Ирина Оснач “Настежь” короткие истории
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва

Ирина Оснач родилась 24 ноября 1965 года на севере Камчатки, где долгая зима, короткое лето, сопки и тундра. Родители Ирины - из поколения советских романтиков, приехавших осваивать Дальний Восток. Ирина Оснач училась на семинаре прозы А. Е. Рекемчука в Литинституте. Потом на перекрестке (остаться в Москве или вернуться на Камчатку) выбрала «вернуться на Камчатку». Работала в областной газете, много писала и была одним из известных журналистов Камчатки. Теперь живет в Подмосковном Красногорске. Автор повестей и рассказов, которые публиковались в альманахе «Камчатка», журналах  «Юность» и «Дальний Восток», антологии камчатской современной литературы «Земля над океаном», альманахе «Пятью пять», журнале «Наша молодёжь», международном литературном альманахе «Особняк», «Независимой газете». Рассказы Ирины переводились на болгарский язык, вошли в лонг-листы международного Волошинского конкурса и литературной премии им. О. Генри «Дары волхвов». В сентябре 2018 года стала дипломантом XVI Международного литературного Волошинского Конкурса.
В "Нашей улице" публикуется с №226 (9) сентябрь 2018.

вернуться
на главную
страницу

Ирина Оснач

НАСТЕЖЬ

короткие истории

Ободрала бумажные полоски с высохшим клейстером. Вытащила из щелей вату. Протёрла стёкла. Раскрыла створки окна, распахнула их настежь – в самые разные миры.
Вглядываюсь, прислушиваюсь и пишу. Пять, десять строк... Не роман, не повесть и даже не рассказ. Крохотки, короткие истории – со своими героями, диалогами, сюжетом.

ТЕПЛО ЛИ ТЕБЕ, МИЛАЯ?

Лес зимний, мёрзлый. Ель колючая. Сердце стучит, не стынет:
– Тук, тук!
Сердце стучит, и лес отзывается:
– Тук! Тук!
Это Мороз идет, посохом по деревьям бьет, ломает.
– Тепло ли тебе, милая?
Выдохнула: – Тепло!
– Что ты хочешь, милая?
– Домой хочу! К родичам, к матушке!
– Они тебя выбрали. Меня ублажить. В лес привели. К ели привязали. Ты моя. Что ты хочешь, милая? Бусы хрустальные? Шубу снежную? Сапожки ледяные?
Выдохнула: – До-мой хо-чу…
Я бы взлетела – на крыльях лед. Стряхнула бы снег – руки замерзли. Убежала бы – глубокий снег. В снегу по колено, не двинуться.
– Тепло ли тебе, милая?
Выдохнула: – Тепло!
Все знают вокруг – в лес зимой не ходи. Мороз всех заморозит. Его задобрить надо, иначе не перезимовать. Девицу ему надо – пусть ее морозит.
На ресницах снег. Ресниц не поднять, снег тяжелый. В снегу по пояс, не двинуться.
– Тепло ли тебе, милая?
Все знают вокруг – в лес зимой не ходи, снег заговорит, уговорит, с головой укроет. От мороза деревья трещат, раскалываются. И ты замерзнешь, станешь ледяной, безмолвной, мертвой.
Глаз не открыть, с места не сдвинуться. Снег по шею, по губы.
– Тепло ли тебе, милая?
Сам доволен, рукавицами похлопывает, посохом стучит, радуется.
Когда снег накрыл с головой, замерла. Сердце молчит, не стучит. Мороз радуется, у него наготове и бусы хрустальные, и шуба снежная, и сапожки ледяные.
И вдруг сердце:
– Тук! Тук!
Выпорхнула из снега, отряхнула с крыльев лед, поднялась крылатым облаком – над елью, над лесом, над полем, над домом, где тепло и родичи…

ЭТО НЕ Я

Дождь, внезапный дождь! Незнакомая улица. Кафе, в которое захожу, тоже не знаю.
Не кафе – муравейник из нескольких комнат, комнатушек. Они анфиладой, шампуром нанизаны на сквозной проход.
Вода течет с волос, но я иду из одной комнаты в другую… Уверенно подхожу к столику у окна. Столик пустой, хотя вокруг многолюдно. На столике табличка «reserved».
Пока разматываю шарф и салфеткой вытираю мокрые щеки, передо мной возникает латте и печенье. Всё, как я люблю.
Напротив меня садится мужчина, по-хозяйски убирает на подоконник табличку. Мужчина гладит меня по плечу, этот жест мне приятен. Он говорит, но я не понимаю ни слова. Мне надо сказать ему, что он ошибся, перепутал. Но я бы так вечность сидела у окна, пила кофе, смотрела ему в глаза и слушала.
Молчу, киваю и улыбаюсь в ответ.

АЛЛА УЛЫБАЕТСЯ

– Вы такая спокойная, Алла!
Соглашается: – Спокойная.
– Заказчик кровь литрами пьет, а вы хоть бы хны. Травяной чай? Аутотренинг? Успокоительные?
– Спокойствие.
– Но как?
– У меня выбора нет, – улыбается Алла.
– Как это?
– Как только я нервничаю, лампочки взрываются, утюги-компьютеры перегорают, пробки выбивает.
– Ничего себе! Как перегорают? Вы лампочки трогаете, что ли?
– Зачем трогать? Когда включаю свет – бац! – и перегорают. Однажды я в офисе свет вырубила и все компы. У нас тогда аврал был, все психовали, а я больше всех. Пришла домой – лампочки в квартире лопнули, осколки на пол посыпались, потом и вовсе короткое замыкание – бах!
Электрика вызвала. Электрик заменил, починил, и совет дал: улыбаться.
Я улыбаюсь.

НАПРАСЛИНА, ПОЕЗД И ЛЮБОВЬ.

Железнодорожный вокзал, я бегу по тоннелю, мне нужно успеть на поезд в Питер. В Питере меня ждет парень, с которым мы познакомились летом… Я студентка, он студент, август, каникулы, и он позвал меня в Питер…
И я бегу по тоннелю, но запуталась в переходах, и не могу понять, где мой перрон. Как назло никого, кроме какой-то мужика в ковбойской шляпе, я подбегаю к нему и спрашиваю, где поезд в Питер…
Он держит паузу, потом медленно начинает объяснять… Медленно, очень медленно…
Я прибегаю на нужный перрон. Поезд уехал без меня. Я рыдаю на перроне, у меня любовь, в Питере меня ждет парень…
Потом я долго-долго ехала в троллейбусе, и пока ехала, вдруг четко и ясно поняла, будто кто-то написал на троллейбусном окне: напраслина. Напраслина – и эта летняя любовь, и то, что я бежала по тоннелю, и не нужно мне в Питер…
Как я рыдала потом, в студенческом общежитии, когда услышала в новостях, что тот самый поезд, на который я опоздала, сошел с рельсов недалеко от станции Бологое, а потом загорелся. Это была страшная катастрофа в августе 88-го.

ДОСТАНЬ ПАЛЬТО, МИЛАЯ!

Какой еще дождь? На дворе почти зима.
Я слушаю и дождь за окном, и думаю о том, что ему по силам смыть очень многое. И как часто то, чему уделяешь так много внимания, то, что снаружи – до первого дождя.
Настоящее внутри. Иногда кажется, что оно угасло до почти серых угольков, в которых и огня уже нет, но этим уголькам дождь не страшен. Достаточно подуть, один раз, другой, огонь разгорится и согреет тебя.
Там, на другом конце города, за автобусной остановкой, за универмагом и аптекой, есть один переулок... Я собираюсь в этот переулок не первое десятилетие. Собираюсь, планирую – решиться, найти время, собраться, сесть в автобус.
Проходит осень, зима… И вновь осень. Говорю себе:
– Достань пальто, милая! Поедем!
Буду ехать, смотреть в окно и ждать – сейчас, сейчас будет этот переулок, где было наше студенческое общежитие, и я до сих пор помню: вот универмаг, здесь аптека, а тут останавливался автобус…
Достаю пальто, но так и не решаюсь поехать в прошлое.

ПОСКРЕБЫШИ

Перед отъездом с дачи, когда все убрано и сложено, и машина ждет, и ехать пора, вечереет рано, но еще чуть-чуть, минут десять...
И уже не костер – костерок, в котором поскребыши: веточки, кора, щепки...

ЗИМА ХОДИТ В МЕДВЕЖЬЕЙ ШКУРЕ

Читаю декабрьские народные приметы, как стихи в прозе. 12 декабря Парамон Зимоуказатель, с этого дня зима ходит в медвежьей шкуре, стучит по крышам и будит баб, заставляя сильнее топить печи. А 16 декабря – Иван Молчальник. В это время в зимнем лесу тихо, только деревья трещат от мороза. 21 декабря – именины у Анфисы. Если снег своей тяжестью погнет на деревьях сучья – будет хороший урожай, и пчелы роиться будут. А на 24 декабря хорошо присмотреться к лучам солнца: если простираются вверх – к холоду, вниз – к вьюге. 25 декабря – Спиридон Солнцеворот. Со Спиридона солнце поворачивает на лето, а зима – на морозы. Ночи пойдут на убыль, а дни – на прибыль.
Сижу за компьютером, чай с медом попиваю, слова подбираю.
Вспоминаю сегодняшний день, с наслаждением пью чай, неторопливо перебираю долгие, тягучие вечерние минуты, пахнущие травяным чаем, медом и корицей.
Почему корицей?
Моя собаченция Николька нашла где-то палочку корицы, разгрызла ее. И теперь в квартире запах рождественских печений.
За окном темень-теменьская, все небо чернильно-черное, без звезд, но на нем еще держится, не прячется надгрызенная луна. Будто и до нее добралась небесная любопытная собачка, все пробующая на острые зубки.

“Наша улица” №254 (1) январь 2021