «стул» или «стол», а добавишь, что стул - с мягким сиденьем, а стол - дубовый, с толстыми ножками… а кровать – с железными спинками и с подзором, и с периной, и с двумя рядами подушек, а подушки с накидками из тюля… тогда твои картинки станут ярче.

И когда я поняла, что из букв и слов можно не только воссоздавать мир, который окружает тебя, но и создавать свой собственный, которого в реальной жизни, то есть в мире первой реальности, нет, а в твоём воображении и в тексте, он есть, для меня стало самым большим удовольствием сочинять и записывать то, что приходит мне в голову… сочинять и записывать перьевой, а с появлением шариковых ручек шариковой ручкой и стихи, и какие-то истории из несуществующей жизни несуществующих героев и персонажей, существующих только в моих фантазиях, и вести дневники, чтобы запечатлевать и исследовать там свою жизнь, себя и свою душу… - я навсегда связала себя с литературным творчеством, со Словом и с искусством Слова, главнее которого для меня нет ничего на свете.   

2.

По европейскому гороскопу я – Рыба, из стихии Воды. И я погружаюсь в творчество, в мир своей второй реальности и в стихию русского языка, русского Слова, как в реку и озеро, и как в море-океан, и чувствую себя там, как Рыба в воде или как человек-амфибия, или как нереида, или как русалка, наяда и ундина. И люблю уходить в самую глубокую глубину, откуда мне не хочется выплывать в мир первой реальности с его суетой сует и со всеми его материальными потребностями и с толпами людей и на улицах, и в метро, и в магазинах, и во всех общественных местах, в том числе и в культурных точках, где мне, типичной затворнице, не типичной для нашего времени, приходится по роду своей литературной профессии выступать на публике.

Я интимна по сути своей, индивидна.
Я из рода амфибий, из рода ундин… -

Написала я сама о себе в одном из своих стихотворений. А в другом я представила себя наядой:

НАЯДА

Прячусь от бурь житейских, от гроз
Наядой голубоокой
В мире фантазий своих и грёз,
В море любви глубокой.

Плаваю там в неглиже, о-ла-ла!
Мне ни кроссовок, ни джинсов не надо.
Я разута, раздета, гола –
Я на то и наяда.

Я с Посейдоном наедине,
С классным партнёром своим Посейдоном,
В вольные игры играю на дне,
Глажу его по сединам,

И под тенистым тентом куста
С ним обнимаюсь на ложе примятом.
Мне хорошо, как в фильмах Кусто
Рыбам и всяким приматом.

Прячусь от бурь житейских, от гроз
Наядой голубоокой
В мире фантазий своих и грёз,
В море любви глубокой.

(Книга стихов и прозы «Цветы запоздалые», 2003)

В море любви к богу морей Посейдону и в море русского языка и любви к русскому языку, которые (моря эти) сливаются между собой и переходят одно в другое и превращаются в океан, где есть и теплые течения - гольфстримы, и горячие подземные источники с фонтанами гейзеров, и холодные подземные родниковые ключи, я плаваю всеми способами, какие только есть, и пробую себя в самых разных литературных жанрах, и в стихах, и в палиндромах, и в экспериментальных экзерсисах, и в поэмах, и в прозе, и в лирических миниатюрах, и в больших эпических формах, пользуясь в каждом конкретном случае то одними, то другими художественными приёмами и средствами, и качаюсь и на волнах вдохновения и поднимаюсь на высокие гребни вдохновения, и выпрыгиваю из воды, как крылатая летучая лучепёрая рыбка, сверкая на солнце, и приводя в изумление публику на берегу, и опять ныряю в свои глубины, где никто не может достать меня, и едва успеваю записывать слова и строчки, которые захлёстывают мою душу и превращаются под моим пером в тексты, как по мановению волшебной палочки, а потом в книги, в бумажные и электронные, которые говорят за меня всё, что мне хочется сказать, а если далеко не всё, то многое… и испытываю неземное наслаждение и восторг!

3.

А ещё я представляю себя крылатой певчей птицей Алконост, которая летает в небесной сфере литературы, в разных лексико-стилистических слоях, на разных высотах, и поёт свои райские песни, слова которых берутся откуда-то ниоткуда, из воздуха, как и музыка слов, и из лёгких дуновений и сильных порывов ветра, и из шелестов листвы, и из журчания реки, и из шума дождя, и из раскатов грома, и, конечно, из моей души. И всё это в процессе моего творчества и превращается в мои песни, где каждое слово само притягивается к другому слову, а предложение к предложению, а рифма к рифме, а звук к звуку, и возникает композиция строки, композиция строфы, композиция стихотворения и само стихотворение, и музыка звуков и созвучий, с аллитерациями, которую я слышу своим внутренним слухом. А в прозе происходит то же самое, только по другим законам… по законам верлибра, свободного стиха, в котором нет рифм и нет регулярных размеров стихосложения, нет разностопных хореев, ямбов, анапестов, дактилей, амфибрахиев… и по законам прозы и симфонической, полифонической музыки, которые (законы эти) у каждого автора свои, как и в стихах. И проза тоже поётся, как речитативные партии в опере, и как литургические молитвы в церкви.
Когда-то и где-то я уже писала, что если ты хочешь стать птицей высокого полёта, ты должна знаться и общаться с птицами высокого полёта и учиться у них искусству петь и высоко летать:  

Чтоб в птицу невысокого полёта
Не превратиться. -

Что я и стараюсь делать всю жизнь, выпорхнув из своего отчего гнезда.

4.

В детстве, в дошкольном и раннем школьном возрасте, мне казалось, что поэты, не вообще писатели, а именно поэты, которых (начиная с солнца нашей поэзии) я видела только в их книгах, на портретах, а в жизни никогда не видела, это – какие-то особые, не земные, не физические существа, идеальные возвышенные бесплотные натуры, не такие, как все, и которые даже в туалет не ходят. Со временем я поняла, что они – земные люди, причём далеко не идеальные, а всё же, несмотря на это, они, как и вообще писатели, не такие как все, и не зря о них говорят, что они не от мира сего. И всё у них в жизни подчинено одному святому делу – творчеству. И сама жизнь у них – это материал для творчества, который они используют в своих сочинениях, в стихах и в прозе. Я знаю это по себе, поскольку сама принадлежу к литературному кругу, к сонму людей не от мира сего, где ощущаю себя Сильфидой - неземным созданием, духом воздуха.  
И что я ещё поняла?
Кто познал радость литературного творчества, тот познал высшую радость жизни - радость увековечивания и обессмертивания себя в Слове. И не только себя, но и людей, которых ты знал(а) и встречал(а) на своём пути и которые попали на страницы твоих книг и стали не биографическими, а литературными героями и персонажами, как и те, которых не было в реальности и которых ты придумал(а), родил(а) из своей головы, как верховный древнегреческий Бог Олимпа Зевс.

"Наша улица” №248 (7) июль 2020