Вениамин Элькин “Новая весна” стихотворения
"наша улица" ежемесячный литературный журнал
основатель и главный редактор юрий кувалдин москва
Вениамин Элькин
НОВАЯ ВЕСНА
стихотворения
Элькин Вениамин Абрамович родился 3 декабря 1931 года в Москве. Срочная служба в ВМС СССР, Балтфлот (1951-1954), окончил Московский городской вечерний редакционно-издательский техникум и Московский полиграфический институт по специальности журналистика (редактирование массовой литературы) 1960-1966гг. Работа: рабочий на Полиграфической фабрике; внештатный корреспондент многотиражки ЗИЛа; внештатный корреспондент газеты Моск. комсомолец ( 1963); Государств. издательство художественной литературы: корректор (1964), редактор (1963), ст. редактор (1964 - 1991); журнал "Согласие"- внешт. ред., кор-ор ; одновременно внешт. корр-ор, редактор в разных моск. изд-вах. (1992-1994); с мая 1994 по июнь 2002 штатный корректор, автор ряда публикаций в "Общей газете". Общий трудовой стаж около 44 лет. Публиковался: поэтические переводы-в издательствах "Худож. литература", "Советский писатель"," Современник", журналах "Огонёк", "Неман", "Киргизия", еженедельнике "Литературная Россия". Переводы художественной прозы - издательства "Художественная литература", "Советский писатель", журнал "Урал". Рецензии: газета "Книжное обозрение", журналы: "Знамя", "Слово", "Север". Автор диафильмов "Карл Маркс", "Узники Петропавловской крепости" и ещё нескольких, по заказу Всесоюзной студии диафильмов. С 1972 г. по сию пору - член Союза журналистов Москвы.
.
Я.М.
1
Два солнца вышли на прогулку.
Одно идёт по переулку,
Другое в небесах плывёт
И жизни стимул задаёт.
2
Где-то подзастрял автобус, а на улице мороз.
У неё, такой красивой, покраснел немного нос.
Я его чуть-чуть коснулся, я его поцеловал
И увидел, как зажёгся глаз сияющих овал.
А потом она сказала, отмахнувшись от меня:
"Наконец-то!". Про автобус, опоздавший среди дня.
3
Мне бы камень драгоценный где бы как-нибудь найти,
Чтобы милой на Столетний юбилей преподнести.
Полагаю, этот камень станет так желанен ей,
Что возникнет жажда справить Двухсотлетний юбилей.
Ведь совсем неплохо двести лет на этом свете жить,
Быть свидетелем событий, просто небо покоптить,
Вкусно есть и спозаранку в луг росистый уходить.
Хорошо на травке летом, к небу обратясь лицом,
Полежать и знать, что где-то есть любимая и дом.
Хорошо, когда в соборе, где бываем мы порой,
В обезлюдевшем пространстве отзовётся голос твой.
И высокое искусство, заволакивая глаз,
Приобнимет, пониманьем удостаивая нас.
***
Представьте - диван. В мир параллельный с него уплывают жильцы квартиры.
Сегодня и я на том же диване лежу с такою же перспективой.
То есть такой же в конечном счёте, но вариант возможен иной.
Скажем, лечу к престарелой тёте, некогда очень любимой мной,
но не сработал мотор в самолёте - я становлюсь океанской волной...
Мог ли я думать, что стану когда-нибудь, вдруг, штормовой океанской волной?!
Или: я молод, ещё наивен, ещё способен на благородство,
ещё меня наповал сражают факты предательства уродства,
и я погружаюсь в пучину бедствий, баркас мой тонет со мною вместе,
и я сдвигаю курок сурово, рыдать оставив жену и тестя.
Или: сижу на обычном стуле и вдруг растекаюсь кипящей лавой,
что означает - сидел на вулкане, и теперь он меня одною правой.
Или: зима - на опушке леса снег изумительного покроя,
гаснет костёр, голодные волки не мигая следят за мною...
Или: иду по какой-то улице, мимо какого-то странного дома,
и вдруг из окна испуганной курицей в меня бутылкой, полною рома.
Или: внешне невинный ребёнок целит в прохожего из двустволки,
прохожий - я, народ оживает: вокруг меня пересуды, толки,
а я лежу себе как убитый, в дырявых туфлях и к небу пятки
и размышляю при этом: "Мальчик, ну почему же не из рогатки?.."
О как я счастлив разнообразьем, которое может случиться с каждым:
судьба презагадочная штука - случиться может и раз, и дважды!
"Господь создал меня для полёта?" - как-то соседка меня спросила.
Откуда мне знать... Но хорошую пьесу надо всегда завершать красиво.
Дочери
Котинька, миленький, некогда маленький,
Стал ты сегодня большой.
Ты для меня, как для чудища аленький
Цветик с живою дущой.
***
Тонущая в зеркале ладонь
Мягко коснулась застывшего,
Словно маска, лица
И, поднимая его из глубин отражения,
Высветила, освобождая от мрака,
Таящегося в человеке,
Склонившегося над самим собой.
***
Смотрю, не отвлекаясь, вдаль,
А боль не отпускает тела...
И отчего остра печаль,
Тоска - о чём? - на грудь мне села?
Чёрное море, Чёрное море...
Как хотелось бы вновь повидать это море!
Видеть его десьтибалльные штормы,
Слышать их рёв, от которого дрожь пробегает по коже,
Слизывать с губ их солёные брызги,
Слушать, как плещут в ночи их чёрные волны,
Видеть, как бирюзовым становится небо наутро,
И прикасаться ладонью к их глади...
***
Идём гулять...
Гуляем сначала по прямой,
Потом свернём к лягушкам и рыбке золотой.
Но след лягушек с рыбкой простыл уже давно,
И черепаха старая предпочитает дно.
Переступив попавшийся под наши ноги брус,
Несём неоправдавшихся надежд нелегкий груз...
***
Как не проснуться ночью в миг,
Когда в тебе раздался крик
И на ноги поднял испуг,
И стало всё понятно вдруг -
Железным циркулем судьбы
Твой каждый шаг очерчен был?
"Глубокая" философия
Лицо без грима и лицо,
Что обустроено гримёром,
Два разных, как кольцо стальное
И обручальное кольцо.
***
Есть перпетуум мобиле! Или каждый час
Всё не изменяется на глазах у нас?
То анфас становится жизнь, то в профиль к нам,
То от скорби горбится, то стройна, как стан.
То её поклонникам не хватает мест вкруг неё,
А то она вдруг одна, как перст.
Вот и доказательство, что перпетуум есть,
Если всё, что названо мною, вам учесть.
***
Ну зачем же грубо так: "Ты дурак, и я дурак"?
Предлагаю в унисон: "Ты умён, и я умён".
***
Стул задвинут. Вымыта посуда.
На крючок водружена метла.
Жалюзи поникли, как знамёна.
В шкаф постель. На все эти дела
Брошен взгляд - ну что ещё забыто?
Да, присесть - чтоб скатертью была...
Дагерротип
Вот мои родители... Прилегли на травке:
Не спешат довериться сбитой мною лавке.
Отдышаться надобно после новоселья,
Только что звучавшего скромного веселья.
А оно по поводу обретенья дачи -
В жизни их на старости новый экскурс начат...
Во "Дворце для дожей", так прозвали дом,
Жизнь казалась схожей с юношеским сном:
Мельтешил обласканный тёплым ливнем лист,
Выводил мелодии ветер-органист.
По ночам поскрипывал обветшавший пол,
Чем-то их порадовал допотопный стол.
Так вот, год за годом, выйдя на крыльцо,
Видели родители лес и озерцо...
Родители мои... Как маленьких детей,
Раскачиваю их на памяти моей...
Всем, всем, всем...
Давно погибли миллионы
Тех, что за нас вступили в бой.
Замыта кровь, затихли стоны,
Мы стали старыми с тобой.
Но в этот день всё, что с годами,
Казалось, стало страшным сном,
Вновь, словно оживая, с нами
Без стука входит в каждый дом.
И пред тобой несчётно лица
Родных тебе и не родных,
Но жизнь свою за нас отдавших...
Молиться должно нам на них.
***
Я Грузию тут всуе помяну -
Когда куранты Спасской ночь пробили,
Я и Гиждеу* ели чахохбили -
В Тбилиси. Пили "Псоу", "Хванчкару"...
Вот так оно без вас, товарищ Сталин...
От солнечного края вам привет -
Вас и сегодня кое-кто здесь любит,
Но вас сегодня, слава Богу, нет.
__________
*Незабвенный Сергей Павлович Гиждеу -
литературовед, автор книги о Гейне.
Коллега по издательству
"Художественная литература" /Москва/.
***
Свой день рождения не помню -
как бил в глаза мне яркий свет,
как кто-то взял меня на руки
и мысленно сказал:"Привет!",
как не жалел, ночами хныча,
сон подаривших жизнь людей,
как не спала ночами мама,
шепча любовно:"Вот злодей..."
Я был, природе подчиняясь,
всего лишь капелькой дождя,
но я и рос, во мне иное
росло, иное мне шепча.
Преобразившись в человека,
пройдя все стадии его,
я мыслящей частичкой века
стал, и не только одного.
Звучат во мне веков событья -
мученья, радости и бред.
Смешна мне мания величия,
однако я - веков портрет.
Не насмехайтесь - как из пазлов,
соединённых выйдет нечто,
из нас, в одно соединённых,
проступят век и человечество.
О Времени, Войне, и топоре,
и чёрно-белой преданной собаке
Война - эвакуация, Башкирия...
Здесь я впервые в руки взял топор -
дрова колоть. Я, словно гладиатор,
сражался с ними. Был ареной двор.
Да нет, не двор, а малое пространство
у стен уже дряхлеющей избы.
Зимой на них всегда селился иней,
а в пору молотьбы росли грибы.
Дрова колоть я быстро научился,
хоть и не очень острым был топор.
Запомнилась надолго эта хата
и хаты экзотический декор.
Но бог с ним, с прошлым,
ибо там жила собака,
вся чёрно-белого окраса - Ок-тернак,
и мы ей полюбились как-то так,
что целых сорок километров
она бежала за санями,
а в них сидели я и мама,
и плакала, прощаясь с нами.
Мы возвращались в сорок третьем,
а Ок-тернак осталась там
и, плача, лапу поднимала,
привет свой посылая нам.
***
А вот на фоне моря стоит поэт,
а в голове поэта парад планет,
а море, разбиваясь о скалы вдрызг,
осыпалось на берег мильоном брызг
и обернулось строчкой его стихов,
он строчку эту видел в одном из снов.
***
Легла на тротуар от птицы тень,
присевшей отдохнуть, - нелёгкий день...
Она задумалась, и несколько рулад
пропела про цветущий летом сад,
и вслед за ней в конце аллеи роз
стал вторить пробегавший мимо пёс,
и колокол стареющий пробил
в час пополудни из последних сил,
и грянул хор в каком-то из домов
во славу грома, молний и ветров.
И в хаосе бегущих с неба вод
торжественно звучал оркестр нот...
***
"Пороховая бочка" неприятна,
Особенно, когда сидишь на ней,
Но так как многое, как правило, превратно,
То, если влип, сиди и не робей.
Поскольку "бочку" страх электризует
И он причиной взрыва может стать,
Лишь тот, кто и на "бочке" в ус не дует,
Сумеет, что под ним, не замечать.
Мы все хоть раз на "порохе" сидим
И если, сидя, это понимаем,
Фантом исчезнет, "бочка" - вместе с ним
Исчезнет, подсознанье промывая.
И снова жизнь прекрасна и ясна,
Как на восходе солнца штиль на море.
И, воскресая, новая весна
Уводит нас от ожиданий горя.
***
Океанские волны застилают глаза -
Это шторм, корабли не выходят из гавани.
Я один на волнах. Надо мною оса -
Норовит помешать мне в торжественном плаваньи.
Я один, далеко от любимой жены,
От поэта, которому я очень дорог.
Вот и Вечность. Поэтому гаснут огни,
Я, увы, из Истории буду исторгнут...
Но, надеюсь, Учитель, слезу уронив,
Скажет: "Да, он ушёл, как мужчина,
Но, с другой стороны, мы поймём наконец:
Вечность - это бессмертие или пучина?
***
Не рыдаю о хорошем, о плохом слюной не брызжу -
Просто мне всегда хотелось быть "блондином", а не "рыжим".
Ничего не остаётся, как смеяться над собою,
Даже если в сердце нашем, а не в чьём-то, перебои.
Это, кстати, и достойно да и мужественно очень -
Нам смешно, а сердце наше больше нам служить не хочет.
***
Умершие ночами воскресают,
Смеются, ходят, что-то говорят,
Ты говоришь, тебя не замечают,
Но в сторону, где ты стоишь, глядят.
Все узнаваемы, бывают исключенья.
Однако все, как правило, свои,
И острая пронизывает жалость -
Они и мы теперь совсем одни.
И возникают вещие сюжеты
И некий смысловой и чёткий ряд,
И хочется дотронуться, коснуться
Хотя бы раз, а то и два подряд.
Но станешь приближаться - всё порвётся,
Всё рухнет в приоткрытый кем-то люк,
И в сердце гулким эхом отзовётся,
И воздух станет душен и упруг.
...Не возвратится прелесть женских лиц,
Вводивший в трепет мелодичный голос,
С глаз ослепительных, рождённых сном "цариц",
Порывом ветра не отбросит волос...
***
Как это - посмотреть иначе
На всё, что в самом деле есть?
Не слышать, как собака плачет,
Когда ей не дают поесть?
Не знать, что могут кот и кошка
Вас бескорыстно исцелить?
Что можно, треснув по лбу ложкой,
Хоть деревянной, вразумить?
Не знать, что женщина прекрасна.
Когда ты скажешь ей о том?
Что будешь ждать её напрасно,
С ней перейдя на моветон?
Не вздрогнуть от порыва ветра,
Взломавшего твоё окно?
Не видеть сквозь волны прозрачность
Зовущее неслышно дно?
Не понимать, что лишь однажды -
Не дважды - нам дано прожить?
Что только раз дано ответить
На тот вопрос - "Конечно, быть!"?
***
История учит? Не надо!
Не учит она ничему -
Мозг старится и забывает
Всё, что преподали ему.
Да, учит История. Учит -
Запомните: надо же знать -
Не следует, люди, на грабли,
Ударят они, наступать.
Да, новое к людям приходит,
Но грабли всегда тут как тут,
И снова на них наступают,
И снова по лбам они бьют.
***
"Три танкиста, три весёлых друга"
Снова в теме, на повестке дня?
На мираж ведётся Украина,
Понесло телегу без коня...
Гетман*, ты однажды Украину
Выручил, спаси её теперь,
Укроти разумным словом зверя -
Рвётся он в объятья упырей.
Раскатала губы Украина -
Не пристало в сёстрах ей ходить,
Год уже который "незалежно"
Чёрт-те как предпочитает плыть.
Не судьба ли населяющих корабль,
Так друг другу чуждых "чудаков",
Как в романе-притче Кэтрин Портер**,
Как у Крамера*** в том фильме?
Не дай бог!
__________
*Богдан Хмельницкий, гетман Украины.
В 1654 году на Переяславской раде
провозгласил воссоединение Украины с Россией.
**Кэтрин Анн Портер (1890 - 1980) -
американская писательница.
В числе её произведений роман "Корабль дураков".
***Стэнли Крамер (1913 - 2001) -
американский кинорежиссёр.
В числе его фильмов фильм "Корабль дураков" (1965).
Оксюморон
Филологине, поймавшей меня
на незнании этой стилистической
фигуры.
Ах, вот как получается: то, что для вас не ново,
То для меня из памяти исчезнувшее слово?!
Выходит, век учился я, а дураком помру,
Хотя и во младенчестве переплывал Куру?
Да что там вместе взятые Арагви и Кура,
Когда подвластны были мне и гусли, и сура.
А ежели по совести, моя любовь - блины,
Они как Северянину цветы родной страны -
С селёдочкой да с водочкой все ночи напролёт
Одной рукою пишет он, другой рукою пьёт.
Чернила размываются горючею слезой,
Омонимы, паронимы как летний дождь косой...
А на юру, на солнышке, так ветренно стоять
И можно всё ушедшее улыбкой провожать.
Язык, до слёз любимый мной, и всё вокруг моё,
Как в песнях про счастливое колхозное ничьё.
Сочтёте ли метафорой написанное здесь?
Сочтёте? Так поверьте мне, что автор в этом весь.
Памяти Доктора Лизы
Судьба управляет нашей жизнью,
Хотя мы её задумали совсем иной.
У. Шекспир
Было сказано это Шекспиром или кто-то из древних сказал,
Не имеет значения - век наш правоту этих слов доказал:
Я сегодня цветущего дерева смертью чётко очерченный лист -
С вами я, в катастрофе погибший, отдохнувший российский турист.
По случаю рождения
Нас не дурак нашёл в капусте,
И наша будущность светла.
Господь, надеюсь, нам попустит -
Дойдём до ближнего угла.
А дальше? Дальше жизнь покажет...
Спешите чувствовать и жить,
Поскольку скажут нам однажды:
"Суставы надо бы сменить..."
Начав во здравие, не кончу,
Как принято, за упокой,
Но, как ковбой, накинув пончо,
В седло швырну себя - и в бой!..
Причастны общему волненью,
Мы, разделяя горечь слёз,
Считаем всё же, что Рожденье
Встречать уместней среди роз.
И в тишине, за исключеньем
Шумов от тостов и в любви
Нелицемерных уверений,
Родившись, наш привет прими!
***
Злой мальчишка черепаху вверх ногами положил.
Белый свет с того момента черепахе стал не мил..
Если вас да вверх ногами, вы сумели бы вдохнуть
И тем более прохожих попросить перевернуть?!
Жизнь однако полосата, и общественность звонит -
И спешит сестре на помощь черепаха-неофит.
А примчавшись, что же видит? Кто-то раньше смог поднять,
И несчастная рискнула на ноги, с трудом, но встать.
Вот-те лютики-цветочки и благих порывов путь...
Думай, прежде чем чего-то принимать себе на грудь.
Международное
Америка, Америка!..
Уже промычала, проснувшись, корова:
"За Байдена, люди, замолвите слово".
В России ночь, а Байден Джо готов вступить в права.
...Я взял топор, пошёл в сарай и стал колоть дрова.
Люблю тепло и потому колю, колю, колю...
Ну хватит, разожгу камин и песенку спою.
В ней будет что-то от того, что было, да ушло -
От солнца луч, от снега снег, от лодочки весло,
След чьей-то ласковой руки и горечь чьих-то слёз
И след ответа моего на непростой вопрос.
Я эту песенку пою, пока не рассветёт,
С рассветом всё, о чём я пел, в небытие уйдёт,
И я для нового огня пойду колоть дрова,
А Байден Джо как президент вступать в свои права...
"Люблю увеличительные стёкла, - говаривала тётя моя Фёкла. -
Как поглядишь в такое вот стекло, подумаешь, не вставить ли в окно?"
Вот вставить бы такое же стекло и мне в моё условное окно
И с помощью его предугадать, чего от Новичка придётся ждать...
Людям добрым с пожеланием
Испытан был на прочность мой позвоночник мной,
Когда не раз, а дважды припал к земле сырой.
Но прочным оказался столб позвоночный мой,
И каждый раз, ударившись, я смог прийти домой.
Такая вот петрушка была в моей судьбе,
Но я не пожелаю такой судьбы тебе.
Чтоб ни шальная пуля, ни пол и ни земля
Не испытали прочность твоей спины. Тебя.
Размышления по поводу
Что за морда старая смотрит на меня?
Ну никак не верится, что она моя...
Верю в Тебя, Господи, только сделай так,
Чтобы не смотрелся я в зеркало, дурак.
***
Хорошо быть маленьким,
утонувшем в валенке...
"Наша улица” №258 (5) май 2021
Охраняется законом РФ об авторском праве